У гауляйтера

К двухэтажному дворцу с колоннами, что спрятан в глубине сада, – резиденции Эриха Коха, над которой развевался флаг с паучьей свастикой, подкатил экипаж.

Дворец обнесен высоким забором и колючей проволокой. У тяжелых массивных ворот охрана. В резиденцию гауляйтера по пропускам, удостоверениям и гестаповским жетонам то и дело проходят военные и штатские.

В экипаже на заднем сиденье со счастливым видом жениха восседал сияющий стройный обер-лейтенант, рядом с ним – фрейлен. В ногах молодой пары, рядом с облучком кучера примостилась другая «пара» – одутловатый обер-ефрейтор и огромная овчарка. Кучер экипажа осадил разгоряченных лошадей. Надменный офицер пружинисто спрыгнул на мостовую и помог сойти своей спутнице, красивой, совсем еще юной девушке в черном строгом одеянии. Обер-лейтенант взял фрейлен под руку и решительно направился к резиденции. Их встретил майор и попросил следовать за ним. И они молча пошли мимо многочисленных постов эсэсовцев, стоявших с автоматами наизготовку. Пропуска для обер-лейтенанта и его спутницы были заказаны еще заранее.

Пауль Зиберт отправлялся на прием к Коху. Попасть на аудиенцию к самому наместнику Гитлера на Украине ему помог личный собаковод гауляйтера Шмидт и адъютант Коха майор Бабах.

Обер-лейтенант шел просить за свою невесту: он поручался за ее «арийское» происхождение. Фольксдойч Валентина Довгер получила повестку. Ей предложено отправиться на работу в Германию. Но он, немецкий офицер Пауль Зиберт, заслуженный фронтовик, кавалер двух орденов «Железного креста», имеет право обратиться с личной просьбой к самому гауляйтеру. Отец Валентины Довгер пострадал от большевиков. Он замучен бандитами. Об этом обер-лейтенант сказал адъютанту Коха, когда тот вызвался уладить дело фрейлен Довгер, подлежащей мобилизации на работу в Германии?.

Первой к Коху была приглашена Валя Довгер. Через три минуты она вышла. Майор Бабах пригласил в кабинет гауляйтера Пауля Зиберта. Валя, оставшаяся в приемной (рядом с нею стоял охранник), внутренне подобралась. Она была вся слух и внимание. Немецкие офицеры, ожидавшие очереди на прием, изредка перебрасывались словами. А Вале Довгер казалось, что немцы подозрительно присматриваются к ней.

Сердце гулкими толчками отсчитывает время. «Стреляй же! Стреляй в сатрапа! – кричит оно. Как только в кабинете раздастся выстрел, она тоже начнет действовать. Пойдут в дело гранаты и автоматные диски, уложенные в фаэтоне, под облучком кучера. На выстрел Пауля Зиберта откликнутся и «кучер» Николай Гнидюк, и мрачноватый паренек, скучающий на перекрестке (это Жорж Струтинский), и многие другие, кому поручено участвовать в операции.

Букет цветов, что любовно держит в руках молодой человек (в нем граната!), поднимет на воздух эсэсовскую охрану, стоящую на часах у ворот. А там… в разных местах города откликнутся другие. Заговорят взрывы. Мины для этого уже заложены.

Но за дверями кабинета все было тихо…

Старый сподвижник и друг Гитлера, один из старейших деятелей национал-социалистской партии Эрих Кох восседал за большим столом, на котором зоркий глаз Зиберта-Кузнецова заметил кнопки сигнализации. Рядом с рейхскомиссаром двое эсэсовцев. На полу лежат специально тренированные псы. За спиной Пауля Зиберта встал третий телохранитель рейхскомиссара.

Кох, буравя обер-лейтенанта колючими глазами, начал отчитывать его:

– Офицеру германской армии не стоит проявлять слишком много внимания особе сомнительной принадлежности к арийской расе. Тем более – фатерлянду нужны рабочие руки!

Зиберт почтительно слушал «его превосходительство» оберштатенпрезидента Восточной Пруссии и Польши. Но в голове его молниеносно пролетали обрывки мыслей: «Успею выхватить пистолет?… Или эсэсовцы опередят меня?

Потянулся в карман кителя за носовым платком: пес заметил недозволенное посетителю движение и, глухо рыкнув, оскалил зубы. Насторожились и телохранители. Их взгляды застыли на руке, поползшей к карману.

«Не дадут опустить руку в карман, – понял Кузнецов, – не допустят выстрела…»

– Вы где родились, обер-лейтенант? – спросил рейхскомиссар.

Оказалось, что офицер – земляк гауляйтера, и Кох незадолго до войны с Россией, будучи на охоте в угодьях имения Шлобиттен, разговаривал с отцом Зиберта.

Рейхскомиссар оживился, его земляк – отличный солдат фюрера! Поинтересовался, где обер-лейтенант получил ранение, на каком участке фронта отличился в сражении и получил ордена «Железного креста». Гауляйтер справился также о настроениях среди солдат и офицеров в связи с неудачей форсирования Волги.

Обер-лейтенант заверил высокого деятеля райха, что офицеры и солдаты, он сам лично, непоколебимо верят в победу.

Он, Пауль Зиберт, с нетерпением ждет того дня, когда выздоровеет после ранения и снова окажется в своей части, на передовой, под Курском.

– О, скоро вы получите удовлетворение за свою рану. На вашем участке фронта фюрер готовит большевикам сюрприз… Германская нация выполнит свою историческую миссию! – патетически воскликнул Кох и, вой дя в раж, начал говорить о «сюрпризе» Гитлера и мощном всесокрушающем прорыве, который у Курска и Орла совершат «тигры» и «пантеры» вермахта.

То, что 31 мая 1943 года Зиберт-Кузнецов услышал из уст приближенного Гитлера, стоило не одной такой головы, как гауляйтер Кох.

Содержание разговора с рейхскомиссаром вечером было известно в штабе партизанского отряда, а ночью о нем уже знала ставка Главнокомандующего. Первый сигнал о готовящемся наступлении в районе Курска подал легендарный разведчик.

И все же Николай Кузнецов жалел, что при встрече с Кохом не удалось привести в исполнение смертный приговор палачу. Позже он говорил: «Если бы я знал об условиях приема у Коха, спрятал бы на теле мину и взорвался. Погиб бы я, но и кровавый сатрап был бы уничтожен».

Он готов был ценой своей жизни выполнить задание. И окажись разведчик вторично на приеме у Коха, он бы не колеблясь пошел на самопожертвование. «Я убежден в этом», – рассказывает А. А. Лукин, начальник разведки партизанского отряда, в рядах которого действовал Николай Иванович Кузнецов.

Но визит в логово кровавого гауляйтера имел в истории войны куда большее значение, нежели неудавшаяся акция расстрела преступника-нациста. Сигнал Кузнецова о стратегических замыслах гитлеровской ставки в районе Курска помог советской разведке заблаговременно раскрыть секрет операции «Цитадель». «Курская дуга» летом 1943 года лопнула под сокрушительными ударами Красной Армии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.