18. ЗАВТРА — УКРАИНА!

18. ЗАВТРА — УКРАИНА!

1944 год был для нас во многом не похожим на другие последние годы. Мы продолжали все шире развертывать работу на оборонных заводах, продолжали жить войной, ее интересами и нуждами. И вместе с тем уже начинали думать о предстоящем переезде в Киев, о труде, который ждет нас на Украине;

Еще летом 1943 года после возвращения из Москвы я созвал общее собрание сотрудников института. Я пересказал им мой разговор с товарищем Хрущевым и все, что я видел и слышал в здании украинского правительства. Потом я сказал товарищам:

— Академия перебирается из Уфы в Москву. Я отказался. Что вы скажете?

Никто не выразил тогда желания переезжать в Москву. Все понимали, что наш путь лежит прямо на Украину.

Чем дальше продвигались наши войска, тем больше доходило к нам сведений о страшных разрушениях, произведенных фашистами на заводах, электростанциях, шахтах, рудниках. Мы знали, что на Украине от нас сразу же потребуют активной помощи для возрождения промышленности. У нас не будет там времени для разгона, для длительной подготовки.

Обо всем этом мы с нашими научными сотрудниками повели большой разговор. Мы вместе обсуждали, с чего будем начинать на Украине.

Я напомнил:

— Не следует ждать, пока будут пущены заводы, скоростная сварка может и должна сыграть большую роль именно в их возрождении.

— Это совершенно верно, — поддержал меня Казимиров, — прежде всего будут в огромном количестве восстанавливаться и строиться заново металлоконструкции. Железные балки, колонны, трубопроводы для подачи воды и газа на металлургических заводах и для откачки воды из шахт, подкрановые балки и многое другое.

— Именно с этого, с металлоконструкций и труб больших диаметров все и начнется, — подхватил Раевский. — Значит, к ним и должно быть приковано наше внимание.

Все мы понимали, что для выполнения этих трудоемких работ на сотнях заводов и шахт ручных сварщиков не хватит. Где взять сейчас, тысячи, десятки тысяч рабочих этой специальности? Только скоростная автоматическая сварка может выручить, как это было при налаживании массового выпуска танков.

Донбасс, Приднепровье, Приазовье — основные промышленные центры республики — сюда было заранее нацелено наше внимание.

К работе на Украине готовились все. Мастерская создавала запас дефицитных деталей для сварочных головок, технологи и конструкторы — комплекты чертежей различных установок. От завода мы получили в подарок кабель, цветные металлы, станки, оборудование для изготовления флюсов. Товарищи помнили, что мы едем на разоренную и испепеленную врагом землю.

Я снова заболел и на этот раз очень серьезно. Руки и ноги распухли, набрякли от водянки, я был прикован к постели. Я тяжело переживал свою вынужденную беспомощность и опасался, что ухудшение здоровья совсем оторвет меня от дел.

Как-то я попросил нескольких сотрудников собраться у меня дома. Они сидели возле постели, шутили, старались отвлечь меня посторонними, «безобидными» разговорами.

Я терпел-терпел и, наконец, не выдержал:

— Товарищи, я позвал вас не за тем, чтобы вы развлекали больного старика. Давайте к делу.

— Сегодня мы вам не подчиняемся, — отшутился кто-то.

Но подчиниться пришлось. Долго и тщательно обсуждали мы наши новые задачи и пришли к мысли, что нечего нам кустарничать, нужно построить свою работу на основе единого государственного плана применения скоростной сварки. Так родилась у нас мысль послать своего делегата в Киев к товарищу Хрущеву. Этот делегат должен поехать с конкретными предложениями, с перечнем заводов, на которых мы считаем нужным сразу же приступить к работе.

— Для себя просить только самое необходимое, то, без чего нельзя восстановить институт, — заявил я. — Мы едем не отдыхать после Урала, а работать с полной нагрузкой, на мирной стройке — по-фронтовому.

Тут же мы обсудили и примерное содержание нашего обращения к Никите Сергеевичу. Товарищи ушли от меня в бодром, приподнятом настроении, мне же казалось, что я чувствую себя гораздо лучше. К сожалению, это было обманчивое ощущение.

Нашим делегатом я назначил научного сотрудника Ф. Сороковского. Он уехал, получив мои точные инструкции и сопровождаемый самыми горячими пожеланиями всего коллектива.

Сороковский вез с собой письмо к товарищу Хрущеву с просьбой об издании правительственного постановления о внедрении автосварки на восстанавливаемых заводах Украины.

Я указывал в письме, что в первые годы после войны будет ощущаться большой недостаток в квалифицированных рабочих. Вследствие этого встанет вопрос о максимальном сокращении ручного труда, о механизации технологических процессов. За неимением опытных, знающих сварщиков, заводы должны будут ориентироваться на автоматическую сварку. Поэтому в планах восстановления заводов с большим объемом сварочных работ необходимо предусмотреть, чтобы переход от ручной сварки к автоматической был осуществлен с самого начала.

Так все яснее определялось главное направление нашей будущей работу. Постепенно мы начинали втягиваться в нее. Научные сотрудники Раевский и Казимиров засели за разработку вопросов сварки металлоконструкций, а со временем полностью переключились на это дело. В конструкторском бюро уже готовили проекты аппаратуры и станков для различных видов сварки. С конца 1943 года на работу в институт перешел мой старший сын Владимир. Он впервые пробовал свои силы как конструктор. Для своего дебюта Владимир получил ответственное задание — создать универсальную автоматическую головку для сварки металлоконструкций.

В апреле 1944 года ЦК КП(б) Украины и Совнарком УССР издали постановление «О мерах по внедрению автоматической электросварки на восстанавливаемых предприятиях в освобожденных районах Украины». По этому решению двенадцать заводов республики должны были уже в 1944 году освоить автосварку под флюсом. Институт еще находился на Урале, а его работа на Украине сразу же включалась в великий план мирного строительства!

Я отдал распоряжение о подготовке к отъезду. Для всех нас кончался трудный и славный период жизни, связанный с Уралом, с работой на его военных заводах. Институт собирался в путь-дорогу. Одни только станки, материалы и оборудование должны были по нашим подсчетам занять не менее десяти вагонов. Наше хозяйство уже было далеко не тем, что в начале войны.

И только одно омрачало настроение: моя все обострявшаяся болезнь, мое почти неподвижное состояние. Врачи требовали, чтобы я надолго лег в больницу и находился под наблюдением знающих специалистов.

8 апреля по правительственному телефону было передано распоряжение: «Институт электросварки. Академику Патону Евгению Оскаровичу. Немедленно выезжайте в Москву вместе с женой Натальей Викторовной. Зам. председателя Совнаркома Союза ССР В, Малышев».

Это был вызов для лечения в Кремлевской больнице. Я еще раз убедился, как высоко ценят в нашей стране человека и его труд.

Очень тяжело было мне оставлять институт в такой момент, но ослушаться врачей я не имел права: мне хотелось еще пожить на свете и многое еще сделать.

Меня и жену провожал весь институт. Прощание это было особенно волнующим, — ведь встретиться нам предстояло уже в Киеве.

Судно, целиком сваренное методом автосварки под флюсом.

Е. О. Патон у лабораторной двудуговой автоматической установки для скоростной сварки труб. 1950 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.