Дипломный старт на финишной прямой

Дипломный старт на финишной прямой

Наступила решающая выпускная пора – многоступенчатая работа над дипломным проектом. По специфическим творческим признакам этот процесс состоит из ряда последовательных этапов. Сначала – сбор исходной информации и изучение аналогов. Затем первые эскизные проработки и обсуждение их с преподавателями-консультантами. Далее, в небольшом масштабе, определяется объем демонстрационного материала. В среднем это несколько десятков подрамников или планшетов размером от одного метра и более. На них, в художественно-графическом изображении, должна быть раскрыта «анатомия» эксклюзивного замысла соискателя звания «архитектор». На основе собранной информации составляется емкий том пояснительной записки. В ней отражаются, в трактовке дипломанта, специфика и особенности генерального плана, объемно-планировочные и конструктивные решения объекта и ряд других сопутствующих вопросов, а также технико-экономические показатели проекта. Умение грамотно и четко обосновать проект в значительной степени влияет на общую оценку. Но самым трудоемким и творческим процессом является архитектурное оформление проекта. Каждый дипломант выкладывается по полной – в меру своего таланта, опыта и сил. В творчестве это естественный порыв здорового тщеславия. Особенно на завершающем этапе. Однако выигрывает всегда тот, кто может вовремя остановить бесконечные поиски недосягаемого совершенства, проходящие на основе неоспоримого принципа «лучшее – враг хорошего».

Тему моего дипломного проекта я связал с микрорайоном предстоящего переселения. В его центре, на площади Ильича, по концепции градостроительного развития намечалось возведение Дворца культуры. Им-то я и решил заняться. Мои опытные педагоги с пониманием отнеслись к такому выбору. Однако высказали однозначное мнение, что тема не соответствует моей формирующейся архитектурной направленности. В процессе учебы и выполнения курсовых проектов они отмечали мою склонность к обобщенным формам крупномасштабных строений. В первую очередь эти признаки относятся к промышленным комплексам. В будущем, как они и предсказывали, моя творческая деятельность в значительной степени оказалась связана именно с ними. Первые эскизные прорисовки Дворца культуры на площади Ильича вызвали у педагогов разногласия и даже жаркую полемику.

Время выполнения дипломной работы совпало с переломом идеологических тенденций после ухода из жизни «отца народов». Это сказалось и на архитектуре. Эпоха монументальных колоннад, искусственно возвеличивавших период его правления, уходила в прошлое. Как говорят в народе – новая метла по-новому метет. Началась кампания устранения излишеств в проектировании и строительстве. В прессе стали появляться критические статьи об архитекторах. Оказалось, что их творческая позиция за истекшие десятилетия была ошибочной. Повлекла неоправданные затраты. Как всегда, виноваты оказались стрелочники. Неудивительно, что мои эскизы вызвали несколько критическую реакцию у опытнейших педагогов.

В первом варианте я отталкивался от творений больших мастеров конструктивизма – братьев Весниных, Голосова, Мельникова, Леонидова. Этот архитектурный стиль идеология социализма заклеймила. Второй вариант был основан на красочных мотивах русского зодчества. Мне казалось, что сочетание белого, красного и золотого цветов символически отвечает образу Дворца культуры на площади Ильича. Оба варианта осторожные и мудрые педагоги деликатно отклонили. Мотивацией служило то, что конструктивизм и перепевы так называемого нарышкинского барокко не вписываются в идеологические рамки пропагандируемого, хотя и абстрактного социалистического реализма. В итоге пришли к самому беспроигрышному варианту в неоклассическом стиле. Проповедники социалистического реализма еще не успели докатиться до полного маразма, чтобы заклеймить и это направление. Моя душа откровенно противилась окончательному выбору. Но дальновидные наставники сумели убедить меня в целесообразности разумного творческого компромисса не только на уровне дипломного проекта, но и на всю оставшуюся жизнь.

Итак, определился долгожданный старт на финишной прямой вхождения в архитектуру. Началась усиленная работа над дипломным проектом. Приятный сюрприз мне преподнесла Дорита. Почти ежедневно вторую половину дня до позднего вечера она стала проводить со мной «на Трубе». С ней познакомился весь выпускной поток. Я представил ее как свою избранницу. Общительная, активная, с чувством юмора, она быстро вросла в нашу среду. Ее математический склад ума оказался бесценным в расчетах технико-экономических показателей. Она помогала не только мне. Многие стали обращаться к ней за помощью. Особенно те, кто должны были первыми выйти на защиту диплома.

Среди выпускников за многие годы установился четкий порядок. Каждому, как бы он ни старался, не хватало одного дня для полного завершения работы. Поэтому первому, кто шел на выпускную Голгофу, остальные дружно принимались помогать… в качестве «рабов». А защитившийся, уже в звании архитектора, должен был также отработать в качестве «раба». В вывешенном алфавитном списке я оказался в первой десятке. День защиты диплома выпал на 22 июня. Ровно через 13 лет с начала войны! Меня, как я уже писал выше, будто преследовали мистические совпадения. Я им даже перестал удивляться.

Добрая Дорита включилась даже в общую женскую компанию по приготовлению коллективных угощений. С приближением дня моей защиты аккуратно переписала всю емкую пояснительную записку. Заодно перепроверила все расчетные показатели. Не обошлось без небольшого казуса. Я подключил ее к простой графической работе. На поэтажных планах Дворца культуры простенки между окнами нужно было залить черной тушью. Я ей все объяснил. И отвлекся на другие подрамники. Через некоторое время подошел к ней. Наклонившись, она тщательно делала все наоборот. Черной тушью заполняла оконные и дверные проемы. А по условным обозначениям они остаются белыми. Я нервно прикрикнул:

– Остановись! Ты делаешь не то!

Она испуганно посмотрела на меня. Поняв ошибку, залилась слезами.

– Что я натворила?! Какая же я несмышленая. Извини, пожалуйста.

Я быстро остыл, внутренне ругая себя за резкость к такому чистому «светлячку» в моей жизни. Нежно погладил ее чудесные волосы.

– Ничего страшного. Все имеют право на ошибку. Это легко исправить.

Я принес ей плотную белую гуашь. Показал, как проделать обратную операцию по восстановлению проемов. Она успокоилась и выполнила поручение безукоризненно.

Дорита теперь постоянно жила у бабушки, совсем рядом с дипломкой. Бабушка несколько раз в неделю приглашала нас к обеду. В один из таких дней мы отправились на Петровку. Во дворе дома находился районный отдел ЗАГСа. Наконец пришла пора узаконить наши отношения. Мы спустились в полуподвал доходного дореволюционного дома. В неуютном, слабоосвещенном помещении приемной восседала полнотелая дама неопределенного возраста. Я объяснил ей причину прихода. Она изучающе, без улыбки, взглянув на нас. Затем открыла подобие амбарной книги. Долго водила толстым пальцем по страницам. Я попросил зарегистрировать нас во второй половине июня. Она долго что-то сверяла, как будто решала сложное математическое уравнение. Наконец не по-женски басистым голосом заявила:

– 19 июня приходите с заявлением и документами. Через десять дней получите свидетельство о браке. Еще вопросы есть? Если нет, до свидания. При входе на доске объявлений спишите перечень необходимых документов.

Унылая обстановка и мрачная заведующая не испортили нашего настроения. Бабушка первой узнала о дате заключения брачного союза. На радостях она за обедом, помимо обязательной тюри, пригубила пару стопочек добротной водочки. Мы с Доритой поддержали ее. Она торжественно заявила, что почти половину комнаты-зала выделит для нашего проживания. Условной границей будет тяжелый занавес и старинные ширмы. Пока мы выпивали по классическому русскому принципу, на троих, подошла Софья. Узнав новость, присоединилась с многочисленными добрыми пожеланиями. Она жила недалеко от бабушки: в Настасьинском переулке рядом с Пушкинской площадью. В таком же доходном доме, как на Петровке, она занимала большую комнату в коммунальной квартире. Много времени ей приходилось проводить у бабушки за совместным выполнением заказов на корсеты и корсажи. Поэтому Софья заявила, что мы часто сможем оставаться в гордом одиночестве в ее комнате. Будущая теща Нина с Вероникой и Федорой проживала также относительно недалеко от бабушки и Софьи – на Каляевской улице. На ней в те годы сохранилось немало старых одно– и двухэтажных построек, превращенных после революции в плотные коммуналки-общежития. Коренной москвич, получивший там комнату, считал себя счастливчиком.

Через несколько дней я впервые переступил порог жилища моей будущей тещи. Оно находилось на первом этаже деревянного строения прошлого века. Длинный Г-образный коридор завершался общей кухней. Я насчитал, при беглом взгляде, девять столов и полок над ними. На переломе коридора, в центре, размещался общий туалет, через щели которого просачивались характерные запахи. Постройка была более капитальная, чем наше строение в Тихом тупике. Но количество комнат и снующих взад и вперед их обитателей вызвало у меня грустные мысли о беспросветности московского быта.

Во время обеда мне поведали о соседях. Самым большим оригиналом был пожилой Еремей. В годы революции он служил в охране Ленина. В подтверждение показывал всем пожелтевшую от времени грамоту и благодарность, подписанную вождем. Он много лет писал свои воспоминания в виде мемуаров. О судьбе этих мемуаров мне ничего не известно. Не менее колоритной фигурой, по словам Дориты, была мадам Жоржет. Чистокровная француженка, она еще до революции, по воле судьбы, оказалась в России. Ее карьера началась с вешалки в театре. Там ее заметила великая актриса Алла Тарасова. Соседям по коммуналке она с гордостью любила говорить на плохом русском языке:

– Мой лучший подруг – мадам Тарас. Я много лет учу ее французский язык.

Остальные соседи, как я понял, ничем не отличались от обычных столичных обывателей. Были простые труженики, едва сводившие концы с концами до зарплаты. При этом, как правило, никто не жаловался на свою судьбу. В скученных условиях коммуналки сосуществовали терпимо, не опускаясь ниже мелких ссор. Мое появление в этом микромире вызвало нескрываемый интерес. Знакомились просто и бесхитростно. Но, конечно, самой церемонной была мадам Жоржет. Она представилась, склонившись в подобии легкого реверанса. С гордостью поведала, что чистых кровей парижанка. А Еремей заявил, что увидел во мне наконец человека, который, в отличие от всех жильцов, оценит и поймет его великий труд. Я постарался вежливо уклониться. Краснодеревщик Вася сразу перешел на «ты». Его больше всего интересовало, смогу ли я стать его компаньоном-собутыльником. Остальных больше одолевало любопытство, кто же стал избранником Дориты. С жильцами дома мне немало пришлось общаться в последующие годы. При всех своих недостатках они оказались добропорядочными и уживчивыми соседями.

Тем временем был перейден мой двадцатидевятилетний рубеж. Его, по сложившейся традиции, скромно, но весело отметили «на Трубе». Примерно через месяц должна была завершиться моя затянувшаяся холостяцкая жизнь и учеба в институте. Я с большим оптимизмом смотрел в будущее. Оно представлялось мне более просветленным и обнадеживающим, чем прожитые годы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.