7

Проходили дни за днями, недели за неделями, а полиция все не присылала документов.

В чем же дело? Намеренное издевательство или обычная чиновничья медлительность?

Ульянов справлялся и у волостного писаря, и у священника, и у стражника Заусаева, заставлявшего каждый день расписываться в прошнурованной книге. Стражник отвечал отрывисто:

— Начальство знает. Закон-порядок!

Не завалялись ли их «статейные списки» в канцелярских дебрях? И они отсылали напоминания исправнику, но ответа по-прежнему не было.

Теперь ни работа, ни прогулки уже не могли приглушить волнения. Надежда стала жаловаться на бессонницу. Владимир тоже ночи напролет беспокойно вертелся на кровати, укладывался поудобнее, стараясь заснуть, и только на рассвете впадал в забытье. Утром вставал с головной болью.

Не выдержав, без всякого разрешения поехал в Минусинск.

И нет его.

Возможно, что вчера не успел приехать в город до закрытия «присутствия». Но сегодня к исправнику, несомненно, пошел с утра… Мог бы давно вернуться.

Где он? И что с ним? При его пунктуальности.

Револьвер оставил в столе. А ведь могли разбойники по дороге посчитать за богача. Говорят, так погиб где-то в Якутской области рабочий-революционер Петр Алексеев…

И вот Надежда, укутав поджатые руки уголками полушалка, стоит у поскотины и смотрит на дорогу, теряющуюся в сумерках.

И не уйдет, пока не дождется.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.