Кокоулин и Одинцов

Кокоулин и Одинцов

В послевоенной художественной литературе, в киноискусстве, а потом и в телевидении установилась традиция: ротный старшина должен быть украинцем. Это исполнительный служака, пунктуальный, дотошный, требовательный. Внешне как будто черствоватый, но в глубине души сентиментальный. Говорит с сильным миргородским акцентом, густо пересыпая свою речь словами и выражениями вроде таких: нехай, трэба, нэма, грець, трохы, бисов сын, шоб тоби повылазило…

Такой старшина в общем-то замечательный малый. Он является для молодого солдата и наставником-воспитателем и отцом родным. Но вместе с тем его ежечасная, ежеминутная опека, его жесткий курс по отношению к нерадивым и ершистым, его наряды вне очереди приходятся по душе далеко не всем. Так что таких старшин солдаты с умилением вспоминают уже после окончания срока службы.

Эти строки я пишу в марте 1977 года. Оторвался от письменного стола, чтобы посмотреть телевизионный «Огонек», посвященный 8 Марта. И вот выступает артист эстрады Винокур с имитацией своего ротного старшины Ковальчука. Это был один из лучших номеров программы.

А ведь и правда, подумалось мне, сколько за годы службы в армии мне довелось встречать таких старшин! И один из них был с точно такой же фамилией — Ковальчук. Надо же!

Бели бы я писал не документально-автобиографическую повесть, то, очень возможно, поддавшись поветрию моды, сотворил бы еще одного старшину Ковальчука. Но я задался целью рассказать о реально существовавших моих однополчанах. Поэтому ходить с Урала к варягам, за старшинами-украинцами, не стану.

Итак, в нашем запасном полку вполне хватает старшин из местных, уральцев. Другое дело, что они удивительно похожи на украинского Ковальчука. Тоже денно и нощно пекутся о солдатах, тоже зорким соколиным оком подсчитывают пылинки в канале ствола винтовки. Тоже зычным голосом приструнивают строй: «Рра-а-аз-го-вор-чи-ки!» Тоже не дают ржаветь своей старшинской «катушке»: щедро оделяют нарядами вне очереди строптивцев и разгильдяев.

Вот такой старшина-уралец достался и нашей роте: Геннадий Кокоулин. Правда, лексикон у него иной, чем у Ковальчука. Он прекрасно обходится без «нехай», «трохы» и «бисового сына». Непроворному, неуклюжему солдату он может сказать: «Ты что это — словно росомах, еле-еле раскачиваешься!» Любителю понежиться после команды «Подъем!»: «А ну-ка, немедленно встать! Не к теще на шаньги приехал!» Плохо вычистившему винтовку: «Э-ге-ге, брат! Да у тебя в канале ствола пригоршню кедровых орехов собрать можно!»

Из других младших командиров в нашей роте наиболее колоритная фигура — сержант Гоша Одинцов. Тертый калач, бывалый малый. Сам себя он аттестует так: «Я, брат, не только огонь, воду и медные трубы прошел — я даже голую бабу в крапиве видел!»

Служил Гоша Одинцов матросом на пассажирском пароходе, обивал кедровые шишки и собирал женьшень, носил теодолит и вехи-рейки в партии геодезистов, мыл золото, был мотористом на лодочной спасательной станции в южном курортном городе… Призывная повестка застала Одинцова в роли дрессировщика и вожатого служебных собак при областном угрозыске.

Одинцов любит рассказывать солдатам о своих похождениях и приключениях. При этом не прочь прихвастнуть. Очень быстро обрастает дружками и заводит полезные для себя знакомства. Не пробыли мы в запасном и недели, а у него уже появились приятели в других батальонах, и в полковой АХЧ, и среди штабных писарей.

Поначалу ходовой сержант был правой рукой у старшины Кокоулина и комроты Науменко. Надо за чем-либо направить в ближайший поселок разбитного младшего командира — посылают Одинцова. Надо от роты послать на станцию команду солдат разгружать вагоны — старшим назначают Одинцова.

Однако скоро Одинцов попал во временную опалу. Оказалось, он злоупотребляет доверием начальства и своей относительной вольницей. Оставляет команду на своего помощника, а сам уходит в поселок. Там у него какие-то неотложные дела… Там у него уже успели завестись знакомые девицы…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.