"Бог войны" ковался на наших заводах

"Бог войны" ковался на наших заводах

"Не время искать виновных". - Борьба за выпуск нужных артиллерийских систем. - Противотанковый дивизион имени комсомола Удмуртии. - Пушка No 14 538. - Обычное дело: темпы роста в 3-5-10 раз. - Новый цех - за три месяца. Новатором был каждый. - Сталинградский завод "Баррикады": 1000 пушек в месяц! - Есть такое место - Мотовилиха. - Артиллерийский гигант на Волге. - Главный конструктор В. Г. Грабин. - КБ Ф. Ф. Петрова.

В самых последних числах июля, а возможно, в начале августа 1941 года, мне позвонил заместитель наркома Илларион Аветович Мирзаханов, занимавшийся артиллерийским вооружением, и попросил зайти к нему. Отпустив находившихся в кабинете работников главка, ведавших производством стрелкового и авиационного вооружения, я направился к коллеге. В коридоре встретил Владимира Георгиевича Костыгова, тоже, оказалось, приглашенного Мирзахановым.

Илларион Аветович, обычно невозмутимый и спокойный, на этот раз смотрел на нас, не мигая, большими карими глазами из-под густых черных с сединой бровей и нервно крутил в руках карандаш. В общем - сильно возбужден.

Мирзаханов был намного старше нас и в наркомате работал с момента его организации в 1939 году. Опытнейший в прошлом директор ряда артиллерийских заводов, он пользовался у всех большим авторитетном.

- Мне нужна ваша помощь, друзья, - сказал Илларион Аветович, - буквально с сегодняшего дня. Только что был у наркома, доложил ему о неожиданном вызове к Сталину и разговоре, который состоялся в Кремле. О нашей с вами встрече прошу пока широкий круг людей не оповещать. А что произошло, расскажу, как и наркому, подробно.

И, вздохнув, продолжил:

- Вот какая история приключилась перед самой войной. По настоянию начальника Главного артиллерийского управления Кулика сняли с производства пушки калибра 76 мм на заводе, который их производил, а на другом противотанковые пушки калибра 45 мм. Наркомат вооружения протестовал против этого, обоснованно заявляя, что взамен этих систем ничего пока нет. Дело разбирали несколько комиссий, и, несмотря на возражения вооруженцев, пушки с производства сняли. Мотив такой: эти орудия слабы против немецких танков, которые выпускаются с новой, более толстой броней. Нужны, мол, противотанковые средства помощнее. А более крупные калибры еще не отработали. Взамен снятых с производства пушек заводы ничего не могли дать.

И вот, вызвав сейчас меня на заседание Государственного Комитета Обороны, Сталин бросил упрек:

- Вы, товарищ Мирзаханов, дольше всех работаете в Наркомате вооружения, объясните, как получилось, что мы перестали производить самые нужные артиллерийские системы - 45- и 76-миллиметрового калибров, которые так нужны войскам для борьбы с танками? Кто в этом виноват?

Я ответил, что на снятии этих пушек настаивал Наркомат обороны, в частности Главное артиллерийское управление. ГАУ даже не включило эти орудия в заказ на 1941 год, предполагая заменить их новыми, лучшими.

На это Сталин возразил:

- Говорите ГАУ, а вы что же, сторонний наблюдатель? Как заместитель наркома вооружения по артиллерии, разве вы не понимали, что нельзя снимать с производства эти системы, не предложив ничего взамен? Если понимали, то как коммунист должны были стучать во все двери, вплоть до ЦК, и доказывать, что этого допускать нельзя.

Я ответил:

- Товарищ Сталин, перед принятием решения положение дел изучалось тремя авторитетными комиссиями: одну из них возглавлял Маленков, другую - Молотов, третью - Жданов.

Выслушав это, Сталин больше не стал ни о чем спрашивать и закончил:

- Сами подумайте и передайте товарищу Устинову, чтобы он тоже обстоятельно подумал, как быстро выправить положение. Мы его скоро вызовем.

Мирзаханов отложил в сторону карандаш:

- Вот такой был разговор. А ведь с каким нажимом на нас снимали с производства эти пушки.

Илларион Аветович помолчал, вздохнул, обратился к нам уже более спокойно:

- Просьба моя касается противотанковой пушки калибра 45 мм. На заводе, где ее изготовляли, восстановить производство сразу нельзя. Предприятие эвакуируется на Урал. В пути большая часть станков, незавершенка, оснастка. Станем делать эти пушки уже на новом месте. Но, сами знаете, сколько сейчас заводов на колесах. Владимир Георгиевич мог бы установить контроль за продвижением эшелонов именно этого предприятия, а Владимир Николаевич - помочь быстрее восстановить производство на Урале: вне очереди давать из Ижевска штамповки, инструмент, приспособления и все, чего не будет хватать. В общем, надо ли растолковывать? Сами все видите. Иначе затянем выпуск этих пушек, а это - беда для армии.

Производство противотанковой пушки калибра 76 мм, как объяснил Мирзаханов, восстанавливали на старой базе, в глубоком тылу, и нашей помощи тут не требовалось.

Обещав сделать все возможное, чтобы поправить положение, мы разошлись по своим кабинетам и, не откладывая дела в долгий ящик, дали по телефону необходимые указания.

Спустя два дня вопрос о пушках всплыл снова. Находясь в кабинете наркома поздно ночью по поводу увеличения выпуска винтовок в Ижевске, я стал невольным свидетелем его разговора со Сталиным. Он сказал, что в Государственный Комитет Обороны поступила заявка маршала Кулика, который просит дать для формирования новых стрелковых частей триста тридцать 45-мм противотанковых пушек и двести пушек калибра 76 мм. Таких пушек, как сообщает Кулик, на базах ГАУ нет и получить их можно только с заводов вооружения.

Сказав это, Сталин замолчал. Вижу, молчит и Устинов. Тогда опять послышался голос Сталина:

- Совсем недавно Кулик, да и Тимошенко докладывали совсем другое. Заверяли, что орудий именно этих калибров у нас в избытке. Упросили даже прекратить их производство. А теперь говорят, что ошиблись. Но за это спрос с них. Вам, товарищ Устинов, нужно взвесить ваши возможности по увеличению поставок этих пушек армии. Сделать это нужно срочно и доложить мне лично.

Доклад наркома, свидетелем которого я опять невольно стал, не утешил Сталина. Дмитрий Федорович с большой горечью признался, что промышленность вооружения не сможет поставить армии названное Куликом количество пушек в указанный срок. Завод, изготовлявший 45-мм пушки, эвакуирован и находится в пути следования.

Меня удивил вопрос Сталина:

- А почему эти пушки не может изготовить завод Еляна?

Надо же иметь такую память, чтобы знать, какой завод мог еще выпускать подобные пушки.

Устинов ответил:

- Завод Еляна занят восстановлением производства пушек калибра 76 мм, которые также были перед войной сняты с производства.

Сталин замолчал, а затем сказал, как бы рассуждая:

- Теперь ясно: свернув налаженное производство орудий такого массового применения, не освоив взамен ничего другого, мы допустили грубую ошибку. Однако не время искать виновных. Надо быстро, любыми мерами обеспечить выпуск пушек в достаточных количествах.

В наркомате с новой силой "завертелся" этот вопрос. За дело принялся сам нарком. У В. Г. Костыгова не остывал телефон. Владимир Георгиевич пристально следил за двигавшимися на восток вагонами со станками, людьми и незавершенным производством. На мне лежала ответственность во что бы то ни стало дать вовремя металл и инструмент упоминавшемуся заводу. Мирзаханов распорядился начать собирать пушки из сохранившихся деталей еще до пуска станков на новом месте. Подсчитали, сколько времени займет изготовление недостающих деталей, сколько затратят на сборку пушек и их отстрел, когда появятся заготовки с других заводов. Как ни прикидывали, а выпуск 45-мм противотанковых орудий раньше конца сентября 1941 года не ожидался. И этот срок был слишком мал, но ставку делали на энтузиазм и самоотверженность людей. Доложили о расчетах в Государственный Комитет Обороны. Других сроков, понятно, не последовало.

На очередном заседании ГКО Сталин подтвердил, что свертывание перед войной налаженного производства орудий "массового потребления" до полного освоения идущих им на смену образцов - серьезный просчет.

Стоит, видимо, добавить, что в последние предвоенные годы снимались с производства в результате ошибочной оценки их качества и некоторые другие артиллерийские системы. Но особенно важными среди них оказались названные противотанковые орудия, что необходимо особо подчеркнуть, так как речь идет о деле чрезвычайной важности и событиях, происшедших уже в 1941 году, за несколько месяцев до войны.

Начальник Главного артиллерийского управления Красной Армии маршал Г. И. Кулик сообщил Наркомату вооружения, что, по данным разведки, немцы в ускоренном темпе перевооружают танки пушками калибра более 100 мм и оснащают их соответственно более мощной и качественной броней. В связи с этим вся наша артиллерия калибра 45 и 76 мм окажется против такой бронетанковой техники неэффективной. Маршал Кулик настаивал на прекращении производства этих пушек, а вместо них предлагал начать выпуск 107-мм орудий, в первую очередь в танковом варианте.

Наркомат вооружения обладал иными данными. Там знали, что большинство немецких танков вооружены пушками калибров 37 и 50 мм, лишь часть - 75 мм. А такие танковые пушки, как правило, соответствуют броневой защите танков, которая может поражаться танковой и противотанковой артиллерией аналогичного калибра. Следовательно, в случае войны 45- и 76-мм противотанковые орудия будут иметь вполне очевидное превосходство. Наркомат считал маловероятным фактом, чтобы гитлеровцы перед самой войной сделали что-либо существенное в усилении танковой техники.

И в случае повышения бронепробивающих возможностей нашей артиллерии следовало, конечно, брать не новые для промышленности конструкции, а достигать этой цели за счет увеличения начальной скорости снаряда у тех же 76-мм пушек, производство которых было так хорошо отлажено. Переход на более крупный калибр также надо начинать не со 107-мм пушки, которая существовала лишь в старой (полевой) конструкции, а использовать выпускавшуюся уже крупными сериями современную зенитную пушку калибра 85 мм с большой начальной скоростью снаряда.

Предложение о снятии с производства пушек 45- и 76-мм нельзя было принимать еще и потому, что они выпускались не только как противотанковые, но и как очень маневренные средства против многих важных целей - броневиков, автотранспорта, живой силы противника, проволочных и других преград.

Маршал Кулик вначале не добился осуществления своего намерения. Однако он продолжал настойчиво действовать, выехав на один из артиллерийских заводов, чтобы на месте выяснить возможности создания и освоения танковой 107-мм пушки в серийном производстве, на что якобы у него имелось указание Сталина.

Вспоминает Б. Л. Ванников: "У меня были все основания усомниться в характере подученных маршалом Куликом указаний. Ведь если бы это задание носило сколько-нибудь определенный характер, то его, несомненно, получил бы и Наркомат вооружения. К тому же и Н. А. Вознесенский, с которым я тогда связался по телефону, заявил, что ему ничего по этому вопросу не известно и что он дал указание лишь о том, чтобы на заводе, куда ехал Г. И. Кулик, ему были предоставлены все материалы и объяснения, которые он потребует. Тогда я передал это распоряжение директору завода, а от поездки отказался".

Побывав на одном заводе, Г. И. Кулик вскоре собрался и на другой, продолжая "изучать" возможности для реализации своего проекта. На этот раз он настаивал, чтобы его сопровождал кто-либо из руководителей Наркомата вооружения. Наркомат отказался, рассчитывая, что Кулик сам в конце концов во всем разберется и поймет пагубность своего предложения.

Но эти надежды не оправдались. Вскоре Б. Л. Ванникова вызвали к Сталину, и тот, показав докладную записку маршала Кулика, ознакомил наркома вооружения с ее содержанием:

- Что скажете по поводу предложения вооружить танки 107-миллиметровой пушкой? Товарищ Кулик говорит, что вы не согласны с ним.

В это время в кабинет Сталина вошел А. А. Жданов. Обращаясь к нему, Сталин сказал:

- Ванников не хочет делать 107-миллиметровые пушки для танков. - И добавил: - У него имеются серьезные мотивы, их надо обсудить.

Затем, по-прежнему обращаясь к Жданову, распорядился:

- Ты у нас главный артиллерист, поручим тебе возглавить комиссию с участием товарищей Кулика, Ванникова, Горемыкина и еще кого найдешь нужным. Разберитесь с этим вопросом.

На состоявшемся вскоре заседании комиссии у Жданова присутствовали от Наркомата обороны маршал Кулик, генерал Каюков и другие военные. Наркомат вооружения представляли Ванников, Мирзаханов, директора заводов Елян и Фрадкин. Прибыл сюда и нарком боеприпасов Горемыкин со своим заместителем.

Готовясь к этому заседанию, в Наркомате вооружения всесторонне обсудили вопрос, пригласив директоров и конструкторов соответствующих артиллерийских заводов. Взвесив все "за" и "против", пришли к твердому выводу: предложение о снятии с производства 45- и 76-мм артиллерийских систем нецелесообразно и грозит опасными последствиями.

На заседании комиссии Б. Л. Ванников решительно возражал против принятия предложения Г. И. Кулика, хотя видел, что А. А. Жданов явно симпатизирует этому проекту. Затем Бориса Львовича вызвал Сталин. Он показал ему уже подписанное постановление, которое шло вразрез с мнением Наркомата вооружения. Ванников снова попытался высказать свое мнение, но Сталин прервал его, заявив, что возражения наркома основаны на нежелании перестроиться на выпуск новой продукции, а это наносит ущерб государственным интересам.

Этот разговор был последним. Производство 45- и 76-мм пушек пришлось прекратить.

Как только развернулись военные действия, стало ясно, что допущена непростительная ошибка. Донесения с фронтов свидетельствовали, что немецко-фашистская армия наступает далеко не с первоклассной танковой техникой. Состояние бронетанковых сил противника не соответствовало тем сведениям, которыми "козырял" маршал Г. И. Кулик. Наши пушки 45-и 76-мм оказались очень эффективными в борьбе с боевой техникой фашистов.

Исправляя положение, Государственный Комитет Обороны и предложил восстановить в спешном порядке производство 45- и 76-мм противотанковых и других пушек. И не только на тех заводах, которые изготовляли их прежде, но и на других, в том числе и некоторых гражданских, имевших мало-мальски пригодное для этого оборудование.

Тогда-то в Кремль вызвали и Мирзаханова. Признав решение Наркомата обороны недальновидным, Сталин сказал ему:

- Теперь не время искать виновных. Надо любой ценой обеспечить выпуск этих пушек в достаточных количествах. Это сейчас главное.

В работу включили всех, кого можно. Многие из предприятий, которым поручили изготовление противотанковых орудий, по своему станочному и кузнечно-прессовому оборудованию предназначались для изготовления тяжелых, крупных деталей. Достаточно сказать, что на заводе, где до войны изготовляли морскую артиллерию, только один слиток металла для орудийного ствола весил более 140 тонн, а его обработка шла на специальных станках. И вот на этих огромных станках, в частности на карусельных, диаметром более полутора десятков метров, в огромных корпусах, обслуживаемых мостовыми кранами грузоподъемностью свыше 250 тонн, стали изготовлять сравнительно небольшие детали и узлы для 45- и 76-мм пушек. Но иного пути наверстать упущенное не существовало.

Для ускорения выпуска нужных орудий заводы получили готовую техническую документацию. Помогло и наличие больших производственных мощностей промышленности вооружения и запасов технологического оснащения и заготовок (поковок и незавершенных изделий) на артиллерийских заводах, ранее изготовлявших указанные пушки, хорошо организованное чертежное хозяйство. Решающее значение имели огромный технический опыт и самоотверженный труд рабочих, техников, инженеров и руководителей предприятий, которые буквально выжали из оборудования (кстати сказать, первоклассного) все, что оно могло дать.

В результате положение начало меняться уже к концу первого полугодия войны, а в 1942 году промышленность вооружения дала фронту 23 100 пушек калибра 76 мм. Чтобы дать представление о значении этой цифры, напомню, что гитлеровский вермахт к 1 июня 1941 года, то есть перед началом войны с СССР, имел на Востоке 4176 пушек калибра 75 мм.

Наркомату и Госплану СССР поручили составить график ежедневного выпуска пушек по заводам и предупредили, что за выполнением графика установлен особый контроль и спрос будет строгий. Героизм людей позволил выдержать сроки выпуска и выполнение графика, но все было не так просто. Рабочие, инженеры не выходили в сентябре и октябре 1941 года из цехов иногда неделями.

Сталин пристально следил за восстановлением производства. При малейших срывах в отдельные дни директор завода и парторг ЦК на заводе знали, что их промах известен правительству.

Вот как получилось с пушками, производство которых так хорошо наладили еще задолго до войны. Наше счастье, что завод, производивший 45-мм пушки, эвакуировали туда, где могли сразу с прибытием эшелонов приступить к выполнению особо важного задания. Редкий случай.

Завод, куда прибыли эвакуированные, назывался Приуральским. Старое предприятие, очень напоминавшее Ижевский завод, только значительно меньше. Даже пруд возле завода, где когда-то плотина вертела колесо для получения энергии, был такой же. Своя металлургия, но тоже более скромная в сравнении с ижевской - делали обычный прокат. Незадолго до войны здесь выпускали небольшие суда, сельхозмашины, экскаваторы, но в основном - паровозы для лесного хозяйства, как их называли - "кукушки", ходившие по узкой колее и вывозившие главным образом лес к железнодорожным станциям.

Этот завод передали до войны Наркомату вооружения. Основу коллектива составляли квалифицированные кадры, знающие механообработку и металлургию. Однако перестройка на выпуск пушек далась нелегко. Помог другой коллектив, который выделил большую группу инженеров и рабочих, знающих артиллерийское производство. Они-то и взяли на себя руководство новым делом. Подолгу бывали на заводе заместитель наркома И. А. Мирзаханов, начальник и главный инженер артиллерийского главка Н. Э. Носовский и Б. И. Каневский, которые на месте оказывали помощь в освоении нового производства.

В начале войны на завод прибыли эвакуированное с киевского завода "Арсенал" оборудование и две с половиной тысячи рабочих, а следом - еще несколько предприятий.

"В этот период, - вспоминает Н. Э. Носовский, - завод столкнулся со специфическими трудностями организации производства в условиях перебазирования... Каждый коллектив пришел со своими традициями, опытом, сложившимися отношениями. И хотя основным принципом при расстановке людей была польза дела, не так-то просто было решить задачу назначения на те или иные должности. Среди прибывших оказались несколько, по всем данным, равноценных главных механиков, главных энергетиков, заместителей директоров, много начальников цехов и т. д. Кого назначить главным, кого заместителем? Все это надо было решать тактично, правильно, чтобы было поменьше обид, почти неизбежных в такой ситуации".

На помощь руководству завода и партийной организации, а также областному комитету партии пришел Наркомат вооружения, работники которого отлично знали руководящие кадры всех входивших в его систему заводов. Учитывали и опыт, и объем ранее выполняемой ими работы, и масштаб предприятия, его специфику, личные качества каждого руководителя как специалиста и организатора. Руководство наркомата приняло решение и о сохранении оплаты труда всем таким работникам по прежнему месту. Эти и некоторые другие меры во многом облегчили решение вопросов, связанных с расстановкой руководящих кадров.

Немало было на заводе и других проблем, касавшихся организации и технологии производства. Эвакуированное оборудование прибывало с разных заводов и устанавливалось в цехах не по строгому плану и не в соответствии с технологией производства. И хотя тут развернули большое строительство, укрупняли электростанцию, котельную, металлургическую базу, сооружали новые корпуса, самым неотложным было переставить оборудование по единой технологической цепочке, иначе не обеспечить массового выпуска пушек.

Существовало два варианта этой огромной по объему и напряжению работы: с остановкой и без остановки производства орудий, которые уже шли с завода. Переставить надлежало более тысячи единиц оборудования внутри цехов и из цеха в цех. Высказывали опасения, что такая перестройка может вообще сорвать выпуск продукции. Созданный для руководства перестройкой штаб во главе с главным инженером Е. А. Гульянцем разработал четкий план и график работ по дням и часам, но по этому графику завод необходимо было остановить на десять суток.

Смелое, но не простое решение в условиях войны, когда 45-мм противотанковые пушки считают на фронте и в Ставке Верховного Главнокомандования по штукам. Но производство все-таки пришлось остановить. Е. А. Гульянц доказал, что остановка на десять дней обеспечит затем необходимый рост выпуска пушек в соответствии с заданием Государственного Комитета Обороны. Главного инженера поддержали партком завода и наркомат. Величайшая самоотверженность коллектива, победила. Тысяча единиц оборудования, как на огромной шахматной доске, стала строго на свои места. Все бросили на то, чтобы в считанные дни начать выпуск пушек.

И пушки пошли.

В это время я находился неподалеку от завода, где восстанавливали производство 45-мм противотанковых орудий. Звонок от Мирзаханова:

- Владимир Николаевич, если с завода попросят, вмешайся, окажи помощь.

- Хорошо, Илларион Аветович.

Прошло немного времени - звонок от наркома:

- Срочно вылетай на завод к Золотареву, они сорвали график.

Вместе с первым секретарем Удмуртского обкома партии А. П. Чекиновым вылетели на завод. Директор показал телеграмму, смысл которой был такой: "Нельзя, чтобы наши войска страдали на фронте от недостатка противотанковых средств, а в глубоком тылу прохлаждались и бездельничали. Сталин". Адресована директору и парторгу ЦК. Поняли, как плохо на фронте с пушками. Такая острая телеграмма, а недодали всего 15 орудий за месяц.

В цехах рабочие трудятся напряженно. Лица утомленные, бледные, глаза воспаленные. Видим, дело не в старании людей, они отдают последние силы. Беседуем с одним, другим, третьим - почему детали на сборку идут не по графику? В одном месте не вовремя подали инструмент, в другом - нет запаса заготовок, в третьем - заболел рабочий. Причина ясна - нечеткое руководство, неслаженная работа цехов, не отрегулированы еще отдельные операции.

На следующий день - актив. Выступил А. П. Чекинов, сказал о телеграмме Сталина. Далее директор, за ним - начальники отстающих цехов, начальник инструментального цеха, начальник кузницы. Понятно, народ только что приехал, еще не все ладится. Объективно можно понять, но нельзя ждать второй такой телеграммы. Это признают все.

Вспомогательные цехи перевели на казарменное положение, в первую очередь инструментальщиков и ремонтников. "Узкие" места укрепили дополнительным количеством мастеров и рабочих. Директору Ижевского машиностроительного завода, которого я вызвал сюда, поручил в пятидневный срок изготовить недостающий инструмент и доставить его на место.

Пять этих дней мы не выходили с завода. В вагоне, поставленном на его территории, создали свой штаб. Чекинов, директор и я постоянно находились в цехах, наблюдали, как идет работа, особенно на самых ответственных участках. В график вошли на пятый день. Но надо покрыть еще недоделы, чтобы выполнить общий план, иначе наш приезд не оправдан. С завода уехали то ли на восьмой, то ли на девятый день, когда пушки пошли устойчиво.

Многое на заводе поражало. Цехи еще недостроены, нет тепла, а станки уже работают, пушки идут. В октябре 1941 года началось освоение серийного производства, а к концу года 1300 "Аннушек", как бойцы на фронте любовно называли "сорокапятки", отгрузили в действующую армию. И это в тот период, когда одновременно решали ряд задач: перестраивали производство, строили корпуса, принимали эвакуированных.

Конечно, помогло то, что эвакуированное производство противотанковых пушек начали не на пустом месте. Был сложившийся завод, который уже до войны тоже выпускал пушки, правда другого, более крупного калибра. Имелись подъездные железнодорожные пути, энергетика, крановое хозяйство в крупных цехах, кадры машиностроителей. Были, как уже отмечалось, своя металлургия, литейное производство, кузница. А это значило много.

На этом заводе мне довелось быть снова летом 1942 года, когда гитлеровцы, начав наступление на Сталинград, вторглись в междуречье Дона и Волги. Нарком поручил мне вылететь в Приуралье и посмотреть, как там осваивают теперь уже 76-мм противотанковые пушки.

Главный инженер завода Е. А. Гульянц, который еще в первый приезд приглянулся мне своей инженерной эрудицией и технической зрелостью, повел меня в цехи. Увидел, что изготовление 45-мм пушек налажено теперь уже достаточно надежно. А освоение 76-мм орудий опять требовало перестройки производства, так как пушки значительно отличались по калибру и другим техническим данным.

Убедился окончательно, что директор завода не успевал охватывать все, что требовали от него. Хороший работник, в прошлом начальник производства одного из крупнейших заводов, к роли директора он оказался не готов. Упускал то то, то другое. Выручал его главный инженер.

К этому времени на заводе освоили выплавку легированных и качественных сталей для пушек, построили один из первых в стране цех центробежной отливки орудийных стволов. Заготовки стволов на заводе теперь получали путем заливки жидкого металла во вращающуюся трубу определенной формы, стенки которой интенсивно охлаждались. Центробежная сила заставляла расплавленную сталь равномерно растекаться по трубе, где она и застывала. Точно рассчитанное количество металла позволяло оставлять сердцевину получаемого таким образом орудийного ствола незаполненной. Получали как бы ствол в стволе или трубу в трубе. Полученная с помощью центробежной отливки заготовка требовала гораздо меньшей механической обработки, чем когда ее ковали из цельного металла. Отпадала очень трудоемкая операция сверления канала ствола, так как отверстие выходило само собой во время процесса отливки. Выигрыш времени многократный. Как это помогло резко увеличить выпуск столь нужных армии пушек!

В сентябре 1942 года первые 76-мм орудия вышли с завода и поступили на фронт. Затем с помощью Приволжского завода, где эта пушка изготовлялась поточным методом, а сборка происходила на конвейере, здесь тоже перешли на поточное производство. Привелжане не только поделились опытом, но и передали приуральцам свою технологию, свои чертежи на оснастку, часть оснастки в металле, заготовки, поковки, литье. Эта взаимопомощь заводов была характерна для промышленности вооружения в годы войны.

Будучи на заводе, я познакомился с парторгом ЦК ВКП(б) Андреем Евдокимовичем Иванцовым, скромным человеком, ничем на первый взгляд не выделявшимся среди других. За несколько лет до войны он закончил военно-механический институт, во время учебы жил с семьей в общежитии. Затем работа на заводе, стал начальником цеха и вот теперь - парторг ЦК. Отзывались о нем и рабочие и инженеры единодушно - отзывчивый, вдумчивый, инициативный. На этом заводе парторгу ЦК вместе с руководителями производства пришлось организовывать дружную работу коллектива, работавшего раньше на пяти разных заводах. И эту слаженность, во многом благодаря партийной организации, коммунистам, почувствовали все с первых дней приезда на новое место.

Разговаривали мы с Иванцовым обо всем, что интересовало меня, а потом он выкладывал свое - наболевшее и радостное. Поговорили обстоятельно, а под конец он сказал:

- Приходили на днях ко мне комсомольцы завода, предлагают создать артиллерийский дивизион из молодых рабочих, вооружив его противотанковыми пушками. Решили, что комитет комсомола обратится к молодежи с призывом: "Создадим противотанковый дивизион имени комсомола республики!" Ведь молодежь Ленинграда создала танковый дивизион. Поддерживаете?

Я ответил, что дело это хорошее, патриотическое. Дела на заводе, можно сказать, наладились, буду в обкоме - расскажу все Чекинову.

И вот вместе с Чекиновым мы снова на заводе, чтобы принять участие в митинге, посвященном проводам противотанкового дивизиона. Встретились, конечно, и с Иванцовым, который рассказал, как все хорошо получилось.

- А как, Андрей Евдокимович, ребята в дивизион с охотой шли? - спросил Чекинов.

- Что скажу? Если бы мы всех желающих отправили, вышло бы не меньше десяти дивизионов. Но ведь и на заводе работать надо. Пушки так нужны фронту, что еще теплыми их грузим в вагоны.

Митинг и проводы артдивизиона прошли с большим подъемом. Потом мы получали с фронта вести о нашем артдивизионе. Он участвовал во многих боях, прошел от Дона до Берлина и Праги. Заводские артиллеристы уничтожили 57 танков, 38 минометов, 3 самолета, 65 автомашин и бронетранспортеров, 230 пулеметов, а также значительное количество живой силы врага.

Провожая нас с Чекиновым, Иванцов сказал:

- Не перестаю удивляться патриотизму нашего рабочего класса. Ведь не будь этого патриотизма, этой безграничной любви к своей Родине, мы бы не сделали и половины тех дел, какими теперь может гордиться заводской коллектив. Вы, наверное, слышали о колхознике из Саратовской области Ферапонте Головатом, внесшем личные сбережения на постройку боевого самолета. Оказалось, у него есть брат Василий, который работает на нашем приуральском заводе наладчиком. Так вот, узнав о патриотическом поступке Ферапонта, он встал к молоту вместе с подручными и дал пятнадцать дневных норм. И теперь продолжает давать по нескольку норм за смену. Примеру Василия последовали многие. Выработка в кузнечном цехе значительно возросла. А возьмите героический поступок мастера Павла Ложнова. У нас вышла из строя большая нагревательная печь. Специалисты прикинули, сколько потребуется времени на ее ремонт. Оказалось, что только восемь суток будет остывать под печи. В пересчете на недоданные пушки - это сотни орудий. Павел Ложнов вызвался пустить печь в тот же день. Он работал при температуре несколько сот градусов в асбестовом костюме. Много раз бросался на короткое время в дышащую жаром печь, с закрытыми глазами, на ощупь клал кирпичи, пока хватало воздуха в легких, и выбирался обратно. Через семь часов все было сделано.

Иванцов крепко пожал нам руки и закончил:

- С такими людьми мы уже преодолели много трудностей и, если будет нужно, преодолеем все, что от нас потребует война.

А я подумал, что и парторг ЦК ВКП(б) на заводе Иванцов тоже ведь из числа тех людей, чья самоотверженность и преданность делу помогали преодолевать людям все и всяческие трудности.

В 1944 году с фронта пришла на завод газета, в которой сообщалось об одной из пушек, сделанной приуральцами: "Пушка No 14538 выпустила на голову врагов 9500 снарядов. Ею уничтожено 7 танков, 15 дзотов, 47 огневых точек, 5 автомашин с боеприпасами, до 300 автоматчиков, подавлена минометная батарея, 3 орудия, взорван склад боеприпасов. Для дальнейших боев орудие пригодно". Три артиллериста, участвовавшие в боях с этой пушкой, стали Героями Советского Союза.

Как было не гордиться этим и подобными успехами.

С августа 1943 года и до конца войны заводом руководил Федор Кузьмич Чеботарев, бывший директор киевского завода "Арсенал". Прежнего директора перевели на другую работу, более соответствующую его силам и способностям. Ф. К. Чеботарев пользовался большим уважением в коллективе как опытный инженер, прекрасный организатор, умевший к каждому найти подход. Федор Кузьмич многое сделал для успешной работы завода. Позже он уехал в Киев, где был избран председателем горсовета.

Дважды в ходе войны Приуральский завод отмечали наградами за успешное выполнение заданий Государственного Комитета Обороны. Многие его работники за героический труд награждены орденами и медалями. Выпустив 52 000 орудий - а это половина того, что произвели артиллерийские заводы Германии и ее союзники, - приуральцы вписали в военную летопись тружеников тыла одну из ярких страниц.

Столь же острое положение, как с противотанковыми пушками, возникло в начале войны и с некоторыми видами зенитной артиллерии. Большие наши потери в авиации вызвали необходимость резкого увеличения выпуска зениток для прикрытия войск и городов от налетов самолетов противника. Зениток не хватало, хотя в предвоенные годы производство их значительно увеличилось.

На второй день после начала войны руководителей Наркомата вооружения вызвали в Кремль, где шла речь о пересмотре прежних планов выпуска оружия и боевой техники и принятии мер для значительного расширения производства вооружения. Прежде всего ставилась задача резко увеличить изготовление зенитной артиллерии. В первый же месяц необходимо было дать в 1,5 раза больше против плана 85-мм зенитных пушек, а во второй и третий - в 2 раза больше. По 37-мм зенитным автоматическим пушкам выпуск уже в июле 1941 года необходимо было поднять в 6 раз. Когда работники наркомата пытались доказать заместителю председателя Совнаркома СССР Н. А. Вознесенскому, который шефствовал над Наркоматом вооружения, что увеличение выпуска 37-мм зенитных пушек за такой срок - вещь нереальная, Николай Алексеевич ответил:

- На нас налетела фашистская орда, и поэтому рассуждать о меньшем плане непозволительно. Предлагайте любые меры, и правительство утвердит их, но план не будем уменьшать ни на одну единицу.

В течение суток он потребовал представить график ежедневного выпуска пушек в соответствии с установленным планом. Такой график, где указывались мероприятия, необходимые для развертывания производства 37-мм пушек, в том числе и привлечение для этой цели ряда необоронных заводов, представили правительству в указанный срок, и он тотчас был утвержден.

В эти же дни ГКО принял решение о развертывании производства 25-мм зенитных автоматических пушек. Эта пушка предназначалась для борьбы с авиацией противника на малых высотах, прежде всего с пикирующими бомбардировщиками и штурмовиками. Она обладала большой скорострельностью и маневренностью. Выпускать ее предусмотрели в кооперации с автомобильными заводами, на которые возлагали изготовление ряда узлов этой пушки.

Вспоминается такой факт. В связи с быстрым продвижением гитлеровских войск уже в июне 1941 года по решению украинского правительства началась эвакуация уже упоминавшегося киевского артиллерийского завода "Арсенал". Перед войной завод производил значительное количество спаренных и счетверенных зенитных пулеметных установок, 76-мм горные пушки, 107-мм горно-вьючные минометы, осуществлял ремонт почти всех видов орудий. Но самой ощутимой потерей для фронта сейчас было прекращение производства платформ-повозок для 37-мм зенитных автоматических пушек.

Никто не ожидал такого быстрого поворота событий, но эвакуация завода стала фактом.

Узнав об этом, заместитель председателя СНК СССР Н. А. Вознесенский, который в силу каких-то обстоятельств оказался в неведении, позвонил Д. Ф. Устинову и выразил свое неудовольствие. Затем вызвал к телефону начальника артиллерийского главка:

- Как вы допускаете, - спросил он Носовского, - что подчиненный вам завод эвакуируется без вашего разрешения, и как вы можете согласиться на его эвакуацию, не имея решения правительства?

Наум Эммануилович пояснил, что такое решение приняли украинские организации, с чем наркомат вынужден был согласиться. Больше всего Н. А. Вознесенского интересовал вопрос о платформах для зенитных пушек:

- Когда можете начать их выпуск снова?

- Не ранее чем через полтора месяца, - ответил Носовский.

- А как же будет с 37-мм зенитными автоматами? Раз нет платформ, значит, полтора-два месяца эти пушки не будут поступать на фронт? Немыслимо даже представить, чтобы выпуск пушек сорвался хотя бы на один день. - Николай Алексеевич буквально кипел. - Какие вы наметили меры? Что предлагаете для бесперебойного производства и выпуска пушек?

Как рассказывал мне впоследствии Н. Э. Носовский, вопросы Вознесенский задавал быстро и требовал на них немедленного ответа.

Начальник главка предложил до восстановления производства и выпуска зенитных платформ на новой базе ставить 37-мм зенитные автоматические пушки на грузовые автомашины и так отправлять их в армию.

Вознесенский не сдержался:

- Как вам пришла в голову такая глупость? Вы соображаете, что предлагаете? Разве это выход из положения? - И добавил: - Имейте в виду, товарищ Носовский, если прекратится выпуск зенитных пушек, вы будете отвечать. Вы понимаете это?

Носовский, конечно, понимал, но другого выхода не видел и попытался настаивать на своем. А Николай Алексеевич требовал другого - конструктивного решения, притом немедленно.

- Есть еще такой выход, - ответил Наум Эммануилович, - обязать Коломенский паровозостроительный завод быстро освоить производство зенитных платформ. Там сильный, квалифицированный коллектив, и я полагаю, что он в течение месяца сумеет начать поставку платформ в требуемом количестве.

- Вот это другое дело, - услышал он в ответ. - Через три часа представьте проект постановления Совета Народных Комиссаров, - совсем другим тоном сказал Вознесенский.

Носовский об этом разговоре доложил наркому. Тот тут же поручил подготовить этот проект и подсказал, какие предусмотреть предложения по эвакуации киевского завода и для быстрейшего разворота производства на новом месте. Он предложил также включить пункт об установке трехсот 37-мм автоматических пушек на трехосных машинах, что было вполне разумно. Это предложение поддержал Наркомат обороны. Оно было утверждено постановлением СНК.

На следующий день Н. Э. Носовский уже поднимал на ноги коломенских паровозостроителей. Они обещали изготовить платформы в срок. Тем временем конструкторы другого завода представили чертежи установки для пушек на трехосных автомашинах. Автомашины немедленно доставили на завод. Пушки на автомашинах пошли на фронт. А вскоре поступили и зенитные платформы от паровозостроителей. Выпуск зениток 37-мм калибра не сорвали.

Величайшая самоотверженность рабочих, мастеров, инженеров, техников, служащих, руководящего состава, отдававших все силы производству, оставляя для сна и отдыха считанные часы, позволила в первые же дни и недели войны резко увеличить производство зенитной артиллерии. Завод имени М. И. Калинина увеличил вдвое выпуск зенитных 85-мм пушек, которые сыграли важную роль в противовоздушной обороне Москвы и других городов, а затем освоил производство 25-мм автоматических зенитных пушек, на что в мирное время ушло бы не менее года, а сделано это было за три месяца.

Причем этот завод с начала войны оказался в очень сложном положении, так как находился в зоне действия вражеской авиации. Но, как и в Коврове, завод замаскировали так, что обнаружить его с воздуха немцам не удавалось. Они бомбили созданную в нескольких километрах от завода бутафорию корпусов и складов, макеты производственных зданий. Лишь однажды, и то случайно, бомба попала в склад металлолома, но никто не пострадал. Однако коллектив калининцев был готов и к отражению налетов, поставив на охрану завода несколько батарей 85-мм зенитных пушек, собранных сверх плана из нестандартных узлов и деталей.

"Я часто бывал на заводе, - вспоминал впоследствии Н. Э. Носовский, - и не раз оказывался там во время воздушных тревог. Меня всегда поражало, что хватающие за душу звуки сирены не вызывали здесь ни нервозности, ни малейшего замешательства. Руководители служб противовоздушной обороны, как и производственники, в любой час дня и ночи были на местах. Все управление находилось в хорошо оборудованном бомбоубежище и было четко налажено. Прекрасно работала связь со всеми цехами и объектами. Начальники цехов и отделов, мастера, рабочие, ремонтники, электрики, медперсонал - все прошли школу противовоздушной обороны еще ранее, до войны, и теперь умело применяли приобретенные знания и навыки. Во время воздушных тревог завод продолжал работать, не прерывая ни на минуту производство".

Однако в связи с нависшей опасностью Государственный Комитет Обороны принял решение об эвакуации ряда заводов, в числе которых оказался и артиллерийский завод имени М. И. Калинина. Эвакуация проходила в самые тревожные для страны дни. Работы, связанные с погрузкой оборудования и отправкой эшелонов, шли днем и ночью. Директор завода Б. А. Фраткин, руководители цехов и отделов не покидали завод ни на час. Ускоряя отгрузку, в крупных корпусах рабочие проложили узкоколейки и по ним отправляли груз прямо до железной дороги. Нужно было - проламывали стены и такелажным способом продвигали станки и оборудование.

И вот завод прибыл на Урал. Начальник артиллерийского главка Н. Э. Носовский, прилетевший туда в эти дни, вспоминал: "Я посетил на Урале новую базу для артиллерийского завода. Работу на новом месте пришлось вести в зимних условиях. Стояли жгучие морозы. Люди разместились вначале в городском клубе, а потом постепенно стали расселяться кто куда. А тех, кому достались построенные на скорую руку бараки, считали счастливчиками. Люди терпели холод, жили впроголодь и в тяжелых жилищных условиях. Тем не менее с первых же дней строительство развернулось полным ходом. Одновременно начался монтаж оборудования. Подъемных средств не хватало, работа велась вручную, такелажным способом. В монтаже участвовали все - рабочие, инженерно-технические работники, служащие, члены семей. Помещения не отапливались, люди то и дело подбегали к разложенным в цехе кострам хоть на минуту погреться - и снова за работу. Как только заканчивался монтаж оборудования, станки сразу же пускались в работу, и тут же начинали поступать детали для 85-мм зенитных пушек. Для обогрева установили паровоз, но холод был все-таки жуткий, не помогали и поставленные у станков железные печки, замерзала эмульсия, коченели руки... И ни слова упрека, жалобы, нытья! Рабочие, а среди них все больше становилось женщин, подростков, молча, с суровыми лицами строили, монтировали, выпускали детали, узлы".

На новом месте базирования коллектив завода стремился в самые короткие сроки восстановить производство, а затем и пустить в дальних краях крепкие корни. С каждым днем производство расширялось. Из цехов никто не уходил, не выполнив задания.

Завод отличался от других применением на многих операциях самой передовой технологии, которая позволяла во много раз повышать производительность. Одними из первых в практике артиллерийского производства тут стали не скоблить, а хонинговать канал ствола, протягивая через него, как и в винтовочном стволе, своеобразный пуансон. Хонингование оказалось настолько удачной операцией, что теперь на "чистовой проход" затрачивалось не 12 часов, как при старом типе инструментов, а всего 10-15 минут, то есть почти в 40 раз меньше. Протяжной станок, появившийся на заводе до войны, полностью себя оправдал, а в годы войны принес тот эффект, на который рассчитывали, позволил без задержки выполнять эту важную операцию.

Еще до войны на заводе была создана исключительно благоприятная обстановка для работы конструкторов. В распоряжении конструкторского бюро имелся мощный опытный цех, где могли получать все виды деталей пушек. И что самое главное тут работал главным конструктором талантливый инженер М. Н. Логинов, под руководством которого удалось создать все образцы зенитной артиллерии. 25-мм, 37-мм, 45-мм зенитные автоматы и полуавтоматы, а также 76-мм и 85-мм зенитные пушки вышли из этого конструкторского бюро. Бывший слесарь, потомственный питерец, окончивший в числе первых военно-механический институт, М. Н. Логинов стал главным конструктором в неполные тридцать лет.

Особая заслуга принадлежит М. Н. Логинову и его помощнику Г. Д. Дорохину в создании первоклассной 85-мм зенитной пушки, которая по своим тактико-техническим данным превосходила подобные пушки капиталистических стран. Эта мощная зенитка была безоговорочно принята военными. Благодаря применению дульного тормоза и умелой компоновке конструкторы 85-мм пушки почти полностью унифицировали ее с им же принадлежащей 76-мм зенитной пушкой. Поэтому заводу еще до войны удалось перейти на серийное производство только 85-мм зенитных пушек. Эти пушки прошли на майском параде в 1940 году по Красной площади.

Вспоминает начальник сборочного цеха завода: "Михаил Николаевич Логинов и Григорий Дмитриевич Дорохин не выходили из нашего зенитного цеха, были в нем денно и нощно, когда мы готовили первую батарею 85-мм пушек на майский парад. На завод приехал Николай Николаевич Воронов, тогда командующий артиллерией Московского военного округа. Ежедневно он бывал в цехе, подбадривал мастеров, рабочих, обещал пригласить их на парад, если сделаем пушки вовремя. Все шло хорошо, опасались лишь, не подведет ли ходовая часть. Но все прошло благополучно. Для нас было большой радостью присутствовать на параде, проходившем на Красной площади, где промчались наши гордые "восьмидесятипятки".

Через два месяца после эвакуации завод имени М. И. Калинина уже отправил на фронт первые 85-мм зенитные пушки, производство которых и на новой базе росло с каждым месяцем.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.