ДО «ЧУДА» И ПОСЛЕ

ДО «ЧУДА» И ПОСЛЕ

Долго колеблюсь: идти в «Арарат» – не идти… Пугает то, что команда незнакомая. Ничего не поделать, без «Спартака» себя все еще не представляю. И с «Араратом» прежде встречался на поле как спартаковец, как соперник.

…Гудит, взрывается гортанными криками республиканский стадион, так и кажется, болельщики вот-вот высыпят на поле и свяжут всех нас, спартаковцев. Мы ведем в счете 1:0. Так получилось, первый гол забил я и вот забиваю второй… «Не стыдно тебе?! – кричит по-армянски фотокорреспондент, стоящий за воротами. – Кому забиваешь?!» Можно понять его чувства: армянин забивает гол армянской команде – в такое мгновение забудешь, что спорт есть спорт – как посмел?!

В 1954 году, когда «Арарат» перед финалом Кубка тренировался в Тарасовке, меня попросили сказать ребятам напутственное слово перед игрой. Как мог настраивал их на борьбу и победу. К сожалению, тогда, в туманный дождливый вечер, ереванцы проиграли киевскому «Динамо», но проиграли достойно.

Видел команду не однажды, в разные годы, в разных матчах. Она, не скрою, мне нравилась. Но прийти тренером… Пожалуй, больше всего смущало, что на мой приход возлагали немалые надежды: вот придет Симонян – и свершится чудо. И все-таки принял приглашение.

В один из первых моих дней в Ереване подошел человек с фотокамерой и спросил: «Никита Палыч, а помните такой случай, как из-за ворот вам крикнули: „Не стыдно?!“ Это был я». Посмеялись вместе, а я подумал суеверно – как бы опять подобное не услышать: «Не стыдно? Пришел – а где чудо?»

Чудес в футболе не припомню. Опыт игрока и тренера не раз убеждал меня, что и вечных истин тут не бывает – каждая для своего времени. И основа всякой тактики – игроки. Можно придумать десятки тактических новинок, но коли не окажется подходящих исполнителей, схема останется мертворожденной.

У армянского футбола свои традиции. Их не сравнить, скажем, с грузинскими. Республика меньше. Команд, выступающих в высшей и первой лигах, тоже меньше.

Однако бывает благоприятное стечение времени и обстоятельств, когда в клубе собираются вместе высококлассные игроки. «Арарат» в ту пору как раз объединил футболистов, обладающих высоким мастерством.

Начал комплектовать команду Артем Григорьевич Фальян. Он постепенно подбирал игроков по своему вкусу, а вкус у него был неплохой, приглашал футболистов из Грузии, Азербайджана.

Артем Григорьевич, буйный, неудержимый, бескомпромиссный – из-за этого немало терпел и страдал, – был беззаветно предан футболу и требовал того же от других. Команда при нем наливалась силой. В середине шестидесятых годов «Арарат» вернулся в высшую лигу.

Когда Фальян переехал в Ленинград, его заменил Александр Пономарев, известнейший форвард, уже хорошо зарекомендовавший себя на тренерском поприще. Он продолжил строительство, совершенствование команды. Ему она обязана своим становлением в классе сильнейших. Но потом Александра Семеновича пригласили в Москву тренировать сборную страны, и на его место пришел Николай Яковлевич Глебов, расширивший тактические возможности самобытных футболистов.

Так что долгое время «Арарат» был в хороших руках, и, начав работать, я не мог этого не почувствовать. Продолжил комплектование команды, включив несколько перспективных футболистов.

На первой же встрече с командой, когда меня представляли, сказал: «Уважаемые товарищи, вы созрели для того, чтобы бороться за самые высокие титулы. Я много лет играл, а потом тренировал команду, которая побеждала в чемпионатах, завоевывала Кубок страны, мне посчастливилось вкусить высокую радость больших и трудных побед и очень хочу, чтобы такое же чувство пережили вы».

Раз и навсегда договорились, что каждый футболист услышит от меня все, что я о нем думаю, без скидок на «смягчающие» обстоятельства и возможные обиды.

И началась работа.

Бытовало мнение, что команда привыкла к щадящему режиму, что южные футболисты вообще неспособны к высоким нагрузкам – не терпят, не любят. Но на первых же тренировках я убедился, что араратовцы свободно переносят интенсивные занятия, работают добросовестно, творчески.

Внимательно присматривался к игрокам. В составе «Арарата» были подлинные звезды. Выделялся Аркадий Андриасян. Мог играть в линии полузащиты и в линии атаки. Решал сложнейшие задачи в процессе игры. Футболист незаурядный, хотя характер не из легких. Мы не избежали с ним конфликтов, но талант есть талант, с талантливыми людьми всегда интересно работать, и взаимопонимание приходило.

Меня восхищала виртуозность Эдуарда Маркарова, хотя из педагогических соображений не спешил высказывать ему восторга. Маленький, юркий, с филигранной техникой, в любых условиях мог выполнить сложнейший прием. При столкновении, большой скученности игроков закладывал иногда такой финт, что приходилось только удивляться.

Быстрый крайний нападающий Левон Иштоян – справа, – и Николай Казарян – слева, – умело расшатывали защитные порядки соперников. Сильной волей, способностью вести за собой игроков отличался капитан команды Ованес Заназанян. Надежным стражем ворот был Алеша Абрамян, цементировал оборону Шура Коваленко, опытный, разумный защитник… О каждом можно сказать похвальное слово. А главное, сравнивая этот коллектив со спартаковским, отмечал похожие черты. Хотя южане есть южане – больше любят возиться с мячом, нежели играть в пас, у «Арарата» обнаруживался несомненный вкус к комбинационной игре, который всегда отличал спартаковцев.

В учебно-тренировочном процессе приходилось учитывать и особенности южного климата, испепеляющее армянское солнце, и особенности игроков. Ни к чему было их переучивать. Именно в индивидуальном мастерстве, в умении сыграть нестандартно, в особой любви к мячу проявлялся своеобразный стиль команды, своя трактовка игры. Смешно ведь заставлять бразильцев играть в европейский футбол.

Разумеется, много внимания уделяли кроссовой подготовке, развитию общей и специальной выносливости, но большую часть времени отдавали работе с мячом – пошел навстречу любви. Причем объем нагрузок был ничуть не меньше, если даже не больше, чем в занятиях без мяча. Тренируясь с увлечением, футболисты, мне кажется, этого и не замечали и вместе с усвоением технических навыков получали необходимую физическую подготовку.

Всякому известно, кавказский характер отличает большая ранимость, неумение спокойно реагировать на критику, повышенная эмоциональность, неуравновешенность. Поэтому непросто было с игровой дисциплиной. Наблюдалось стремление, получив мяч, продемонстрировать публике свое умение, виртуозность и самому пробить, хоть и не из выгодного положения.

Если хорошо разыгранная комбинация кончалась ничем, то на поле тотчас вспыхивало темпераментное выяснение отношений. То же самое начиналось, если кто-то ошибался. Приходилось внедрять в сознание высококлассных игроков азбучные истины: футбол – игра коллективная; каждый может ошибиться. И, надо сказать, испытывал удовлетворение, когда болельщики «Арарата» стали говорить, что обстановка на поле переменилась: кто-то ошибся, а игра продолжается, страсти не выплескиваются, и любители покрасоваться перед публикой все больше играют в пас, не жадничая.

Мне повезло не только с составом команды, но еще и с руководителями. Я встретил людей, которые проявляли интерес к футболу, состоянию команды, готовы были помогать. Сразу сложилось взаимопонимание с Лорисом Хачатуровичем Калашьяном, председателем республиканского спорткомитета. Интеллигентнейший человек, широко образован, прекрасный юрист, шахматист, журналист.

Председатель совпрофа Генрих Вартанович Тарджуманян, в подчинении которого впрямую находился «Арарат», при всей своей занятости бывал на установках, на тренировках – неважно, какая впереди игра, ответственная или рядовая, – помогал мне осваиваться. Ведь одно дело – приезжать в Армению в гости, другое – работать, жить.

Сказать, что вовсе не возникало разногласий, нельзя, но команда чувствовала заинтересованность руководителей в ее успехе, внимательное отношение к нуждам футболистов.

Всегда с нежностью вспоминаю Акопа Тонояна, директора Армспортбазы. Его знает не только вся Армения, но и половина Советского Союза. Друзей у него не счесть. Среди них даже президент ФИФА Авеланж. Владеет даром объединить людей и делать им благое. В Армении его зовут Акоп-болбол. Акоп – широкий. Отдает все, что имеет, как Дед Мороз…

И вообще было впечатление, что весь Ереван пристрастно следит за тем, что происходит в «Арарате». Стоило мне сходить с ребятами в национальную оперу, как по городу пошли разные толки.

«Никита, говорят, что ты водишь футболистов в оперу. Это правда? – спрашивали удивленно друзья. – И что, ты им просто предложил, и они сразу согласились?» – «Согласились», – отвечаю и не признаюсь, что, когда выходили из театра, многих недосчитался. «Ты решил, что без музыки и пения они не победят?» – это уже шли подначки.

Далек от того, чтобы уверовать: послушал, скажем, три симфонии – стал чище, тоньше; организовал три культпохода – сплотил коллектив. Встречал интересных, глубоких людей, которые равнодушны к музыке, и она для них закрыта. Встречал коллективистов, умеющих жить ради общих задач, которые терпеть не могут совместного приобщения к искусству. Но ведь не об одном мяче надо думать футболисту, неплохо иметь за душой что-то еще, кроме футбола. Богатство личности необходимо в любом деле, и оно непременно проявится.

…Начинались матчи чемпионата страны 1973 года.

Мы договорились: не будем ничего заранее прогнозировать, планировать – выиграть, скажем, пять игр из восьми. К каждой ближайшей игре готовимся, как к самой важной, и считаем, что не имеем права на поражение. Выиграли – не празднуем победы, а точно так же готовимся к следующему матчу. Концентрация воли для достижения ближайшей цели очень помогала. Ребята почувствовали, что способны выиграть.

Хотя, конечно, не все было в нашей тяжелой работе гладко, благополучно. Нельзя сказать, что сразу и со всеми установились милые душевные отношения. Но порядок и дисциплина стали залогом победы.

Задача тренера определить общие принципы ведения игры и не повторяться каждый раз. Я подчеркивал: когда вы играете, я не должен вам мешать. Раскрывайте свои способности. И команда, надо сказать, показывала великолепные игры. Но вдруг пошла серия проигрышей. Проиграли игры четыре. Я почувствовал тогда, как заколебалось состояние игроков, у некоторых исчезла уверенность. Но мы сумели трезво разобраться в причинах поражений, спада и снова стали наверстывать упущенное.

На многолетнем опыте уже убедился, как важно вовремя привести команду в чувство. А методы здесь могут быть совершенно разными. Как человека, опустившего после неудачи руки, надо иногда встряхнуть резким словом, а иногда, напротив, успокоить, «погладить», так и команду. Иногда останавливал себя: не разбирай проигрыша – лишняя соль на раны. Просто говорил, что анализировать нечего, ошибки слишком очевидны. Будем считать эту игру кошмарным сном.

Одновременно с чемпионатом, как всегда, проходил и розыгрыш Кубка Союза. «Арарат» дошел до финала, и в финале ему предстояло встретиться с киевским «Динамо».

Матч состоялся 10 октября на Центральном стадионе имени Ленина. Несколько поездов болельщиков прибыло из Киева, очень много зрителей приехало, прилетело из Армении. Гудящий стадион как бы уже предвещал накал борьбы. Готовность болельщиков оказать поддержку любимой команде – ради этого отмахали сотни верст – всегда отзывается в игроках особым чувством, стремлением оправдать надежды, показать высокий класс.

Мы были настроены на победу. Но и соперник рассчитывал на успех, больше того – не сомневался в нем. Даже обратные авиабилеты киевляне заказали на день матча: выиграть – и сразу домой! Вроде бы ничего не значащая деталь, но в психологическом настрое не бывает мелочей.

Мы не спешили, не исключали возможности повторного матча. Кстати, и дирекция стадиона заказала еще сто тысяч билетов и держала кассиров в «боевой готовности», чтобы в случае ничьей сразу начать продажу.

На чьей стороне были симпатии москвичей, трудно сказать. Но мне хотелось верить, что поклонники «Спартака» пришли болеть за «Арарат».

Соперник навязал нам силовую манеру игры. «Арарат» уступал киевлянам в опыте финальных поединков, и инициативу поначалу полностью захватили динамовцы. В один из моментов наши защитники нарушили правила в пределах штрафной площадки. Пенальти пробил Виктор Колотов, капитан киевлян, и со счетом 0:1 мы ушли на перерыв.

Я понимал, что игроки «Арарата» зажаты грузом ответственности, многие были просто неузнаваемы, поэтому на установке убеждал действовать раскованнее, иначе хода поединка не переломить.

Вторая половина началась обоюдоостро, атаки накатывались то на одни, то на другие ворота, но счет 1:0 в пользу «Динамо» сохранялся.

Минут за двадцать до конца игры, посоветовавшись со своими коллегами Оганесом Абрамяном, Арутюном Кегеяном и начальником команды Робертом Цагикяном, решил бросить в бой свежие силы. На поле появились Коля Казарян и Сергей Погосов. Они сразу же вошли в игру, что получается далеко не всегда, сразу сориентировались в обстановке, будто были на поле с первых минут.

Вот тут-то мы и перехватили инициативу в свои руки. Но время неумолимо мчалось к концу, а счет не менялся. Когда твоя команда выигрывает и ты поглядываешь на стрелки часов, то кажется, они прилипли к циферблату. Когда истекут эти тягучие минуты? А пока фортуна не повернется в твою сторону, стрелки мчатся с невероятной скоростью.

До конца матча всего три минуты! И вдруг тренер киевского «Динамо» – тренировал тогда эту команду Александр Александрович Севидов – решил, будучи, вероятно, убежденным, что матч уже выигран, произвести две замены. Вместо Блохина и Колотова выпустил молодых футболистов. Руководствовался он понятными побуждениями: игрок, участвовавший в финальном розыгрыше Кубка, получает право на звание мастера спорта, даже если проведет на поле две-три минуты. Мне показалось, что Блохин, которого заменили, недоволен решением тренера. Уходя с поля, бросал недоуменные взгляды в сторону тренерской скамейки.

Остается восемьдесят секунд до финального свистка. Катит очередная атака «Арарата». Удар по воротам, вратарь выпустил мяч, и Левон Иштоян отправил его в сетку – 1:1. Основное время кончилось.

Мы направились в раздевалку. В туннеле услышал острый разговор между Олегом Блохиным и начальником команды Михаилом Михайловичем Команом.

– Зачем вы меня заменили? С кем сейчас будете играть? Кто остался в нападении?..

– Ладно, ладно, – ворчал Коман, – без тебя разберемся…

А я думал: что сказать сейчас ребятам? Они сделали то, чего многие не ожидали, сделали все, что умели.

– Вы, по сути, уже выиграли игру, – говорю им неожиданно для себя. – Вы чувствуете, вы ее уже выиграли!

Кинорежиссер Эдмонд Кеосаян, присутствовавший в раздевалке, рассказывал потом, что он за голову схватился, услышав мои слова: счет 1:1, дополнительное время – чему тут радоваться?! Киевское «Динамо» – команда-машина, может бегать четыре часа, а наши уже вымотались.

– В предстоящие тридцать минут вы должны решить судьбу матча в свою пользу, – продолжал я. – Сделать это завтра будет намного сложнее. Киевляне допустили ошибку, ослабили свои силы. Вы обязательно должны победить сегодня, в эти тридцать минут!

– Что вы им такое сказали? – расспрашивали меня после матча. – На поле выскочили львы!

Может, мои слова и подогрели готовность победить, но она жила в команде.

В начале дополнительного времени Левон Иштоян нанес хлесткий удар по воротам. Задев кого-то из защитников киевлян, мяч влетел в угол ворот. Счет 2:1 мы сумели сохранить до финального свистка.

Что творилось на трибунах и потом в раздевалке, передать невозможно. Впервые в своей истории «Арарат» стал обладателем Кубка.

Можно ли рассматривать эту победу лишь как чистую случайность? Думаю, нет. Конечно, после замены в команде соперника наши игроки, бдительно опекавшие опытных форвардов, смогли активнее включиться в атаку. Но ведь ошибка киевлян была закономерной, продиктованной всем психологическим настроем тренеров и команды.

После победы мы не сразу отправились в Ереван, полетели в Донецк – продолжались игры чемпионата страны. Сыграли с «Шахтером». И только после этого вернулись в Ереван.

В Ереване все летное поле забито людьми. Казалось, весь город пришел приветствовать свою команду. И, как говорится, аппетит приходит во время игры: Кубок Кубком, а хотелось выиграть еще и «золото».

И вот последняя встреча с «Зенитом».

Ведем игру с переменным успехом. Забитые голы зенитовцы сквитывают. Правда, судьбу чемпионата решал не один этот матч. Главный наш соперник, московское «Динамо», в это же время играет в Ростове. Волнуюсь, как там? Минут за двадцать до конца игры ко мне подбегает один из работников стадиона сообщить, что динамовцы проиграли ростовскому СКА.

Теперь независимо от результата борьбы с зенитовцами мы чемпионы. Я попросил никому об этом не говорить, не хотел, чтобы весть долетела до игроков прежде, чем кончится матч. Кто-то ведь мог крикнуть команде: «Все, вы чемпионы!» – и эйфория помешает ребятам довести игру до конца достойно. Хорошо, если и здесь, сейчас, они покажут, что их успех отнюдь не случаен.

И «Арарат» выиграл со счетом 3:2.

Стадион буквально взорвался. Я, признаться, и не видел прежде такого проявления чувств. Высыпали на поле болельщики, народные ансамбли – все верили в победу, готовились к ней, загремела музыка, пошли танцы.

Улицы запружены народом. Гуляли, пели, наверное, до четырех утра. Футболистов, не преувеличиваю, готовы были принять в каждом доме, все двери для них распахнулись.

На тротуарах появились мангалы, поплыл запах шашлыков. Люди выносили из домов кувшины с вином, не жалея ради такого случая запасов. Выражали свои восторги самым разнообразным способом – ездили, сигналя, на машинах, пели песни…

Я все время попадал в чьи-то объятия. Болели плечи от похлопываний, кому-то достался рукав моего плаща.

Друзьям удалось увести меня к себе. Долго сидели в тесном кругу. От пережитой радости и оттого, что делили ее с тобой тысячи и тысячи людей, нельзя было не расчувствоваться. Вспомнил отца, взгрустнулось. Многое бы отдал за то, чтобы он дожил до этого дня. Он всегда мечтал, чтобы я что-то сделал для своего народа. Отец никогда не жил в Армении, хорошо чувствовал себя в многонациональном Сухуми, но сохранял связь с корнями. Бывает, что лучше всего начинаешь понимать близкого человека, когда его уже нет рядом. В Армении я постоянно возвращался мыслями к отцу.

Лучше узнавал армянский народ – трудолюбивый, добрый.

Едешь по республике – каменистая местность. Как же люди ухитряются выращивать тут пшеницу, виноград? У дороги – горы камней, а рядом – цветущий, плодоносящий кусок земли. Все камни убрали с него вручную…

Учил язык («Родной язык надо знать, сынок», – наставлял отец), обогащал свой детский запас слов (дома у нас говорили на турецком наречии), испытывал удовольствие, если удавалось объясниться по-армянски.

Музыка, живопись, наука – здесь немало замечательных имен, ставших славой Армении. И не только Армении – всей страны. Но я никак не предполагал, что с такой радостью и гордостью республика воспримет победу своей футбольной команды. И внимание, в центре которого оказался, меня немало смущало.

Поздней ночью друзья привезли нас с Эдмондом Кеосаяном – он в это время снимал в Армении фильм «Мужчины», и мы жили с ним вместе – в гостиницу. Пробрались со служебного входа в номер. Лежим, не зажигая света. А площадь под балконом все еще гудит, народ все еще празднует. И вдруг слышим «Си-мо-нян! Си-мо-нян!»

– Надо выйти, Никита, – серьезно говорит мне Эдмонд. – Тебя ждут.

Может, и надо, да неловко. Ну что я, полководец, чтобы приветствовать толпу? Стараюсь отнестись к ситуации с долей юмора, а выхожу на балкон – начинает першить в горле и от волнения пелена на глазах. Так, чего доброго, возомнишь себя героем.

– Понимаешь, – наставляет меня Кеосаян, – в любом маленьком народе живет потребность из каждого человека, добившегося заметного успеха, сделать героя.

Позже, когда мы поехали всей командой в Ноемберян и по дороге остановились в одном из колхозов, нас приветствовала старая женщина – ей было сто лет, – и в ее глазах светилось счастье.

– Сыночки, – обращалась она к нам, – вы не представляете, что вы сделали, какую радость вы доставили нашему народу, – и всех нас обнимала, целовала, благодарила.

Помню, даже католикос Вазген говорил мне: «Когда я принимаю святейших епископов из разных стран, все непременно расспрашивают об „Арарате“ и удивляются, что наша команда стала первой».

Армяне, живущие за рубежом, отнеслись к победе своих собратьев не только как к приятному спортивному достижению. На это смотрели уже с политической стороны: Советский Союз – огромная страна, в ней много прекрасных команд, и если побеждает команда маленькой республики, значит, эта республика действительно равная среди равных. Значит, Советская Армения вовсе не сателлит, как пытается это представить зарубежная пропаганда.

За рубежом оказалась треть всех живущих на земле армян. Это не эмигранты, не принявшие той или иной политической платформы. Это люди, которые покинули родную землю, спасаясь от турецкого геноцида, от физического истребления. Интерес их к Советской Армении велик.

Куда бы ты ни приехал, если только узнали, что в прибывшей группе, в советской делегации есть человек, носящий армянскую фамилию, то ты не успеваешь дойти до гостиницы – тебя уже встречают, тебя ищут. Вошел в номер – обрывается телефон: просят разрешения прийти познакомиться, поговорить.

Помню, как в Израиле после отборочной игры олимпийского турнира ко мне на стадионе подбежал один армянин и стал спрашивать, действительно ли я Симонян? Засомневался, не присвоена ли русскому армянская фамилия ради пропаганды? Пришлось заверить его, я – армянин, фамилия – моя, и добавить, что в нашей сборной ребята разных национальностей.

Часто тебя просто берут за руку и приглашают в гости. Как-то в Аргентине я обмолвился о таком приглашении нашему послу Семену Петровичу Дюкареву, и он сказал, обязательно надо пойти, в стране большая армянская колония, и советское посольство поддерживает с ней связь. На встречах много вопросов, и люди бывают благодарны за информацию о жизни советских армян.

Потом уже, после победы «Арарата», мы узнали, что за нашим движением в турнирной таблице следили в самых разных странах. На матчи в Ереван и Москву приезжало много армян из Ливана. И когда на будущий год мы прибыли в Бейрут на товарищескую игру, там собрались армяне со всей страны. Толпа не дала нам сойти с трапа самолета, подхватила на руки и понесла к автобусу.

…В следующем после нашего дубля чемпионате мы заняли только пятое место. Могли ли выступить так же успешно или почти так же, как в предыдущем сезоне?

Много раз задавал я себе этот вопрос, много раз все анализировал и сегодня, прокручивая вспять ушедшее время, уверенно скажу: могли. И первенство досталось бы легче.

Почему же этого не случилось?

Мне и сейчас горько писать об издержках победы. Но увы! – их часто наблюдаешь в спорте. После общих усилий, общего успеха люди начинают считаться славой. И в нашей команде зароились неприятные разговоры. Однажды я услышал от Аркадия Андриасяна: «Мы выиграли первенство, завоевали Кубок, а весь почет достался вам, пишут о вас…»

Я ответил, что не уговаривал журналистов хвалить меня, не старался присвоить чьих-то заслуг. Писали обо мне в те дни действительно много. С одной стороны, приятно, когда хорошо оценивают твою работу, с другой – в какой-то момент возникает досада: хватит, достаточно! Перебирая старые газетные вырезки, еще раз убеждаюсь, мне не в чем себя упрекнуть. В интервью неустанно подчеркивал заслуги своих предшественников, одаренность собравшихся в команде футболистов. Мне даже говорили: «Что ты так старателен в реверансах, посмотри на других тренеров: если им удается победить, они спешат подчеркнуть, что до них тут ничего не было, что пришли на пустое место. А ты умаляешь свое достоинство и свою работу, без конца раскланиваясь перед другими».

Не считаю, что терял достоинство. Непорядочно не вспомнить сделанное до тебя. А разве редкость – приходит новый тренер и начинает поносить коллегу, который работал тут прежде? Не дает себе труда оценить, что хорошего он внес в команду, что непременно надо оставить и закрепить. Все плохо, начинаю с нуля! Это говорит лишь об отсутствии такта и солидарности. Так и в клубных командах случалось, и в сборной. Да и не только в спорте подобное встретишь. Спорт лишь одна из моделей жизни.

Считаю, на первом же собрании тренер должен поблагодарить предшественника, который тоже старался сделать хорошую команду, стремился к успеху, но… Никто не застрахован от ошибок. Поэтому второе, что новому тренеру стоит сказать, вернее, о чем попросить команду – не поминать недобрым словом бывшего наставника. Это и самому пойдет на пользу. Если настроен валить все на другого – не научишься спрашивать с себя, замечать свои промахи, неудачи.

Я не забывал повторять: мне досталась хорошо подобранная команда, с прекрасными игроками. Может быть, отчасти из-за этого потом доводилось читать о себе как о мастере шлифовки. Высказывалось мнение, что коренная перестройка, ломка команды, переучивание были мне как бы не с руки. А причину этого искали иногда в мягкости моего характера.

Но моя тренерская биография не подтверждает моей нелюбви к кропотливому строительству. Когда в 1969 году «Спартак» стал чемпионом страны, в одной из газет появилась статья под заголовком «Как феникс из пепла». Может быть, в образе были преувеличение и выспренность, но мы с Николаем Петровичем Старостиным в самом деле создавали команду заново, начиная с 1967 года, когда я после полуторагодового перерыва вернулся тренером в «Спартак». Искали, подбирали игроков. Именно в то время пришли Киселев, Папаев, Калинов, Абрамов, Кавазашвили… А вот «Арарат» надо было именно шлифовать.

Команда окрепла за год, но появившаяся самонадеянность легко могла ее расшатать, и я не уставал внушать ребятам: «Да, вы замечательно играли, среди вас есть настоящие звезды, победа ваша заслужена. Только живем мы не одним годом, надо закрепить успехи».

Возникли, к сожалению, трения и в руководстве команды, что тоже мешало работе.

Помню, после матча с «Шахтером» (мы провели эту кубковую игру в Ереване и выиграли 2:1) вратарь, войдя в раздевалку, зло швырнул в сторону перчатки, вызывающе спросил: «Интересно, что вы поставите судье?» На его взгляд, должны были назначить одиннадцатиметровый в ворота соперника. Я ответил, что поставлю ту оценку, которую он, по моему мнению, заслуживает, и услышал: «Вот, раньше такого бы не случилось. Мы бы получили право пробить пенальти!»

Это так резануло, что на ближайшем собрании пришлось сказать команде:

– Я думал, вы добыли победу лишь благодаря мастерству и колоссальному труду. Выходит, ошибался? Если вы считаете, что победы завоевываются не на футбольном поле, то мы друг друга не поймем. Привык к честной борьбе. Еще раз могу повторить, вижу ваши возможности, верю в них, но без напряженной работы, единства команды и тренера завоеванное легко потерять.

И все-таки конфликты вспыхивали и не могли не сказываться на результатах матчей. Выше пятого места мы не поднялись. В это время мне предложили работу в Спорткомитете СССР, в Управлении футбола, и я дал согласие. Тогда не знал, вернусь ли снова к тренерской работе. Чувствовал необходимость, переключившись на новое дело, подытожить накопленное. «Остановиться, оглянуться», – как сказал поэт.

– Не занимаешься самоедством? – спрашивали меня друзья, знавшие, как я обычно переживал неудачи своей команды. – Не мучаешься, что оставил «Арарат» на пятом месте?

Страдал я в основном из-за дрязг, зароившихся внутри команды и вокруг нее. Перед дрязгами теряюсь, опускаются руки. Слабость? Может быть. И годы тут, как ни странно, не закаляют. А пятое место – это не так уж и плохо. Обидно, что команда сыграла ниже своих возможностей. «Арарат» повторил довольно частую ошибку. Случается, игроки собирают волю в единый кулак на один сезон – во что бы то ни стало дойти до «золота»! А потом в головах некоторых, не переставая, свербит: вчера мы стали чемпионами, значит, сегодня можем сыграть «на класс», то есть за счет мастерства, не прилагая прежних усилий. Но без игры через «не могу» успеха в длительном соревновании добиться нельзя. Сразу скатиться в низ турнирной таблицы – это можно, это легко. Такое случалось. Игроки, возомнившие себя великими, резко снижают требовательность к себе. И футбольный мяч, принесший славу, тут же их наказывает. К нему надо относиться с прилежанием.

Думаю, и те футболисты, с которыми у меня возникали конфликты, набираясь жизненного опыта (некоторые к тому же познали сложность тренерской доли), тоже размышляли о том, что произошло в команде после громкой победы. Уверен, многое оценили уже по-иному, чем тогда. Во всяком случае, когда мы видимся, чувствую к себе отношение такое же, как было в памятный сезон нашей дружной работы. И, естественно, не держу ни на кого зла. Был опытнее, до «Арарата» знал, что такое успех. Мог понять, где прекрасных (еще раз это повторяю) футболистов захлестывала горячность молодости, где слава. Больше скажу, чувство благодарности к ребятам осталось – с ними было интересно работать.

Недавно встретились. Случилось у меня горе, умерла мама. И Ованес Заназазян, Шура Коваленко, Левон Иштоян, Коля Казарян, Арутюн Кегеян, Оник Абрамян не замедлили приехать. Сидели, вспоминали…

– А знаете, – сказал один из них, – мы тогда вдруг почувствовали, что вы не задержитесь в Ереване надолго, и это на нас плохо действовало.

Я опешил. Я не вел себя как временщик. Но что-то, видимо, ребята уловили в моем состоянии. Не только тренер, оказывается, наблюдает за игроками, у них тоже внимательные глаза. И подумал, наверное, они в чем-то правы. В то время, помимо всего прочего, и мои личные дела складывались так, что необходимо было вернуться в Москву…

Не жалел ли, что после творческой работы занялся административной? Не жалел. Организация футбольного хозяйства – это тоже интересно. Здесь свои сложные проблемы. Познал новую сторону футбола, и потом это мне пригодилось в тренерской работе. Правда, тогда не думал, не прикидывал, надолго ли задержусь в управлении. Хотя многие коллеги и журналисты, среди них Лев Иванович Филатов, к которому склонен прислушиваться, говорили: «Рано вы, Никита Павлович, сели в кресло, вам бы еще работать и работать на поле – с командой». Я отвечал, что не перешел в другое ведомство, не занялся выпуском бобов в томате. Остался в футболе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.