1

1

В конце книги уместно привести несколько фактов и соображений, способных помочь расширить временные границы первой части воспоминаний Н. Любимова, продлить время назад, в историю, и вперед, ближе к современности.

Во-первых, у меня есть возможность уточнить генеалогию рода Н. Любимова, и по отцовской и по материнской линии.

В 1988 году известный калужский краевед Г. Морозова передала моему отцу установленную ею по калужским архивам генеалогию рода Любимовых начиная с первых лет XIX века. Почти все родственники – из духовного звания. Быть может, отсюда идет его церковность, любовь к богослужению, «попам и дьяконам», сказавшаяся и в жизни» и в книге воспоминаний.

Первым в этом роду – Софрон Васильевич Любимов, отец прапрадеда Н. Любимова (1776 г. р.)» был псаломщиком, дьяконом и священником в сельских храмах. Его жена, Пелагея Петровна (1776 г. р.), – дочь сельского дьячка.

Прапрадед Н. Любимова Матвей Софронович (1798 г. р.) с 18 лет был дьячком Никольской церкви села Ближней Борщовки под Калугой.

Прадед Н. Любимова родился 24 мая 1824 Г., скончался в 1865, тоже был псаломщиком в сельских храмах, а его жена Агриппина Галактионовна (1829 г. р.) была дочерью дьякона.

Дед Н. Любимова Михаил Ермиевич родился 5 января 1847 г., скончался в 1893 г. Он окончил Калужское духовное училище. Вряд ли кому-либо из предков Н. Любимова могло прийти в голову, что их потомок будет переводить Боккаччо или Рабле…

Сведениям о предках Н. Любимова по материнской линии я обязан М. Г. Вяткину, сыну троюродной сестры Н. Любимова И. Г. Васильевой. Они более обширны и, в известном смысле» примечательны.

Прежде всего, несколько слов об упоминающейся в мемуаре Н. Любимова Анастасии Гендриковой и ее роде. В первом колене – граф Симон Тендряков (1672–1728), даты жизни и смерти почти совпадают с датами жизни и смерти Петра I. Его жена Христина Скавронская – сестра императрицы Екатерины I. В шестом колене графиня Анна Александровна Гендрикова (1830–1886) выходит замуж за Николая Аркадьевича Болдырева (1825–1909), Это – прабабушка и прадедушка Н. Любимова. А фрейлина Анастасия Гендрикова, арестованная вместе с царской семьей, разделившая ее участь и причисленная к лику святых Русской Зарубежной Церковью, – племянница Анны Александровны» дочь ее младшего брата Василия. В свою очередь, матерью Анны Александровны Болдыревой была Прасковья Александровна Гендрикова, урожденная: Хилкова. Его прабабушка княгиня Прасковья Александровна Хилкова в 28-м колене восходит к Рюрику. Среди ее, а значит и Н. Любимова, предков – св. равноапостольная княгиня Ольга и святой равноапостольный князь Владимир (†1015), великий князь Владимир Всеволодович Мономах (†1125), основатель Москвы Юрий Долгорукий (†1157), Всеволод Большое Гнездо (†1212), его потомки князья Стародубские, Ряполовские, в 18 колене – князь Иван Федорович Хилок, – его сын боярин Дмитрий Иванович Хилков (†1564), и уже от него идут князья Хил ковы…

Таким образом, Н. Любимов – потомок калужских псаломщиков и основателей княжеской династии на Руси. Тем, кто подобно о. Павлу Флоренскому размышляет над антиномиями рода, происхождение Н. Любимова дает чрезвычайно содержательный материал, а для психологов небезразлично почти полное равнодушие Н. Любимова к броским строкам собственной генеалогии и нежелание воспользоваться ею в книге воспоминаний, о чем может судить читатель. И если это нежелание на протяжении всей его жизни может объясняться привычкой советского человека уклониться от рискованных ответов на иные пункты анкеты, то равнодушие к ним в последние годы, вплоть до кончины (22 декабря 1992 года), говорит о его постоянном отношении к проблеме собственного происхождения, а не о ее обусловленности временными обстоятельствами.

Забегая вперед, замечу, что такой же антиномией, таким же парадоксом является тот факт, что переводчик с французского, испанского, итальянского, немецкого никогда не бывал западнее бывшей Советской Прибалтики, ни разу не пересекал границ бывшей Российской Империи. И опять-таки, если в 30—50-е гг. в этом можно видеть внешние причины, то с середины 60-х только ими этот факт не объяснишь. Союз писателей был рад, что Н. Любимов совсем не рвался ни на Запад, ни на Восток. Мне кажется, что в «пространстве» он до конца дней своих остался «перемышлянином», для которого поездка в Калугу или Новинку – целое событие. А «во времени»… мне никогда не приходилось встречать человека, всем своим существом бывшего столь «несовременным», сколь Любимов, от быта до эстетики. Л. Толстой когда-то хотел издавать журнал «Несовременник», Если бы такой журнал выходил в XX веке, Н. Любимов был бы его первым подписчиком. Быть может, его восприятие Церкви интуитивно связано именно с ее сверхсовременной и сверхпространственной сущностью, с отсутствием необходимости преодолевать в Церкви противоречия времени и свои собственные.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.