Катаев и «Битлз» 

Катаев и «Битлз» 

Я поехал в Свердловск получать тираж компакт-диска «Королева Белых слоников». Вышло так, что погода была моей самой любимой: немного солнца, немного прохлады, облачно, но светло. Я добрался до завода, позвонил в проходную, мне сообщили, что диск готов и уже отгружен в товарный вагон того самого поезда, на который у меня был обратный билет. Выходило, что я приехал зря, можно было диски встретить и в Томске.

Впервые за много дней я почувствовал себя абсолютно свободным: вне дома, вне забот, вне привычного окружения. Мне некуда было идти, мне нечем было заняться… Я двинулся в сторону вокзала. До отправления было еще несколько часов. По дороге я наткнулся на книжную лавку – за копейки продавали уцененные книги. Там я купил катаевский «Алмазный мой венец», который, к стыду своему, раньше не читал.

Купив три бутылки пива, я добрел до какого-то тенистого дворика, сел на скамейку и открыл книжку. Книжка оказалась удивительной. Я начал тихо тащиться. Пиво было на редкость вкусным.

Я не заметил, как прошло два часа. Я допил последний глоток пива из второй бутылки и оторвался от чтения. Вечерело. Сквозь матовую листву липы пробивались мягкие лучи. Неподалеку играли дети. Я подумал, что впервые за много лет мне хорошо.

Вдруг из окна над моей головой раздалась музыка. «Oh! Darling». Моя любимая песня «Битлз». И я понял, что мне не просто хорошо, я по-настоящему счастлив.

Я открыл третью бутылку пива и стал слушать дальше. Это был не какой-то конкретный альбом, это была подборка. Когда я прослушал пять или шесть песен мне захотелось пойти, позвонить в дверь человеку, выставившему в окно колонку, и познакомиться с ним. Потому что подряд звучали только мои самые-самые любимые песни. Но я, конечно, никуда не пошел.

Я прослушал всю подборку. Не было ни одной песни, которую я не считал бы у «Битлз» лучшей. На самом деле у них довольно много песен, в том числе и признанных хитов, которые я не очень люблю.

Музыка смолкла, окно закрылось. Как будто завершилась некая миссия. Как будто человеку было поручено продемонстрировать мне эти песни, напомнить, как я их люблю. Напомнить, что всякая пустота рано или поздно заполняется, и мне есть, чем ее заполнить[14].

Я вернулся к книге и дочитал ее до конца. Допил третью бутылку. Поставил ее на землю. Закрыл книгу. И подумал, что, наверное, никогда больше не буду уже так счастлив.

Хотя после я бывал счастлив. Но как-то не так.

Еще я подумал тогда: «Неужели отпустило?..»

* * *

Я жаждал любви. Были какие-то связи, но все время происходила прокрутка, как в сломанном велосипеде: педали крутятся, а сцепления нет. Была, правда, одна случайная, но очень милая девушка, которая мне запомнилась.

Я сказал ей:

– Ты целуешься, как котенок…

Она прищурилась и с шутливой ревностью воскликнула:

– Ага! Ты целовался с котятами!

* * *

Когда я опять увидел Эльку, то окончательно убедился: в ней не осталось ничего из того, что я любил. Пропал тот диковинный блеск в ее глазах, что приводил меня в трепет. Всё, чему я когда-то сознательно или неосознанно научил ее, выветрилось. Как собака, сменившая хозяина, она забыла привычки прежнего… Она стала чужой в чужих руках. Не плохой, а чужой. Нам стало не о чем говорить.

Теперь, наконец, я понял, что действительно ОТПУСТИЛО. И одновременно ощутил острое разочарование. Ведь я думал, это Великая Любовь, неподвластная времени… Хотя бы с моей стороны. Ан нет. Она все-таки кончилась. За нее я воевал со всем миром, а проиграл себе. Мне стало легче, но чувство безвозвратной утраты еще долго не покидало меня. Только в тот период моей жизни, когда в ней была Элька, все как-то связывалось воедино, нанизывалось на общую нить. А до и после – просто насыпано. Это факт. Он никак не умаляет прелести нынешней жизни. Но это факт.

Чуть позже я написал об этом песню… Странная штука. Эта любовь, даже умерев, заставляла меня писать о себе песни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.