За сроком давности…

За сроком давности…

По делу гибели 27-летнего корреспондента «Московского комсомольца» Дмитрия Холодова следствие и суд могут сегодня быть прекращены за сроком давности. Дважды Московский окружной военный суд оправдывал всех шестерых человек, обвинявшихся в убийстве. Станет ли это дело предметом разбирательства в Европейском суде по правам человека, точно не известно. Иск возбужден родителями Холодова и принят к рассмотрению судом в Страсбурге, но даты начала процесса пока нет.

Дмитрий Холодов

Дмитрий Холодов погиб 17 октября 1994 года в редакции газеты. В этот день журналист получил от некоего человека ключи от одной из камер хранения на Казанском вокзале, в которой находился кейс с документами, подтверждающими различные нарушения, имевшие место в Министерстве обороны, в том числе якобы и информацию о коррупции в Западной группе войск. На самом деле в чемоданчик было вмонтировано взрывное устройство. С этим дипломатом Холодов приехал редакцию. Взрывное устройство сработало, когда Дмитрий пытался открыть кейс в своем кабинете, держа на коленях. Журналист получил травмы, несовместимые с жизнью, осложнившиеся шоком и кровопотерей. «Скорая помощь», приехавшая спустя полчаса, довезла пострадавшего в институт им. Склифософского, где он, не приходя в сознание, умер. На следующий день, 18 октября 1994 года, было возбуждено уголовное дело по статье 102 УК РФ — умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. 11 ноября 1994 года был задержан первый подозреваемый по делу — взрывотехник полковник ГРУ Владимир Кузнецов, но его причастность к смерти журналиста не подтвердилась, и в июне 1995 года обвинение против него было снято. В ходе продолжающихся оперативно-розыскных мероприятий по «делу Холодова» неожиданно был найден важный свидетель — ефрейтор Александр Маркелов, бывший подчиненный майора Морозова, проходившего по делу. Точнее, Маркелова никто не находил — он объявился сам, когда в «Московском комсомольце» появились сообщения о том, что редакция готова заплатить крупную сумму за информацию о лицах, причастных к убийству Холодова. В начале 1995 года Маркелов несколько раз звонил в «МК» и обещал за несколько тысяч долларов назвать людей, готовивших взрыв, и описать, как планировалось преступление. На встрече с журналистами Маркелов представил себя «аналитиком» операции и указал на причастность к ней министра обороны Грачева. Также он рассказал, что наблюдал за изготовлением чемоданчика со взрывчаткой и описал первоначальный план убийства, по которому Холодова намеревались взорвать в подземном переходе. Все выглядело весьма правдоподобно. Холодов действительно в 1993 году крепко разозлил своими статьями о деятельности Минобороны Грачева, который отреагировал на них весьма своеобразно — тогда журналиста перестали пускать на пресс-конференции министерства — и лично приказал начальнику разведки ВДВ полковнику запаса Поповских прекратить эти публикации. Весомым было и заявление Павла Грачева, данное во время следствия: он сказал, что давал указание «разобраться с Холодовым», но не имел в виду убийство. «Кто-то из моих подчиненных меня неправильно понял», — заявил министр.

И хотя за минувшие годы в судебных заседаниях было допрошено около 300 свидетелей, в том числе сотрудники МВД и ФСБ, только один человек — Маркелов — дал показания о причастности конкретных шестерых человек к совершению убийства журналиста. 4 февраля 1998 года был задержан Павел Поповских, 20 февраля — бывший командир особого отряда 45 ОРП ВДВ майор Владимир Морозов, 24 апреля — бывший десантник, ныне предприниматель Константин Барковский, 19 июля — заместитель Морозова майор Александр Сорока и замгендиректора ЧОП «Росс» Александр Капунцов, в январе 1999 года — еще один заместитель Морозова, майор Константин Мирзаянц. Всем им было предъявлено обвинение по статье 102 УК РФ в связи с гибелью Дмитрия Холодова. Возникает закономерный вопрос: почему от показаний Маркелова и до ареста подозреваемых прошло три года?

Получается, что за исключением слов Маркелова ничто даже не намекало на причастность разведки ВДВ к взрыву в редакции. Одна из гипотез, высказанных позже, сводится к тому, что к 1998 году общественное мнение было соответствующим образом «подготовлено» средствами массовой информации, постоянно напоминавшими о нераскрытых убийствах Листьева и Холодова. Видимо, срочно потребовалось найти виновных. И поэтому вспомнили о десантниках.

Практически сразу же после ареста десантников тогдашние министр внутренних дел Анатолий Куликов и Генеральный прокурор Юрий Скуратов доложили общественности, что убийцы Холодова найдены и скоро предстанут перед судом. Подчиненным Куликова и Скуратова ничего не оставалось, как любыми способами подтвердить их правоту. Именно в это время следствие пришло к выводу, что полковник Поповских, превратно истолковав намерение Грачева, якобы решил выслужиться перед начальством и организовал убийство журналиста «из карьеристских побуждений». Другие офицеры, по версии следствия, участвовали в преступлении, помогая своему непосредственному начальнику Поповских. Для этого в октябре 1994 года в ходе занятий по минно-взрывному делу они похитили более 40 килограммов взрывчатки, 150 граммов из которых впоследствии заложили в дипломат, который Барковский оставил для Холодова в камере хранения.

После ареста Павел Поповских и другие обвиняемые сознались в преступлении, но потом изменили свои показания, заявив, что оговорили себя под давлением следователей. 8 июля 1999 года Генеральная прокуратура завершила расследование, и 4 февраля 2000 года дело было направлено в суд. 9 ноября 2000 года прошло первое заседание Московского окружного военного суда по делу об убийстве Дмитрия Холодова. В ходе процесса в качестве свидетелей были допрошены экс-министр обороны Павел Грачев, бывший командующий ВДВ Евгений Подколзин и главный редактор «МК» Павел Гусев. Следствие считало, что убийство организовал Поповских. Прокурор Ирина Алешина попросила суд признать его виновным в совершении убийства и превышении служебных полномочий, покушении на убийство, незаконном хранении боеприпасов и организации изготовления взрывного устройства, а также в организации уничтожения имущества и хищении и приговорить к 15 годам лишения свободы. Остальных подсудимых прокурор попросила признать его сообщниками. По мнению обвинения, Морозова следовало приговорить к 14,5 годам лишения свободы, Сороку — к 10 годам, Капунцова, Барковского и Мирзаянца — к восьми годам лишения свободы. Отбывать наказание все обвиняемые должны были, по мнению прокурора, в колонии строгого режима. Кроме того, по мнению прокурора, всех военнослужащих-обвиняемых следовало лишить воинских званий и государственных наград.

29 мая 2002 года завершилось судебное следствие, 7 июня начались прения сторон, а 26 июня Московский окружной военный суд оправдал всех обвиняемых «за отсутствием доказательств», отменил арест их имущества и освободил их из-под стражи в зале суда. А как же показания Маркелова? Да дело в том, что он в ходе следствия неоднократно их менял, поэтому суд пришел к выводу, что эти показания были сделаны им «из материальной заинтересованности», с целью получить обещанное газетой «Московский комсомолец» вознаграждение за информацию об убийстве ее сотрудника. Позже Маркелов и сам признался, что оговорил своих начальников, польстившись на вознаграждение. Экспертиза подтвердила, что отказ от показаний был написан Маркеловым собственноручно.

1 декабря 2002 года Генпрокуратура внесла в Верховный суд протест против оправдательного приговора, потребовав направить дело на новое рассмотрение. 27 мая 2003 года Военная коллегия Верховного суда отменила оправдательный приговор на том основании, что судья генерал-майор Владимир Сердюков не дал оценку доказательствам, изобличающим подсудимых. 22 июля 2003 года Московский окружной военный суд повторно рассмотрел материалы уголовного дела, и 10 июня 2004 года новый судья, Евгений Зубов, обвиняемых снова оправдал. Государственный обвинитель Ирина Алешина подала в Верховный суд новую жалобу, но дальнейшее рассмотрение дела на этом застопорилось. По мнению Генпрокуратуры, судья Зубов не представил протокол судебных заседаний, где должны быть расписаны все подробности процесса и доводы, на основании которых был вынесен оправдательный вердикт.

Дело Холодова выглядит далеко не таким однозначным, как его пытаются порой представить. При внимательном изучении в нем обнаруживается множество нестыковок. Так, практически все доказательства, которые прокуратура считала незыблемыми свидетельствами виновности десантников, суд подверг сомнению. Показания всех свидетелей тщательно анализировались. Но получалось так, что те из них, что подтверждали позицию обвинения, не выдерживали критики. К примеру, Александр Капунцов, по версии обвинения, в момент взрыва находился рядом со зданием издательства «Московская правда». Он должен был удостовериться в «выполнении задания». Согласно обвинительному заключению, на него после взрыва даже полетели стекла. Как выяснилось, окно кабинета, где произошел взрыв, выходит во внутренний двор, куда Капунцов попасть никак не мог. У Барковского, который по версии обвинения заложил дипломат со взрывчаткой в камеру хранения, на 17 октября 1994 года было алиби. Рано утром он уехал в Рязань, чтобы забрать свое личное дело. Он заходил там в училище ВДВ, где были строевые занятия, его видела и узнала сотрудница секретной части военкомата, передававшая ему дело. Показания, подтверждающие эти факты, суд счел убедительными. Также суд счел подтвержденным алиби Поповских и Мирзаянца, которые 17 и 18 октября находились в одной из школ города Королева, готовя ее к посещению министра обороны Грачева. Показания в пользу обвиняемых дал бывший директор школы № 2 города Королева Московской области Николай Марсов и другие свидетели.

В ходе судебных разбирательств также выяснилось, что, несмотря на доказанное алиби Барковского, с ним проводили «оперативную работу» в СИЗО, и через полтора месяца «в результате угроз, шантажа, психологического и морального давления со стороны оперативных работников уголовного розыска ГУВД Москвы» он написал заявление на имя генпрокурора, признав свою вину. Именно после этого заявления были арестованы Капунцов и Сорока — других данных об их виновности у следствия не было. К ним также ходили оперативники, допрашивали их без адвокатов и вынуждали дать показания на других десантников.

Да и по обвинению в хищении взрывчатки, которая, по версии следствия, была заложена в дипломат, все подсудимые были оправданы за отсутствием состава преступления. Показания свидетелей обвинения суд счел противоречивыми и ничего не доказывающими и установил, что взрывчатки того типа, которой взорвали Дмитрия Холодова, не было и не могло быть на том складе, с которого якобы произошло хищение. Куда же подевались остальные 25 килограммов тринитротолуола, 32 килограмма пластида, 275 различных детонаторов, 17 мин, 15 зажигательных трубок, 35 взрывателей и 30 запалов (указанные в деле), с помощью которых можно начисто стереть с лица земли несколько жилых кварталов крупного города, на этот вопрос внятного ответа у следствия не было.

Не до конца понятно и следующее. Почему способом убийства был выбран именно взрыв, хотя Холодова могли «убрать» множеством способов, начиная от проломленной головы в подъезде и заканчивая выстрелом из снайперской винтовки. Почему из всех способов убийства был выбран тот, надежность которого подвергается сомнению — ведь взрывное устройство могло не сработать, и твердой гарантии того, что дипломат откроет именно Холодов, у злоумышленников тоже не было. Сразу после взрыва следователи Сухарев и Казаков начали осмотр места происшествия. Вместе с ним работал один из лучших взрывотехников страны — подполковник ФСК, сотрудник Института криминалистики Чеканов. Они собрали мельчайшие фрагменты взорвавшегося «дипломата», анализ которых позволил бы экспертам определить характер взрывного устройства. Однако ни Чеканов, ни следователи не обнаружили там ни стержня, ни шарика от взрывателя МУВ4, потом появившихся в деле. (Но как тогда указанные предметы попали в число вещественных доказательств и оказались на экспертизе? Ответа на этот вопрос до сих пор никто не дал. Загадкой осталось и то, почему в кабинете, где погиб Холодов, поспешно был проведен ремонт, а вся мебель, напольные и стеновые покрытия буквально через день после взрыва уничтожены.)

Есть еще один любопытный факт. Незадолго до случившегося Холодов завел новую записную книжку и перенес туда из прежней необходимые ему номера телефонов. Телефона Поповских, по версии следствия, всячески контролировавшего Холодова, в новом блокноте не оказалось.

Анализ компьютера Холодова также ничего не дал. Когда эксперты попытались прочитать данные, у них ничего не получилось — жесткий диск оказался физически поврежден, причем повреждение носило умышленный характер.

Версию о том, что молодой журналист «МК» нарыл крутой компромат о поставках Дудаеву оружия и военной техники, впоследствии опровергли его коллеги — непосредственный начальник Вадим Поэгли и главный редактор «МК» Павел Гусев. Также в ходе следствия из квартиры Дмитрия Холодова и его рабочего кабинета изъяли все документы, но каких-либо материалов о поставках оружия в Чечню так и не нашли. Возникает вопрос: почему именно Холодов был выбран жертвой? В 1994 году он был довольно известным журналистом, но далеко не единственным, кто писал об армии в критическом ключе. Ссылки на разоблачительные документы маловероятны. Эти соображения невольно наводят на мысль, уже высказывавшуюся на протяжении последних десяти лет, что «дипломат» со взрывчаткой на самом деле был предназначен вовсе не Холодову и что молодой журналист стал лишь случайной жертвой преступников, метивших совсем в другого человека.

Десять лет прошло в поисках виновных, а ведь согласно статье 48 УК, «лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, если со дня совершения им преступления истекло десять лет». Прокуратура оказалась в сложном положении: дело осталось нераскрытым и подсудимых надо отпустить. Но тут неожиданно на ее сторону встали сами подозреваемые. Все шестеро категорически не согласны с тем, чтобы дело закрыли «за давностью». В таком случае они будут автоматически признаны виновными в убийстве Холодова, которое не совершали. Впрочем, защитники утверждают, что в любом случае бывшим офицерам ничего не грозит — даже если суд признает их виновными, они должны быть освобождены от наказания.

Родители Холодова возбудили иск против Российской Федерации по делу Дмитрия в Европейском суде по правам человека. В основе иска лежит утверждение о том, что следствие и судебные власти оказались неспособными адекватно расследовать дело об убийстве журналиста «Московского комсомольца» и вынести справедливый приговор в отношении обвинявшихся. Но пока Европейский суд раскачивается и решает, на какое время назначить слушания по делу, оправданный полковник ВДВ Павел Поповских 10 июня 2004 года возбудил иск к Генпрокуратуре России, требуя компенсации за незаконный арест и уголовное преследование (он находился под стражей с февраля 1998го по июнь 2002 года). Поповских потребовал от Генпрокуратуры компенсировать ему заработную плату, не выплаченную во время следствия и суда, а также возместить расходы на оплату адвокатов в размере 1,44 миллиона рублей. Кроме того, полковник просит компенсацию в размере 241,7 тысячи рублей за исключение его из списка лауреатов Госпремии за 1997 год. (Поповских должен был получить Госпремию как один из разработчиков беспилотного самолета-разведчика «Пчела-1 Т».) Помимо материальных претензий к Генпрокуратуре, Павел Поповских настаивает на том, чтобы гособвинитель Ирина Алешина лично принесла ему извинения в эфире программы «Время». Кроме того, Павел Поповских заявил, что также намерен подать иски к Российской Федерации и газете «Московский комсомолец» о компенсации морального вреда. 27 февраля 2006 года Тверской суд удовлетворил иск полковника. Правда, вместо запрошенных 52 миллионов рублей за 52 месяца отсидки в следственном изоляторе Поповских получит 150 тысяч рублей. Это довольно солидная сумма, если учитывать, что речь идет о возмещении морального вреда. Зато возмещение материального ущерба Павлу Поповских уже гарантировано. Не так давно окружной военный суд столицы назначил ему выплатить более чем 2 миллионов рублей в счет не полученных доходов и расходов, понесенных за время, пока длилось следствие. Гособвинителя по делу Холодова также обязали принести извинения бывшему подсудимому.

Правда, Поповских эта сумма не устроила и он пообещал продолжить судебное разбирательство. Все, кто проходил с ним по делу Холодова, ждут окончания суда, чтобы так же, как и Поповских, подать иски на выплату компенсации.

Хотя срок истек, «дело Холодова» было возвращено в Госпрокуратуру на доследование. Между тем родители погибшего журналиста по-прежнему считают, что следствие правильно установило людей, причастных к его гибели.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.