Глава 15. Встреча с дочерью Соломона Михоэлса

Глава 15. Встреча с дочерью Соломона Михоэлса

Телевизионная передача «Зеленая лампа», которую я вел в годы перестройки, снималась в моей квартире на улице Покровка. Сегодня трудно сосчитать, но думаю, что не менее ста пятидесяти гостей побывали под светом «Зеленой лампы». Специально, чтобы рассказать миллионам людей о гибели своего отца, великого еврейского советского актера XX века Соломона Михоэлса, которого, как считается, убили по приказу Сталина, из Израиля приезжала его дочь Наталия Вовси-Михоэлс. Вот фрагменты ее воспоминаний.

– Удивительно, почему перед своим отъездом в Минск, откуда отец не вернулся, он заезжал прощаться ко многим своим друзьям. Что за предчувствие сидело в нем? А может быть, он что-то знал, чувствовал, откуда дует черный ветер в его сторону. Позже нам стало известно, что в последние месяцы жизни отец систематически получал по телефону анонимные угрозы. На примере Осипа Мандельштама мы знали о сталинском искусстве тихо избавляться от людей. А если находился свидетель, избавляться и от него. Подобная участь постигла спутника отца по командировке в Минск.

Отца нашли убитым в глухом переулке, куда не могла заехать ни одна машина. Это было 13 января 1948 года. А 19 февраля к нам явились «двое в штатском», которые сообщили, будто в Минске обнаружен «студебеккер», на колесах которого найдены волоски меха. Они хотели бы сравнить их с мехом на шубе Михоэлса. Инсценировка была грубая – шуба еще находилась в Минске, и они это знали лучше, чем кто бы то ни было. Правда, в Москве имелись еще две точно такие же шубы: одна принадлежала поэту Феферу, другая – Сталину. Шубы им подарили меховщики США во время гастролей Михоэлса в Америке. Со Сталиным отец не встречался, подарок передал через Молотова.

…Примерно в середине марта 1948 года какие-то люди принесли нам чемодан. Поверх вещей лежала бумага, не бланк, а просто желтовато-серая бумага. От руки неразборчивым почерком было написано: «Список вещей, найденных у убитого Михоэлса». Видимо, какой-то незадачливый милиционер сунул этот листок в предназначавшийся для передачи нам чемодан, а халатные сотрудники забыли проверить. «Вот они и проболтались», – пришло мне в голову. Сами открыли непроизносимое слово. Папу убили. Нам-то это и так было ясно. Так же, как ясно, по чьему повелению убили великого актера.

Начали с подругой вынимать вещи из чемодана. Сверху лежала шуба. На меховом воротнике сзади остался след запекшейся крови. Такой же след на шарфе. Палка сломана (отец хромал). Стрелки на часах остановились без двадцати девять. «Значит, утра», – почти беззвучно сказала подруга. Я кивнула – ведь вечером в десять он еще был в гостинице. Костюм. На дне чемодана сложено содержимое карманов. Одну за другой вытаскиваем крохотную куколку, игрушечный автомобильчик с приставшим к нему табаком, какие-то стеклянные шарики, резинового негритенка – последний подарок моей двухлетней дочери. В ту ночь я не сомкнула глаз: бедный папа, любовь моя…

1988

Данный текст является ознакомительным фрагментом.