«Химия и жизнь». Отклики читателей

«Химия и жизнь». Отклики читателей

Пишу вам по поводу опубликованных в вашем журнале эссе большого учёного, талантливого и интересного человека Иосифа Самуиловича Шкловского, с которым я достаточно близко познакомился во время совместной трёхмесячной экспедиции в Бразилию. Мы с ним подружились, и последнее предсмертное письмо его написано мне.

Все эссе очень интересны, талантливо написаны, и хорошо сделала редакция журнала, опубликовав часть из них и по просьбе многих читателей решив продолжать их публикацию.

В своем первом эссе, посвящённом репрессиям 1937 года в Пулковской обсерватории, он ссылается на меня как на одного из источников информации. При этом, как и при чтении последующих эссе, нужно иметь в виду следующее.

Они напечатаны после его смерти, и он не мог предполагать, что это будет, так как тогда об этом нельзя было и мечтать. Поэтому, естественно, никакой авторской подготовки к печати не было. К сожалению, и мне, единственному ещё живому свидетелю тех событий, они показаны не были.

У нас действительно в Кисловодске был разговор, во время которого он спросил меня, что мне известно по поводу происходивших при мне арестов. Когда я рассказывал, то он ничего не записывал, и я не предполагал, что в результате появится эссе, написанное им по памяти, которое затем было опубликовано.

Учитывая условия написания этих эссе и отсутствие авторского или другого редактирования, естественно ожидать появления ошибок. На две из них я хочу обратить ваше внимание.

1. При разговоре с И. С. Шкловским никакого упоминания о Б. В. Нумерове не было и не могло быть, потому что я с ним не был знаком, ни разу не говорил; жил он не в Пулкове, мы с ним разных специальностей, и он, будучи директором Астрономического института, в Пулкове не работал. Я о нём знаю только, что он был большим учёным.

Никакого разговора о причинах арестов как Б. В. Нумерова, так и всех пулковских сотрудников, также не было, так как я об этом, естественно, не мог знать и сейчас не знаю. Единственно, от кого И. С. Шкловский мог почерпнуть такую информацию, это от Н. А. Козырева, арестованного вместе с Б. В. Нумеровым и некоторое время находившегося вместе с ним. Он единственный возвратившийся, но сейчас тоже покойный. И. С. Шкловский был с ним дружен, и они, будучи вместе в Крымской обсерватории, много разговаривали.

Конечно, о причинах арестов ходило много слухов, но в том, что я слышал, нет упоминания о Б. В. Нумерове. Говорить о них нет смысла, так как они бездоказательны. О варианте, описанном И. С. Шкловским, я узнал только из публикации.

То, что мне известно об арестах в Пулкове, я опубликовал в 21-ом томе «Историко-астрономических исследований», в воспоминаниях о Пулковской обсерватории в связи с её 150-летием.

Очевидно, что И. С. Шкловский смешал информацию, слышанную от меня, с полученной им от Н. А. Козырева, что не удивительно, учитывая условия, в которых писались эссе, и отсутствие редакционной подготовки автором.

2. Во время арестов в Пулкове М. С. Эйгенсон ещё не был не только секретарём парторганизации, но и членом партии. Я не думаю, что М. С. Эйгенсон сам в этом случае писал доносы. Что касается мнения И. С. Шкловского о М. С. Эйгенсоне, то они имели достаточное количество прямых контактов, и И. С. Шкловский не имел необходимости в его характеристике от кого-нибудь другого, в том числе и от меня.

Дочь Б. В. Нумерова (Журнал «Химия и жизнь» № 9 за 1989 г.) зря обижается за своего отца, так как даже если был вариант, описанный И. С. Шкловским, то известно, что «следствия» проводились таким образом, что люди «признавались» в чём угодно, оговаривая не только других, но и самих себя в преступлениях, за которые полагалась казнь.

Что же касается, напечатанного там же странного, довольно недружелюбного «отклика» Т. В. Крат, то из него я впервые за свои 75 лет узнал, что я «не безобидный толстяк», о чём Т. В. Крат голословно решила сообщить всему свету. К сожалению, Т. В. Крат не сообщила, кого и как я обидел.

Доктор физико-математических наук

М. Н. ГНЕВЫШЕВ,

Кисловодск