Пуля для Зои, или Кто нажал на курок

Пуля для Зои, или Кто нажал на курок

Последние фильмы Зои, или «Хэллоу, это общежитие». – Все версии убийства Зои Федоровой. – Пистолет марки «Зауэр», или Система бьет без промаха

После побега дочери в США карьера Зои Федоровой в кино, по сути, прекратилась. Например, если за период с 1970 по 1975 год (шесть лет) она снялась в 17 фильмах (две главные роли), то в 1976–1981 годах актриса записала на свой счет всего лишь четыре фильма (ни одной главной роли). Что это были за ленты?

В момент отъезда Виктории к отцу (летом 1975 года) Зоя умудрилась сняться в детской комедии «Пузырьки» режиссера Валерия Кремнева с «Мосфильма». Она исполнила в нем небольшую роль учительницы танцев (нечто подобное она сыграла в картине Р. Быкова «Внимание: черепаха!», 1970). Сюжет фильма был прост. Школьники собирают металлолом, макулатуру, пузырьки. Идет соревнование двух классов. Увлеченные ребята подчас забывают, что соревнование – не цель, а средство. Они снимают колпаки с чужого автомобиля, поят ненужными лекарствами бабушку, чтобы набрать больше пузырьков, вмешиваются в дружбу Гарика Еврумяна с девочкой…

На этом карьера Зои застопорилась, и многие ее коллеги полагали, что навсегда. Ведь стало понятно, что ее дочь на родину не вернется. Однако постепенно жизнь, что называется, наладилась. И весной-летом 1978 года Зою утвердили сразу в две картины, причем все снимались на все том же «Мосфильме»: «Живите в радости» и «Москва слезам не верит». Начнем с первой.

Это была комедия, которую снял Леонид Миллионщиков, однажды уже снимавший Зою Федорову в своем фильме – в «Меж высоких хлебов» (1971). Только если тогда актриса играла роль продавщицы (Мотря), то в новой работе это была роль Анисьи – жены деда Афони (актер Борис Новиков). А сюжет у фильма был такой. Механизатор Дмитрий Пряжкин (Леонид Куравлев), согласно своей фамилии, постоянно что-то мастерит. Чинит все подряд, близкие даже покой потеряли. Так что односельчане ничего теперь не выбрасывают, а просто откладывают для неугомонного Митяя. Поехав в город выбивать технику для нужного селу моста, Митяй попал в руки жуликов. Но справедливость восторжествовала, добился Митяй постройки моста, да и жена к нему вернулась…

В знаменитый советский блокбастер Владимира Меньшова «Москва слезам не верит», где речь шла о судьбе трех провинциалок, которые в конце пятидесятых приехали покорять Москву, Федорова была рекомендована в начале июня 1978 года, а утверждена в августе. Там ей досталась роль вахтерши в женском общежитии – тети Паши, которая козыряет английским приветствием «Хэллоу», отвечая на телефонные звонки. Учитывая перипетии судьбы Федоровой, это слово, видимо, родилось в фильме по ее собственной задумке.

Съемки с участием Зои проходили в павильоне № 8 (там была построена декорация «женское общежитие») 27–30 ноября 1978 года. Помимо нашей героини в тех съемках участвовали: Вера Алентова, Ирина Муравьева, Светлана Рязанова, Борис Сморчков, Евгения Ханаева. Кроме этого, Федорова появилась на съемочной площадке 11 декабря, когда в том же павильоне снимался эпизод «квартира Николая». На этом съемки Федоровой в этой картине были завершены. И в съемочной группе актриса объявилась только во второй половине марта 1979 года, чтобы провести сессию озвучивания. В общей сложности за свою работу в фильме Зоя Федорова удостоилась гонорара в сумме 280 рублей. Деньги не самые большие, но дело не в них. Дело в том, что этот фильм станет лидером кинопроката 1980 года (второе место), собрав на своих сеансах 84,4 млн зрителей. Но это еще не все. Фильм удостоится американской премии «Оскар» как лучший иностранный фильм (март 1981 года), а также выйдет на экраны США и Канады, собрав 1,2 млн долларов. Короче, имя Зои Федоровой (несмотря на то, что роль у нее была небольшой) вновь прогремит практически на весь мир и, главное – в США.

Но вернемся на некоторое время назад.

Фильм «Москва слезам не верит» вышел на экраны страны 11 февраля 1980 года. А месяц спустя в прокат был выпущен еще один фильм с участием Зои Федоровой – последний в ее кинобиографии. Речь идет о картине «Утренний обход», снятой опять же на «Мосфильме», но уже режиссером Аидой Манасаровой. Это была драма о докторе Нечаеве (Андрей Мягков), который живет заботами своих пациентов. Нечаев – человек замечательных душевных качеств и высококлассный специалист-кардиолог, но совершенно неприспособленный к жизни в быту и незаметно растерявший самого себя, не сделавший многое из того, о чем мечтал, и не понявший самоотверженную любовь молоденькой студентки Алисы. На своих надеждах и мечтах доктор постепенно ставит крест – они уходят на второй план, вытесняемые работой в больнице.

У Зои Федоровой была небольшая роль пациентки больницы – некоей Егоровой.

Между тем с момента бегства ее дочери в США (июнь 1975 года) Зоя Федорова прожила еще шесть с половиной лет. Чем она занималась в эти годы, помимо съемок в кино? Тем же, чем занималась и ранее: ездила с концертами по стране и скупала дефицитные вещи для последующей их перепродажи. А также участвовала в сделках по скупке и перепродаже бриллиантов, в которых фигурировали люди из элитных кругов – партийные и хозяйственные деятели, дипломаты, артисты и т. д. Причем эти операции стали еще более интенсивными, поскольку у Зои теперь расширились «горизонты» – появилась возможность, пусть нечасто, но выезжать за рубеж. Да, да – несмотря на бегство дочери, ей было разрешено навещать ее в США. Как мы помним, в первый раз она находилась там в апреле-мае 1976 года. Затем съездила туда и в следующем году. Причем вернулась назад не с пустыми руками – привезла на продажу синтетические шубы и другую одежду для продажи в комиссионках. Наконец, в третий раз Зоя отправилась в США летом 1979 года, чтобы опять не только навестить дочь и внука, но и в очередной раз «затовариться». То есть это были и бизнес-поездки.

Кстати, в том же 79-м в США свет увидела книга Виктории Федоровой и Гескела Фрэнкла «Дочь адмирала», где была рассказана история любви Зои Федоровой и Джексона Тейта. Отметим для себя – официальная история. Обратим внимание и на другой факт. Книга вышла в свет сразу после того, как из жизни ушел один из главных героев книги – Джексон Тейт (это случилось 19 июля 1978 года, адмиралу было 79 лет). Случайность ли это – смерть адмирала и выход книги? Вполне вероятно, что и нет. Можно предположить, что многое в книге не понравилось бы покойному, а кое-что он мог бы и вовсе оспорить или опровергнуть. Но уход из жизни лишил его этой возможности.

Тем временем в декабре 1979 года случились всем известные афганские события (ввод ограниченного контингента советских войск в Афганистан), после чего у СССР испортились отношения со многими западными странами, в том числе и с США. Поэтому в 1980 году Федорова к дочери не поехала – то ли наши не выпустили, то ли американцы не впустили. Но в 1981 году ситуация вокруг Афгана несколько улеглась, и поездки советских граждан на Запад возобновились. И в конце года Зоя подала документы в ОВИР, чтобы снова выехать в США и успеть отметить с дочерью и ее семьей свое 72-летие, а попутно – и католическое Рождество. Но ей в праве выезда снова отказали. Тогда Федорова пригрозила пожаловаться «большим людям» (а в подругах у нее, как мы помним, была сама Галина Брежнева). А спустя несколько дней – 11 декабря 1981 года – Зою Федорову убили в ее собственной квартире № 234 (четвертый этаж) в доме 4/2 по Кутузовскому проспекту. События разворачивались следующим образом.

Днем к Федоровой пришла ее подруга Маргарита Набокова. Стала звонить в дверь, но на звонок никто не откликнулся. Хотя внутри квартиры ясно слышались звуки: громко работало радио и с шумом лилась вода в ванной. Подруга ушла, чтобы спустя два часа снова вернуться. Опять позвонила, но результат был тот же – ей никто не открыл. Но зато теперь за дверью стояла мертвая тишина. Тогда Маргарита написала Зое записку, которую оставила в дверях: «Заяц, как тебе не стыдно. Договорились встретиться, а тебя нет».

А вечером к актрисе заявился ее племянник (сын ее сестры Александры) Юрий Михайлович Федоров. Вот его рассказ: «…В тот день я должен был заехать к тетке за шкурками для шапки. Решил предварительно позвонить. Занято, занято. Стал волноваться. Позвонил в охрану. Квартиру на сигнализацию не сдавали. На телефонной станции сказали – трубка не лежит. Часам к семи примчался к ней. В двери записка от ее подруги Маргариты Набоковой. Я привез ключи и инструмент. В дверях было три замка: один открыт, второй открыт, третий – пол-оборота повернул, дверь открылась. Вижу, тетка сидит в гостиной, голова откинута назад, с телефонной трубкой в руке. Левое очко разбито. Три года эта ужасная картина стояла у меня перед глазами. Милиция быстро приехала – человек двадцать…»

Одним из приехавших был начальник угрозыска 123-го отделения милиции Москвы (на его территории и жила Зоя Федорова. – Ф. Р.) Борис Кривошеин, которому сообщил об этом его бывший сокурсник, а тогда – дежурный по МУРу Сергей Бутенин. Б. Кривошеин вспоминает:

«…Входим. Комната обычная. Чуть справа стоит стол прямоугольной формы, относительно большой. Спиной к нам на стуле, скажем так, не труп, а силуэт – тело женщины. Первое, что бросилось в глаза, – под стул натекла лужа крови. Сначала, не трогая ничего, провели внешний осмотр. Самое интересное, что мы все-таки были уже не новички, кое-что видели и кое-что понимали. А здесь мы не могли определить, от чего она умерла. Я взял ее руку, потрогал пульс, пульса нет, но тело было еще теплое. Голова актрисы лежала на столе, по носогубной складке стекала кровь. В вытянутой на столе правой руке жертвы лежала снятая с красного дискового телефона трубка, из которой доносились протяжные гудки. Никакого ранения, которое указывало бы на то, что она умерла насильственной смертью, не было заметно. Первое, что пришло в голову – у пожилой актрисы случилось кровоизлияние в мозг. В замешательстве я начал рыскать взглядом по комнате, чтобы найти какую-то зацепку. Возле ножки журнального столика увидел использованную гильзу. Сомнений в том, что в квартире произошло убийство, не оставалось. Когда же мы наклонили тело, чтобы осмотреть его, из дырки над левой бровью потекла кровь…»

Чуть позже будет установлено, что гильза принадлежит немецкому пистолету «Зауэр», модели 38 (1938 год выпуска), калибра 7,65 мм. Убийца хладнокровно выстрелил женщине в затылок в тот момент, когда она собиралась кому-то позвонить. Кому? Это предстояло выяснить следствию.

По словам подруги убитой (той самой, которая вызвала на место происшествия племянника Федоровой), она приходила к дверям квартиры № 234 дважды: в начале второго и около пяти вечера. Оба раза она долго звонила в дверной звонок, но ей никто не открыл. Это было странно, так как потом следствие установит, что в начале второго Федорова находилась дома и была еще жива. Установить это помог свидетель, который в промежуток времени с 13:45 до 14:30 дважды разговаривал с актрисой по телефону. Они обсуждали вопросы предстоящей гастрольной поездки актеров Театра-студии киноактера в Краснодар. Отсюда возникал вопрос: почему Федорова не открыла дверь своей подруге? Боялась? Или ждала в гости кого-то другого? Если этот другой и был убийцей, то выходило, что Федорова его хорошо знала. Такой вывод напрашивался сам собой. Дело в том, что следствие установило – Федорова была крайне осторожным человеком. За все время своего проживания в доме на Кутузовском проспекте она ни разу не пустила к себе в квартиру не только никого из соседей, но даже техника-смотрителя. Обычно с посторонними посетителями актриса разговаривала через дверь, и, если гость настаивал на встрече, Федорова просила его спуститься во двор и встречалась с ним там. Почему она так себя вела? Версий может быть несколько. Первая – осторожности ее научила «Владимирка». Вторая версия – всему виной «бриллиантовая» деятельность актрисы, которая требовала тщательной конспирации. Наконец, третья – у человека, который агентурит на спецслужбы вот уже более пятидесяти лет (с 1927 года), подобная осторожность становится образом жизни.

А теперь обратимся к книге знаменитого детективщика Юлиана Семенова «Тайна Кутузовского проспекта», где наиболее подробно описан рапорт по факту гибели Зои Федоровой. В нем сообщается:

«11 декабря 1981 года в 20 часов 30 минут гр-ном Федоровым Юрием Михайловичем, уроженцем г. Москвы, в квартире № 243 дома 4/2 по Кутузовскому проспекту был обнаружен труп его родственницы Зои Алексеевны Федоровой.

О происшедшем Федоров сообщил по телефону „02“ в Дежурную часть „Петровки, 38“. На место происшествия была направлена оперативная группа Киевского РУВД, а затем оперативно-следственная группа ГУВД. Кроме того, на место происшествия выезжали руководящие сотрудники РУВД и ГУВД.

Осмотром места происшествия установлено:

1. Квартира гр. Федоровой З. А состоит из трех изолированных комнат и расположена на четвертом этаже в подъезде № 6 девятиподъездного 9-этажного дома;

2. Труп гр. Федоровой находился в полулежачем положении, в кресле, стоящем в гостиной около стола, в одном метре от входа в комнату. Голова запрокинута назад, в правой руке зажата телефонная трубка. Сам телефонный аппарат находился на столе.

Смерть Федоровой З. А наступила в момент, когда она говорила с кем-то по телефону, от выстрела в затылок, произведенного из пистолета „Зауэр“ калибра 7,65 (пистолет системы „Зауэр“ продается в США, Аргентине (гор. Игуасу) и Бразилии).

В квартире обнаружены отпечатки пальцев неизвестных. С журнального столика изъят отпечаток пальца на дактилоскопию.

Из протокола осмотра квартиры жертвы, проведенного следователем прокуратуры Сазоновым, прокурором-крими-налистом Герасимовым, экспертами НТО Главного управления внутренних дел Мосгорисполкома Антроповым и Гритьевым в присутствии понятых Александровой и Кондрашкиной, явствует, что обстановка в комнатах не нарушена. Дверные замки шкафов целы. Следов взлома нет. Обнаружено 2400 рублей, кольца – с камнями и без камней, браслет, подвеска, кулон, цепочки и запонки желтого цвета. Следы насилия в комнатах не просматриваются.

Дверь взломана не была. По данным экспертизы, квартира чужим ключом, сделанным со слепка, не отпиралась, из чего можно сделать предположение, что убийцей был человек, хорошо знакомый Федоровой, который и находился в квартире жертвы…

Во время Великой Отечественной войны З. А. Федорова вступила в интимную связь с сотрудником военно-морского атташе посольства США Джексоном Роджером Тейтом, от которого родила дочь Викторию. Некоторое время была замужем за кинооператором Рапопортом. С 1946 по 1955 год находилась в местах лишения свободы. В 1955 году была реабилитирована, после чего вновь приступила к работе в кинематографии, находясь в штате Театра-студии киноактера. В 1978 году вышла на пенсию, но продолжала участвовать в концертах, преимущественно в гастрольных поездках (амплуа – комик). Поддерживала связи с многочисленными работниками искусства в различных городах страны. Ее дочь – Федорова Виктория Яковлевна, 1946 года рождения, по окончании ВГИКа была зачислена в штат киностудии „Мосфильм“, снималась в 15 кинофильмах, получала призы, в том числе в 1968 году приз ЦК

ВЛКСМ. В 1975 году В. Федорова выехала в США для встречи со своим отцом – Джексоном Р. Тейтом, являвшимся контр-адмиралом в отставке, и осталась в США, выйдя замуж за гражданина США Ф. Пуи. В настоящее время имеет сына, проживает в г. Стамфорд, штат Коннектикут. Участвовала в съемках фильма антисоветского содержания, является автором такого же рода книги под названием „Дочь адмирала“.

З. А. Федорова трижды выезжала в США для встреч с дочерью и в 1981 году вновь подала ходатайство для получения визы, в которой ей было отказано.

По мнению некоторых знакомых З. А. Федоровой, последнее время она была несколько ограничена в средствах, в связи с чем часто участвовала в гастрольных поездках.

В целях раскрытия совершенного преступления:

– в 123-м отделении милиции г. Москвы создан специальный штаб, в состав которого вошли работники ГУУР МВД СССР, УУР ГУВД Мосгорисполкома, Киевского РУВД г. Москвы, сотрудники Московской городской и Киевской районной прокуратур. В настоящее время к работе по данному делу подключено УКГБ СМ СССР по г. Москве и Московской области;

– выполнен ряд следственных действий и проведены неотложные мероприятия оперативно-розыскного характера: назначено проведение экспертиз (трассологической – по замкам и ключам, химической – по одежде племянника Федоровой, баллистическая, судебно-медицинская);

– о совершенном преступлении дана информация по городу, а также во все МВД (УВД) страны.

Установлено, что 11 декабря 1981 года Федорова З. А. примерно в 13 часов 15 минут звонила гр. Грушинскому, бывшему сотруднику Росконцерта, и просила его назвать ей артистов, которых она могла бы пригласить на совместные гастроли, в связи с тем что к ней приехали из Краснодара и приглашают на гастроли. Грушинский продиктовал ей ряд телефонов, записи которых были обнаружены на столе рядом с телефонным аппаратом.

Имеются также сведения, что Федорова на протяжении ряда лет занималась скупкой ювелирных изделий. При тщательном осмотре квартиры Федоровой были обнаружены 60 пустых коробочек из-под ювелирных изделий.

В целях организации работы по раскрытию совершенного преступления проведено инструктивное совещание при зам. начальника РУВД по оперативной работе. Для городских органов милиции установлена ежедекадная отчетность о проделанной работе по данному делу.

С использованием возможностей МВД СССР проведена работа по установлению объектов утраты или похищения пистолетов системы „Зауэр“ в целом по стране. Выявлено таковых три случая, обстоятельства которых устанавливаются.

Через УООП ГУВД Мосгорисполкома установлены лица и организации, имеющие в пользовании пистолеты указанной системы. Установленные организации отработаны, а трое граждан, имевших оружие системы „Зауэр“, проверяются.

В ходе работы по делу проведен комплекс мероприятий, по результатам которых определены возможные мотивы совершения убийства З. А Федоровой, на основании которых разработаны следующие версии:

– убийство совершено родственными связями потерпевшей из корыстных или иных низменных побуждений;

– преступление совершено лицами из числа иных связей Федоровой по тем же мотивам;

– убийство совершено лицами из числа уголовно-преступного элемента с целью ограбления;

– преступление совершено с целью сокрытия другого преступления или по политическим мотивам.

В соответствии с разработанным по приведенным версиям планом выявлено 13 человек из числа родственных связей Федоровой З. А., 247 человек из числа ее иных связей. Опрошено и допрошено 643 человека.

Непосредственно по 1-й версии проведены следующие мероприятия:

– проведена отработка родственников потерпевшей; проверены их алиби, направлялась на экспертизу их одежда. По результатам проверки их причастность к убийству не усматривается;

– осуществлены проверки всех родственных связей Федоровой, проживающих в г. Ленинграде;

– установлены и проверены два человека, которые ранее состояли в браке с В. Я. Федоровой.

По 2-й версии проведена следующая работа: проверкой архивных материалов установлена преступная группа П. и Ш., члены которой были знакомы с потерпевшей и в своих преступных целях даже использовали ее автомашину „ЗИМ“, которая впоследствии была продана в г. Ашхабад. Известно, что П., 1937 года рождения, уроженец Москвы, ранее трижды судимый, перед арестом в 1968 году работал администратором в Москонцерте, где занимался организацией концертов. Там же он познакомился с С., 1941 года рождения, одним из активных членов преступной группы, погиб в 1975 году. С. также был знаком с Федоровой З. А., по доверенности водил ее автомашину „ЗИМ“, посещая Федорову, неоднократно занимал у нее деньги. П. и С. организовывали „левые“ концерты. Вместе с членами своей преступной группы П. неоднократно выезжал в Краснодар, где имеет обширный круг знакомств среди работников филармонии. В 1970 году П. и Ш. были осуждены к различным срокам лишения свободы. Фактическое местонахождение П. в настоящее время устанавливается. Ш. в июне 1981 года совершил разбойное нападение на кассира в г. Калинине, скрывается, находится во всесоюзном розыске. В г. Калинин командировался сотрудник уголовного розыска, имевший фотографию Ш., который сделал выборку его известных связей. В настоящее время проводится работа по установлению связей Ш. и его розыску. Дактокарты Ш. и П. проверены. Совпадений с пальцевыми отпечатками, обнаруженными на месте происшествия, не установлено.

В результате изучения образа жизни Федоровой З. А установлено, что в октябре-ноябре 1981 года она с группой артистов принимала участие в гастрольной поездке по Краснодарскому краю. Как следует из допроса Грушинского, к Федоровой приезжали сотрудники Краснодарской филармонии, приглашавшие ее вновь участвовать в гастролях. В УВД Краснодарского края были командированы сотрудники УР, которые установили работников указанной филармонии: Б. (ранее судимого по ст. 58 УК РСФСР – 24 года) и Г., занимавшихся организацией концертов в честь столетия станицы Привольная, в которых принимала участие З. А. Федорова. Проводится проверка Б. и Г., а также установление и отработка их связей.

Проверена проживающая в Краснодарском крае жена Ш. Кроме того, в Москве установлена еще одна его жена, 1955 года рождения, в отношении которой организована необходимая проверка.

В ходе работы по делу в ОБХСС Севастопольского РУВД г. Москвы поступил анонимный звонок, что к данному преступлению может быть причастен гр. Б., ранее проживавший в д. 4/2 по Кутузовскому пр-ту, хорошо знавший З. Федорову. Установлено, что Б. имеет высшее техническое образование, длительное время не работает, злоупотребляет алкогольными напитками, по месту прописки фактически не проживает, поддерживает связь с неким Г., который владеет немецким языком, встречается с гражданами ФРГ. Также известно, что одной из их связей является Б., проживающая: Кутузовский пр-т, 4/2, поддерживающая связи с лицами, ведущими сомнительный образ жизни, ранее была замужем за Б., место нахождения которого устанавливается (Б. был ранее судим за разбойное нападение с применением огнестрельного оружия). В результате проведенных мероприятий Б. был установлен и допрошен. Проводится проверка Г.

Из показаний связей Федоровой известно, что в начале декабря 1981 года квартиру потерпевшей посещали трое мужчин, предлагавших ей для приобретения различные драгоценности. В это же время в квартире Федоровой находилась ее подруга Н., в присутствии которой Федорова показывала пришедшим мужчинам уже имевшиеся у нее ювелирные изделия. В связи с изложенным были установлены:

1. Г., 1941 года рождения, несудимый, разведен, окончил художественное училище, длительное время не работает, злоупотребляет алкоголем.

2. Л., 1948 года рождения, по профессии мастер-ювелир, за недоверие в октябре 1981 г. уволен из ювелирного салона, в настоящее время не работает.

3. М., 1946 года рождения, инженер московского завода.

В целях проверки имеющейся информации Г. доставлялся в 123-е о/м, где на предварительном допросе отрицал факт предложения им Федоровой З. А для продажи ювелирных изделий.

Г. был задержан в порядке ст. 122 УПК РСФСР, по месту его прописки и фактического проживания были проведены обыски, в результате которых материалов, представляющих интерес в связи с расследуемым убийством Федоровой, получено не было, однако в результате проведенной работы он был изобличен в совершении двух мошенничеств и арестован по признакам ст. 147 УК РСФСР.

Также был проведен обыск на квартире гр. Л., в ходе которого был изъят перстень желтого металла с камнем темно-синего цвета, который, по словам жены Л., не принадлежал никому из членов его семьи, и 4 гос. номерных знака. В настоящее время Л. задержан в порядке ст. 122 УПК РСФСР, его отработка продолжается.

Был произведен обыск по месту жительства гр. М., в ходе которого изъята магнитола, которую якобы дала ему З. А. Федорова для производства ремонта.

Определены регионы страны (всего 36), где проживают иногородние связи Федоровой, в территориальные органы милиции которых направлены задания для их отработки на причастность к совершенному преступлению.

Из показаний свидетелей следует, что на квартире З. А Федоровой длительное время проживал солист ансамбля ВВ МВД СССР по имени Гена, которого после имевшей место ссоры Федорова попросила выехать из ее квартиры. В связи с этим был установлен Т., который был проверен на причастность к убийству Федоровой.

С 11.02 по 20.03.1981 на квартире З. А. Федоровой проживала гражданка Италии – Анцелотти Анна Мария, 1937 года рождения, со своим ребенком, которая по месту жительства Федоровой встречалась со своим сожителем А, 1940 года рождения, работающим референтом. Проверкой установлена их непричастность к убийству.

По 3-й версии:

осуществлены мероприятия по розыску и проверке особо опасного рецидивиста К., 1945 года рождения, который в ночь с 21 на 22.XI.1981 совершил в г. Краснокамске Пермской обл. из огнестрельного оружия убийство водителя такси. По адресу: Кутузовский пр-т, 4/2 проживает сестра преступника – Л., а на территории 165-го о/м проживает бывшая жена К.; необходимые мероприятия по установлению и задержанию разыскиваемого К. проводятся.

Из показаний Ф. следует, что незадолго до происшествия в квартире Федоровой З. А. была заменена газовая плита. Принятыми мерами слесари, проводившие данную работу, установлены и проверены на причастность к совершенному преступлению.

Проводится проверка и отработка лиц из числа состоящих на учетах в ПНД и представляющих социальную опасность.

По 4-й версии:

органами КГБ проводится проверка сведений, полученных по месту работы потерпевшей, которые не исключают возможность, что Федорова могла оказывать негласную помощь лицам, выезжающим из СССР.

Также сотрудниками КГБ проводится работа по установлению связей Федоровой З. А., отбывавших вместе с ней лишение свободы в 1946-55 гг.

Продолжается проверка граждан, являющихся установленными владельцами пистолетов системы „Зауэр“.

И. о. начальника ОУР Киевского РУВД г. Москвы подполковник милиции Цофилс Э. Н…».

А теперь расскажем о том, что не вошло в эту сводку. А именно – о действиях оперативников с «земли», из 123-го отделения милиции, и в частности – о работе начальника тамошнего уголовного розыска Бориса Кривошеина. По его словам:

«…Поиск преступника начался с опроса лиц из записной книжки Зои Федоровой. В блокноте было более 2 тыс. телефонных номеров, более 1 тыс. почтовых адресов, московских и иногородних. Большинство из них принадлежали актерам с „Мосфильма“ и театральным деятелям. Мы принялись вызывать и опрашивать знакомых Зои Федоровой в поисках хоть какой-то зацепки. В результате было опрошено более 4 тысяч знакомых актрисы, но установить убийцу это не помогло. Лично я допрашивал Ролана Быкова, Никиту Михалкова. Когда столько людей через тебя проходит, волей-неволей приходится ковыряться в грязном белье. И каждый из актеров просит: об этом не говорите никому, вот это не записывайте. Мы старались вести более доверительные беседы, не в протокол, но результатов это не давало. Мы без толку копались в мосфильмовской каше, в дрязгах, кто там какую-то шубу приволок, кто туфли продал, другой стучит, этот с 15-летними мальчиками кувыркается. А информации, представляющей оперативный интерес по делу, практически не было. Только стандартные вопросы и такие же ответы: да, нет, не знаю, не видел.

В то время меня начали посещать сомнения: какая-то зацепка, которую я не заметил, могла остаться в квартире, где убили актрису. Ключи от ее жилища были у меня. И я отправился на Кутузовский проспект. Чутье меня не подвело. Незамеченной ранее осталась дверца в кладовку, за которой я обнаружил помещение полметра на метр, до потолка забитое старыми женскими сумочками. Их было больше сотни, но в любой могли оказаться какие-то важные документы и записи, представляющие интерес для следствия. Потому вся груда была разложена на пол и обследована вплоть до подкладок. Мои сомнения, что сумочки никто не проверял, подтвердились. В одной из них нашлись три тысячи рублей, а в другой золотая цепочка. Но на этом находки не закончились. Еще раз внимательно осмотрев комнату, я заметил разбросанные на полу и на полочках в кладовке бирки от ювелирных украшений. Я принялся сгребать их в пакеты. Сотни, если не тысячи маленьких картонных этикеток едва поместились в две целлофановых торбы.

Конечно, меня это насторожило. Я понимаю, что часть бирок изъяли при первом осмотре. Но такое количество откуда могло появиться? И кто мог их разбросать? Оперативники не могли этого сделать. Наши оперативники, если и проводили осмотр места происшествия или даже обыск, старались всегда возвращать предмет на место. У меня проскочила мысль, что кто-то подсовывает мне специально эти бирки. Не исключено, что они были разбросаны спецслужбами, чтобы списать убийство Зои Федоровой на „бриллиантовую мафию“. А может, и нет. Актриса была частым гостем на метро „Октябрьское поле“. Там находился магазинчик антиквариата, в котором, по рассказам продавцов, она скупала все, что только видела. Купленные там украшения она могла передавать в Америку через мужа дочки, который часто летал в Россию, или через знакомых. Отсюда и появились оторванные бирки. Ходили также слухи, что после убийства Зои Федоровой в квартире был обнаружен чемодан с драгоценностями, который впоследствии пропал. Но единственное, что видел лично я при осмотре помещения, – пустые подрамники. Чемодана не было…»

Заметим, что в ходе следствия оперативникам стало известно, что незадолго до смерти Зое Федоровой предлагали купить украшения с бриллиантами – кольца, серьги и браслет. Но она отказалась, так как перед этим уже приобрела кольцо с бриллиантом примерно за 50 тысяч рублей. Огромная по тем временам сумма, на которую можно было купить три «Волги». То есть деньгами актриса ворочала достаточно внушительными.

Версии

1) От Юрия Нагибина

Убийство знаменитой актрисы вызвало волну всевозможных слухов о том, кто именно и за что совершил это преступление. Например, тот же Ю. Семенов в упомянутой выше книге высказал одну из них. Впрочем, в конце восьмидесятых – начале девяностых сразу три именитых литератора вбросили в общество три разных версии этого убийства. Это были Юрий Нагибин, Юлиан Семенов и Эдуард Володарский. Вот с них и начнем.

Свою версию Нагибин опубликовал в перестроечные годы в журнале «Огонек» в рассказе под названием «Афанасьич». Под этим именем скрывался душегуб – преданный адъютант некоего Шефа, под личиной которого угадывался министр внутренних дел СССР Николай Щелоков. По версии Нагибина, Шеф послал Афанасьича убить Зою Федорову, чтобы завладеть неким драгоценным камнем, который понравился не только ему, но и его обожаемой супруге. Ведь актриса собиралась улететь в США и, значит, могла увести драгоценности с собой. А этого именитой паре как раз и не хотелось. Впрочем, почитаем отрывок из этого произведения:

«– Кто там? – послышался за дверью милый голос.

Афанасьич вобрал в себя его звучание, просмаковал интонацию, в которой было недоумение, капелька тревоги, но куда больше ожидающего любопытства. Как это похоже на нее, от каждого жизненного явления ждать какой-то нечаянной радости. Вот кто-то постучал в дверь – звонок не работал, – и она, дрогнув напряженными нервами, в следующее мгновение подумала сердцем – не рассудком – о чем-то добром.

– Кто там? – повторила она, и по голосу чувствовалось, что она приняла молчание стоящего за дверью человека за милую игру.

– Афанасьич, – сказал Афанасьич и улыбнулся, зная, что она тоже улыбнется.

Дверь отворилась, и улыбки двух людей встретились.

– Милости просим, – сказала она. – Вы обо мне совсем забыли. Думала, так и уеду, не попрощавшись.

– Как можно! – Афанасьич всплеснул руками. – Вы не думайте, что о вас забыли. Мы вас охраняли, за квартирой приглядывали.

– Заходите. – Она жестом пригласила его в комнату.

– Да ничего… – засмущался Афанасьич. – Я так постою.

– Будет вам! Тоже – красная девица!

Актриса видела, как неловко, застенчиво просовывается Афанасьич мимо нее в комнату – квартира была малогабаритной, и двум людям трудно разминуться в крошечной прихожей. Видела и все понимала про него: поклонник, один из тех, кто остался ей верен, полюбив по старым фильмам, когда она была смуглолицым чудом. Странно, что таких людей оказалось довольно много в самых разных слоях: ее радостно узнавали шоферы такси, продавцы магазинов, старые интеллигенты, пенсионеры, полунищие старухи-меломанки, реже всего граждане эпохи рока. Конечно, и Афанасьич был из числа „ушибленных“. „Охраняли!.. Приглядывали!“ – передразнила она про себя. Рассказывай сказки. Придумал себе службу, чтобы на доярку Лизу вблизи поглядеть. Гляди на здоровье, больше не придется. Ей стало грустно. Ей и вообще было грустно с того самого дня, когда она решила ехать, поняв, что без дочки не проживет, но случались мгновения, самые непредсказуемые, и боль предстоящей разлуки шилом прокалывала сердце. Ну какое ей дело до этого и всех других мусоров?

Зла особого она от них не видела, ей сломали хребет другие силы, но с тех пор всякий институт власти стал ей малоприятен. И ничего привлекательного в нем нет: мешковатая фигура, простецкое лицо, культяпый нос… нет, что-то располагающее все-таки было – в самой нелепости фигуры, в открытой и доверчивой некрасивости, в смешной застенчивости было что-то такое родное, что дух перехватывало. И до взвоя не хотелось лощеных, прилизанных, безукоризненно воспитанных и ловких джентльменов, пропади они пропадом! Нечто схожее она испытала утром, когда ее обхамила зеленщица в грязной лавчонке. И обхамила-то без нужды и повода, просто по пьяной разнузданности. Она хотела возмутиться и вдруг – уколом под лопатку: а ведь этого больше никогда не будет, ни вонючей лавочки, ни бледных капустных кочанов и черной картошки, ни сизого носа и сивушного дыхания, ни акающего московского говора: „Ишь, растапырилась! Паари еще, вабще не абслужу!“. Сестра моя, родная кровью и бедой, никто не знает, кто из нас несчастнее. И она подумала об Афанасьиче: „Если он захочет поцеловать меня, пусть поцелует“. Но знала, что тот не осмелится.

Они прошли в комнату. Она только начала собираться, но жилье уже потеряло обжитость и уют. На выгоревших обоях остались яркие квадраты от снятых гравюр и фотографий. И люстры хрустальной уже не было, с потолка свисал лишь обрывок шнура, освещалась же комната настольной пластмассовой лампой. Не стало и персидского ковра, спускавшегося со стены на диван, и старинного чернильного прибора на маленьком дамском письменном столе. И вот по этой уже отлучившейся от ее существования комнате Афанасьич понял до конца, что она действительно уезжает, уезжает, и все тут, навсегда. Господи!.. Она его о чем-то спрашивала, он машинально отвечал, сам не слыша себя, только зная, что отвечает впопад.

Она села за столик. Афанасьич хотел присесть па стул, но загляделся на фотографию, висевшую над туалетным столиком. Он еще в первый раз заметил эту фотографию, а сейчас прицепился к ней взглядом, будто видел в первый раз. Доярка Лиза: платочек, челка, улыбка, комбинезон с лямками, легкая кофточка в цветочках.

– Что вы уставились, Афанасьич? – спросила она.

– Карточка.

Она засмеялась.

– Эту я вам не дам. Почему – секрет. Но есть похожая. Из того же фильма. Хотите подпишу?

– А можно?

Она открыла средний ящик стола, нашарила там карточку и стала надписывать. Афанасьич, как завороженный, шагнул к туалетному столику. Он оказался у нее за спиной и, оглянувшись, увидел ее голову, склонившуюся над столом.

Холодный ум, горячее сердце, твердая рука… Может, это и верно, но не для Афанасьича. К моменту, когда надо было нанести удар, ум его был так же раскален ненавистью, как и сердце. Эта ненависть сцепляет все существо человека в единый волевой клуб, дающий безошибочную верность глазу и крепость руке. Промахнуться можно, стреляя в собственный висок, а тем паче с расстояния, пусть самого малого. Сука!.. Изменница!.. Сионистка!.. Все предала. заботу родины. бесплатное обучение и медицинскую помощь. конституцию. Октябрь. Первомай!.. Вот тебе заграница!.. Вот тебе дочь-не-возвращенка!..

Слова будто взрывались в черепной коробке Афанасьича. Все, что втемяшивали в слабый детский мозг детдомовские воспитатели и учителя и что осталось незыблемым, как бы потом ни менялась жизнь, все, что совпадало с этими первыми и самыми прочными истинами из последующих научений, усиливая их непреложность, в должную минуту дарило Афанасьича небывалой цельностью, подчиняя его нервную, умственную и мускульную системы одному поступку и делая из него безукоризненный инструмент уничтожения.

Он мгновенно отыскал точку на затылке склонившейся над столом головы, где разделялись темные крашеные волосы, седые у корней, и в эту точку, в сшив черепных костей направил выстрел. Пуля, разрушив мозг, выйдет через тонкую кость глазницы, не повредив при этом глаза. Он ее подберет, ибо никогда не нужно оставлять вещественных доказательств. Пусть ему ничего не грозит, но работать надо чисто.

Простреленная голова дернулась и ударилась о крышку стола, это было конвульсивное движение, женщина не успела осознать случившееся, не испытала ни испуга, ни боли, просто перестала быть. Теперь она никуда не уедет и ляжет в родную землю, как положено русскому человеку.

Половина дела была сделана. Афанасьич надел резиновые перчатки, какими пользуются на кухне опрятные хозяйки, достал из серебряного стаканчика, стоящего на столе, ключи от письменного стола и отомкнул крайний верхний ящик. Он не сомневался, что искомое окажется там. В первый свой приход он заметил быстрый взгляд, брошенный хозяйкой дома на этот ящик. Не было хуже хранилища, но именно здесь должна была она держать свою драгоценность. Это вывернутая наизнанку осмотрительность: чтобы всегда была под рукой. Беспечная, шалавая, незащищенная, она не могла всерьез позаботиться о сохранности ценной вещи. А если б и придумала для нее тайник, то наверняка не смогла бы потом найти. Зная себя, она боялась этого куда больше, чем неправдоподобного в ее чувстве жизни нападения злоумышленников.

Афанасьич вынул драгоценность, выслезившую ему глаза своим блеском, и пошарил в ящике в поисках футляра, но его не оказалось. Вот непутевая! – покачал головой. Он уже не чувствовал гнева, являвшегося при всей своей естественности рабочей предпосылкой. Он опустил драгоценность в карман пиджака, подобрал пулю, принес из кухни мокрую тряпку и тщательно вытер все предметы, на которых могли остаться его следы. Тряпку он выжал и повесил на батарею.

Вот вроде и все. Афанасьич надел пальто, шляпу, повязал шарф и в последний раз оглянулся на убитую. Она как будто спала, положив правую, поврежденную часть головы на столешницу. Волосы прикрывали рану, а другой глаз был широко открыт и, круглый, блестящий, жемчужный, таращился удивленно. Да ведь таким и всегда казался ее распахнутый взгляд. Последняя неожиданность жизни не успела стать переживанием.

Афанасьич подошел и осторожно вытащил фотографию из-под ее головы. „Милому Афанасьичу перед разлукой на добрую память“. А расписаться не успела, только первую букву вывела, и острие шариковой ручки проткнуло бумагу. Конечно, фотографию с капелькой крови следовало уничтожить, но может человек хоть раз в жизни сделать что-то для своего сердца, не думая о бесконечных правилах, предписаниях и запретах? Афанасьич стер кровь и положил карточку в партийный билет – для сохранности.

Надо было идти, он и так опаздывал, но что-то не отпускало Афанасьича. Он смотрел на любимое лицо и ждал. А потом понял, чего ждет. Смелости в себе самом, чтобы подойти и поцеловать ее прощально. Коснуться губами ее щеки возле носа на чистой половине, куда не вытекла кровь, почувствовать теплоту еще не остывшей кожи и тот нежный сладкий запах пудры и духов, что щекотал ему ноздри даже на расстоянии и будет чем жить до самого конца. Но как же так – без разрешения?.. Воспользоваться ее беспомощностью… нет, этого он себе не позволит.

Он с усилием посмотрел на нее, повернулся и вышел, погасив за собой свет. На лестничной площадке снял резиновые перчатки, сунул их в карман, надел обычные кожаные, поднял воротник пальто и сбежал по лестнице. Он вышел из подъезда, пересек двор, не встретив ни одного человека.

Через двадцать минут он переступил порог квартиры Шефа.

– Что так долго? – недовольно спросил Шеф, собственноручно открывший дверь.

От него сильно пахло коньяком, но простуды как не бывало. Шеф умел выгонять каждую хворость с помощью винной терапии.

Был он в генеральских брюках и пижамной куртке – его любимый наряд на отдыхе. В таком виде он трапезовал в кругу семьи, принимал гостей, но сейчас дело шло к одиннадцати, к тому же Шеф был простужен, и ему естественно было бы сменить брюки на пижамные штаны, а сверху накинуть халат. В его полумобилизованности проскальзывали тревога, готовность к действию. Неужели он допускает мысль, что Афанасьич подведет и придется вмешиваться?.. Горько сознавать, что тебе не доверяют.

– Так вот управился, – угрюмо сказал Афанасьич, проходя следом за Шефом в кабинет.

Сколько раз он тут бывал и не переставал поражаться великолепию этого музея, дворца, комиссионного магазина, не знаешь, как даже назвать. Красное дерево, бронза, хрусталь, ковры – под ногами, на стенах, на диванах, картины в золоченых рамах, гравюры, старинное оружие: мечи, кинжалы, пистолеты, щиты и копья. Даже рыцарский шлем был с золотым гребнем. А на письменном столе, опиравшемся на львиные лапы, – целая выставка: фигурки из мрамора, бронзы, дерева, малахита, шкатулочки с мелкими картинками, охотничий набор, нож и вилка в футляре из красного дерева, хрустальная чернильница с серебряной крышечкой, золотой резной стаканчик с гусиными перьями, какими еще Пушкин писал, фотографии в красивых рамках и самая большая цветная – супруги Шефа…

– Докладывай! – сказал Шеф, и непривычно официальный, суховатый тон выдал его беспокойство.

Афанасьич расстегнул пальто и простецким жестом вытащил из кармана сверкающее чудо.

– Докладываю, – сказал он и, широко размахнувшись, положил драгоценность на зеленое сукно письменного стола.

Шеф посмотрел, зажмурился и двумя пальцами прижал заслезившиеся глаза.

– Да, – произнес он тихо, – умели в старину делать вещи…

Можно было подумать, что вся операция была затеяна, чтобы убедиться в мастерстве старых ювелиров. Шеф потрогал драгоценность, но в руки не взял…»

Отметим, что рассказ писался во второй половине восьмидесятых – в то самое время, когда на Н. Щелокова (он застрелился в декабре 1984 года) в советских СМИ начали выливать ушаты грязи. Поэтому «ушат» от Нагибина был вполне закономерен. И тот же Юлиан Семенов в своей повести «Тайна Кутузовского проспекта» эту версию опровергает следующим образом:

«– Помнишь артистку Зою Федорову?

– Это которую Щелоков уконтрапупил?

– Кто это тебе сказал?

– Так Нагибин в „Огоньке“ напечатал, неужели не читал?

– Читал. Писатель в книге на все имеет право, на то он и отмечен искрой божьей. Так вот, Хренков этот меня интересует именно в связи с Зоей Федоровой.

– Верно, государственная мафия – это страшно. Только при чем здесь смерть Зои Федоровой? Я читал в „Огоньке“, как у нее Щелоков кольцо забрал после того, как адъютант ее шлепнул.

Костенко отрицательно покачал головой.

– Нет, Игорь, это все на поверхности. Слишком просто. Покойница устраивала левые концерты, тогда актерам очень мало платили, надо было вертеться. Данные об этом в ее деле лежали, хватало на то, чтобы арестовать и провести дома обыск. Вот тебе камушек и тю-тю – без мокрухи…»

Теперь самое время перейти ко второй версии.

2) От Юлиана Сменова

Она не менее экзотическая, чем у Нагибина, хотя сильные мира сего в ней не участвуют. А строится она на следующем факте, который сообщает Семенов. Цитирую:

«…Опрошенный тем же инспектором Карасевым друг Федоровой – они вместе работали на картине „Иван Никулин, русский матрос“ в сорок третьем году еще – утверждает, что Виктория за свою книгу получила в Штатах двести двадцать пять тысяч долларов, ни в чем не нуждалась. У одного из допрошенных писателей проскочило утверждение, что во время поездки к дочери Зоя Алексеевна намеревалась обратиться в суд с иском к отцу Вики адмиралу Тейту – он вроде бы использовал ее откровения, опубликовав их без ее на то согласия: в случае положительного решения суда она бы получила сто тысяч долларов неустойки…»

Откуда взял эти факты писатель, неизвестно. Зато известно другое. Позволю себе еще одну цитату – на этот раз из книги «Дочь адмирала». Она заканчивается следующим пассажем: «Джексон Роджер Тейт умер от рака 19 июля 1978 года в возрасте 79 лет. Он принимал деятельное участие в работе над той частью книги, которая касается его лично. Он успел прочесть первую половину рукописи, но не дожил до выхода книги в свет».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.