V
V
Он был полон самых лучших намерений!
Тёплою весеннею ночью иду по Харькову, мимо «Астраханской» гостиницы.
На веранде Рощин. Перед ним огромная бутылка коньяку и малюсенькая рюмка.
Расцеловались.
– Садись. Коньяку хочешь? Пить бросил.
– Видно!
– Ты сначала узнай, который день эту бутылку пью. На текущем счету стоит. Дешевле, понимаешь. Видишь, сколько отпито? Три рюмки. В три дня. По рюмке каждый вечер. Бросил! Баста! Для горла…
Заря зарделась на востоке.
Рощин требовал новую бутылку.
– Извините, всё заперто-с!
– Ты давно не ел горячей колбасы?
– Лет пять.
– Я лет восемь. Теперь, брат, понимаешь, как раз готова горячая колбаса. Рюмка водки и колбаса. Едем колбасу искать!
И, направляясь нетвёрдою походкой к выходу, Рощин наставительно говорил:
– Ты понимаешь, с тех пор, как бросил пить, совсем перестал кашлять! Для горла хорошо. Для горла я!
В Киеве он однажды обрадовал меня известием:
– Капиталист! Коплю деньги!
– Да ну?
– Факт. Шестьсот рублей уж у Соловцова лежит. Живу, ем в гостинице. За всё Соловцов платит. Мне в день на руки рубль. Больше не нужно. Зачем мне больше: живу, ем в гостинице. А остальные у Соловцова. Целее. И уговор: мне ни копейки.
– Строго!
– Понимаешь, надоело. Ну, что это, на самом деле? Никогда ни копейки.
– Разумеется!
– Нет, ты не смейся. Серьёзно. Накопится денег, поеду за границу. Необходимо, знаешь. Ты куда, думаешь, мне поехать: в Италию или в Швейцарию? Раз у меня есть деньги…
В тот же вечер проектировался маленький товарищеский ужин. Рублей по десяти с человека.
И Рощин с хитрым-прехитрым видом отозвал меня в сторону.
– Знаешь, что? Вместо того, чтобы наличные деньги тратить, пригласим всех ко мне в гостиницу. Кормят отлично, шампанское то же самое.
– Да ведь дорого будет стоить!
– Что ж такого? Соловцов заплатит!
– Да ведь из твоих же?
– Да ведь не наличными! Ты это пойми!
Не ребёнок?
Через несколько дней я встретил Соловцова.
– Ну, что рощинские сбережения?
Он посмотрел на меня юмористически:
– В Киевскую лавру едет, вместо Швейцарии. И здесь горы! Нашли человека! В гостинице занял и ко мне со счётом прислал. У меня просить, говорит, «было совестно».
Всю жизнь он говорил:
– Величайшее, брат, счастье на свете – это носить ключ от своего номера в кармане!
И всю жизнь жил не один.
Под чьим-нибудь башмаком. И из-под этого башмака рвался.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.