3

3

Стоп, а кто они? Что за Галя и Саша? Откуда взялись? Почему мы о них вспоминаем?

Да потому, что не вспомнить нельзя! Сегодня Галина и Александр Котельниковы – последние оставшиеся с нами родственники Василия Аксенова, способные рассказать о детских годах писателя. Одиннадцать лет провели они вместе в коммуналке на улице Карла Маркса. Пережили репрессии, голод, холод и нищету военных лет и перемены лет послевоенных…

* * *

Бывало, Аксенов дарил и подписывал свои книги. Часто – родственникам. И всегда – с добрейшими словами – им, своим племянникам Саше и Гале, с которыми остался дружен на всю жизнь. Сегодня они пребывают в добром здравии, живут в подмосковной Черноголовке и, любезно показав мне автографы на его книгах, рассказали об общих детских годах в Казани.

Среди подписей есть и такие: «Галке и всем моим казанским милым и любимым»[19], «Ксении Васильевне, Матильде Андреевне, Галине Евгеньевне с электропоцелуями»[20], «Целую вас, дорогие наши женщины с Карлы-Марлы»[21].

«Карла-Марла» – это, как вы, должно быть, догадались – улица Карла Маркса, на которую, в деревянный дом № 50, хмурым днем 1938 года рослый худощавый мужчина с выразительным грустным лицом привел малыша по имени Вася. Мужчина этот, Адриан Васильевич Аксенов, – герой. Он спас от возможной пропажи, а то и гибели, сына своего старшего брата Павла. Адриан прибыл из Туркестана, чтобы вернуть семью своему племяннику, сироте при живых родителях, которого в день пятилетия забрала из дома уполномоченная НКВД.

Его, как и тысячи детей «врагов народа», сперва отправили в распределительный центр, а затем – в Кострому, в спецприют для «контингента», где он и прожил несколько месяцев по приказу главы НКВД Николая Ежова № 00486 от 15 августа 1937 года «Об операции по репрессированию жен и детей изменников Родины», который, в частности, гласил:

«Размещение детей осужденных. Оставшихся после осуждения детей-сирот размещать:

<…> в возрасте от 3 до 15 лет – в детских домах… вне Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси, Минска, приморских и пограничных городов. В отношении детей старше 15 лет вопрос решать индивидуально. Грудные дети направляются вместе с… матерями в лагеря, откуда по достижении возраста 1–1,5 лет передаются в детские дома и ясли Наркомздравов… Если сирот пожелают взять родственники (не репрессируемые) на свое полное иждивение, этому не препятствовать».

Архивы говорят: к 4 августа 1938 года у репрессированных родителей отобрали 17 355 детей и готовились отобрать еще пять тысяч.

В десятки особых детучреждений нескончаемой чередой поступали перепуганные, голодные и едва одетые дети осужденных. Нередко их документы терялись. Тогда им давали новые фамилии и имена. А чего церемониться с «вражьим семенем»? Адриану повезло – Васе оставили его имя, и найти его удалось.

* * *

«Это было как арест, – вспоминал Аксенов в беседе с Сергеем Мировым. – …Я был совершенно одинок. Это было что-то ужасное… – полный, чудовищный отрыв от прежней жизни. Колоссальный стресс».

Вообразите: малыш, привыкший к благополучию и любви, внезапно оказывается в чуждой, неведомой и враждебной ему среде. Вообразите: день идет за днем, месяц за месяцем, пустота, холод, невыразимая тоска. Вообразите несчастных этих детей, запертых в стенах оскверненного большевиками монастыря. Впрочем… там сквозь побелку всё же проступали образа.

И тут… «…появился, как показалось, мой папа, – вспоминает Аксенов. – Это был его брат… родной, младший. Я к нему бросился, крича: "Папа, папа!.." Он добился разрешения взять ребенка».

Вот такой подвиг. Зимой 1938 года изгнанный с работы и из партии брат врага народа Адриан вернул Васю семье. Сперва поехал за правдой в Москву. А поняв, что зря и что он, похоже, на пороге тюрьмы, продал последнюю ценную вещь – часы и поехал искать Васю. Денег хватило. Он всё выяснил, добрался до Костромы, а после – до Казани. В дикую пору, когда многие отрекались от родных, Адриан вытащил Васю из приютского кошмара, стал его опекуном, а затем перевел опекунство на старшую сестру Ксению.

Власти вернули Васю в ответ на прошение, поданное Адрианом. Этот удивительный документ объясняет не только его положение, но отчасти и ситуацию в стране: «<…>ЦК ВКП(б) командировал меня в г. Сталинабад на педработу… в качестве преподавателя истории народов СССР и новой истории. 1 июля (1937 г. – Д.П.) я приехал к сестре в Казань, где имел в виду провести свой отпуск. 3 и 4 июля мне пришлось встретиться с П. Аксеновым. Он был тогда членом партии и работал на стройке гортеатра. 7 июля, после постановления президиума ВЦИК о предании суду П. Аксенова, последнего арестовали.

Я вернулся в Сталинабад. 19 авг[уста] я сообщил… что мой брат и его жена репрессированы. Это заявление послужило причиной моего исключения из партии… <…> 8 сентября последовал приказ дир[ектора] о снятии меня с препод[авательской] работы. <…>

С братом с 1937 г. абсолютно никакой связи не имел… За его преступные действия, о которых ничего не знаю, кроме газетного материала, я несправедливо несу бездушное надругательство.

Вот, кажется, и всё.

А. Аксенов (подпись)».

Заявления Адриана – особое чтение: жутковатая смесь казенного языка с мольбой о родном человеке…

Из заявления А.В.Аксенова

в Управление детскими домами НКВД ТАССР

28 января [19]38 г.

Я – брат врага народа П.В. Аксенова, находящегося в настоящее время в Казанской тюрьме № 2.

У П. Аксенова был сын Василий Павлович Аксенов – пятилетний мальчик, которого 20 авг[густа] 1937 г. органы НКВД взяли и распределили в детский распределитель НКВД. В настоящее время мальчик находится в одном из детских домов Костромского районо. Вот я и хочу просить… чтобы мне дали разрешение взять на себя заботу и воспитание моего племянника Васи. Тем более что в настоящее время органы НКВД возвращают детей репрессированных родителей на содержание их родственникам. Заверяю вас, что Васильку будет у меня неплохо, ибо я педагог, люблю детей вообще, а его в особенности. Следовательно, я имею законные основания вернуть его к себе. Я обязуюсь обеспечить его всем необходимым, посвятить свою жизнь его образованию и коммунистическому воспитанию. <…>

Я прошу вас разрешить Васильку жить в Казани у моей сестры Ксении Аксеновой и моей матери Евдокии Аксеновой, которым я буду посылать средства… Как только я устроюсь, Вася переедет ко мне.

Еще раз убедительно прошу вас, верните [мне] моего племянника. Он будет счастлив. Я люблю его как своего сына.

А. Аксенов (подпись)».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.