Глава 14 Дело Гонгадзе

Глава 14

Дело Гонгадзе

Главного редактора интернет-издания «Украинская правда» Георгия Гонгадзе в последний раз видели живым в ночь на 17 сентября 2000 года, когда он вышел из квартиры своей коллеги Алены Притулы, направляясь домой. Как обычно, ловил попутку. Рядом с ним остановилась Hyundai Sonata. Шофер предложил сесть на заднее сиденье, объяснив, что переднее сломано. Вслед за журналистом в автомобиль внезапно запрыгнули три человека. Попутка рванула за город.

Алена стала бить тревогу через два часа после его ухода. Утром на сайте «Украинской правды» она опубликовала материал о его исчезновении. Через несколько часов здесь же появился плакат «Найдите журналиста!» с черным силуэтом вместо лица.

27 сентября к поискам Гонгадзе подключился Интерпол. А 16 ноября Алена Притула узнала, что в Таращанском лесу под Киевом случайными прохожими найдено тело без головы. Опознать останки она не смогла. Из морга забрала небольшой фрагмент тела, который упаковала в пластиковый пакет и с тех пор хранила в холодильнике. Позже она передавала его кусочек за кусочком на многочисленные экспертизы…

Только спустя пять лет после исчезновения Гонгадзе следствие шаг за шагом восстановило события той кошмарной ночи.

Гонгадзе убивали сотрудники МВД во главе с начальником Управления наружного наблюдения генералом Пукачем. По дороге зажатого с двух сторон журналиста избили и связали. За городом машину остановили; киллеры выволокли Гонгадзе наружу. Орудием убийства был обычный брючный ремень, а душил журналиста лично генерал Пукач. Мертвому Гонгадзе отрезали голову, тело облили бензином и подожгли. Закопав его, генерал с подручными по дороге домой остановились в придорожном кафе и выпили водки, снимая стресс.

…Сын украинки и грузина, Георгий к своим 30 годам успел повоевать не только пером и не только в Киеве. Вместе с отцом, руководителем Национального фронта «За свободную Грузию», Гонгадзе еще в перестроечные годы активно включился в политическую борьбу. Когда Грузия стала свободной, он с оружием в руках участвовал в войне с режимом Гамсахурдиа, а позже в качестве военного журналиста запечатлел на видео грузино-абхазскую бойню. На той войне был тяжело ранен осколком артиллерийского снаряда.

В 1992 году Гонгадзе окончательно переехал из Грузии на Украину.

Впервые он всерьез разозлил Кучму в 1997 году, когда заявил по телевидению, что президент перетянул на высокие должности в Киев свыше 200 своих днепропетровских друзей. Накануне выборов 1999 года в эфире радио «Континент» Гонгадзе призывал голосовать против Леонида Даниловича. Одним из первых понял, какую роль может сыграть Интернет в несвободной стране, и создал сетевую газету «Украинская правда». Газета была жестко оппозиционной по отношению к президенту.

Через два с половиной месяца после исчезновения Гонгадзе, 28 ноября 2000 года, лидер социалистов Александр Мороз созвал пресс-конференцию. На столе перед Морозом лежал магнитофон. Поколдовав над ним, соратник Мороза Юрий Луценко запустил пленку. И в полной тишине зазвучал малоразборчивый, но до боли родной голос Леонида Кучмы.

Это были записи разговоров президента с приближенными. Речь шла о Гонгадзе. Пленки демонстрировали жгучую и абсолютно иррациональную ненависть Кучмы к журналисту, которого он называл «подонком» и разными другими, преимущественно нецензурными словами. В беседах с главой Администрации Литвиным, министром внутренних дел Кравченко и председателем Службы безопасности Деркачем президент, кипя гневом, требовал расправы над журналистом: «Гонгадзе? Так вы ж ему пиздец можете сделать? Депортировать его в Грузию и выкинуть там на хуй…» На одной из более поздних записей министр внутренних дел докладывал президенту об исчезновении Гонгадзе, а в ответ Кучма злорадно смеялся: «В Чечне, чеченцы его выкрали».

Пятнадцатиминутная аудиозапись вызвала эффект разорвавшейся бомбы сперва на Украине и в СНГ, потом – во всем мире.

Со временем Мороз рассказал о происхождении записей. О том, как к нему пришел майор украинской Госохраны Николай Мельниченко и поведал, что в течение долгого времени записывал разговоры в президентском кабинете, в столовой и в сауне. Странноватый с виду Мельниченко утверждал, что так велела ему совесть. «Я подслушивал Кучму и понял, что наш президент – бандит», – объяснял он свои действия. Сперва майор, если верить его словам, хотел даже убить Кучму, но потом передумал и решил «задокументировать преступления».

Нельзя сказать, что украинцы с ходу поверили, будто Леонид Данилович отдал приказ убить журналиста. Из записей, идентичность которых президент с самого начала отрицал не слишком настойчиво, можно было лишь понять, что он слегка свихнулся на почве Гонгадзе. Преобладало недоумение. Для чего несчастному отрезали голову? А если к убийству и впрямь причастна власть, то как вышло, что тело нашли? Или с самого начала кем-то так и было спланировано: убить и не скрывать убийства? Кем?

Внятного ответа на эти, как и на многие другие вопросы, нет до сих пор. Хотя предполагаемые соучастники, бывшие сотрудники Департамента внешнего наблюдения и уголовной разведки МВД, пойманы и осуждены на длительные сроки заключения. Генерал Пукач тоже арестован и в январе 2013-го приговорен к пожизненному заключению; во время следствия он назовет «заказчиков убийства»: Кучму, Литвина и Кравченко. Экс-министр внутренних дел Юрий Кравченко, согласно версии следствия, накануне задержания покончит жизнь самоубийством. Дважды выстрелив себе в голову.

Кучма безмолвствовал больше недели, не зная, как реагировать на случившееся. Есть сведения, что в первые дни после выступления Мороза он был настолько деморализован, что даже подумывал об отставке. Президент ощущал себя голым и беззащитным в толпе врагов. Рассказывают, он подолгу молчал и затравленно озирался по сторонам, ища направленные на него микрофоны и понимая, что каждое сказанное сегодня слово может завтра вернуться к нему на магнитофонной ленте.

Если верить слухам, он пил водку и думал. Его мучили два классических русских вопроса. Первый: что делать? И второй: кто виноват? Ответив на второй, т. е. поняв, кто стоит за спиной взалкавшего правды майора, можно было принимать решение о стратегии дальнейшего поведения. Впрочем, прежде всего надо было ответить на первый, тактический вопрос: что делать, чтобы не потерять власть?

Наверное, Кучма задумывался и о радикальных вариантах. Разогнать парламент? Ввести прямое президентское правление? Закрыть для острастки пару газет? Посадить Мороза?.. Все это было заманчиво, но президент догадывался, что Украина – не Туркмения. За неделю раздумий Кучма ясно осознал, что играть нужно на том поле, где он был сильнее всех и до сих пор всегда побеждал.

Не нужно резких шагов. Надо все отрицать, выкручиваться, искать союзников, подкупать или морально уничтожать врагов, тянуть время, спихивать вину на других, маневрировать, заметать следы… Делать он это умел лучше, чем все его враги вместе взятые. Но ни в одной партии Кучмы ставки еще не были так высоки, как в той, что предстояло сыграть сейчас.

Шестого декабря президент, наконец, заговорил, появившись на телеэкранах. В своем обращении к согражданам Леонид Данилович искусно обошел вопрос о подлинности аудиозаписи. Какие там пленки? Он болел за поруганную Отчизну. Он называл скандал с кассетами «четко спланированной политической провокацией» с целью «выставить Украину в глазах мира как… дикое и темное общество». А главным в его выступлении было то, что он твердо пообещал: в стране не будет ни диктатуры, ни досрочных выборов.

Иными словами, все должно остаться, как прежде.

В эти дни, реализуя принятое решение, Кучма вступил в торг со своим окружением. Жертвой одной из многих сделок, заключенных им, стала Юлия Тимошенко. Олигархи, загнанные правительством Ющенко в угол, назвали свою цену: премьера – в отставку, леди Ю – на нары. Цена была смешной. Президент согласился не раздумывая.

Но, как опытный игрок, Кучма действовал сразу по всему полю.

Александр Турчинов рассказывал, что накануне голосования в Верховной раде, где ставился вопрос о проведении специального парламентского заседания, посвященного делу Гонгадзе, он встретился с президентом. Леонид Данилович был бледен и решителен. Говорил рублеными фразами. Записи Мельниченко – провокация. Дело следует закрыть. Если фракция «Батькивщина» откажется голосовать, вопрос не пройдет. Передай Юле, что я закрою все ее проблемы, если «Батькивщина» проголосует как надо.

Турчинов знал, что ответит Юля, и попытался отвести от нее удар, заодно как бы выразив заботу о репутации президента. «Леонид Данилович, – задушевно сказал он, – лучше бы вам самому инициировать создание комиссии, которая доказала бы, что вы не виноваты. Это был бы сильный ход с вашей стороны». Кучма разгадал игру в два счета. «Не умничай, – отрезал он. – Передай Юле мои слова».

Тимошенко опять оказалась перед выбором. Теперь она могла одним ударом разрубить петлю, повисшую над ее головой. Остаться в правительстве. Вытащить Сашу из тюрьмы. А если сильно повезет, возобновить чайные церемонии с Кучмой. Шанс выпал случайно, в положении совершенно безнадежном: впервые президент Украины в некоторой степени зависел от нее. Он изображал силу, но на самом деле был растерян, загнан и слаб. Она могла ему помочь и таким образом выиграть время. По крайней мере еще два-три месяца передышки ей были бы гарантированны.

Согласиться? Вся ее натура протестовала. Она чувствовала себя глубоко оскорбленной. К тому же понимала: работать, как раньше, ей все равно не дадут. Голосование в Раде – лишь эпизод в кассетном скандале, который будет раскручиваться вне зависимости от того, как поведут себя депутаты. Она уже знала об условии, поставленном олигархами президенту в обмен на поддержку. Конечно, Кучма мог найти компромисс. Выгнать ее, но не посадить, освободить Сашу. Или не выгнать и не посадить, но отстранить ее от реальной власти. Она сохранит пост, но потеряет лицо.

Это только кажется, что у политика всегда есть выбор. Выбор весьма ограничен, особенно у таких людей, как она. Об этом напишет вскоре после ее ареста в киевском «Зеркале недели» Юлия Мостовая: Тимошенко «стала серьезной опасностью для власти и такой же опорой для оппозиции. Но самое главное, что сейчас она стала опасностью для самой себя. Укрыться от опасности – значит изменить себе…» Прошлое гонится за ней по пятам, и она зависит от своего прошлого.

Прошлое гонит ее в тюрьму.

В те дни Тимошенко чаще обычного звонила в Лондон своей 20-летней дочери. Однажды честно сказала, что ей грозит тюрьма. Еще несовершеннолетним подростком Женя несколько раз проходила через многочасовые допросы: следователи безжалостно выколачивали из нее информацию о делах родителей. Побывав в тюрьме у отца, Женя уже знала, что это такое. Теперь она должна была дать совет матери, как поступить. Сдаться или продолжать борьбу. Остаться в правительстве или идти за решетку.

А еще девочка знала, что мать решение уже приняла и ждет от нее только поддержки.

Обе сумели найти друг для друга правильные слова, и обе наверняка разревелись, повесив трубки. Выходя из дома, Тимошенко по обыкновению прихватила сумку с вещами первой необходимости. На собрании фракции Юлия Тимошенко тихим голосом заявила, что заседание Рады по делу Гонгадзе необходимо. И что «Батькивщина» голосует «за». И 8 декабря 241 из 450 депутатов Верховной рады, включая фракцию Тимошенко, выступили против президента. Дело Гонгадзе было внесено в парламентскую повестку.

Однако судьба Кучмы решалась в те дни не только во властных кабинетах и не только на парламентских заседаниях.

Холодным декабрьским утром 2000 года на улицы Киева вышли демонстранты с антипрезидентскими плакатами. Так поднялась первая волна протеста. Движение получило название «Украина без Кучмы». Во главе встали социалисты Александра Мороза. Их координатором был Юрий Луценко. К социалистам присоединились представители оппозиционных политических сил самых разных убеждений. А после Нового года демонстранты стекались в Киев уже со всех концов Украины. На Майдане Незалежности студенты разбили палаточный городок, обещая, что не уйдут до тех пор, пока президент не покинет свой пост.

Власти пытались притормозить волну протестов. На подступах к Киеву протестующие обнаруживали себя в отцепленных вагонах уехавших в столицу поездов или в автобусах с проколотыми шинами. Но остановить людей было трудно. Несколько тысяч манифестантов сжигали портреты президента в центре Киева, скандируя: «Долой Кучму!» Они двигались по маршруту Майдан Незалежности – парламент – Администрация президента. По этому же маршруту через четыре года пойдут уже сотни тысяч.

Власти боялась спровоцировать демонстрантов резким отпором. Открыто натравить на них милицию они не решалась. Поэтому отвечали провокациями. Пока демонстранты скандировали лозунги под окнами Администрации президента, толпа молодых людей в черных куртках с надписями «анархисты» забросала палаточный городок пакетами, издававшими удушливый запах хлора, и жестоко избила его обитателей.

Милиция ни во что не вмешивалась. Это тоже была репетиция 2004 года. «Анархистов» изображали переодетые курсанты МВД и наемники, завербованные неформальным штабом по спасению президента.

Одновременно с разгоном палаточного городка началось наступление на оппозицию. Мороз был неуязвим, потому что со своими пленками находился в центре всеобщего внимания. Поэтому главной мишенью стала Юлия Тимошенко. Во-первых, пора было выполнять договоренности с олигархами и наказать ее за голосование «Батькивщины» в парламенте. Во-вторых, шумный скандал вокруг вице-премьера мог хотя бы на время отвлечь людей от Гонгадзе и мельниченковских пленок. Ну а, кроме всего прочего, у властей остались достаточно яркие и неприятные воспоминания о Тимошенко в роли оппозиционерки. Пока она еще не превратилась в «Свободу на баррикадах» с картины Делакруа, следовало быстро и желательно надолго вывести ее из игры.

Пятого января 2001 года возобновилось следствие по делу ЕЭСУ. Впервые в истории Украины уголовное дело было возбуждено против действующего члена правительства. Тимошенко обвинили в незаконном переводе на счета иностранных банков $1,1 млрд. Юлия Владимировна не скупилась на оценку происходящего: «Прокуратура утонула в потоках лжи, продажности, непрофессионализма, аморальности и цинизма». Генпрокурор Михаил Потебенько в дискуссию с ней не вступал, он действовал: 15 января вице-премьеру были официально предъявлены обвинения.

Сутки спустя тот же Потебенько вынес постановление об отстранении Тимошенко от должности, логично объяснив, что на своем посту она «может негативно влиять на ход следствия». 19 января президент подписал указ о ее увольнении. А 7 февраля заместитель генпрокурора назвал тех, кто, по его мнению, стоял за «кассетным скандалом» и антипрезидентскими уличными акциями. Выяснилось, что виноваты Павел Лазаренко, уже два года томившийся в руках американского правосудия, и экс-вице-премьер Юлия Тимошенко. Таким образом стала понятна еще одна причина ареста бывшей «газовой принцессы». Ей отвели роль провокатора и врага.

Уволенная из правительства, леди Ю не была скована больше никакими запретами. Только гнев, веселое бешенство, отчаянье и жажда борьбы – она теперь была абсолютно свободна! На краю пропасти, с тюремной сумкой в салоне автомобиля, она чувствовала необыкновенный прилив энергии и не испытывала страха.

В ночь с 8 на 9 февраля был создан Форум национального спасения. В него вошли Мороз, Тимошенко, Турчинов, правозащитники Левко Лукьяненко и Степан Хмара, народные депутаты, журналисты.

В манифесте Форума была сформулирована его главная задача: объединение всех политических сил под знаменем борьбы за свержение «преступного режима Кучмы». «Дело Гонгадзе», подчеркивалось в документе, показало, что «страной правит группа преступников». Форум национального спасения обращался ко всем гражданам с призывом поддержать акции протеста «Украина без Кучмы», которые с каждым днем расширялись и обретали нешуточный размах. Сообщалось, что 11 февраля в Киеве на Майдане Незалежности начнется акция «Память и ответственность», в ходе которой люди со свечами и портретами убитого журналиста в руках выстроятся в ряды от улицы Крещатик до Администрации президента. А на 25 февраля запланирована акция «Народный трибунал Украины». Ее участникам будут розданы листовки с вопросом: «Что необходимо сделать с Кучмой?» Если большинство проголосует за то, что его нужно судить, то на куклу-Кучму в человеческий рост будут надеты наручники. Его поместят в клетку и доставят к зданию Администрации президента на Банковой улице.

Однако 11 февраля, когда демонстранты с портретами Гонгадзе и свечами в руках стояли под окнами Администрации, президента Кучмы не было в Киеве. В этот день Леонид Данилович отправился в Днепропетровск. На своем родном заводе «Южмаш» он встречался с президентом России Владимиром Путиным.

А Юлия Тимошенко делила время между акциями протеста, заседаниями Форума, допросами в прокуратуре и кабинетом гастроэнтеролога, лечившего ей язву желудка, обострившуюся из-за стресса. Когда 12 февраля она была на допросе в прокуратуре, язва разыгралась не на шутку. Уходя от следователя, она предупредила, что чувствует себя очень плохо. Поэтому 13 февраля за ней в загородный дом следователь приехал сам, привезя с собой врача. Тот, побеседовав с Юлией Владимировной, доложил, что состояние подсудимой позволяет давать показания по делу. Ее увезли в Генпрокуратуру. А там объявили об изменении меры пресечения – взятии под стражу.

В час дня 13 февраля 2001 года Юлия Тимошенко вошла в камеру Лукьяновского СИЗО.

Кучма сдержал слово.

Хотя, в сущности, президенту было не до нее. Уяснив, что делать, Леонид Данилович искал ответ на второй вечный русский вопрос. С того дня, как он узнал о существовании майора Мельниченко, Кучма пытался понять: кто в реальности стоит за мятежным охранником?

На людях президент говорил, что скандал спровоцирован «иностранными спецслужбами», и, вероятно, сам в это верил. Тонкость заключалась в том, что словосочетание «иностранные спецслужбы» для любого человека, жившего в СССР, означало нечто вполне определенное – Запад. Но с тех пор как СССР исчез с политической карты мира, а Украина обрела независимость, количество иностранных спецслужб в представлении постсоветских чиновников должно было заметно увеличиться. Впрочем, большинство граждан мыслило прежними схемами: если иностранные шпионы, то непременно из ЦРУ или родственных организаций. В сознание соотечественников Кучме легко было внедрить подозрение, что правдолюбец Мельниченко работал на Америку. Но сам, похоже, думал иначе.

Хитрая, уклончивая политика Кучмы вела, пусть медленно и непоследовательно, к реальной независимости Украины, что в Вашингтоне могли только приветствовать. Согласно «американской версии», которую одно время обсуждали на Украине, Белый дом желал спровоцировать досрочную отставку Кучмы. Исполняющим обязанности президента до новых выборов в таком случае стал бы любимец Запада Ющенко, который с легкостью мог победить на выборах. В пользу данной версии свидетельствовал вроде бы и тот факт, что герой Мельниченко попросил политическое убежище не где-нибудь, а именно в США. Впрочем, эта страна, как известно, часто предоставляет кров разным политическим изгнанникам. К тому же убийство с последующим отрезанием головы и прочими восточными излишествами мало напоминало методы ЦРУ, как ни относись к этой организации.

Вопрос следовало упростить: кто воспользовался растерянностью Кучмы, его позором и метаниями в тщетной надежде приглушить скандал? Кто выиграл и кто проиграл в результате «кассетного дела»? Речь шла не о дальней перспективе, но о ближайших месяцах и годах. Кому, наконец, был выгоден уход популярных на Западе реформаторов из украинского правительства – сперва Тимошенко, а затем и Ющенко?

Ответ напрашивался сам собой.

Был ли Николай Мельниченко российским агентом – вопрос открытый. Но с фактами спорить трудно. До 28 ноября, когда Александр Мороз включил свой кассетник, президент Украины был человеком довольно успешным и политиком вполне самостоятельным. После 28 ноября он стал человеком несчастным и политиком вполне управляемым. Управляемым непосредственно из Москвы.

В конце декабря 2000 года Кучма нанес блиц-визит Путину, явно пытаясь заручиться поддержкой хозяина Кремля. Должно быть, он искоса заглядывал ему в душу, удерживая на устах вопрос: «А не ты ли, братец?..» Но вслух говорил о другом: о нерушимой славянской дружбе. Сразу после возвращения Кучмы из Москвы Юлии Тимошенко были предъявлены первые обвинения.

Кучма был загнан в угол. Когда 11 февраля 2001 года Путин прибыл в Днепропетровск, его встретил уже всерьез паникующий украинский президент. Там, на «Южмаше», они не только подписали невиданное количество документов, накрепко привязывающих Украину к России, но и договорились о взаимной поддержке. Поддержка нужна была только Кучме, и он получил от Путина карт-бланш. Два дня спустя Юлию Тимошенко арестовали.

Она томилась в тюрьме, а Кучма тосковал на воле.

Этот год стал для Леонида Даниловича временем сдачи позиций в отношениях с Россией. Пока западные лидеры с возрастающей брезгливостью наблюдали за перипетиями «Кучмагейта», а оппозиция обращалась к ним с просьбой бойкотировать Кучму (эти просьбы находили понимание и в Вашингтоне, и в Брюсселе), отношения Москвы с Киевом теплели день ото дня.

Ни с одним другим главой государства в эти два года Путин не встречался так часто, как с Кучмой. Примерно с ноября 2000 года Москва для официального Киева стала естественным и чуть ли не единственным союзником. Растерянный, одинокий, теряющий власть Кучма был идеальным партнером для Кремля. Таким было главное следствие «кассетного» скандала.

Если это была спецоперация, направленная на принуждение Кучмы к дружбе с Москвой, то надо признать, что осуществлялась она весьма грамотно. В Америке бесстрашный Мельниченко раскрывал Западу глаза на злодейскую сущность украинского президента. А в Москве и в Днепропетровске бедного Кучму утешал Путин. Кучма метался, страдал, пил, ругался и легко подписывал документы о тотальном расширении российско-украинского сотрудничества. Украина неуклонно сближалась с Россией, и экспертам оставалось лишь гадать, обсуждались ли в том же Днепропетровске возможности оборонного сотрудничества Киева и Москвы в космической сфере и как это согласуется с международными обязательствами Украины.

В Америке и в Европе сей процесс скоропостижно развивающегося славянского братства вызывал нешуточную тревогу, но поделать западные лидеры ничего не могли. Они оба оказались в цугцванге – и Кучма, и Запад. Кучма пытался вырваться из изоляции, возникшей в связи с делом Гонгадзе. Его партнеры на Западе не могли пренебречь некими правилами, согласно которым политик, подозреваемый в убийстве и на известных пленках, признанных подлинными, разве что не отдающий приказ совершить это злодеяние, автоматически становится персоной нон грата. Собственно, цугцванг – это положение в шахматной партии, когда игрок вынужден делать ходы, неуклонно ухудшающие его позицию. Кучма вынужден был, наплевав на независимость своей страны, сближаться с Россией и дружить с Путиным. Запад вынужден был, изолируя Кучму, толкать его в объятия Москвы.

Предварительные итоги проигранной партии можно было подвести в Праге в ноябре 2002 года, на саммите НАТО, ровно во вторую годовщину «Кучмагейта». В те дни к проблемам Леонида Даниловича прибавилась еще одна: украинскую власть обвинили в поставках вооружений Саддаму в нарушение эмбарго ООН. Рядом с Кучмой никто не желал сидеть, хотя отказать ему в приглашении на саммит лидеры стран НАТО тоже не могли. Вопрос был решен с тем изяществом, которое хуже любого оскорбления. Впервые в истории альянса организаторы мероприятия рассадили гостей по французскому алфавиту, так что соседства с Кучмой счастливо избежали и Солана, и Блэр, и Буш. Отдуваться за них пришлось присевшему рядом с изгоем президенту Турции.

Быть может, тяжелое душевное состояние и стало причиной этой роковой ошибки, совершенной Кучмой: ареста Юлии Тимошенко, который в мгновение ока превратил ее в лидера национального масштаба. В конце концов, он мог и не отдавать ее на растерзание олигархам, выполнив лишь часть их требований и отстранив вице-премьера от должности. Но 13 февраля 2001 года, когда Тимошенко оказалась в камере киевской тюрьмы, мосты были сожжены и приговор подписан.

Приговор Леониду Даниловичу Кучме.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.