1

1

Поседела от раннего снега северная тайга.

Нещадный ветер осыпал с лиственниц оранжевую хвою, обдирал с берез золотые листья и кидал в студеные воды Енисея, наполовину покрывшегося ледяным «салом».

Пароход «Модест» возвращался из последнего рейса, устало тянул за собой две баржи, груженные рыбой.

Пассажиры опасливо посматривали на реку: довезут ли их до Красноярска? Того и гляди — загустеет лед, и пароход, обломав деревянные плицы, беспомощно уткнется в берег.

Впереди с обеих сторон подступили горы. У подхода к ним — Казачинский порог, самый опасный на всем пути. Его не так-то просто одолеть. Да еще с двумя баржами. Немало посудин крупнее «Модеста» Енисей поопрокидывал там с пробитыми бортами. Немало панихид справили попы в церкви села Казачинского…

С верхней палубы тревожно посматривал на берег Лепешинский.

Три часа назад он поднялся на борт парохода, занял место в общей каюте третьего класса, расположенной в корме. Грузчики внесли его багаж: сундук и сверток с пожитками да два ящика с книгами, журналами и рукописями. Среди его бумаг была большая связка писем от Глеба Кржижановского, Василия Старкова и Анатолия Ванеева. Были и письма Оли. Были бережно хранимые записочки, переданные ею в одиночную камеру петербургской «предварилки» еще в ту пору, когда она ходила к нему на свидания как «невеста», подысканная подпольным Красным Крестом. Те записочки — ценнее всего.

«Как она одна там, на новом месте? — думал теперь Лепешинский, прогуливаясь по палубе скрипевшего от натуги «Модеста». — Здорова ли? Ждет меня не дождется. Написала, чтобы я взял на дорогу провизии на шесть дней. Заботливая! Надеется, что приеду до зазимка. А если придется задержаться мне в Красноярске, то денег, говорит, можно занять у Красикова. Не забыла посоветовать!.. А я, пожалуй, успею…»

Он тревожился потому, что первые роды у Оли были злополучными, — недоношенный мальчик родился мертвеньким. «А что нынче готовит им судьба?..»

Баржи причалили к пустынному берегу. Значит, близок Казачинский порог.

Пантелеймон прошел на нос. Даль скрывали высокие скалистые горы, стиснувшие реку каменными челюстями. Вырвавшись из теснины, Енисей неистово буянил на крутом сливе. Всю долину заполнил шум и плеск.

Острые подводные камни, как клыки чудовища, вспарывали реку. Тугие струи извивались между ними и, несмотря на тяжелое ледяное «сало», покрывались шапками пены.

Пока «Модест» ждал очереди на проход через порог, подошел заморский «Scotland» и встал на якорь. Подошел «Минусинец» с баржей и тоже встал. До темноты они едва ли успеют пройти вверх, скорее всего заночуют тут.

К «Модесту» спустился буксирный пароход «Николай», прозванный казачинским бурлаком, и подал трос. Тотчас же на семафорном столбе появился знак: проход разрешен. Оба парохода протяжно загудели и, едва преодолевая бурное течение, двинулись друг за другом к узкому проходу, пробитому среди камней. Позади тянулась баржа.

А навстречу с гигантской силой и скоростью мчалась неукротимая река, пятнистая ото льда. По скалистой лестнице вода падала со ступеньки на ступеньку, и студеные брызги утолщали на берегах ледяную броню.

Машины обоих пароходов работали изо всех сил, но, только присмотревшись к ближним камням, можно было заметить, что они все же продвигаются вершок за вершком.

Вошли в борозду шириной каких-нибудь восемь сажен. «Модеста» качало, как на штормовой волне. Временами нос его зарывался в пенистую воду, а брызги, тяжелые от «сала», взлетали до второй палубы.

«Как между Сциллой и Харибдой», — припомнил Лепешинский скитания Одиссея.

Трос, натянутый до предела, дрожал над водой. Если он, не дай бог, порвется… От «Модеста» и баржи останутся одни щепки.

Через час опасность миновала: пароход-бурлак помог выбраться всему возу на глубоководье спокойного верхнего плеса.

Там «Модест» оставил баржу и, развернувшись, пошел за второй. Вниз по течению мчался быстрее скорого поезда. Мелькали деревья на берегу, мелькали огромные валуны, торчавшие из воды, сливались в скалистые гряды.

Но вот борозда фарватера круто уклонилась вправо. На неловком повороте что-то хрустнуло, — порвалась рулевая цепь, — и пароход, накрениваясь, вышел из повиновения, повернулся поперек реки. Пронзительно завыл гудок, извещая о беде.

Чтобы попытаться снова войти в борозду, капитан дал задний ход, но Енисей, играя суденышком, принялся кидать его, как щепку, со струи на струю и, разъярившись, с размаху ударил о большущий камень недалеко от левого берега. Все закачалось, затрещало. Корму будто отрубило топором, и она понеслась вниз по течению, подобно половинке скорлупы ореха. Из машинного отделения вывалился полуголый кочегар, докрасна разогревшийся у топки, и, разгребая шугу, пробивался к береговой отмели. Какой-то парень, едва успев ухватиться за доску, скрылся в бурунах. Поплыли сундуки и корзины. Поплыли ящики с книгами и рукописями Лепешинского… Он махнул рукой, — выбраться бы самому из беды.

В трюм хлынула вода.

Не взорвался бы котел… Успеть бы за борт… Может, вынесет на мелкое место.

По нижней палубе с грохотом покатились от борта к борту бочки с рыбой, и пароход повалился на бок.

Хозяин бочек, тучный бородач, упал на колени и, вскинув руки к небу, плаксиво завопил:

— Микола-батюшко!.. Вызволи, святой угодник!

Из каюты первого класса на четвереньках выполз жандармский полковник в синем мундире и умолял всполошенно бегавших людей:

— Помогите! Ну, кто-нибудь… Дайте руку!

А впереди у борта металась женщина с младенцем на руках. У нее растрепались волосы на ветру, широко открыты безумные глаза. Еще секунда, и она уронит кричащего ребенка в реку или вместе с ним свалится за борт.

Мелькнула в сознании Оля: «Доведется ли снова вместе?..»

И Пантелеймон Николаевич, пробежав мимо жандармского полковника, крикнул женщине:

— Стойте! — Выхватил у нее ребенка. — Я ловчее вас.

Прижимая его левой рукой к груди, правой придерживаясь за поручень, побежал возле борта.

Камень, о который разбился «Модест», уже облепили пассажиры. Сорвавшиеся вниз, стоя по пояс в ледяной воде, уцепились за его щербатые бока.

Младенец пронзительно вскрикивал. Казалось, вот-вот задохнется у груди Лепешинского.

Мать с отчаянным визгом бежала за ним…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.