Первые дни после переворота

Первые дни после переворота

Вспоминая сейчас эти дни после совершившегося переворота, я удивляюсь, как меня на все хватало. Приходилось находиться все время в ужасном напряжении, целыми днями объезжать части дивизии, внимательно прислушиваясь ко всему, что происходит в них, говорить и со стрелками, и с офицерами, рассеивать разные нелепые слухи и небылицы и стараться, чтобы эти последние не проникали в части дивизии, принимать меры к ограждению передовой линии от тлетворного влияния с тыла и т. д.

Все казалось у меня наружно спокойно, никаких выступлений, резкостей не замечалось, но, конечно, чувствовалось сильная нервность, а она-то и могла сама по себе вызвать эксцессы, влиять на настроение толпы, тем более, что отовсюду получались вести тревожного характера и в соседних с нами гренадерских дивизиях было далеко не ладно.

Целыми днями я ходил по ротам, беседуя со стрелками, стараясь, чтобы они узнавали все непосредственно от своих офицеров, а не подпольными путями, требовал, чтоб ротные командиры, офицеры постоянно общались со стрелками, читали бы им газеты, приказы, разъясняли им. К сожалению, на офицеров было трудно положиться, кадровых было мало, а все эти новоиспеченные были уж чересчур мало образованы.

В общем, настроение было довольно хорошее, революционный дух как-то не проник еще в ряды моей дивизии. Помню, как несколько дней после получении вестей о перевороте, проезжая мимо землянок саперной роты, я обратил внимание на повешенные красные флажки. Остановившись и войдя в землянку, я спросил, зачем это они повесили какие-то красные флаги. Саперы сконфуженно, как мне показалось, ответили, что так теперь везде украшают в знак свободы. Я им на это сказал, что этот цвет вовсе не означает свободу, а кровь, и красные флаги являются эмблемой кровавой революции; у нас же, как им известно, революция прошла бескровно. Я прибавил, что я не запрещаю им, если им это нравится, но остановился и зашел к ним только для того, чтобы высказать им свой взгляд вообще на красные флаги и сказать им, что многое, что допустимо в тылу, в боевой линии, где все мысли должны быть направлены к победе над врагом, является неуместным.

Сказав это, я уехал. Возвращаясь обратно я уже флагов не заметил. По объезде всех частей я вынес впечатление, что большинству происшедшая перемена в правлении России была безразлична, их интересовала она только с точки зрения продовольственной – будут ли их лучше или хуже кормить, другая часть, напротив, была очень рада новому режиму, жадно набрасывалась на газеты и на всякие известия, очень многие жалели государя, других шокировали крайности и они никак не могли о ними мириться. Все в один голос приветствовали назначение великого князя верховным главнокомандующим. Его имя действительно объединяло армию, про него ходили разного рода легенды.

И немцы были подавлены его назначением. 8 марта к нам перебежал один немец-офицер, за всю войну это был первый случай в нашей армии – по его словам, когда у них узнали о революции в России, то ликование было общее, но когда пришло известие о назначении великого князя, то ликование сразу стихло, они опустили голову, имя Николая Николаевича было для них пугалом.

И действительно было очень заметно, что немцы сильно нервничали, забрасывали наши окопы прокламациями об окончании войны, а также и возбуждающие против Англии, как например:

«Солдаты! В Петрограде революция! А вы еще не замечаете, что вас обманывают.

А вы еще не замечаете, что англичане погоняет Россию, что они вгоняют ваше отечество в бедствие. Англичане обманули вашего царя, они принудили его к войне, чтобы с его помощью овладеть миром.

Сперва англичане шли рука об руку с царем, а теперь они против него: всегда они добивались только своих собственных корыстных целей. Англичане заставили вашего богом данного вам царя отказаться от престола.

Почему?

Потому что он не хотел больше даваться им в обман. Потому что он понял всю лживость английской игры. Военные поставки дали англичанам огромный заработок, дали им бесчисленные миллионы, и от продолжения войны может быть польза только англичанам. А кто ведет эту кровавую войну? Это мужик, славный, много терпящий мужик, молча страдающий, молча умирающий без понятия о том, что проливает кровь для Англии.

А кто еще больше страдает от этой кровавой ужасной войны, это ваши матери, ваши жены и ваши дети. Уже более двух в половиной лет у них нет сына, мужа и отца. Бьются они без помощи, без поддержки, а теперь перед ними новый враг: дороговизна, недостаток хлеба, недостаток всяких съестных припасов. И придется им гибнуть от нужды и голода. А откуда дороговизна, голод, нужда? Вот откуда: Англия и кулаки – торговцы, вступившие с ней в союз, скупили всякие припасы и хранят их у себя, чтобы после добиться невиданных и неслыханных цен.

Кого обогатит война? Англию и спекулянтов.

Русский народ! Проспись. Отверзи очи.

Вся беда от Англии. Англия ворочает делами в России. Ваш враг – Англия».

Ночами немцы усиленно стали стрелять минами, так что с нашей стороны ежедневно бывали потери. Это все еще более осложняло и без того трудные условия нашей позиции, держало нас в постоянном напряжении. И как на беду еще метели и морозы, сменявшие друг друга, не прекращались. Было уже около 10 марта, а морозы стояли 10–15 градусов.

И вот, среди всех этих трудностей приходилось поддерживать равновесие в настроении людей и защищать войска, стоявшие на позиции, от влияния тыла. <…>

Большой вопрос возник о том, как поминать на ектениях и великом выходе за обедней. Сначала остановились на том, чтобы не смущать молящихся оставить по-старому, с прибавлением «бывшего». Но 5 марта была получена депеша на имя благочинных от протоиерея 2-й армии Рубина[619], что главный священник Западного фронта предложил поминать на ектениях и великом выходе – государыню Марию Федоровну и Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, а в молитве «спаси Господи» – «победы христолюбивому воинству на сопротивные даруя».

По прошествии же некоторого времени пришла перемена – поминать «благоверное Временное правительство».

В самый разгар этих первых тяжелых дней после переворота, я был очень утешен подвигом разведчиков 58-го полка, о подвиге которых я отдал в приказе по дивизии от 7-го марта:

«В ночь с 5 на 6-е сего марта, получив от командира роты задачу продвинуться с группой разведчиков до проволочных заграждений противника и выяснить сколько рядов кольев, как заплетена проволока и не наэлектризована ли она, партия разведчиков 58-го Сибирского стрелкового полка под командой младшего унтер-офицера Полыгалова[620] выступила из северной части окопа Кривун. Не дойдя до проволоки противника, разведчики были обнаружены, и немцы открыли по ним сильный ружейный и пулеметный и бомбометный огонь.

Стрелок Щеглов[621], не обращая внимание на сильный огонь противника, дополз до проволоки и начал ее резать, но здесь же и был убит ружейной пулей в голову, запечатлев свой подвиг геройской смертью. Благодаря сильному огню, разведчики вынуждены были вернуться в свои окопы. Не дойдя до своих окопов, стрелки Белогрудцев[622] и Грицко[623], заметив, что среди возвращавшихся нет стрелка Щеглова, вернулись обратно, доползли до проволоки, взяли тело убитого и под сильным не прекращавшимся огнем противника вынесли его в свои окопы.

На основании вышеизложенного, согласно ходатайства командира полка, награждаю молодцов стрелков Георгиевскими медалями 4-й степени. Щеглова за № 854707, Белогрудцева за N 854708 и Грицко за № 854709 (п.п. 6 и 7 ст. 145, Георгиевского статута)».

В это же время получены были для распространения среди войск и населения следующие телеграммы и объявления от нового правительства и председателя Думы:

1). «По приказанию командующего армией объявляется во всеобщее сведение.

Телеграмма председателя Государственной Думы начальнику штаба Верховного главнокомандующего.

Временный комитет членов Государственной думы, взявший в свои руки создание нормальных условий жизни и управления в столице, приглашает действующую армию и флот сохранять полное спокойствие и питает уверенность, что общее дело борьбы против внешнего врага ни на минуту не будет прекращено или ослаблено.

Так же стойко и мужественно, как доселе, действующая армия и флот должны продолжать дело защиты своей родины.

Временный комитет при содействии столичных воинских частей и присутствии населения в ближайшее время возвратит спокойствие в тылу и восстановит правильную деятельность правительственных установлений. Пусть и со своей стороны каждый офицер, солдат и матрос спокойно исполняет свой долг и твердо помнит, что дисциплина и порядок есть лучший залог верного и быстрого окончания вызванной старым правительством разрухи и создания новой сильной правительственной власти.

Председатель Государственной Думы Родзянко».

2). «Повеление Верховного главнокомандующего к армии и флоту:

7 марта 1917 г.

Установлена власть в лице нового правительства.

Для пользы нашей родины, я, Верховный главнокомандующий, признал ее, показав сим пример нашего воинского долга.

Повелеваю: всем чинам нашей армии и флота неуклонно повиноваться установленному правительству через своих прямых начальников. Только тогда Бог нам даст победу».

Верховный главнокомандующий

великий князь Николай Николаевич

Начальник штаба Верховного главнокомандующего

[М.В. Алексеев]».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.