Роковая дуэль

Роковая дуэль

Предыстория последней дуэли Пушкина охватывает два – три последних года его жизни, но основные события приходятся на 1836 год. В первых числах января судьба улыбнулась поэту: наконец – то пришло разрешение царя Николая I на издание журнала «Современник». Это известие вместе с недавним дозволением к печати трагедии «Борис Годунов» без цензурных изъятий, с которыми она вышла в свет в 1830 году, очень порадовали поэта. Он рассчитывал не только удовлетворить творческие интересы, но и поправить тяжёлое материальное положение своей большой семьи. К тому же ему приходилось брать на себя карточные долги младшего брата Льва Сергеевича. Жизнь в столице была настолько дорога, что Пушкин платил в год за квартиру на набережной Мойки, 12, сумму, близкую к его жалованию, в счёт которого он взял в казне ссуду на издательские дела. В них он погрузился с головой, параллельно не переставая работать над «Историей Петра».

Александр Сергеевич Пушкин

Худ. П.Ф. Соколов 1836 г.

Вскоре посыпались неприятности. Ещё в сентябре 1835 года в «Московском наблюдателе» была опубликована острая сатира «На выздоровление Лукулла», в одном из героев которой с негодованием узнал себя Сергей Семёнович Уваров, министр народного просвещения и председатель Главного управления цензуры. Поэта вызвали к шефу корпуса жандармов графу Бенкендорфу, который высказал ему резко отрицательное мнение царя. Симпатии высшего света также были не на стороне Пушкина. Недоброжелательно к нему относились и некоторые литераторы. В начале февраля в журнале «Библиотека для чтения» вышла статья с нападками на поэта по поводу издания сказки Виланда «Вастола» в слабом переводе Ефима Люценко. Пушкин пожалел бедного престарелого литератора, лицейского служащего, и согласился из благотворительных побуждений поставить своё имя в качестве издателя, что и послужило поводом для издёвок недоброжелателей.

Музей – квартира А.С. Пушкина на наб. Мойки, 12 Кабинет и библиотека поэта. Фото 2012 г.

Александр Сергеевич был раздражён, он почувствовал, что его начинают травить. Это вылилось в три инцидента, которые могли бы закончиться дуэлями, но, к счастью, были довольно легко урегулированы. Надо отметить, что Пушкин со времени женитьбы не участвовал в дуэлях, хотя в молодости имел их много. Впрочем, поэт не только никого не убил на поединках, но даже и не ранил. Два конфликта 1836 года – с князем Н.Г. Репниным и С.С. Хлюстиным – касались вышеупомянутых публикаций, а поводом для третьего послужила какая – то неловкая фраза, сказанная молодым писателем, графом Владимиром Соллогубом, жене поэта. Инцидент с Хлюстиным уладился с помощью друзей, князь Репнин прислал очень любезное письмо, где представлял конфликт недоразумением, а искренне преданный Пушкину Владимир Соллогуб, который решил в случае дуэли не стрелять в поэта, при первой же возможности извинился.

В январе – феврале 1836 года за Натальей Николаевной начинает настойчиво ухаживать блестящий кавалергардский офицер Жорж – Шарль Дантес. Он и раньше был поклонником первой красавицы Петербурга, но не столь назойливым. Пушкин ревниво наблюдает, однако ничего не предпринимает. В обществе ухаживание замечено, но пока не вызывает особых пересудов. Поэт вполне доверяет любимой жене, которая умеет держать своих многочисленных поклонников на расстоянии. Наталье Николаевне нравится общество красивого остроумного кавалергарда, она тронута его вниманием и слегка кокетничает с ним. Ей весело танцевать на балах, тем более что её состояние не позволяет часто выезжать: молодая женщина снова забеременела и чувствовала себя неважно.

Неравнодушной к своему успеху в свете жене Пушкина поначалу было приятно ухаживание Дантеса. Однако напрасно она столь благосклонно и доверчиво относилась к своему назойливому поклоннику. Он был не так прост и искренен, как казалось. Красавец Жорж, француз по происхождению, прибыл в Россию 26 августа 1833 года, как раз в Натальин день, «на ловлю счастья и чинов»: сделать карьеру на родине молодой шуан тогда не мог в силу политической обстановки. После весьма мягкого экзамена Дантес был принят корнетом в привилегированный Кавалергардский полк: сыграли свою роль протекция голландского посланника, барона Якоб Луи ван Геккерна (Эккерна), с которым Жорж подружился в дороге, и рекомендательное письмо прусского наследного принца Вильгельма. Сначала встреченный весьма недружелюбно, ловкий и обаятельный Жорж затем быстро влился в светское общество, стал своим человеком даже в среде ультрафешенеблей – так называли тогда молодых людей самых знатных и богатых фамилий. Дантес не отличался особым прилежанием на службе. Не имея законченного офицерского образования, он не мог, например, чётко держать дистанцию на парадах. Его частенько наказывали за различные нарушения: за три года он получил 44 взыскания. Несмотря на это, он в январе 1836 года был произведён в поручики.

Барон Жорж – Шарль Дантес

Худ. Т. Райт. 1835 г.

По – русски Дантес не говорил, ограничивался несколькими заученными командными фразами. В жизни этого и не требовалось: в окружавшем его обществе по – французски говорили лучше, чем на родном языке. Жорж имел талант нравиться людям. Он был балагуром, обладал актёрскими способностями и смешно изображал всякие сценки. Правда, он любил позубоскалить, но это не считалось дурным тоном. Француз обладал галантными манерами, искусно танцевал. Его называли «котильонным принцем». Он был радушно принят при дворе, в великосветских домах, в том числе у Пушкиных, Вяземских и в салоне Е.А. Карамзиной, вдовы знаменитого историка и писателя, где собирался круг ближайших друзей Пушкина. Да и сам поэт Дантесу поначалу симпатизировал, познакомившись с ним в 1834 году, когда Наталья Николаевна проводила лето в Полотняном Заводе.

Несмотря на то что Жорж Дантес постоянно ухаживал за светскими дамами и пользовался их благосклонностью, ходили слухи о его совсем не платонических отношениях со своим покровителем, бароном Луи Геккерном: голландский посланник слыл приверженцем однополой любви. Это был умный опытный дипломат и хитрый интриган. Всю первую половину 1836 года Геккерн находился за границей по разным делам, важнейшим из которых были хлопоты по усыновлению Дантеса. Чтобы прекратить скандальные пересуды, были пущены слухи о том, что Жорж – незаконный сын то ли посланника, то ли самого голландского короля. Но этого казалось недостаточно. Громкий роман с известной красавицей мог бы сыграть роль громоотвода. Может быть, здесь скрывалась одна из первоначальных причин настойчивых ухаживаний за Н.Н. Пушкиной. Впрочем, не обделял знаками внимания Жорж и безумно влюблённую в него Екатерину Гончарову. Та не была дурнушкой, как об этом иногда пишут, обладала своеобразной внешностью, но казалась непривлекательной по сравнению со своей блистательной младшей сестрой.

Барон Якоб Луи ван Геккерн

Неизв. худ. 1843 г.

В январе – марте 1836 года Дантес пишет Геккерну письма, из которых долгое время были известны лишь два. В первом Жорж признается в безумной любви к «самому очаровательному созданию Петербурга», не называя имени женщины, муж которой очень ревнив. Однако её имя – секрет от чиновников почтового ведомства, которые могли вскрыть письмо, от общих знакомых, но не от Геккерна: в тексте имелась ключевая фраза, по которой посланник мог без труда понять, о ком идёт речь. Во втором письме Жорж рассказывает об объяснении, происшедшем у него с возлюбленной, которая, признавшись ему в сильном ответном чувстве, просила не требовать от неё нарушения супружеского долга, не афишировать их отношений. Опубликованные в 2000 году другие письма Дантеса к Геккерну за тот же период свидетельствуют, что речь в них идёт именно о Наталье Николаевне Пушкиной. В частности, в письме от 28–30 марта 1836 года Дантес, возвращаясь к предмету своей страсти, пишет о смерти свекрови этой женщины. Надежда Осиповна Пушкина умерла именно в эти дни.

Идалия Григорьевна Полетика

Худ. П.Ф. Соколов. 1820–е гг.

Письма подтверждают приверженность барона Якоба Луи ван Геккерна однополой любви и свидетельствуют о развращённости Жоржа Дантеса, который одновременно домогался нескольких женщин, не забывая и своего покровителя. В письмах фигурирует некая Супруга, настоящее имя которой тщательно скрывается. Скорее всего, имелась в виду Идалия Григорьевна Полетика, внебрачная дочь графа Григория Александровича Строганова и троюродная сестра Натальи Николаевны Пушкиной. Идалия, жена полковника Кавалергардского полка Александра Полетики, обладала на редкость красивой внешностью. В то время отношения её с семьёй Пушкиных оставались ещё дружескими. Полетика была явно неравнодушна к Жоржу Дантесу, если судить по найденным её письмам к нему и к Екатерине Гончаровой, и полностью поддерживала его в дуэльной истории. Эта женщина потеряла двоих малолетних детей в первой половине 1830–х годов, о чём упоминается в одном из писем Дантеса. Фразу долгое время относили к году, когда письмо было написано, поэтому не находили достоверных кандидатур на роль Супруги. Исследователь Виктор Тэн доказал, что Дантес имел в виду события прошлых лет: ссылаясь на свой предыдущий опыт, он писал, что потерю детей Супруги он заменить ей не в силах. Идалия Полетика была женой его непосредственного командира, раскрытие устойчивой интимной связи с ней грозило большими осложнениями по службе, поэтому в письмах, опасаясь их вскрытия почтовиками, Дантес тщательно конспирировал её имя.

Существует мнение, что письма Дантеса к Геккерну написаны с целью вызвать ревность приёмного «отца – любовника», подогреть его интерес к себе, самоутвердиться в роли «светского льва», в арсенал которого должен обязательно входить громкий роман с видной красавицей. Такая цель, вполне возможно, имела место, но была не единственной и не главной. По письмам Дантеса к Геккерну за 1836 год складывается впечатление, что француз питал к Наталье Николаевне любовное чувство, но не возвышенное, а гораздо более прозаическое, связанное с сильным плотским влечением. О настойчивости Дантеса говорят такие фразы из его письма от 6 марта 1836 года: «…в последнее время было предостаточно случаев, когда она могла отдать мне всё, и что же, мой дорогой друг? – никогда ничего! Никогда! Она оказалась гораздо сильнее меня, больше 20 раз просила она пожалеть её и детей, её будущность и была в эти минуты, столь прекрасна, <…> что казалась ангелом, сошедшим с небес. <…> Она осталась чиста и может высоко держать голову, не опуская её ни перед кем в целом свете». Однако в конце каждого письма Жорж обязательно добавляет признание в «нежных чувствах» своему покровителю: «Обнимаю Вас так же, как люблю, очень крепко».

Весной 1836 года беременная жена Пушкина перестала выезжать в свет, и разговоры об ухаживании за ней Дантеса и о его якобы сильной и возвышенной любви на время поутихли. 29 марта скончалась долго перед этим болевшая мать поэта Надежда Осиповна. Он взял на себя все хлопоты по её погребению и один сопровождал гроб в Святогорский монастырь. Похоронив мать близ могил её родителей, Пушкин купил рядом место для себя, будто предвидя скорую гибель. В конце апреля поэт отправляется в Москву работать в архивах над «Историей Петра», уладить многие дела по изданию «Современника», встретиться с друзьями. Он каждые два – три дня пишет жене, которая продолжает вести его издательские дела в Петербурге, радуется её скорым ответам. Возвращается домой Пушкин 23 мая, в тот самый день, когда Наталья Николаевна родила дочку Наташу, очень на него похожую.

Наскоро уладив насущные дела, поэт посвящает себя творчеству. Обстановка душевного покоя способствует этому: жена поправляется после родов, дети тоже радуют любящего отца. Семья живёт на даче на Каменном острове. Пушкин пишет стихотворения, статьи для «Современника», роман «Капитанская дочка».

Музей – квартира А.С. Пушкина на наб. Мойки, 12 Детская комната. Фото 2012 г.

На летние балы Пушкины не выезжают. В это время там блистает Жорж Дантес, уже усыновлённый Геккерном и получивший права наследника. Теперь француз имел титул барона и во Франции (от рождения), и в Нидерландах (от Геккерна). На самом деле голландский посланник ввёл Сенат России в заблуждение: указом короля Нидерландов Вильгельма I от 5 мая 1836 года Дантесу было даровано подданство и дворянство этой страны с правом на герб и имя баронов Геккернов при условии, что всем этим он может пользоваться с мая 1837 года. Об усыновлении совершеннолетнего Жоржа речь не шла, так как Геккерн не достиг 50–летнего возраста, необходимого по закону для этого.

Всё лето Дантес продолжает твердить знакомым о своей возвышенной любви к Наталье Николаевне. Впрочем, некоторые из дам, в том числе сестра поэта Ольга Сергеевна Павлищева, подшучивают над его излияниями. Умная и язвительная Софья Карамзина, дочь знаменитого историка, называет их «смешными припадками».

В конце лета 1836 года душевное равновесие Пушкина вновь нарушено. Потерпели крушение его надежды на коммерческий успех «Современника»: тираж первых двух томов был раскуплен лишь на треть. Серьёзный литературный журнал пришёлся не по вкусу широкой публике. Издавая третий том, Пушкин старается исправить положение: сократить тираж и сделать содержание более популярным. К несчастью, долги поэта всё растут. Несмотря на тяжёлые обстоятельства, Пушкин продолжает много писать.

В сентябре – октябре возобновились балы, на которые начинает выезжать Наталья Николаевна. Она, как и прежде, поражает ослепительной красотой. Жорж Дантес всё настойчивее ухаживает за ней, стремясь во что бы то ни стало одержать такую важную для его самолюбия победу, пишет ей любовные письма. Разговаривая с Екатериной Гончаровой в салоне Карамзиных, он демонстративно бросает взгляды на её младшую сестру. Доверчивая Наталья Николаевна пока принимает его «любовь» близко к сердцу и не понимает, что против неё и её мужа плетутся гнусные интриги, в которых Дантес, желающий добиться интимной близости с нею, становится орудием подлых людей, возможно, даже против своего желания. Она никак не может взять нужный тон и теряет контроль над ситуацией в целом.

Наталья Николаевна Пушкина

Худ. Т. Райт. 1844 г.

Прекрасная Натали так и не стала опытной светской дамой и оказалась безоружной против интриг. В свете распространяются порочащие её слухи, воображение сплетников, любующихся красивой парой на балах, рисует картины супружеской измены. Пушкин сильно озабочен, но по – прежнему безгранично доверяет жене и пока активных действий не предпринимает.

В конце октября на одном из вечеров барон Луи Геккерн по просьбе Дантеса, изложенной в его письме с дежурства, разговаривает с Натальей Николаевной, заклиная «спасти сына», который якобы умирает от страсти к ней, хотя на самом деле Дантес лишь сильно простужен. А в случае отказа ещё и пытается припугнуть, что всё откроет мужу. Жена Пушкина оскорблена до глубины души. Она, мать четверых детей, была глубоко верующим человеком и никогда не изменила бы супружескому долгу, не бросила семью, даже если бы была сильно влюблена в Дантеса. Хотя ей приходится терпеть унижения, она, видимо, ещё не смеет сказать об этом супругу, боясь его реакции и возможной дуэли.

Утром 4 ноября Пушкин получает конверт с аккуратно написанным адресом, где находит анонимный диплом, в котором сообщается, что он избран заместителем магистра и историографом Ордена Рогоносцев. Содержание пасквиля было очень оскорбительным. Председателем собрания значился «магистр Ордена» Д.Л. Нарышкин, в ту пору глубокий старик, жена которого Мария являлась многолетней любовницей Александра I. Ходили слухи, что император якобы щедро оплачивал молчаливое согласие своего обер – егермейстера на бесчестье. Под дипломом значилась подпись: «Непременный секретарь граф И. Борх». Возможно, анонимщик намекал на Иосифа Борха, переводчика – протоколиста Коллегии иностранных дел. И сам граф, и жена его Любовь слыли людьми лёгкого поведения.

Сначала поэт будто бы не воспринимает пасквиль серьёзно: из – за анонимных писем не принято было считать себя публично оскорблённым. Потом выясняется, что такие же письма в двойных конвертах получили для передачи Пушкину ещё семь-восемь человек: его друзья из кружка Карамзиных, а также Елизавета Хитрово, широко известная в обществе своим добрым и заинтересованным отношением к поэту, и некоторые другие знакомые. Это был уже публичный выпад против Пушкина и его жены. Видимо, наконец состоялось объяснение Пушкина с Натальей Николаевной и она рассказала о недавнем разговоре с Геккерном и о возмутительном предложении Дантеса. Поэт предпринял небольшое расследование и пришёл к однозначному выводу, что письма исходят от Геккернов и их окружения в отместку за отказ его жены. Он выяснил, что сорт дорогой бумаги, использованной для пасквилей, применяется в дипломатических кругах, но не придавал, видно, большого значения, чьей рукой они были написаны. Пушкин счёл, что разгадал интригу врагов. Однако, стремясь оградить Наталью Николаевну от сплетен, даже от друзей Пушкин скрывает пока многие известные ему обстоятельства.

Кандидатами на авторство дипломов называли разных лиц. Ни одна из версий потом не подтвердилась. Согласно последним исследованиям, пасквили написаны, вероятнее всего, наёмным писцом. За основу взят один из шутовских дипломов, печатные образцы которых были привезены из Вены. Но это техническая сторона дела. Кто же был заказчиком и распространителем пасквилей? Это до сих пор точно неизвестно, хотя вопрос очень важен для разгадки тайны роковой дуэли Пушкина.

Теперь исследователи сходятся на том, что анонимки распространяли не Геккерны, которым вовсе не нужна была дуэль, ставившая крест на их карьере в России. Пасквили могли исходить не от них или их настоящих друзей, не от врагов Пушкина, а от кого – то из весьма состоятельных и тайных врагов Дантеса, завидовавших его успехам при дворе либо обиженных его поступками.

Граф Карл Васильевич Нессельроде

Худ. П.Ф. Соколов После 1829 г.

Известно высказывание царя Александра II о том, что пасквили написаны Нессельроде. Скорее всего, государь говорил о супруге канцлера Марии Дмитриевне Нессельроде, урождённой Гурьевой, статс – даме. Этот семейный клан прославился мздоимством. Исследователь Виктор Тэн выдвинул стройную и логичную версию о том, что чета Нессельроде вела игру одновременно и против Луи Геккерна, и против Пушкина. Поэта М.Д. Нессельроде ненавидела. С голландским посланником эта семья поддерживала внешне весьма дружеские отношения. Однако есть основания предполагать, что сребролюбивый Карл Нессельроде получил через Геккерна от короля Нидерландов солидную взятку за решение важной для этого государства проблемы: усмирить бельгийцев с помощью вмешательства русской армии. Бельгия окончательно отделилась только в 1838 году, а до этого была частью Нидерландов. В 1830–е годы борьба бельгийцев за независимость резко усилилась. Россия с военным вмешательством медлила. Карл Нессельроде вёл свою политику в интересах Австрии, не хотевшей этого вмешательства.

Чтобы «не отрабатывать» полученную взятку, чете Нессельроде нужен был громкий скандал, который заставил бы Геккерна ни с чем покинуть Россию. Подлая и умная Мария Нессельроде воспользовалась страстью Дантеса к Пушкиной, чтобы способствовать возникновению дуэльной ситуации. Это ей в конечном итоге удалось. Для отлично осведомлённых обо всём происходящем в свете Нессельроде не составляло проблемы выбрать удобный момент (они могли знать о состоявшемся разговоре жены Пушкина с Геккерном), организовать написание пасквилей на дорогой бумаге и отправить их почтой из отделения, ближайшего к дому Геккернов, тем самым подставив последних. То есть и Пушкин, и Геккерны стали жертвой крупных политических интриг. Однако эта версия зиждется только на косвенных доказательствах и пока не имеет документальных подтверждений. Найти их почти невозможно: осторожные Нессельроде, разумеется, не вели никаких записей ни о полученных ими взятках, ни о своих делах и планах.

В 1819 году известная петербургская гадалка Кирхгоф предсказала юному тогда поэту возможную смерть в 37 лет от «белого человека, белой лошади или белой головы». Жорж Дантес был блондином. Несмотря на суеверность, вечером 4 ноября 1836 года поэт посылает ему вызов на дуэль. Другого благородного способа публично защитить свою честь тогда не существовало. Дуэли начали распространяться в среде русских дворян со времён Петра I, хотя были строго запрещены, осуждались церковью (погибший дуэлянт приравнивался к самоубийце) и карались по закону смертной казнью. Впрочем, столь суровое наказание никогда не применялось на практике. Обычно всё ограничивалось разжалованием в солдаты, гауптвахтой, переводом из гвардии в армию, в действующие части, отставкой от службы, а для штатских лиц – высылкой в собственное имение и церковной епитимьёй.

5 ноября письмо Пушкина с вызовом на дуэль доставили по адресу. Жорж Дантес в это время находится на дежурстве в полку, и письмо распечатывает Луи Геккерн. Дуэль означала полный крах карьеры дипломата и его приёмного сына в России. Перепуганный голландский посланник приезжает к Пушкину, принимает вызов от имени сына и вымаливает у поэта отсрочку сначала на сутки, а на следующий день – на две недели. От друзей Пушкин свой вызов скрывает, но о нём узнаёт Наталья Николаевна. В отчаянье она обращается к Жуковскому, самому надёжному и авторитетному другу семьи. Тот немедленно приезжает в Петербург из Царского Села. Его вмешательство оказывает решающее влияние на ход событий.

Хитрый Геккерн – старший придумывает искусный ход, представляя дело так, будто Дантес ухаживал вовсе не за Натальей Николаевной, а за её сестрой Екатериной Николаевной и даже тщетно просил у него разрешения на брак со старшей Гончаровой. Теперь барон якобы решил дать своё согласие, но вызов Пушкина поставил Жоржа в ужасное положение: он не может сделать предложение, потому что подумают, что он боится дуэли. Геккерн заверяет, что если Пушкин возьмёт свой вызов назад, то предложение Екатерине будет сделано немедленно. Опытный дипломат, он убеждает Жуковского и фрейлину Екатерину Ивановну Загряжскую, тётушку и опекуншу сестёр Гончаровых в Петербурге, в своей правоте. Когда об этом сообщают Пушкину, он не верит в искренность намерений Дантеса. Знает он и то, что француз не боится встать к барьеру, рассчитывая на везение, а вся интрига затеяна с целью сохранения карьеры, поэтому убедить поэта отказаться от вызова очень трудно. Не зная всех обстоятельств, друзья не понимают поведения Пушкина, приписывая всё слепой ревности.

Длительные переговоры идут с переменным успехом. Поэт добивается от Геккернов гарантий исполнения их обещаний. Им пришлось в конце концов уступить. 16 ноября Пушкин пишет Дантесу письмо, где признает свой вызов не имевшим место, поскольку, якобы по слухам, узнал о его намерении свататься к старшей свояченице. Однако дерзкий ответ француза, требовавшего отказа без всяких объяснений, чуть было не расстроил дело. Помогло вмешательство Геккерна – старшего и секундантов Владимира Соллогуба и Д’Аршиака. На следующий день была объявлена неожиданная для всех помолвка Жоржа и Екатерины, которая тут же вызвала недоумённые пересуды: все знали об «испепеляющей любви» Дантеса к жене Пушкина и не верили, что этот брак состоится. Не смела поверить в своё счастье даже сама Екатерина Гончарова. Её переписка с женихом и братом Дмитрием даёт косвенные основания полагать, что к тому времени она была уже беременна от Дантеса и помолвка спасла её от бесчестья.

В обществе не знают о вызове, в великосветских салонах распространяются слухи, будто Дантес своим сватовством, словно благородный рыцарь, пытается спасти честь любимой им Натальи Николаевны. Всё поведение француза как бы подтверждает это мнение. В свете жалеют Дантеса и осуждают ревнивца Пушкина. Невыносимая обстановка повергает поэта в отчаяние. 21 ноября Пушкин пишет два письма. Первое, негодующее и оскорбительное, предназначалось Луи Геккерну, а второе, сдержанное и официальное, – графу Бенкендорфу. Но Жуковскому удаётся убедить поэта не отправлять письма, иначе дуэль стала бы снова неминуема. Сыграл свою роль здесь и разговор Пушкина с императором, состоявшийся 23 ноября в Зимнем дворце, видимо, при содействии Жуковского. Достоверно содержание разговора неизвестно. Предположительно поэт посвятил Николая I в суть дуэльной истории, умалчивая о деталях, а царь взял с него обещание больше не ввязываться в дуэли и, если ситуация обострится, обратиться прямо к нему. Однако после разговора ничего не изменилось, сплетни не прекратились. Царь не предпринял никаких действий, хотя мог бы высказать неудовольствие наглым поведением Дантеса, который дорожил карьерой и наверняка прислушался бы. Зато на одном из балов озабоченный Николай I «по – отечески» советовал Наталье Николаевне быть осторожнее и беречь свою репутацию ради счастья супруга, чем вызвал её смущение.

Пушкин, Натали и Дантес. Худ. В.А. Устинов. 1999 г.

Об отношении Николая I к жене Пушкина следует сказать особо, ведь долгое время считали, что он за ней явно ухаживал. На самом деле их отношения не выходили за рамки строгого этикета, хотя царь открыто симпатизировал первой красавице Петербурга и не сомневался в её верности мужу. На основании имеющихся документов нельзя утверждать о целенаправленном участии царя в травле поэта, которая становилась всё агрессивнее. На стороне Геккернов были влиятельные семейства министра народного просвещения, президента Академии наук С.С. Уварова, обер – камергера Г.А. Строганова, министра иностранных дел К.В. Нессельроде и других.

В распространении сплетен принимала активное участие группа ультрафешенеблей, служивших в Кавалергардском полку вместе с Дантесом. Среди них особенно выделялся молодой князь Александр Васильевич Трубецкой, фаворит императрицы. Вяземский в письмах к Эмилии Карловне Мусиной – Пушкиной, пленившей его умной, очаровательной женщине, в шутку называл этих молодых людей «красными» по цвету кавалергардских мундиров, а Трубецкого – «наикраснейшим», причём слова эти писал красными чернилами. Вяземский много иронизировал по поводу их поведения, не подозревая пока об их роли в травле своего друга Пушкина. Эти люди клеветали на великого поэта и его жену и плели интриги отнюдь не только из – за желания позабавиться. Одни были озлоблены его дерзкими и правдивыми эпиграммами, другие – вольнолюбивыми стихами, третьи – намёками на нечестно обретённые в недавнем прошлом титулы и богатство, содержащимися в стихотворении «Моя родословная», которое распространялось в многочисленных списках. Пушкин был явно не ко двору этим гордым аристократам с виду, но рабам в душе.

Оправившись после новой болезни к концу декабря, Жорж Дантес продолжает ухаживания за Натальей Николаевной Пушкиной, привлекая всеобщее внимание. Возможно, через Трубецкого ему стало известно об обещании Пушкина царю не драться на дуэли. Обвенчавшись 10 января 1837 года с Екатериной Гончаровой, которая полностью приняла его сторону, Дантес не меняет своего поведения по отношению к Наталье Николаевне: приглашает на танцы, говорит ей каламбуры с двусмысленными намёками. Причём Екатерина подыгрывает Дантесу, фактически предавая приютившую её сестру. Жена Пушкина осознает, что против неё и её мужа строятся, по словам Вяземского, «адские козни». Она уже не верит в возвышенную страсть Дантеса, но прекратить выезжать не может, ибо это только усилило бы унизительные слухи.

Обременённый многочисленной семьёй, новыми и старыми долгами, раздражённый порочащими его сплетнями и не прекращающимися преследованиями жены, Пушкин находится то в угнетённом состоянии духа, то в негодовании. Самое ужасное, что его перестают понимать друзья, а рассказать им всё поэт не может. Даже Вяземский в конце января отворачивается от него. Единственной радостью за последнее время для великого поэта стал тёплый приём 4–го тома «Современника», где была напечатана «Капитанская дочка», восхитившая многих. Несмотря на трагическое положение, Пушкин продолжает работать над журналом.

Наталья Николаевна становится жертвой грязной интриги. Идалия Полетика по сговору с Жоржем Дантесом приглашает её к себе на квартиру, которая находится в расположении Кавалергардского полка, а сама уезжает. Будучи влюблённой в Дантеса, она ревнует, конечно, но хочет, чтобы её давний любовник, добившись желаемого от жены Пушкина, успокоился наконец и уделял больше внимания ей, Идалии. Вместо троюродной сестры Наталья Николаевна застаёт на квартире своего настойчивого воздыхателя, который театрально бросается перед ней на колени, вынимает пистолет и грозит самоубийством, если она не отдастся ему. Она не знает, куда деться от таких домогательств, и начинает громко уговаривать Дантеса. На шум вбегает малолетняя дочка Полетики. Пушкина бросается к ребёнку и, воспользовавшись этим поводом (вероятно, чтобы передать малышку няне), на ходу отказывает наглецу и быстро уезжает. Свидание длится всего несколько минут. Наталья Николаевна боится сразу рассказать о нём мужу и, видимо, делится только с сестрой Александрой и с Верой Фёдоровной Вяземской, которой очень доверяет. Дата происшествия в воспоминаниях обеих женщин, к сожалению, не названа. Наиболее вероятно, оно произошло примерно 22 января 1837 года и свидетельствует не о возвышенной любви Дантеса к Наталье Николаевне, а о банальном сексуальном домогательстве.

Очередной гадкий каламбур Дантеса на балу у Воронцовых – Дашковых 23 января 1837 года, вероятно, переполнил чашу терпения Пушкина и спровоцировал его объяснение с женой, которая не утаила правду о свидании у Идалии Полетики. Поэт бы взбешён: честь его Мадонны, его самого, всей семьи была нагло попрана. Вечером 25 января он отправил по почте письмо барону Луи Геккерну, столь правдивое и оскорбительное, что его враги уже не могли уклониться от поединка. После этого Пушкин сразу обрёл душевное равновесие. Он хотел драться, и «чем кровавее, тем лучше». «Мне нужно, чтобы моя репутация и моя честь были неприкосновенны во всех уголках России, где моё имя известно», – писал он С.Н. Карамзиной незадолго до дуэли.

Когда Луи Геккерн показал письмо поэта опытному в делах чести графу Г.А. Строганову, тот посоветовал стреляться и, вероятно, рассказал, что поэт на дуэлях никогда первым не стрелял. 26 января Пушкин получает ожидаемый вызов от Жоржа Дантеса: его приёмный отец, будучи дипломатом, не мог участвовать в дуэли. В секунданты поэт приглашает во многом по случайному стечению обстоятельств лицейского товарища Константина Данзаса. По настоянию Пушкина тот договаривается с секундантом Дантеса виконтом Огюстом Д’Аршиаком о жёстких, рассчитанных на смертельный исход условиях дуэли по недавно появившемуся кодексу графа де Шатовиллара: стреляться должны были с 10 шагов (7–8 метров) и возобновлять поединок в случае отсутствия результата.

Дуэль держалась в тайне и состоялась в 5 часов вечера 27 января на Чёрной речке за Комендантской дачей. На пути к условленному месту Данзас, видимо, лихорадочно соображал, как спасти друга и великого поэта, понимая, что остановить дуэль нельзя. Возможно, он решил смягчить условия и, заряжая пистолеты, засыпал в дуло минимальное количество пороха, чтобы уменьшить пробивную силу пули, поскольку ранение в грудь с 10 шагов означало почти неминуемую и мгновенную смерть. В этом случае точно так же зарядил пистолеты Дантеса и Д’Аршиак, строго соблюдая дуэльный кодекс. У него не было причины желать смерти дуэлянтам: Дантес был его родственником, а Пушкина он ценил и понимал, что поэт значит для России.

Соперники начали сближаться по команде секундантов. Не доходя одного шага до барьера, Дантес выстрелил первым и ранил Пушкина в живот. Превозмогая боль, поэт всё же попросил подать ему второй пистолет взамен первого, забитого снегом при падении. Дантес встал к барьеру, загородив грудь правой рукой. Пушкин выстрелил, Дантес упал раненный, но потом выяснилось, что пуля попала в руку, лишь слегка контузив грудь. Так решение Данзаса спасло жизнь не Пушкину, а его противнику. Бог не допустил, чтобы поэт убил даже такого, в сущности, духовно ничтожного человека, как Дантес. Смертельно раненного Пушкина привезли домой в карете, заблаговременно посланной Луи Геккерном к месту дуэли. Старый верный слуга Никита Козлов внёс поэта в дом на руках.

Последовавшие за этим события хорошо известны. Прибывшие лучшие столичные врачи не скрыли от поэта, что рана смертельна: в то время перитонит, неизбежный при проникающем ранении в живот, практически не поддавался лечению. В дом приехали его ближайшие друзья, потрясённые страшным известием. Наталья Николаевна была подавлена внезапно свалившимся на неё горем, очень страдала и винила себя, хотя Пушкин повторял, что она невиновна.

Дуэль Пушкина с Дантесом. Худ. А.А. Наумов. 1885 г.

Поэт стойко переносил страшные боли, ему становилось то лучше, то хуже. Лишь однажды во время сильнейшего болевого приступа он попросил слугу принести пистолет, но потом покорно отдал его Данзасу. По ночам Пушкин старался не стонать, чтобы не беспокоить жену. Жуковский вывешивал на двери бюллетени о состоянии поэта для его многочисленных поклонников, заполнивших набережную Мойки перед домом. Пушкин велел позвать священника, исповедался и причастился. Его успокоило известие от царя, обещавшего позаботиться о семье и уплатить долги.

У поэта было время проститься с женой, детьми, друзьями. 29 января (10 февраля по новому стилю) в 14 часов 45 минут Пушкин отошёл в вечность. Жуковского потрясло возникшее ненадолго выражение «глубокой, величественной и торжественной мысли» на лице умершего поэта. Престарелый отец Пётр Песоцкий, священник Конюшенной церкви, исповедовавший Пушкина, был тронут его мужеством и говорил потом, что сам для себя желал бы такого покаяния перед смертью, какое имел поэт.

Наталья Николаевна ещё утром 29 января не теряла надежды на выздоровление мужа, несмотря на прогнозы врачей. «Пушкин, Пушкин, ты жив?» – спросила она, бросившись к телу только что умершего поэта, всё ещё не веря в его смерть. Она была сильно потрясена и тяжко страдала. Её долго мучили сильные и крайне болезненные судороги в ногах, но на людях она старалась держаться.

Похороны Пушкина были омрачены действиями властей, боявшихся массовых выступлений. Дом наполнился жандармами, к возмущению друзей, почувствовавших слежку. Проститься с поэтом пришли тысячи человек. Расходы по похоронам взял на себя Г.А. Строганов, что принесло ему добрую репутацию.

Пушкин в гробу. Худ. А.А. Козлов. 1837(?) г.

Но, может быть, это было сделано, чтобы предупредить толки о неблаговидной роли графа и его дочери Идалии Полетики в дуэльной истории, хотя наверняка сказать невозможно. Отпевание, назначенное на 1 февраля в приходской Исаакиевской церкви, было перенесено властями в дворцовую Конюшенную церковь. Возле неё собралось много народа. Особенно рыдал у гроба Пётр Вяземский, горько сожалевший о своём поведении перед дуэлью. 3 февраля заколоченный гроб с телом Пушкина тайно увезли из Петербурга для погребения в Святогорском монастыре. Его сопровождали давний друг поэта Александр Иванович Тургенев, почтальон, жандармский офицер и Никита Козлов. Погребение состоялось 6 февраля. Помимо сопровождавших тело присутствовали крепостные крестьяне, местное духовенство, Екатерина и Мария Осиповы, молодые дочери хозяйки Тригорского Прасковьи Александровны Осиповой – Вульф.

В 1837 году петербургский высший свет охотно обсуждал последние новости, связанные со смертью поэта. Барон Луи Геккерн покинул Россию, не удостоившись прощальной аудиенции императора, что означало для дипломата полную невозможность возвращения. Рана Дантеса скоро зажила, суд приговорил его к смертной казни, но по решению царя, действовавшего в рамках сложившейся традиции наказания дуэлянтов, он был разжалован в солдаты и навсегда выслан из России. Его участь вызывала сочувствие даже в кругу некоторых друзей Пушкина, не говоря уже о недоброжелателях поэта. Только позднее, когда открылись неизвестные ранее обстоятельства, точка зрения друзей переменилась. Окружение Дантеса, особенно А.В. Трубецкой и И.Г. Полетика, даже много лет спустя продолжало распространять ложные свидетельства, оправдывающие убийцу и порочащие поэта, его жену и Александру Николаевну Гончарову, которой приписывались близкие отношения с поэтом. Не зная истинных обстоятельств, Наталью Николаевну осуждали и те, кому память о Пушкине была дорога. Про неё распространялись грубые и бесталанные обвинительные стихи. Идалия Полетика люто ненавидела Пушкина прежде всего потому, что из – за него она навсегда разлучилась с Дантесом. Будучи уже старухой, она грозилась плюнуть на памятник великому поэту, который установили в Одессе, где она доживала свой век.

Жоржа Дантеса – Геккерна жалели напрасно. На родине ловкий француз умножил своё состояние и сумел сделать головокружительную политическую карьеру, что, впрочем, неудивительно. Став сенатором в 1850–е годы, он занимал крайне правые позиции. Недаром П.А. Вяземский в письмах называл его «человеком практическим». Екатерина Гончарова – Дантес умерла в 1843 году после четвёртых родов. Супруг пережил её на 52 года. В глубокой старости он говорил своему внуку, что из всех женщин, за которыми он ухаживал, ему не принадлежала только Н.Н. Пушкина. Пожалуй, лишь одно обстоятельство несколько омрачило благополучную после смерти жены жизнь Дантеса. Его родная дочь Леони – Шарлотта, в совершенстве изучившая русский язык, стала горячей почитательницей Пушкина и однажды бросила отцу обвинение в убийстве великого русского поэта. Рассудок чувствительной девушки не выдержал нравственной пытки, она сошла с ума и вскоре умерла.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.