Сад Рахманинова

Сад Рахманинова

«У моего окна черемуха цветет…» Дивный рахманиновский романс. А вот еще один:

Поутру, на заре, по росистой траве

Я пойду свежим утром дышать…

Знаменитая рахманиновская «Сирень»…

У композитора так много романсов, посвященных цветам, или с упоминаниями цветов, что из них можно составить настоящий «музыкальный» сад. И это не случайно — Сергей Васильевич страстно любил и тонко чувствовал природу, с увлечением занимался разведением садов, устройством цветников в столь дорогой его сердцу Ивановке.

В это тамбовское имение своих родственников, родителей его будущей жены Натальи Александровны Сатиной, 17-летний студент Московской консерватории впервые приехал погостить летом 1890 года. И с тех пор Ивановка навсегда вошла в его жизнь и творчество. На протяжении двадцати семи лет — вплоть до своего отъезда из России в конце 1917 года — Рахманинов почти каждое лето проводил в этих удивительных по красоте местах Центральной России. Здесь ему на редкость хорошо работалось, здесь он обдумал и написал большинство своих гениальных произведений.

Ивановка для русской культуры значит не меньше, чем пушкинское Михайловское или дом Чайковского в Клину. Судьба ее после вынужденного отъезда хозяев оказалась трагичной. Если Михайловское или дом Чайковского были осквернены руками врагов, нахлынувших на русскую землю во время второй мировой войны, то к тому, чтобы усадьба в Ивановке исчезла с лица земли, приложили руку свои же — жители ближайших окрестностей. Привлеченные сразу после событий 1917 года весьма «революционным» лозунгом «грабь награбленное», а также во время восстания в начале 20-х годов на Тамбовщине (известном как «антоновщина»), они разграбили и разрушили то, что в течение долгих лет создавалось с любовью и заботой.

И при Сатиных, а потом и при Рахманинове усадьба в Ивановке процветала, была ухоженной, разумно распланированной. В ней было два парка, которые обитатели называли «старый» и «молодой» (или «новый»). Кроме того, были разбиты два сада — «верхний» и «нижний» («старый»). Существовало несколько аллей: кленовая, березовая, тополевая, около которой рос орешник. Самой длинной была «красная» аллея с вязами. «Красной» ее называли потому, что землю на ней смешивали с дробленым кирпичом. Сергей Васильевич, как и все обитатели усадьбы, особенно любил эту аллею, часто гулял по ней, обдумывая свои произведения. «Молодой» парк был устроен по английскому пейзажному типу: в нем свободно расположенными группами росли сосны, липы, березы в окружении кустов жимолости, жасмина, бересклета, и, конечно же, сирени. Сирени было много…

Одно описание того, сколько здесь было посадок, говорит об особой любви живших здесь людей к своей земле, к ее природе. Надо ли удивляться, что, оказавшись вдалеке от России, Рахманинов постоянно вспоминал родные места, пытаясь на своей швейцарской вилле, которую он назвал «Сенар» (Сергей и Наталья Рахманиновы), сажать те же деревья, которые росли в Ивановке. Не все посаженное им в Швейцарии приживалось, но от этих попыток композитора сохранился нарисованный план расположения ивановских садов и парков. Впоследствии именно этот небольшой, сделанный по памяти рисунок помог при восстановлении усадьбы Рахманиновых и создании музея на ее территории.

О том, чтобы сохранить имение композитора, в послереволюционные годы не могло быть и речи: до середины 40-х годов имя великого музыканта, «осмелившегося» не признать новую власть, старались не упоминать на его родине. И вот не только «варвар-человек», но и «варвар-время» сделали свое дело: к 60-м годам в усадьбе не сохранилась ни одна из прежних построек (а было их более двадцати). От знаменитого «рахманиновского» флигеля, когда-то увитого сплошным ковром дикого винограда, оставался лишь заросший бурьяном фундамент. Сады и парки без должного ухода одичали, заросли кустарником, изгородь вокруг усадьбы разрушилась…

В 60-х годах тамбовские энтузиасты из Общества охраны памятников истории и культуры начали святое дело — создание мемориального музея своего великого земляка. Первым шагом на этом непростом пути стала комната-музей в помещении колхозного клуба в Ивановке. В 70-х годах приступили к созданию уже дома-музея композитора. И начали с возведения на старом фундаменте флигеля, когда-то подаренного родителями Н. А. Сатиной к ее свадьбе с С. В. Рахманиновым, и где молодая семья жила, когда приезжала на лето в Ивановку. В эту первую воссозданную постройку усадьбы и перенесли экспонаты из комнаты-музея, расширили экспозицию новыми документами, мемориальными вещами. Дом-музей С. В. Рахманинова в Ивановке был открыт в июне 1982 года.

Как каждое благое дело, восстановление имения великого русского композитора, создание музея его имени не могло не привлечь людей с особым складом души — подвижников, на которых, как не зря говорится, земля держится. Одним из них был (и, слава Богу, есть и по сей день) Александр Иванович Ермаков, теперешний «ангел-хранитель» и директор музея в Ивановке. Буквально по крупицам он собирал различные документы — фотографии, письма, воспоминания, все, что могло помочь в организации настоящего, большого музея, а затем и восстановления в прежнем виде имения. Он завязал переписку с родственниками С. В. Рахманинова, в том числе и с теми, кто жил или живет и сейчас за границей. Все они поддержали Александра Ивановича в его замыслах, помогая в сборе необходимых документов и свидетельств. Идею полного восстановления мемориальной усадьбы в Ивановке поддерживали и местные власти Тамбовской области.

Постепенно и музыка Рахманинова «вернулась» на тамбовскую землю, туда, где она создавалась. Этому всячески способствовал еще один энтузиаст — замечательный пианист, профессор Московской консерватории В. К. Мержанов. Виктор Карпович связан корнями с тамбовской землей — здесь он родился, здесь окончил музыкальное училище, которое сейчас носит имя С. В. Рахманинова. Тамбовское музыкальное училище существует уже более ста двадцати лет, в нем в свое время не раз бывал Сергей Васильевич, когда через Тамбов ездил в Ивановку.

В конце 70-х годов В. К. Мержанов обратился к директору Тамбовской областной филармонии Юрию Гукову с интересным предложением — проводить в Тамбове и в Ивановке ежегодный музыкальный фестиваль, посвященный С. В. Рахманинову. Начало его решили приурочивать ко дню рождения композитора — к 1 апреля. Серии концертов, в которых выступают лучшие музыканты — солисты, симфонические оркестры, хоры, — проходят в течение весны и лета как в Тамбове, так и в Ивановке. Фестиваль музыки Рахманинова, возникший в начале 80-х годов, стал традиционным. Постоянно расширялась и его программа. Одним из мероприятий этого праздника музыки стали Международные курсы высшего художественного мастерства пианистов, которые проводятся на базе Тамбовского музыкального училища и которыми руководит профессор В. К. Мержанов.

Будучи инициатором Рахманиновского фестиваля, Виктор Карпович приглашал меня выступить на нем с сольным концертом. Мне и самой хотелось побывать там, но я смогла приехать в Тамбов только весной 1984 года. Публика принимала меня очень тепло, зал был полон, меня долго не отпускали, требовали «бисов», дарили прекрасные весенние цветы. Стоя на сцене, я увидела, как по проходу через весь зал ко мне идет какой-то мужчина с огромным букетом белой сирени. (На тамбовской земле иначе и быть не могло — ведь сирень и Рахманинов неразделимы в нашем представлении. И не только в нашем. Когда после I Международного конкурса им. Чайковского в 1958 году его победителю, американскому пианисту Вэну Клайберну, на одном из концертов его восторженные почитатели подарили не букет, а куст белой сирени, он взял его с собой в Америку, чтобы посадить на могиле С. В. Рахманинова, куда он положил и горсть русской земли, переданной пианисту вместе с сиренью.)

Тем посетителем моего концерта в Тамбове, подарившим мне внушительный букет, оказался не кто иной, как Александр Иванович Ермаков. Так мы познакомились. А потом я поехала в Ивановку. Это почти сто километров к югу от Тамбова, поэтому местное руководство выделило нам машину. Помню свои впечатления от этой поездки — по обеим сторонам дороги тянулись заросли сирени. Был конец мая — самое время ее цветения. Но поразило меня не только буйство весенних красок, но и люди: на границе Уваровского района, в котором находится Ивановка, нас встречали по старому русскому обычаю хлебом-солью. Потом сопровождали до самой усадьбы, где гостеприимство оказалось совсем материальным: для встречи гостей накрыли стол, уставленный дарами этой щедрой земли, — мед, сметана, соленья-варенья… Потом состоялись встреча с жителями села, концерт в колхозном клубе.

А. И. Ермаков повел меня показывать дом-музей, показал усадьбу, точнее сказать, то, что от нее осталось, рассказал о своих планах создать в полном объеме музей-усадьбу. Имение Сатиных-Рахманиновых располагалось на взгорке, на пересечении двух балок-оврагов. Центром усадьбы — и хозяйственным, и культурным — был главный, «белый», «барский» дом. Был, потому что от него к нашему времени ничего не осталось… Только со слов Александра Ивановича я узнала, что вон там стояла Детская беседка для игр, здесь — Розовая беседка, около которой росли розы… Он показал мне то, что осталось от «красной» и других аллей. Несмотря на то что сады и парки давно заросли, расположение аллей можно было угадать. Но по их сторонам почти не сохранились прежние деревья, как давно уже не росли около въезда в усадьбу и акации. Не было и старого тополя, считавшегося самым высоким деревом в Ивановке, — он рос когда-то около беседки на пересечении «красной» и тополевой аллей. Не было ни лип, ни розовых кустов. Знаменитая сирень, когда-то «заливавшая» усадьбу бело-фиолетово-розово-голубыми душистыми волнами — более десятка сортов, — изрослась: старая, с длинными корявыми ветвями, она почти уже не цвела…

Несмотря на столь грустное зрелище, А. И. Ермаков был полон планов восстановления и парков, и садов, и аллей в них, и цветников, и отдельных строений — согласно рисунку-планчику, сделанному Рахманиновым в Швейцарии по памяти. Его копию родственники Сергея Васильевича переслали А. И. Ермакову, который решил восстановить в усадьбе все в том виде, как было при жизни Рахманинова, — вплоть до определенных сортов деревьев.

Задача была очень заманчивой, но очень непростой — где взять посадочный материал в таком большом количестве, но главное, где взять столько денег? Тут требовалась срочная и ощутимая помощь. Там же в Ивановке у меня созрел план, который я решила осуществить сразу после возвращения в Москву и подключить к этому специалистов. Вернувшись из Тамбова, я на следующий день позвонила в Главный Ботанический сад Академии наук своему доброму знакомому Е. Б. Кириченко.

С этим очень приятным, скромным человеком меня познакомила Мария Биешу. Когда-то в юности Мария и Евгений Борисович учились вместе у себя на родине, в Молдавии, в одном сельскохозяйственном техникуме. Потом их пути разошлись: Марию ее волшебный голос привел в Кишиневскую консерваторию, а Евгений Борисович продолжил учебу по избранной специальности — сначала в институте, потом ездил на стажировку в Сорбонну. Сейчас он доктор биологических наук, один из наших лучших специалистов по биологии растений. И еще большой любитель музыки. Когда у меня появилась своя дача, где я стала заниматься разведением цветов, Мария Биешу порекомендовала своего бывшего соученика, чтобы я могла обращаться к нему за консультациями. Так мы подружились. Я не раз приглашала Е. Б. Кириченко вместе с семьей на свои концерты.

Евгений Борисович просил меня, чтобы я со своими учениками из моего консерваторского класса выступила и перед сотрудниками Ботанического сада. Теперь, после посещения Ивановки, после возвращения в Москву, наши желания как нельзя кстати совпали: в телефонном разговоре я предложила устроить концерт в самое ближайшее время.

Выступить перед сотрудниками Ботанического сада, кроме своих учениц, я пригласила и нескольких студентов-мужчин. Мы исполняли романсы Рахманинова: и «Сирень», и «Маргаритки», и «Речную лилею», и другие с «цветочной» тематикой… Когда встреча закончилась и на сцену нас вышли благодарить представители профкома, то я сказала: «Спасибо-то, спасибо, но вы не думайте, что я приехала к вам просто так. И программу мы составили не просто так, а с намеком». И рассказала обо всем увиденном в Ивановке, о замыслах директора мемориального музея, о трудностях, с которыми он столкнулся в поисках и подборе необходимых пород деревьев для сада Рахманинова. Потом было устроено чаепитие, нас провели по огромной территории сада, показали самое интересное.

Сразу же после нашего выступления в Ботаническом саду Е. Б. Кириченко развернул бурную деятельность. Он знал, к кому надо обратиться, писал письма в лесоопытные станции, регионально приближенные к Тамбовской области, чтобы там подобрали те породы деревьев, которые соответствуют климату этой полосы и могут благополучно прижиться в Ивановке. Например, липы для аллеи прислали из Липецкой лесоопытной станции. Одновременно с этим в самом Ботаническом саду все, с кем Е. Б. Кириченко разговаривал и просил помочь саду в Ивановке, отвечали полной готовностью участвовать в этом благородном деле и выделить в полном ассортименте любой посадочный материал.

В результате всех этих хлопот я смогла через какое-то время послать А. И. Ермакову телеграмму, чтобы он брал грузовик и приезжал в Москву. Как потом рассказывал Александр Иванович, всю ночь, пока они ехали в столицу, его не покидала мысль: «А где я возьму столько денег, чтобы расплатиться?» Обычные заботы директоров наших небогатых музеев. Приехав в Москву, А. И. Ермаков сразу позвонил мне и поделился тем, что так тревожило его. «А кто вам сказал, что надо платить? Все бесплатно. Поезжайте в Ботанический сад, там уже для вас все готово», — успокоила я Александра Ивановича.

Действительно, его уже ждали сотрудники сада. По списку, который А. И. Ермаков составил благодаря рисунку Рахманинова, ему подобрали сорта фруктовых деревьев — яблонь, вишен, кустарников — жасмина, жимолости, бересклета, акации… И, конечно же, сирени…

Работники розария, в котором было более трех тысяч сортов, выделили для Ивановки кусты и парковых, и ампельных, и чайно-гибридных роз… Александру Ивановичу подобрали и другие цветы — пионы и даже ландыши. Теперь за сад Рахманинова можно было быть спокойными. Но как бы не так — одни созидают, другие по-прежнему разрушают: когда в Ивановке высадили привезенные директором розы, то в первую же ночь несколько кустов украли с территории музея (не потомки ли тех, кто грабил и разорял имение великого композитора после 1917 года?). В то время музей только вставал на ноги и имел очень маленький штат, так что сторожа еще не было.

Некоторое время спустя А. И. Ермаков стал добиваться изменения статуса дома-музея в Ивановке, чтобы превратить его в музей-усадьбу — у него сразу бы появилась возможность увеличить число сотрудников. Наше тогда еще Всесоюзное музыкальное общество тоже помогало ему в этом, направляя письма в Министерство культуры.

Через год после посещения Ивановки, в Москву, на мой юбилей (я отмечала 30-летие своей творческой деятельности) приехала делегация Уваровского района. Вечер проходил в Большом театре. Посланцы Ивановки, немного смущенные непривычной для них обстановкой, поднялись ко мне на сцену и вручили грамоту о том, что я избрана почетным гражданином их села. Помню, как мне не понравилось то, что в зале кое-кто засмеялся, — обычно привыкли слышать о почетных гражданах больших городов, а тут какое-то тамбовское село Ивановка: мало ли на Руси сел с таким распространенным названием… Пришлось обратиться со сцены к сидящим в зале: «Напрасно смеетесь! Для меня это очень большая честь». Потом я объяснила находившимся в тот вечер в театре, что такое Ивановка и какое место она занимает в русской культуре. Уверена, что большинство из пришедших тогда в Большой театр впервые услышали о ней, о музее, который делал свои первые шаги. Хотя я понимала первоначальную реакцию зала — слишком долго замалчивалось многое, что связано с жизнью и творчеством Рахманинова. И не только его.

Зато отрадно сознавать, что в последние годы музыка С. В. Рахманинова звучит у нас в более полном объеме, что слушатели открывают для себя те его произведения, которые прежде почти никогда у нас не исполнялись. И занимается этим благородным делом популяризации всех произведений великого русского композитора одно из подразделений нашего Международного союза музыкальных деятелей — Общество имени С. В. Рахманинова, которое, конечно же, по праву возглавляет В. К. Мержанов.

Большое значение для более широкого распространения музыки Рахманинова, и особенно среди молодых исполнителей, стали иметь конкурсы пианистов, носящие имя великого композитора. Сначала состоялись два конкурса имени С. В. Рахманинова на национальном уровне (второй проходил еще в Советском Союзе, в феврале 1990 года), а потом и Первый международный — в начале 1993 года. Как часть Рахманиновского фестиваля, в Тамбове проводится и юношеский конкурс пианистов, работу которого возглавляет замечательная пианистка и прекрасный педагог, профессор Московской консерватории Вера Васильевна Горностаева.

Второй международный конкурс имени С. В. Рахманинова приурочен к празднованию 850-летия Москвы. Он несколько отличается от Первого — теперь в соревнование вступают и молодые вокалисты. А в перспективе конкурс получит и дальнейшее развитие в своей программе: ведь Рахманинов был не только выдающимся пианистом, но и дирижером, автором не только фортепианных, вокальных произведений, но и симфонических, хоровых…

Возглавить работу вокального жюри Второго международного конкурса имени С. В. Рахманинова (а также Оргкомитет этого соревнования) В. К. Мержанов предложил мне, сам он, как и раньше, будет председателем жюри пианистов.

В организации конкурсов имени С. В. Рахманинова самое активное участие принимают и потомки великого композитора, живущие как в России, так и за ее пределами. Внук Рахманинова, Александр Борисович Конюс-Рахманинов, был спонсором Первого международного, он выделил 10 000 долларов США в качестве награды победителю конкурса. (В 1993 году первую премию завоевала москвичка Ольга Пушечникова.) Наш Международный союз музыкальных деятелей и Общество имени С. В. Рахманинова поддерживают самые тесные контакты с Александром Борисовичем, который регулярно приезжает теперь в Россию, которую он впервые посетил еще в 1973 году, когда отмечалось столетие со дня рождения его великого деда.

Среди наших помощников есть и внучатый племянник композитора — Юрий Павлович Рахманинов, государственный деятель, крупный строитель, Герой Социалистического Труда. Благодаря финансовой поддержке возглавляемой им организации «Трансинжстрой», мы получили возможность издать прекрасный буклет конкурса, осуществить другие планы по его проведению. Но особо должна сказать о большом вкладе Ю. П. Рахманинова в возрождение усадьбы в Ивановке: благодаря его помощи там теперь восстановлен главный, «белый» дом Сатиных-Рахманиновых.

Вообще за последние годы в музее-усадьбе сделано немало. Рядом с главным домом теперь стоит Детская беседка, которую построили по старым фотографиям. Около Розовой беседки, как и прежде, цветут розы. На своем месте стоит и гараж — С. В. Рахманинов был увлеченным автомобилистом. Долго искали, где же прежде была оранжерея, вели раскопки, чтобы найти ее фундамент. Нашли. Теперь будут строить и ее. Расширяются и посадки на всей территории усадьбы. Ивановка возрождается к жизни, цветут ее сады, ее знаменитая сирень. И каждой весной, каждым летом Ивановку, ее окрестности заливают волны гениальной музыки ее прежнего владельца.

Закончить эту главу я хочу рассказом о еще одном человеке, связанном с С. В. Рахманиновым родственными узами. Это Софья Владимировна Сатина. Мне посчастливилось быть с ней знакомой. Софья Владимировна приезжала в Москву, посещала Ивановку, а потом она не раз приходила на мои концерты в Лондоне, где жила. С. В. Сатиной теперь нет с нами. По ее завещанию из Англии в Тамбов, в музыкальное училище, носящее имя великого композитора, был передан ее рояль, клавиш которого касались пальцы С. В. Рахманинова.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.