II

II

Печальное известие повергло армию в состояние шока. Как заметила миссис Даберли, казалось, в её огромном теле перестало биться сердце. «Армия скорбит, — писала она в дневнике, — солдаты разговаривают вполголоса. Все полны сожаления». Тимоти Гоуинг вспоминал: «Привычные глядеть смерти в глаза, все смотрели друг на друга так, будто только что потеряли близкого родственника. Мы и не подозревали, как сильно его любили, пока его не увезли от нас». Даже те, кто раньше критиковал фельдмаршала, теперь искренне жалели его. «Он ушёл с миром, — писал капитан Клиффорд отцу, — не оставив ни одного врага. Все, кто его знал, любили и уважали его».

3 июля примерно в четыре часа около дома командующего собрались генералы и старшие офицеры всех союзных армий. Они негромко здоровались и беседовали друг с другом. Канробер со шляпой в руках раскланивался и улыбался знакомым; Боске выглядел скорее уставшим; Омер-паша беседовал с генералом Делла Марморой. Пелисье держался в стороне от других, молча и с грустью ожидая начала церемонии.

В четыре с четвертью из ворот выехал лафет 9-фунтового орудия, и толпа собравшихся замерла в молчании. Находящийся на лафете гроб был накрыт чёрным покрывалом и британским флагом. На флаге лежала шляпа с перьями, которую покойный надевал очень редко, а рядом с ней сабля и букет бессмертников, который положил туда генерал Пелисье. Вдоль дороги в порт в двойную линию выстроились полки со склоненными знамёнами. За ними располагались полковые оркестры, артиллерийские батареи, солдаты императорской гвардии и 1-го французского корпуса. Офицеры и солдаты всех британских полков посчитали своим долгом присутствовать на церемонии. Траншеи вокруг Севастополя опасно опустели. Но, как бы сочувствуя общему горю, пушки русских тоже молчали.

Под дробь барабанов и похоронный марш лошади везли лафет с телом Раглана в сторону моря. По одну сторону гроба ехали генералы Пелисье и Делла Мармора, по другую — генерал Симпсон и Омер-паша. Позади шла любимая лошадь Раглана Мисс Мэри, осёдланная, но без седока. Далее следовали генералы и офицеры союзных штабов, а затем тысячи и тысячи солдат армий-союзниц. Наверное, будь Раглан живым, он не одобрил бы такой многочисленной процессии.

В Казачьей бухте гроб погрузили на катер, который отправился к британскому флагману «Карадок». Корабельные пушки дали прощальный залп. На топ-мачте флагмана взвился сигнал: «Прощайте».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.