7. Полнота времени

7. Полнота времени

После убийства Цезаря в 44 году до н. э. консулом был избран давний сподвижник Цезаря Марк Антоний, завладевший всем его архивом и государственной казной, но ему пришлось поделиться властью с другим верным цезарианцем, полководцем Эмилием Лепидом, который со своим войском вошел в город. Но в это время был еще третий претендент на наследие Цезаря — его внучатый племянник Гай Октавиан Фурин (его мать была дочерью сестры Цезаря), который по завещанию убитого диктатора усыновлялся им и наследовал все его имущество. Огромную поддержку Октавиану оказал знаменитый оратор и мыслитель Марк Туллий Цицерон, имеющий опыт консульства в 63 году до н. э. и выступавший в Сенате в его защиту. Именно Цицерон больше всех вел пропаганду против Антония, и именно он способствовал предоставлению Антонию провинции Галлия, ставшей для него таким же плацдармом для восхождения к власти, как и для Цезаря. Между тем все трое цезарианцев прекрасно понимали, что на определенном этапе им лучше координировать свои действия через голову Сената, поэтому в 43 году Антоний, Лепид и Октавиан заключают между собой договор (так называемый второй триумвират), а сам Октавиан силовыми угрозами выбивает у Сената статус консула. Новые триумвиры решили править империей пять лет, а начать свое правление с составления проскрипционных списков против своих врагов и подозреваемых. Тяжелым условием для Октавиана было требование Антония включить в этот список Цицерона, но он согласился, и великий римский интеллектуал был убит 7 декабря 43 года до н. э.

Отношения Октавиана и Марка Антония были закреплены женитьбой последнего на сестре Октавиана — Октавии Младшей, но даже это не остановило Антония строить планы против своего нового родственника, с которым он не раз воевал за интересы Рима. В 40 году до н. э. между двумя правителями Рима был заключен беспрецедентный договор о разделе империи на две сферы влияния: Октавиан получал Запад, Антоний — Восток. На их фоне забываемый всеми Эмилий Лепид в 36 году до н. э. совершил нечто, подобное установлению единоличной власти на Сицилии, что было расценено Октавианом как мятеж и Лепид был лишен всех постов, кроме «великого понтифика», полученного еще от Антония и неотъемлемого до конца жизни. Между тем, проводя много времени в столице Египта Александрии, Антоний весьма сблизился с царицей Клеопатрой VII, ради которой даже развелся с сестрой Октавиана. Тогда Октавиан приказал вскрыть и огласить завещание Антония, хранившееся у весталок, по которому все земли Римской империи делились между детьми Клеопатры. После этого Сенат, и так давно недовольный излишне проегипетской политикой Антония, объявил ему войну, и у Октавиана были развязаны руки. В 31 году до н. э. молниеносная война между Октавианом и Антонием завершилась полным поражением последнего, который в итоге покончил жизнь самоубийством. В Александрии Октавиан приказал убить сына Антония, а также сына Клеопатры от Цезаря, мотивировав свое решение словами: «Нехорошо многоцезарство».

По возвращении из Египта Октавиан устроил триумф и приказал закрыть ворота Януса, которые с тех пор не открывались еще многие годы. 13 января 27 года до н. э. Октавиан отказался от чрезвычайных полномочий и провозгласил восстановление республики — основную декларативную цель всех римских диктаторов, но только сохранил за собой командование 75 легионами и «скромный» титул императора, воспринимавшийся тогда без лишнего пафоса. Интересно обратить внимание на то, что в политике Октавиана прослеживалось одно явное противоречие: с одной стороны, будучи открытым наследником Цезаря, он лишь откровенно усиливал цезаристские тенденции, но, с другой стороны, он ни в коем случае не хотел выглядеть новым диктатором и только и делал, что «восстанавливал республику». Кончилось это восстановление законного республиканского порядка тем, что он создал такую систему, которую многие наблюдатели прямо называют монархией и никак иначе.

При этом в академической историографии эту систему часто называют «принципат» — от экстраординарной магистратуры «принцепса Сената», которая была самым главным признаком верховной власти в Риме начиная с Октавиана. Можно сказать, что Октавиан возвысил экстраординарные магистратуры «принцепса Сената» и «народного трибуна» над ординарными, объединив их в своем лице, и теперь «первый среди равных» сенаторов значил больше, чем оба консула, власть которых быстро уходила в тень. Оформление властных полномочий Октавиана отличалось от Цезаря примерно в той же степени, что Цезаря от Суллы. Если Сулла был просто диктатором с бессрочными полномочиями, то Цезарь пошел по пути оформления диктатуры признаками ординарных магистратов, консула и проконсула. В отличие же от Цезаря, Октавиан вообще отказался от диктатуры, само понятие которой давно дискредитировало себя, но пошел путем определенного «суммирования» магистратур, что казалось сохранением всех признаков республики.

Из каких составляющих складывался статус Октавиана?

Перечислим их по пунктам. 1) Экстраординарная магистратура «принцепса Сената», использующая свои возможности по максимуму и в качестве основы, на которую наслаивались другие составляющие. 2) Экстраординарная магистратура «народного трибуна», которая отныне называется просто трибунской властью (potestas tribunnica), потому что патриций не мог быть народным трибуном. Это звание дает право накладывать вето (интерцессию) на решение любого магистрата и делает ее носителя неприкосновенным. 3) Еще с 29 года до н. э. должность цензора, позволяющая непосредственно влиять на состав Сената. 4) С 19 года до н. э. власть проконсула, дающая право командовать над большинством легионов. 5) Сама власть консула, которая теперь сохранялась скорее для соблюдения формального статуса. 6) С момента смерти Эмилия Лепида в 12 году до н. э. должность великого понтифика. 7) Звание «отца отечества» (Pater Patriae), бывшее еще у Цезаря и превращающее любого убийцу того, кто обладает этим званием, в «отцеубийцу» с точки зрения римского права того времени. Вместе с этим Октавиан ввел слово Imperator в статус личного имени, заменив им имя Гай. Также он имени Октавиан предпочитал имя Юлий, дабы указывать на свое преемство от «божественного» рода Цезаря, хоть и полученного при усыновлении, а не по крови. Однако теперь само имя Цезарь имело большее значение, чем родовое Юлий, и поэтому подставлялось вместо него. Наконец, император обретает еще одно звание — Август (Augustus), то есть «возвеличенный» или «увеличивающий», которое отныне становится главным императорским титулом и его самым известным званием. Так Гай Октавиан Фурин становится императором Юлием Цезарем Августом. Его полное наименование к моменту смерти — «Император, сын Божественного Цезаря, Август, Великий Понтифик, Консул тринадцать раз, Император двадцать один раз, наделен властью народного трибуна 37 раз, Отец Отечества». Кроме того, Август повлиял на историю европейского календаря — так же как месяц Quintilis в 44 году до н. э. был во имя Юлия Цезаря переименован в Julius, так и месяц Sextilis в 8 году до н. э. был в честь Октавиана Августа переименован в Augustus.

У Октавиана Августа получилось сделать то, что не получилось у Юлия Цезаря — установить долгосрочную абсолютную власть, сохраняющую формальные признаки республиканской законности и умереть своей смертью, качественно реформировав республику. Отныне эту новую систему «принципата» будут именовать уже не столько Республикой, сколько Империей, так что римская история очень удобно делится на две большие части — до Августа Республика, после Августа Империя. В новой системе и Сенат, и магистратуры, и комиции продолжают существовать, но вся полнота реальной исполнительной власти (Imperium) переходит к принцепсу и его бюрократическому аппарату под названием «консистория». Из этого следует, что на протяжении всего имперского периода римской истории всегда была теоретическая возможность законным путем реставрировать республиканские порядки, но само управление столь громоздким и неоднородным государством требовало сильной центральной власти, которая в ту эпоху понималась как власть монархическая.

Эпоха Октавиана Августа для всей римской истории была переломной не только в политическом смысле, но и в культурном, поскольку нужно отдать должное императору — он всерьез думал не только о своей власти, но и о том, что он оставит Риму после своей смерти. Поэтому вокруг Августа сформировался неформальный круг активных интеллектуалов, приложивших огромные усилия для развития римской идеологической историософии, для развития римского мифа.

Среди этого круга особо нужно отметить имя политика Марка Веспасиана Агриппы (163–12 гг. до н. э.), построившего в честь победы Октавиана над Антонием здание Пантеона и составившего большую подробную карту Римской империи, высеченную в мраморе по приказу Августа, а также имя всадника Гая Цильния Мецената (70–8 гг. до н. э.), чье имя стало нарицательным благодаря его существенному материальному покровительству ведущим художникам и поэтам того времени. Более того, вполне возможно, что если бы не было политических установок Августа и экономических благодеяний Мецената, то мы бы не имели возможности оценить их творчество. Однако этот взрыв литературы и искусств при Августе был во многом предуготовлен творчеством убитого по проскрипционным спискам Цицерона, значение которого во всей римской культуре трудно переоценить. Главная заслуга Цицерона заключалась в полноценной рецепции греческого культурного опыта, без которой римская культура оставалась бы на весьма «провинциальном» уровне. Цицерон увидел в греческой культуре те универсальные смыслы и достижения, которые были необходимы Римской империи и придали римской правовой культуре философское содержание, и в этом смысле он понял то, что в свое время не понял Катон Старший. При этом Цицерон вовсе не эллинизировал римскую культуру за счет утраты ею своей собственной идентичности, а, наоборот, заложил основы такого латинского литературного языка, который впоследствии был признан классическим. Поэтому ведущие поэты эпохи Августа продолжили его дело и подняли римскую литературу на уровень, вполне сопоставимый с греческим. Речь идет о таких именах, как уже знакомый нам Публий Вергилий Марон (70–19 гг. до н. э.), автор национального эпоса римлян «Энеида», Квинт Гораций Флакк (65 г. до н. э. — 8 г. н. э.), автор теории стиха и стиля «Ars Poetica», Публий Овидий Назон (43 г. до н. э. — 17 г. н. э.), автор поэмы «Метаморфозы», фактически отразившей все основное содержание римской языческой мифологии наравне с гомеровскими эпосами. Сам Вергилий, конечно, ориентировался на Гомера, поскольку должен был создать римлянам свою «Илиаду» и «Одиссею» в одной поэме, и отличие вергилиевского эпоса от гомеровского очень точно характеризует отличие римской политической культуры от греческой. Как и ахеец Одиссей после разрушения Трои, так и троянец Эней много лет скитался по морям в поисках своего дома, но в то же время между ними есть фундаментальная разница. История Одиссея — это история личных перипетий и глубоких психологических переживаний частного человека, впервые отраженных Гомером в мировой литературе. Разумеется, как и все древние легенды, эта история имеет определенные религиозно-философские смыслы, но ее значение состоит в открытии мира человеческой личности, мечтающей вернуться в свой частный дом, к своей семье. В отличие от Одиссея, Эней не был частным лицом и не просто искал свой дом, он был наследником Троянского царства и должен был основать на новой земле Новую Трою. Таким образом, если психология грека — это психология частного лица, живущего в своем маленьком полисе, то психология римлянина — это психология гражданина, живущего жизнью своего государства, размеры которого все время только увеличиваются.

Для того чтобы понять, каким образом Римская республика на рубеже тысячелетий превратилась в монархию, необходимо знать ее историю I века до н. э. С христианской точки зрения эта эпоха имела очень важное историософское значение, потому что она завершилась рождением Иисуса Христа. Как мы знаем из послания апостола Павла, Бог послал Своего Сына, когда пришла «полнота времени» (Гал. 4:4): «Когда все дозрели до веры, а грехи достигли такой вершины, что во всех вещах люди стали искать лекарство от смерти», как сказал латинский философ-платоник Марий Викторин (IV в.), принявший христианство. Из этого следует, что именно в эпоху Августа мир находился в таком состоянии, когда воплощение Божественного Сына стало наиболее своевременным, а также то, что для христиан история Римской империи, господствующей к этому времени над Иудеей, должна быть не безразлична.

Все последующие императоры Рима до Константина наследовали систему Августа, и их реформы трудно сопоставить с его преобразованиями, потому что это были реформы внутри системы, созданной Августом. Многие императоры и политики стремились хотя бы на уровне деклараций соответствовать Августу, ставшему для них идеалом и признанным богом. И хотя для того, чтобы стать императором, не было никакой необходимости иметь какие-то родственные связи с предыдущим держателем империума, поскольку государство de jure оставалось республикой, многие хотели узаконить свое пребывание у власти династическим преемством, которое можно было достичь, став формальным сыном существующего императора.

Вместе с этим, поскольку республиканские механизмы практически ушли в прошлое, появился еще один очень верный способ достичь власть, а именно — с помощью армии, а точнее, так называемой преторианской гвардии. Преторий — это территория проживания главнокомандующего в военном лагере, а также любое административное здание в городе. Преторианская гвардия — это учрежденная Августом личная охрана императора, состоящая из девяти когорт по тысячи человек в каждой когорте, то есть узаконенная форма преданности армейских частей своему главнокомандующему, которые теперь служили не столько Империи, сколько императору. Нетрудно было догадаться, что подобная элитная структура очень скоро превратится в самостоятельного субъекта политических процессов, что не столько император будет выбирать себе преторианскую гвардию, сколько сама гвардия будет выбирать себе императора, что мы и наблюдаем во всех государственных переворотах до эпохи Константина.

Вереницу римских императоров после Августа открывает полководец Тиберий, его зять и единственный наследник по завещанию, которого он усыновил с именем Тиберий Юлий Цезарь. Вряд ли нужно добавлять, что после прихода к власти он стал еще и Августом. Тиберий еще больше усилил монархические тенденции, отобрав у комиций избирательные и судебные функции в пользу Сената и наделив постановления Сената и эдикты императора силой закона, а также отказался от практики краткосрочного проконсульства в провинциях, после чего Империя все больше походила на покоренные Римом монархии эллинистического Востока. Христиане помнят, что именно при его власти над Римом в Иудее жил и был распят Иисус Христос (Лк. 3: 1). Хотя сам Тиберий дожил до преклонных лет и заболел настолько, что все уже приняли его за мертвого, он все равно умер не своей смертью, потому что один из его наследников по имени Макрон, увидев, как император неожиданно открыл глаза, набросился на него и задушил ворохом одежды. Жизнь человека, обладающего могущественной и при этом бессрочной властью, всегда в опасности. Из всех императоров, правящих от Августа до Константина, восемнадцать умерли не своей смертью в результате внутриполитических заговоров и восстаний. Был убит преемник Тиберия Калигула, убит преемник Калигулы Клавдий, покончил собой преемник Клавдия Нерон, и хотя в каждом конкретном случае можно найти особые причины этих убийств, необходимо понимать, что речь шла о власти над гигантской территорией от Гибралтара до Черного моря, по отношению к которой Средиземное море, как иногда шутят, представлялось «внутренним озером». Пределы римской экспансии были достигнуты в период императора Траяна (правил в 98–117 гг.), к этому моменту в Империю входили такие европейские территории, как Италия, Испания, Галлия (Франция), Британия (Англия), часть Южной Германии, Балканы и Греция, азиатские территории — Малая Азия, Сирия, Палестина, часть Аравии и, наконец, вся береговая зона Северной Африки, включая Египет. Преемник Траяна, император Адриан (правил в 117–138 гг.) построил на севере Британии крепостную стену, обозначающую северную границу Империи. После этого римлянам больше приходилось думать о защите государства от вездесущих варваров, чем о новых завоевательных походах.

К концу III века управление Империей из единого центра при существующем техническом уровне развития стало все более затруднительным, и тогда император Диоклетиан в 293 году разделил ее на четыре большие части-префектуры со своим правителем в каждой из них. При этом, он полностью ликвидировал все признаки республики, в связи с чем основанный им образ правления назван историками «доминат» в противоположность «принципату». Казалось, в истории Римской империи наступает принципиально новая эпоха, сравнимая с реформами Августа. И эта новая эпоха действительно наступила, поскольку в начале IV века Империя изменила не только форму, но и сам смысл своего существования. Однако это обновление произошло не столько благодаря, сколько вопреки политике Диоклетиана, издавшего в 303 году эдикт о массовом уничтожении христиан. Правда, эта попытка уничтожить Церковь за последние три века со времен Христа и его апостолов была далеко не первой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.