17. В ВОЙНЕ С НАПОЛЕОНОМ

17. В ВОЙНЕ С НАПОЛЕОНОМ

Идея выше факта.

Бальзак

В марте 1813 года Карл Юхан с курьером Дюзаблем направил Наполеону своё последнее письмо, которое было датировано 13-м числом и опубликовано в печати. В нём, в частности, говорилось: "Ваша система, Государь, повелевает лишать народы употребления прав, полученных ими от природы: права торговать между собой, помогать друг другу и жить во взаимном сношении и мире". Письмо, фактически послужившее объявлением войны Наполеону, было опубликовано во всех европейских газетах и широко комментировалось общественностью. Видимость добрых отношений со старым соперником исчезла, все мосты были сожжены, и Карл Юхан вступал на путь войны со своей родиной. Это было неприятно и рискованно, и об этом своему Жану не забывала напоминать из Парижа супруга Дезире, но Карл Юхан был спокоен. По вопросу о Норвегии он заручился поддержкой России, Пруссии и Англии, и обстоятельства не оставляли ему никакого иного выбора.

8 мая в Карлскруне появился постоянный специальный представитель Александра I генерал Карл Осипович Поццо ди Борго (1764–1842), корсиканец, происходивший из семьи, враждовавшей с Бонапартами, и поступивший на службу царю в 1804 году. Он должен был довести до сведения кронпринца мнение царя о том, что вопрос о присоединении Норвегии к Швеции следовало отодвинуть на ближайшее будущее. Главным сейчас было сокрушение армии Наполеона.

А. Палмер пишет, что выбор посла был неудачным: Поццо ди Борго был консерватором до мозга костей и общего языка с бывшим республиканцем найти не смог. Антипатия между ним и Карлом Юханом возникла с первого взгляда. Корсиканец пытался втолковать принцу, что Швеция не могла рассчитывать на получение Норвегии, если не примет участия в войне с Наполеоном. "Мы провели всю ночь в разговорах, — писал в своём отчёте царю ди Борго. — Дискуссии с ним были живые, но страдали отсутствием логики. Он говорит много, но без всякого построения идей. Тщеславие в каждом слове. Солнце без его команды не встанет". Чувствовалось, что Карл Юхан пытался говорить с неприятным ему корсиканцем с подчёркнутым высокомерием и с высоты своего положения. Ночная беседа закончилась словами наследного принца: "Если я не добьюсь Норвегии и не пожну успех, то моя судьба — насильственная смерть". С тем и ушли спать.

Впрочем, к утру настроение у него сменилось к лучшему, и он попросил ди Борго заверить Александра I, что пошлёт шведскую армию к Эльбе, но при условии, что она получит подкрепление от России и Пруссии.

Итак, весной 1813 года Карл Юхан в сопровождении своего друга детства Ж.-П. Гре сел в Карлскруне на корабль, пересёк в южном направлении Балтийское море и 18 мая, день спустя после высадки шведского десанта, сошёл на штральзундский берег. Перед отъездом министр юстиции Л. Энгестрём умолял кронпринца беречь последние остатки шведской армии и не лить понапрасну шведской крови. Но Карл Юхан во время германского похода и сам придерживался этой тактики — ведь он одновременно не хотел проливать кровь и своих бывших соплеменников. Он отлично понимал, что потеря армии была бы для него неисправимой катастрофой. "Моя судьба зависит от исхода одного сражения, — говорил он. — Проиграю — никто не даст мне и шести франков!"

Уже на данном этапе у Карла Юхана имелись особые виды на Францию и представления о своей роли там после свержения Наполеона. Стедингк в своих воспоминаниях рассказывает о том, как 23 июня 1813 года в Штральзунд прибыли посланцы графа Артуа (брат будущего короля Франции Людовика XVIII и будущий король Карл X) с просьбой принять графа в любом качестве в шведскую армию, и как Карл Юхан резко отреагировал на эту просьбу и ответил на неё категорическим "нет". Стедингку он разъяснил, что не может оказывать покровительство принцам-эмигрантам, поскольку не хочет создать в Европе и Швеции впечатления, что он ведёт войну за возвращение на трон семейства, которого прогнала французская нация.

Итак, несмотря на огорчения, причинённые царём Александром, Карл Юхан принял решение воевать против своих соотечественников — иначе не получалось. К этому его склоняли англичане, предоставившие ему военные субсидии. Именно против такого развития событий его предупреждала Дезире из Парижа: "Не объявляйте себя открытым врагом Франции, иначе потеряете популярность, которой вы здесь пользуетесь. Если Наполеон уйдёт, вы можете сыграть немалую роль на вашей родине и решать, кто здесь будет править". В эти роковые дни дал о себе знать Наполеон: с курьером, шведским полковником, он отправил послание, в котором говорил, что если кронпринц будет только оборонять Штральзунд и не пойдёт со шведами на французов, он готов позабыть прошлое. По всей видимости, Карл Юхан, раздираемый между любовью к Франции и политической необходимостью, решил выбрать среднюю линию: он будет воевать с французами, но на своих условиях.

В Германии Карл Юхан удостоверился не только в том, что на пути к присоединению Норвегии возникли трудности, но и в том, что другие обещания, которые царь Александр дал ему в Обу, в полной мере выполнены быть также не могут. 2 мая Наполеон потрепал союзные армии при Лютцене, Гроссъегершёне и Баутцене, а потому обещанные 35 000 русских солдат Карлу Юхану срочно потребовались в другом месте. В Штральзунде Карла Юхана снова навестил Поццо ди Борт и сообщил, что с 4 июня Россия и Пруссия выполняют подписанное с Наполеоном перемирие, в течение которого они намереваются привлечь в коалицию Австрию.

Карл Юхан был уязвлён до глубины души: русские и пруссаки при заключении перемирия даже не посоветовались с ним! Он запаниковал и заподозрил во всём этом новый Тильзит, в котором крупные игроки, договорившись между собой, могли пренебречь интересами маленькой Швеции в ущерб его планам относительно Норвегии. Почва под ногами Карла Юхана закачалась; в Стокгольме и в армии уже стали поговаривать о предательстве в отношении Финляндии. В этот период он и сделал т. н. майскую уступку в вопросе о Норвегии, заявив о готовности удовлетвориться присоединением к Швеции лишь района Тронхейма и согласившись в качестве предварительного условия принять участие в войне с соотечественниками. Он понимал, что высказывать недовольство и протестовать в сложившихся условиях было не только бесполезно, но и опасно. В штаб-квартире союзников действовали продатские и антишведские настроения. И он смирил себя.

Он немедленно написал спокойное и хвалебное письмо царю и попросил встречи. В это время пал Гамбург, датский король Фредрик VI снова встал на сторону французов, и ситуация в лагере коалиционеров резко изменилась. Вскоре прибыл Поццо ди Борго и привёз с собой послания от Александра I и Фридриха Вильгельма III, которые приглашали Карла Юхана выехать к ним на консультацию. С ним вместе выехали Стедингк и братья Лёвенхьельмы. По дороге их опознали французы, в адрес Карла Юхана послышались угрозы и крики: "Предатель!" Раздались выстрелы, и кронпринцу и его спутникам с трудом удалось оторваться от преследования. Он уже опаздывал на свидание с прусским и русским венценосцами, но те его терпеливо ждали.

Карл Юхан встретился с русским царём и прусским королём 10 июля 1813 года в Трахенберге (Силезия). На встрече присутствовали наблюдатели Австрии и Англии. Обсуждались планы будущих победителей в отношении побеждённых противников. А.-Э. Имхоф пишет, что "Трахенбергский конгресс монархов, несомненно, является вершиной карьеры Карла Юхана как европейского государственного деятеля на заключительном этапе наполеоновской эры".

Судя по воспоминаниям Стедингка и Лёвенхьельма, отчётам Кэткарта и др. документам, шведский наследный принц ни в чём не уступал другим монархам на этой встрече, первая фаза которой проходила в непростой обстановке. Ещё не оправившись от обид и огорчений и почувствовав неискреннюю, спекулятивную поддержку присутствовавшего в Трахенберге австрийского посланника графа Иоанна Филиппа Стадиона (Штадион) (1743–1821) в отношении Норвегии, Карл Юхан пошёл в атаку, угрожал увести свою армию на Германии, поднять восстание в Финляндии и пойти на Петербург! Конечно, это была очередная бернадотская гасконада, и Александру с Фридрихом без труда удалось снять возникшее напряжение, успокоив принца заверениями, что никаких намерений в отношении сепаратного мира с Наполеоном у них никогда не было.

В дальнейшем встреча проходила, как говорят дипломаты, в обстановке сердечной дружбы и взаимопонимания. Шведскому кронпринцу как единственному среди присутствовавших монархов профессиональному и компетентному военному удалось склонить всех к принятию его плана предстоящей военной кампании и использования в ней шведской армии. Он надеялся занять в союзной армии лидирующее положение и стать её генералиссимусом. Это был последний раз, когда Швеция принимала участие в крупных европейских делах.

План Карла Юхана предусматривал окружение французской армии под Лейпцигом. Александр I, Фридрих Вильгельм III и Карл Юхан договорились об организации четырёх группировок. Богемская армия численностью в 250 000 человек (австрийцы и пруссаки) под командованием К.-Ф. Шварценберга (1771–1820) должна была наступать с юга. Силезская армия численностью в 105 000 человек (русские и пруссаки) во главе с Блюхером должна была нанести удар в направлении Эльбы. Обе армии, соединившись в районе Дрездена — Торгау, должны были наступать на Лейпциг. Северной армии во главе с Карлом Юханом численностью до 158 000 человек (шведы, русские, пруссаки, англичане, ганноверцы и т. н. немецкий легион из дезертиров наполеоновской армии) поручалось нанести удар по французам из района Берлина. Задача по управлению Северной армией, занявшей фронт от Любека до Штеттина, была не простой, потому что, как мы видим, она была скомпонована из неоднородных частей, но бывшему наполеоновскому маршалу вполне успешно удалось справиться с ней. Резервная армия, состоявшая целиком из русских, во главе с Беннигсеном, сосредотачивалась в районе Вислы — Одера.

Кронпринц Карл Юхан во время Лейпцигской битвы в 1813 году. Художник Ф. Вестин

Кронпринц Карл Юхан во время Лейпцигской битвы в 1813 году. Художник Ф. Вестин

Что касается будущего побеждённой Франции, то Карл Юхан предложил сохранить её целостность в естественных границах: Пиренеи — Средиземное море — Альпы — Рейн, в то время как союзники отделывались на этот счёт пока уклончивыми ответами. (Впоследствии Карл Юхан и шведская дипломатия будут утверждать, что на Трахенбергском конгрессе было принято недвусмысленное решение ограничить театр военных действий одной лишь Германией и что союзники переходить Рейн и вторгаться во Францию не предполагали.) Было решено, что участь Норвегии должна была определиться по окончании военных действий и после решительных побед союзников.

Прибывший из Америки генерал Жан Моро раскритиковал генеральный план Карла Юхана в пух и прах — особенно бесполезным казалось ему создание Северной армии. На деле так оно и было, Моро знал, что за идеей Северной армии стояли не военные соображения, а политические амбиции Швеции и её наследного принца. Ж. Моро, выступавший за реставрацию во Франции Бурбонов, с подозрением следил за эгоистическими планами Бернадота и предупреждал о них союзников. Сразу по прибытии через Швецию в Германию он стал советником царя, но уже 27 августа 1813 года погиб в сражении под Дрезденом.

Скоро от Наполеона поступил отрицательный ответ на предложенные ему условия мира, и 17 августа военные действия возобновились. Император сначала хотел идти в Силезию на Блюхера и устроит!" там второй Аустерлиц, однако Бертье обратил его внимание на Северную армию, и Наполеон послал против неё два своих корпуса. Перед Карлом Юханом оказались корпус герцога Реджио, т. е, маршала Николя Шарля Удино, готовый двигаться к Берлину, и шедший из Гамбурга корпус Даву с намерением отрезать шведов от моря.

23 августа под Гроссбеереном (к югу от Берлина) произошла битва, закончившаяся убедительной победой Северной армии над 70-тысячной группировкой герцога Реджио, в которой отличились прусские части генерала Д.-Г. Бюлова. Наполеон вместо Удино поставил командующим группировкой князя Московского, т. е. маршала Мишеля Нея, но и тот 6 сентября оказался битым Северной армией под Дениевитцем: потери французов составили 22 тыс. человек. Потрепала Северная армия и корпус Даву, так что тот был вынужден отступить снова к Гамбургу.

К этому времени Дания объявила войну Швеции, и датский наместник в Норвегии принц Кристьян приступил к подготовке вторжения датско-норвежской армии в Швецию. Карл Юхан занервничал. В союзной армии, между тем, к сентябрю возникли трения. Немцы и русские были недовольны тем, что главнокомандующий Северной армией пытался приписать себе лавры победы там, где шведские солдаты не сражались вовсе. Из штаба командира прусского корпуса Бюлова распространялись самые неблагоприятные слухи о полководческих способностях командующего Северной армией, о его намеренной медлительности, нерешительности и сдержанности по отношению к противнику, а также о слишком бережливом отношении к шведскому корпусу. Дело дошло до того, что Бюлов отказался подчиняться своему главнокомандующему и даже хотел уйти под крыло Блюхера в Силезскую армию. Карлу Юхану пришлось пожаловаться на него королю Пруссии.

Факты, между тем, свидетельствовали против Карла Юхана: в сражении при Денневитце Бюлов потерял 10 000 человек, в то время как шведские потери составили… 12 раненых. Главнокомандующий ввёл в сражение лишь шведскую артиллерию. Так что избежать обвинений в том, что ударной силой оказались пруссаки, а шведы держались в резерве, главнокомандующему Северной армией не удалось. Шведы намеренно использовались им в незначительных операциях, а под Денневитцем отличился главным образом русский корпус графа М.С. Воронцова. Шведский генерал К.-Ю. Адлеркройц в приватном разговоре с ди Борго признался, что если бы русские и шведы своевременно вступили в бой под Гроссбеереном, то французская армия была бы полностью уничтожена. Один из свидетелей Денневитцского сражения рассказывал о том, как главнокомандующий остановил атаку шведской кавалерии и тем самым предотвратил полный разгром французов. Известно также, что Карл Юхан, ссылаясь на опасные маневры Наполеона, упорно не желал форсировать Эльбу и идти под Лейпциг на соединение с армией Блюхера.

В это горячее для союзников время шведский кронпринц спокойно занимался своими "шведскими" делами, пытаясь нейтрализовать неблагоприятное для Швеции вмешательство в норвежский вопрос Австрии. Он добился того, что Пруссия наконец разорвала свои отношения с Данией, упорно отказывавшейся мирным путём уступить Швеции Норвегию и выйти из союза с Францией. Он настоял также на том, чтобы Александр I убрал от него ненавистного Поццо ди Борго и назначил своим представителем при нём посла Сухтелена.

Между тем собравшиеся в Богемии Александр I, Фридрих Вильгельм III и Франц I стали думать о том, каким образом склонить Карла Юхана к более активным действиям против французов. Граф Нессельроде предложил прибегнуть к "пряникам", и скоро от каждого союзного венценосца в штаб-квартиру Карла Юхана отправились посланники с орденами: от России с высшей воинской наградой — орденом Святого Георгия Победоносца 1-й степени (в ответ кронпринц Швеции наградит русского императора высшей шведской воинской наградой — орденом Меча), от Австрии — орденом Марии Терезии, а от Пруссии — орденом Железного креста.

Русскую награду вручал французский эмигрант на службе царя граф Луи Рошшур, прибывший в штаб Северной армии на 12 часов раньше своих коллег. Глубокой ночью он застал Карла Юхана бодрствующим в кровати с высоко поднятыми ногами. Удивлённому посланнику царя он объяснил, что ему всегда работается лучше лёжа. Награждённый обратился к Рошшуру со следующими словами:

— Друг мой, как всегда они проиграли скачки… Так и должно быть: вы — француз, а они — немцы.

О будущем Франции наследный шведский принц сказал такие "скромные" слова:

— Император — не французский титул. Франция хочет короля, но короля-солдата. Бурбоны себя уже исчерпали… Кто подойдёт для Франции лучше меня?

Когда же Рошшур высказал просьбу царя повернуть Северную армию на запад к Эльбе, Карл Юхан произнес знаменитую фразу:

— Если я проиграю, никто в Европе не даст мне и шести франков!

О том, что после Наполеона французы изберут своим правителем его или Ж. Моро, Карл Юхан успел сообщить также британскому полковнику Куку. После гибели Моро он считал себя единственным претендентом на главную должность Франции. Всё это свидетельствовало о том, что уже на этом зга не он постоянно думал о своём высоком предназначении в освобождённой от Наполеона Франции и не скрывал этих мыслей от посторонних. Идея вступления коалиционных армий в его родную страну представлялась ему катастрофой. Главное, убеждал он союзников, прогнать Наполеона из Германии, убрать всех наполеонидов из германских княжеств и курфюршеств, а потом "отделить Наполеона от французов". Через месяц-два действительность преподнесёт ему суровый урок, из которого ему станет ясно, что французы не имели никакого желания отделяться от своего императора. Отделится сам Карл Юхан — от союзников.

Как бы то ни было, первая часть Трахенбергского плана была выполнена, и наступил второй этап операции, но Карл Юхан медлил и только 4 октября, под большим нажимом союзников, отдал приказ по армии на переход Эльбы. В тот же день Наполеон принял решение идти на соединение с Неем и совместными усилиями попытаться разбить Северную и Силезскую армии по частям, прежде чем они успеют соединиться с Богемской армией. Но Блюхер и Карл Юхан искусным манёвром (его автором Хёйер называет наследного шведского принца) избежали столкновения с Наполеоном и Неем и двинулись на Лейпциг. Наполеон был вынужден в спешном порядке возвращаться обратно под Лейпциг.

Битва народов произошла по трахенбергскому сценарию в период с 16 по 19 октября 1813 года. К великому возмущению союзников Северная армия прибыла под Лейпциг лишь на третий день сражения — 18 октября. 13 октября Карл Юхан всё ещё стоял под Ротенбургом и не двигался с места, пока к нему не прискакал английский представитель и сводный брат Кастлри генерал Чарльз Стюарт и не напомнил ему об английских субсидиях и о принятой диспозиции сражения. Но и после этого Северная армия, как пишет Шёберг, двинулась "в дискутабельном направлении" под Кётен, что в 30 км от Лейпцига, откуда её с трудом "прогнали" возмущённые русские, прусские и английские представители. Карл Юхан за своё бездействие подвергся даже критике собственных, сгоравших от стыда, шведских генералов.

Перед сражением Карл Юхан устроил торг с Блюхером из-за того, кому какую позицию следовало занять. (Прусский генерал в соответствии с Трахенбергским планом, в случае соединения Силезской армии с Северной, должен был подчиниться Карлу Юхану.) Причина торга? Карл Юхан полагал свои силы недостаточными и попросил усилить Северную армию ещё одним русским корпусом. В результате долгих споров Северная армия переместилась с левого фланга на правый, а Силезская — с правого на левый. Лишь на следующий день, 18 октября, Северная армия подошла к Брейтенфельду, где в 1632 году шведский король Густав II Адольф в период Тридцатилетней войны нанёс сокрушительное поражение австро-имперской армии во главе с Й.-Ц. Тилли. И только после того как в штаб-квартиру Карла Юхана 18 октября прибыли Блюхер и прусский наследный принц Вильгельм, Северная армия вступила наконец в сражение.

19 октября в грандиозной битве наступил решающий перелом в пользу союзников. Перед Северной армией оказались саксонские части, в решающий момент сражения на его сторону перешли две артиллерийские батареи, командир которых был бывший подчинённый маршала Бернадота под Ваграмом. Вся эта операция, согласно современному шведскому историку Шёбергу, была хорошо подготовлена и срежиссирована. Когда представители Северной армии уже договорились с саксонцами о переходе на их сторону, на переднюю линию в великолепном парадном мундире (Шёберг пишет: как "оперный герой") на красивом скакуне выехал Карл Юхан. Он подскакал к окопам саксонцев, что-то крикнул им, а потом, сопровождаемый их восторженными возгласами, триумфально привёл их в свой лагерь. "Номер, достойный короля-театрала Густава III, с которым Карл Юхан, несомненно, имеет много общего", — заключает Шёберг.

Так же хорошо срежиссированным был въезд главнокомандующего Северной армией в оставленный французами Лейпциг. Карл Юхан позаботился о том, чтобы появиться там первым. Его союзники смотрели на этот "театр" скептически. Здесь, в Лейпциге, Карл Юхан встретился с императором Францем I, которому 16 годами раньше доставил столько хлопот и неприятностей на посту посла Французской Республики в Вене.

Лейпциг стал наивысшей точкой взлёта Карла Юхана как политического и военного деятеля европейского масштаба. После Лейпцига начался неуклонный закат. Тому был целый ряд причин. Объективно роль Швеции была уже выполнена, в частности для русского царя и России. Наполеоновской военной машине был нанесён сильный удар, и впереди просматривался его полный разгром. Интересы Англии, Австрии, Пруссии и России стали резко расходиться с интересами Швеции и амбициями её наследного принца. Уже на этом этапе вклад Швеции в победу над противником был незначительным, а в будущем он мог стать лишь и того меньше. Норвежская проблема Карла Юхана — несомненно, важная для его престижа и будущего — субъективно представляла теперь для союзников лишь головную боль и на фоне эгоистических действий главнокомандующего Северной армией вызывала лишь раздражение.

Кажется, именно в это время кронпринц сознательно озвучил свои тайные претензии на главенствующую роль в послевоенной Франции. Это произошло в беседе с известным нам уже Поццо ди Борго. Впрочем, сделано это было в довольно завуалированной форме, во время разговора о наилучшем кандидате на французский престол. Карл Юхан убеждал собеседника в том, что трон должен принадлежать самому достойному, на что проницательный корсиканец заметил, что тогда королём Франции должен был стать именно он, Поццо ди Борго.

— Каким образом вы мне докажете обратное? — ответил ди Борго на недоумённый вопрос Карла Юхана. — Убив меня? Тогда на моем месте окажутся другие… Самый достойный на троне, для спокойствия в мире, это тот, у кого больше всего прав.

Корсиканец конечно же имел в виду реставрацию Бурбонов.

После Битвы народов под Лейпцигом Наполеон отступил во Францию зализывать свои раны, а союзники следовали за ним по пятам и загоняли зверя в его логово. Для наследного принца Швеции снова начались тревожные дни. После Лейпцигской битвы англичане сократили ежемесячные субсидии Швеции со 150 до 100 тысяч фунтов. Первое время он старался не подавать вида, что его гложут внутренние подозрения, и продолжал поддерживать у окружающих мнение о своей будущей роли в побеждённой Франции. Так он пообещал прусскому офицеру Калькройту княжество или пост посла, когда станет во главе Франции. Но если он кого и обманывал, то только себя.

Первую ночь после Лейпцигского сражения Карл Юхан провёл в полевом лазарете, где находились раненые французы. Он встретил там своего старого боевого товарища и единомышленника генерала Антуана Дельма и вступил с ним в беседу. Смертельно раненный генерал порекомендовал Бернадоту немедленно убраться прочь, ибо он не хотел напоследок оскорблять свой взор видением предателя. Сцена буквально потрясла Карла Юхана. Сколько же французов были готовы бросить ему в лицо это обвинение?

После Лейпцигской битвы союзники снова провели конференцию, призванную определить дальнейшие их действия, и никто из них, кроме Англии, не хотел приглашать на неё шведского кронпринца. Англия предложила дать Швеции полноправный статус участника конференции, но этому воспротивились Россия, Пруссия и Австрия. Слишком незначительным оказался вклад шведской армии в общую победу над Наполеоном. Союзники потеряли в боях 54 000 человек, в то время как потери шведов составили 180 человек! Карлу Юхану пришлось расплачиваться за хитрость, сдержанность, уклончивость, медлительность и нерешительность!

Разногласия в лагере союзников коснулись прежде всего плана окончания войны. Русские и прусские генералы выступали за поход на Рейн, вторжение во Францию и свержение с трона Наполеона. Австрийский император и его министр иностранных дел Меттерних по вполне понятным причинам (ведь император был женат на дочери Франца I) соглашались в побеждённой Франции сохранить Наполеона. Принц-регент Англии Георг хотел бы восстановить в стране правление нашедших пристанище в его стране Бурбонов, в то время как министру иностранных дел Кастлри не нравились ни Бурбоны, ни Наполеон.

Карл Юхан, опасавшийся, что союзники, разгромив Наполеона, не сдержат свои обещания в отношении Швеции, считал вторжение во Францию союзной армии неразумным и предлагал закончить войну в Германии. Вступление союзников на территорию Франции, по мнению Карла Юхана, лишь усилит революционный патриотизм французов и заставит их сплотиться вокруг Наполеона. Войну с ним следовало продолжить искусными методами пропаганды, в результате которой французы якобы сами скинут узурпатора с престола. Карл Юхан выступал за сохранение Франции в её "естественных границах" и резко возражал против отделения от Франции Нидерландов. Ему нужно было в первую очередь сокрушить Данию и принудить её к передаче Норвегии в лоно шведской короны, а потому предлагал держать Северную армию во второй линии.

Все эти рассуждения, с точки зрения присутствовавших, как-то мало вписывались в реальную ситуацию 1813 года после убедительных побед союзников, в том числе англичан, испанцев и португальцев на Иберийском полуострове. Они прозвучали резким диссонансом на конференции, и никто к ним не прислушался. Ещё 10 октября, накануне битвы под Лейпцигом, союзники решили нацелить Северную армию в направлении Голландии, а Данию австрийский канцлер Меттерних брался образумить и привести в коалицию дипломатическим путём, в частности удовлетворить Швецию передачей только северной части Норвегии с городом Тронхеймом. Конечно, подобные настроения в рядах союзников мало радовали шведского наследного принца. Он опасался, что с такими результатами в войне шведы его просто не поймут и он будет сметён с престола густавианцами как подручный русского царя!

Карл Юхан проявлял строптивость не только в вопросах послевоенного устройства Франции. С середины октября 1813 года по февраль 1814 года его армия практически никакого участия в военных действиях против наполеоновской армии не принимала. Встреча с умирающим под Лейпцигом Дельма его настолько "отрезвила", что желания сражаться со своими соотечественниками у него больше не возникало. Кроме Норвегии, он положил на наковальню ещё одно "железо" — Францию, куда он хотел вернуться "на коне". В прошлом он упустил свой шанс стать во главе страны, теперь же нужно было ковать железо, пока оно горячо! Теперь или никогда! Его глазами и ушами стала сидевшая в Париже супруга Дезире, а главными пропагандистами в пользу правления Бернадота во Франции — мадам Сталь и её друг Бенжамин Констан, проживавшие в Германии.

30 октября в Северную армию поступил приказ из штаб-квартиры союзников отпустить корпус Бюлова в Вестфалию, а шведскому корпусу, подкреплённому 6-тысячной дивизией Воронцова, предлагалось занять Ганновер, куда Карл Юхан прибыл 6 ноября 1813 года. Но Карл Юхан самовольно, в нарушение лейпцигских договорённостей, снял русский корпус Винцингероде и шведский корпус под командованием Стедингка с западного направления и отправил их на север под Гамбург, где запёрся со своим корпусом Даву, и к датской границе. Согласно же решению союзников, он должен был лишь малыми силами блокировать Даву в Гамбурге, а армию вести в Голландию. Даже Хёйер признаёт, что действия командующего Северной армией в данном случае не были адекватны.

Подозрительный Ч.Стюарт, английский представитель при штабе Северной армии, вначале ничего плохого в поведении Карла Юхана не заподозрил. Но когда он узнал, что тот предложил Даву вместе со своей армией уйти без боя во Францию, то забил тревогу и выразил шведскому наследному принцу решительный протест, но сделать уже ничего не мог. Позже он обнаружит, что в этой игре шведам подыгрывали его соотечественник Торнтон, которого, по мнению Шёберга, Карл Юхан просто "купил", и русский представитель Сухтелен.

Карл Юхан проигнорировал приказ идти в Голландию и демонстративно развернул армию на север. Одновременно он развил бурную дипломатическую и пропагандистскую деятельность: по его приказу во Франции стали распространять манифесты о скором пришествии "спасителя" в лице бывшего маршала Бернадота; Веттерстедта вместе с Лёвеньельмом отправили в союзнический штаб, где они ещё раз должны были изложить старые идеи своего шефа о ходе завершения войны; в Копенгаген поскакали эмиссары с предложением Фредрику VI решить норвежский вопрос наедине без постороннего участия; к Даву выехали агенты с предложением очистить Гамбург и… беспрепятственно уйти во Францию. Темпераментный наследник шведского трона успевал работать на два фронта: и ради своего будущего во Франции, и ради своего будущего в Швеции. На союзников он просто решил наплевать.

Естественно, у союзников появилось законное подозрение, что Карл Юхан попытался завести в побеждённой Франции мощную подпору в лице Даву. Они с обоснованным беспокойством восприняли возню шведов вокруг Даву как попытку заложить основу для французской армии, которая в заключительной фазе войны выступила бы в защиту интересов Бернадота.

Если такой план у Карла Юхана и был, то он потерпел крах, но не только из-за вмешательства Стюарта. Прежде всего, Даву мало улыбалось, находясь рядом с Наполеоном, рисковать своей жизнью и жизнью солдат в последних кровавых боях, обречённых на поражение. Поэтому Даву спокойно отошёл со своим корпусом от Гамбурга и безучастно наблюдал за тем, как Северная армия вытесняла датчан из Голштинии.

Две недели для Карла Юхана, раздираемого между французскими и шведскими интересами, прошли в напряжённом ожидании. Гофканцлер Веттерстедт уже на первой беседе 20 ноября с Александром I достиг неожиданного успеха: царь якобы заявил ему, что Карл Юхан на своё усмотрение может либо блокировать Даву и датчан, либо атаковать их. Аналогично высказался якобы и Меттерних, правда, с оговоркой, чтобы Карл Юхан использовал в военных действиях те силы, которые для этого были необходимы, и слишком далеко не углублялся в Ютландию.

В период 28 ноября — 1 декабря, оставив корпус Строганова на левом берегу Эльбы, Карл Юхан с остатками армии, насчитывавшей около 50 тысяч человек, форсировал реку и вошёл в брешь между позициями Даву и датчан во главе с князем Фредриком Гессенским. Датчане располагали всего лишь 10-тысячной армией и отступали к своим границам, и армии Карла Юхана не составило большого труда взять 5 декабря Любек и Киль, причём 7 декабря в бою с датчанами под Борнхёфтом наконец отличилась шведская кавалерия. Этого было достаточно, чтобы Дания прекратила бесполезное сопротивление. 8 декабря король Фредрик VI запросил перемирие, которое и было подписано 15 декабря в Рендсбурге.

Начался период изнурительных дипломатических переговоров и давления на датчан. Карл Юхан был согласен вести переговоры с датской стороной при условии, если Дания уступит Норвегию Швеции. Датскому эмиссару Хедсманну на переговорах он сказал: "Когда Наполеон будет смещён с трона, то императором стану я. Тогда я, может быть, отдам королю Дании Швецию". Ф. Венкер-Вильдберг расценивает эти слова как составной элемент его политики угроз и шантажа в адрес строптивых датчан. Так он распространял слухи о своём желании создать на базе Голштинии, Шлезвига и Ютландии собственное королевство Кимбрию! Но это было ещё одним примером бернадотовской гасконады — ничем больше.

Датчане выполнять требование Карла Юхана об уступке Норвегии отнюдь не торопились. Им на помощь пришла австрийская дипломатия. С согласия союзников в Копенгаген заблаговременно выехал австрийский молодой и способный советник французского происхождения Луи де Бомбель, инструкции которого завизировали Александр I и Фридрих Вильгельм III. Л. Бомбель защищать интересы Швеции в норвежском вопросе отнюдь не намеревался, а скорее, наоборот, пытался выступить в роли адвоката Дании. Карл Юхан нервничал в Киле. Л. Бомбель информировал его о смене настроений в Копенгагене в пользу Швеции, но решение всё не приходило.

15 декабря Карл Юхан заключил перемирие с Даву и, чтобы напомнить о себе Фредрику VI, двинул Северную армию в Ютландию. Он захватил несколько датских крепостей, но нужного эффекта на датчан эти действия не возымели. Скоро принц узнал о неблаговидных действиях Бомбеля, пытавшегося договориться с датчанами об уступке шведам лишь провинции Тронхейм. Опасаясь повторения эпизода с князем Долгоруковым, он немедленно доложил о них в русскую и английскую штаб-квартиры. Снова началась дипломатическая возня, неторопливым дипломатам перемирия не хватило, и Карл Юхан был вынужден пойти на его продление до 6 января 1814 года.

И тут 2 января 1814 года пришла наконец весть из Франкфурта. Гофканцлер Веттерстедт сообщал, что Александр I, возмущённый инициированным Веной вторжением союзников в нейтральную Швейцарию, выразил своё недовольство Меттерниху. Заодно царь потребовал также от Меттерниха отозвать из Дании Бомбеля и заявил о своей полной поддержке требований Швеции в отношении Норвегии. Меттерних предпринял ещё одну попытку навредить шведам и стал настаивать на немедленном выводе Северной армии из Голштинии, но Александр I снова "поправил" его и порекомендовал Карлу Юхану держать Голштинию на переговорах с Копенгагеном в качестве залога.

Это был долгожданный прорыв. Император России всё-таки не подвёл своего шведского партнёра и в самый критический момент пришёл ему на помощь. Карл Юхан ликовал.

Англичане заняли в обсуждаемом вопросе жёсткую позицию и дали волю своему возмущению: мало того, что шведы употребили английские субсидии не по прямому назначению, но в составе Северной армии находился английский корпус Уоллмодена. Выходило, что сами англичане таскали каштаны из огня для эгоистичных амбиций наследного принца Швеции! Пруссаки были также по-прежнему весьма недовольны "эгоизмом" Карла Юхана: в то время как у союзников не хватало сил вытеснить Наполеона из Бельгии и Голландии, Северная армия отвлеклась на бои с малозначившей на весах войны Данией.

Но английский демарш своей цели не достиг, потому что представитель Англии при штаб-квартире Северной армии Торнтон не дал ему ходу и позволил шведам завершить свои переговоры с датчанами один на один. Датскому королю Фредрику VI ничего не оставалось, как уступить силе. 14–15 января 1814 года был подписан Кильский мирный трактат, по которому Дания, владевшая Норвегией с 1380 года, была вынуждена уступить её Швеции. Цель была достигнута малой кровью. "У Карла Юхана были все основания благодарить Александра за стопроцентную поддержку как во время военных действий, так и на стадии переговоров", — констатирует С. Шёберг.

Заветная мечта Карла Юхана свершилась, а его популярность в Швеции немедленно и резко повысилась. В церквах прошли молебны о здравии кронпринца, поэты сочинили в его честь торжественные оды. Потерю Норвегии Дании компенсировали Шведской Померанией и островом Рюген, а также тем, что долги Норвегии перешли к шведам, но всё это были мелочи — во всяком случае, для Карла Юхана.

Обеспокоенные тесной дружбой Карла Юхана с императором Александром I, Меттерних и Кастлри 18–22 января 1814 года встретились в Базеле, чтобы обсудить дальнейшие цели войны. На встречу были приглашены и русские представители, но Александр I интереса к этой встрече не проявил, полагая, что интересы союзников и их территориальные претензии могли урегулироваться лишь после окончательного поражения Франции. Они, кстати, предполагали оставить у власти в стране Наполеона, ограничив территорию Франции границами 1792 года, но не исключали в качестве альтернативы вернуть на престол и Бурбонов. В ходе обсуждений Меттерних и Кастлри не обошли вопросом даже такую мелочь, как выселение королевы Дезидерии из дома, принадлежавшего габсбургской принцессе.

К Базельским соглашениям сразу присоединилась Пруссия, а одной из последних, уже на конференции в Шатильон-сюр-Сена, и Россия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.