Мирелла Френи

Мирелла Френи

Двое молодых людей из Модены

Теперь, когда мы с Лучано поем вместе во всех театрах мира, я поражаюсь, как много у нас общих и давних воспоминаний. Интересно, что семьи наши дружили еще до того, как мы появились на свет. Они жили в одном квартале, и наши матери работали вместе на табачной фабрике. От табака портится материнское молоко, и родителям пришлось искать кормилицу. У нас с Лучано оказалась одна и та же кормилица, и, вероятно, правы люди, говоря, что все впитывается с молоком в раннем детстве.

Как я уже сказала, наши семьи дружили. Правда, вместе не ужинали — тогда это было не принято, но виделись каждый день и знали друг о друге очень многое. Потом моя семья переехала на другой конец Модены, и я несколько лет не встречала Лучано. В сущности, у меня мало сохранилось воспоминаний о времени, когда жили рядом, потому что мы были еще слишком маленькими, но, повторяю, семьи хорошо знали друг друга, и мы, дети, как бы ощущали друг друга.

Я начала петь раньше Лучано, и, помню, одна из наших первых встреч после долгого перерыва, когда мы уже стали взрослыми, произошла в театре Комунале, где я исполняла партию Лиу в «Турандот». Лучано пел в хоре, как и его отец. Тогда он и не думал о карьере профессионального певца, но все в оперных кругах повторяли, что с таким красивым голосом ему надо попытаться попробовать. И он последовал этому совету.

Очень скоро мы стали заниматься у одного педагога — маэстро Этторе Кампогаллиани в Мантуе — и часто вместе ездили к нему поездом или на машине моего мужа. Мы без конца обсуждали наши дела, обменивались впечатлениями и мнениями о пении, о вокальной технике… словом, обо всем, что изучали. Мы оба занимались с величайшим усердием.

Странно, как много у нас общего. Я, например, училась в школе вместе с Адуа Верони, с которой Лучано обручился. Правда, в разных классах, но мы знали друг друга и виделись каждый день.

Я считаю Лучано, по существу, своим братом. И наша дружба так радует нас еще и потому, что в певческой карьере очень редко бывает, чтобы встретились настоящие друзья. Кругом столько зависти, столько интриг. А у Лучано я никогда не замечала и намека на что-либо подобное. И каждый раз, когда нам доводилось петь вместе, у нас складывалось полное взаимопонимание и не возникало никаких проблем.

Как в пении, так и в поведении на сцене, каждый из нас сразу понимает трудности другого. Очень часто я обращаюсь к нему за советом или же хочу узнать его мнение о чем-то. И он, в свою очередь, поступает так же.

Когда бываем в различных городах, радостно сознавать, что всегда можешь рассчитывать на друга, который тебя понимает, знает твою работу и все подробности твоей жизни и при этом не испытывает ни тени зависти или ревности.

И всякий раз, когда оказываемся в одном городе, нередко вместе ужинаем. Иногда шутим, что чаще видимся за границей, нежели в Модене. Бывает, одновременно приезжаем в родной город, и тогда ужинаем вчетвером — с его женой и моим мужем. Но обычно, когда Лучано оказывается в Модене, я в это время нахожусь где-нибудь на другом конце света, и наоборот. Так или иначе, всегда большое счастье узнать, что нам предстоит петь вместе на одной сцене.

Откровенно говоря, не могу сравнить Лучано ни с одним из теноров, с которыми я работала, потому что у нас с ним совершенно особые отношения — дружба, какая у меня не возникала ни с кем из певцов.

Меня нисколько не удивил его безграничный успех. Я всегда предполагала, что он сделает большую карьеру. Знаю, что в первые годы работы Лучано как профессионала ему ни разу не предложили выступить в Модене, поэтому он считает, что оперные заправилы в родном городе не поддерживают своих земляков.

Думаю, он ошибается, потому что я дебютировала в Модене в 1955 году в партии Микаэлы в «Кармен» и в начале карьеры часто пела там. Не знаю, может быть, они имеют что-нибудь против теноров… Все, что угодно, бывает.

Но сейчас им восхищаются, несомненно, очень многие. Когда мы выступали вместе в концерте в нашем городе в 1979 году, публика горячо приветствовала нас обоих.

Единственное, в чем изменился Лучано по мере того, как росла его известность, так это в весе. Я слышала уйму толков по этому поводу — от него самого и от других людей, но, на мой взгляд, тут существует только одно простейшее объяснение: он любит поесть.

Успех ни в малой степени не вскружил ему голову. Наша дружба осталась нерушимой, такой же, как во времена, когда мы вместе ездили на занятия к Кампогаллиани. Лучано по-прежнему Лучано.

Не знаю, повредит ли ему безудержная реклама, устраиваемая повсюду. Все зависит от прочности нервов. Я пришла бы в ужас от подобной шумихи. Теперь на каждом выступлении он обязан показывать высший класс. Я, например, не хотела бы подобного ажиотажа. Но если нервы выдерживают такое, тогда, думаю, это очень неплохо.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.