Глава 1 ГАДКИЙ УТЕНОК: ТОЛСТУШКА, ДУРНУШКА, ОЧКАРИК

Глава 1

ГАДКИЙ УТЕНОК: ТОЛСТУШКА, ДУРНУШКА, ОЧКАРИК

Грейс Патриция Келли родилась 12 ноября 1929 года в Филадельфии. Ее отец, Джек Келли, был родом из многодетной ирландской семьи, начинал как каменщик, но к моменту рождения Грейс был уже практически миллионером. Даже биржевой крах не слишком подточил благосостояние семьи. Ее мать, Маргарет Майер, была из семьи немецких эмигрантов. Их с Джеком соединила страсть к спорту: Маргарет увлекалась плаванием, Джек — греблей.

Грейс была их третьим ребенком — после дочери Пегги и сына Келла. Следом за Грейс родилась еще одна сестра, Лизанна.

Из четырех детей Келли, Грейс была самой «неудачной». В этом спортивном семействе царствовал культ силы, а Грейс была болезненной и слабой, все время простужалась и хлюпала носом. К тому же она была неуклюжа, во время спортивных игр часто падала и получала травмы. Родители даже немного стеснялись ее — и, вместе с тем, жалели.

Вообще-то, начало ее истории напоминало скорее не сказку про Золушку, а другую знаменитую сказку — «Гадкого утенка» Андерсена. Казалось, Грейси чужая в семье рослых, здоровых, задиристых Келли. Казалось, ее кто-то подкинул в их шумное гнездо…

Юное дарование — Грейс Келли. 1930 г.

Она была такой тихой. Такой мечтательной. Часами играла в куклы, разыгрывая целые представления. В абсолютном одиночестве — в детстве у нее даже подруг-то не было. Зато кукол для ее представлений нужно было много, и сестры щедро отдавали ей своих. Сами они предпочитали более веселые и подвижные игры на свежем воздухе. А Грейси, дай ей волю, вовсе не выходила бы из своей комнаты.

«В детстве я была ужасно застенчивой, — вспоминала Грейс позже, когда уже стала кинозвездой, — Я настолько боялась людей, что была готова забиться в угол, чтобы только меня не видели. Я была такая неприметная, что меня приходилось снова и снова представлять одним и тем же людям, прежде чем меня начинали наконец узнавать. Я не производила ровно никакого впечатления».

Дома, среди более здоровых, красивых и активных сестер, а тем более на фоне брата, единственного мальчика в семье, Грейс чувствовала себя аутсайдером: худшей, ненужной, нелюбимой.

«Мы всегда соревновались между собой. Соревновались буквально за все, и особенно — за любовь… Я всегда старалась усесться матери на колени и висла у нее на шее, — вспоминала Грейс. — Но меня всегда отталкивали».

Мать Грейс, Маргарет Келли — как ее называли в семье, «Ма Келли» — придерживалась тех взглядов на воспитание, которые ей привили ее прусские родители. Ее муж мог обеспечить ей прислугу, а всем своим дочкам — великолепные наряды и лучшего парикмахера. Однако Маргарет сама делала всю работу по дому, и окружающих поражало, какие у супруги Джека Келли красные натруженные руки. Маникюром и даже кремом для рук Маргарет пренебрегала. Она гордилась тем, что у нее «мейеровские руки» работящей немки. Она сама стригла своих детей, и настаивала на том, что дети должны представать перед окружающими в естественном, неприкрашенном виде. Пыталась привить дочерям равнодушие к нарядам, презрение к модницам. Была одержима идеей экономии, постоянно перешивала и перевязывала одежду от старших к младшим. Грейс донашивала платья за Пегги, но Лизанне приходилось еще хуже — она донашивала за Грейс и ходила практически в обносках. Если кто-то из детей неаккуратно вешал одежду, или не дай Бог не убирал снятое сразу же в шкаф, Ма Келли устраивала разнос и накладывала штраф: из 25 центов, выдаваемых в неделю на карманные расходы, вычиталось 10 — значительная сумма для ребенка! За лень, неаккуратность или дерзость она могла отвесить пощечину, а то и отлупить одежной щеткой.

Малышка Грейс

Дочери благоговели перед ней, боялись ее, любили ее… И мечтали о том времени, когда они вырастут и Ма Келли просто придется одевать их прилично. Пегги тайком приносила домой модные журналы и три сестры рассматривали красивых дам на картинках. Они хотели одеваться так же стильно и мечтали о красивых прическах. Но этого надо было ждать. А пока Ма Келли требовала, чтобы у ее дочерей тоже были «мейеровские руки». Постоянно чем-то занятые. Хотя бы вязанием.

«Нам никогда не позволялось сидеть сложа руки, — спустя много лет рассказывала Пегги Келли. — Мы знали, что нам полагается вязать. С трех или четырех лет мы просто были обязаны работать спицами или крючком. И все потому, что мы были немецкими девочками… Мы просто не могли этого не делать. От нас это требовали, и мы подчинялись».

В возрасте пяти лет родители отдали Грейс в закрытую школу, пышно именовавшуюся Академией Успения Пресвятой Богородицы при приходе Святой Бриггиты. Это была обычная монастырская школа, но Грейс повезло: монашки-преподавательницы подобрались все добрые и любящие детей, а подружки-ровесницы — все как на подбор спокойные и ласковые девочки. По крайней мере, в школе ее никто никогда не обижал, хотя училась она плохо и страдала болезненной застенчивостью. Но к плохой учебе монахини были снисходительны, для них важнее было хорошее поведение и религиозность. А подружки оказались снисходительны к застенчивости Грейс. И за годы, проведенные в стенах этой школы, пугливая девочка просто расцвела.

Именно там Грейс привили ее аристократические манеры, которыми она поражала всех в Голливуде, когда стала взрослой.

Грейс с сестрой Лизанной. 1938 г.

«Возбранялось даже малейшее проявление грубости, — вспоминает мать Доротея, одна из наставниц Грейс. — Мы пытались донести до наших питомиц, что все мы частицы тела Христова, а поэтому неуважение и грубость друг к другу есть проявление неуважения к самому Христу. Мы постоянно подчеркивали это».

Увы, закончить школу ей не удалось: во время очередных каникул, когда Грейс было четырнадцать, ее мать вдруг сочла, что девочка стала уж слишком религиозной. Отец, сам ярый католик, не находил в этом ничего плохого, но мать не хотела, чтобы ее дочь — пусть даже самая неудачная из троих — стала монашкой. Она перевела Грейс в Стивенс-Скул, частное учебное заведение для девочек, основанное еще в годы Гражданской войны, и потому являвшееся «инкубатором» для самых престижных невест. Сестры Грейс, Пегги и Лизанна, не получили такого изысканного образования. Но родители считали, что у здоровых, красивых и спортивных дочек и так не будет проблем с замужеством. А вот болезненной дурнушке Грейс надо помочь.

С одиннадцати лет Грейс Келли страстно увлеклась балетом. Она ходила на занятия, как одержимая. Но увы, для балетной карьеры она была слишком рослой и… слишком толстой. Да, в подростковом возрасте Грейс была толстушкой. Некрасивой, застенчивой очкастой девчонкой. Ей исполнилось четырнадцать, другие девочки уже поглядывали в сторону мальчиков, но Грейс казалось, что ее никто никогда не полюбит. Да и мать со своей прямолинейностью заявляла: «Кому может понравиться наша Грейси?» В детстве она часто мечтала о том, как выйдет замуж, какой у нее будет роскошный дом, какие дети. Выбирала картинку в журнале и говорила: «Вот такой у меня будет дом и вот такой сад». Теперь она теряла одну мечту за другой. Балет у нее отняли. И надежд на приличное замужество у такой непривлекательной юной особы тоже не было.

Школьные годы… 12 лет. 1942 г.

«Был такой период между четырнадцатью и шестнадцатью годами, — вспоминала ее мать, — когда внешне она ровно ничего из себя не представляла: вечно хихикающая девчонка с писклявым, слегка гнусавым голоском. У нее всегда были проблемы с носом. От этого ее голос звучал как-то по-особенному. А так как она любила покушать, то это не преминуло сказаться на ее весе. Кроме того, Грейс страдала близорукостью и вынуждена была носить очки».

Особенно остро Грейс переживала из-за слишком плоского бюста. «У нее сложился на этот счет комплекс, — вспоминала одна из школьных подружек Грейс Келли. — Она то и дело массировала грудь, полагая, что от этого она увеличится».

Мать, прежде равнодушная к Грейс, в этот период жизни переживала за нее сильнее, чем за других дочерей. Ей казалось, что Грейси никогда не выйдет замуж. Что судьба ее будет безрадостной. Мать и дочь сблизились…

«Мне всегда хотелось оберегать Грейс, — расстроганно рассказывала Маргарет Келли. — Наверно, она привлекала мужчин к себе тем же самым, что и меня. Каждый мужчина, который знал ее, начиная с пятнадцати лет… хотел взять ее под крыло».

Впрочем, сестры считали, что Грейс к подростковому возрасту просто научилась манипулировать окружающими. И что помогло ей в этом участие в театральной труппе «Лицедеи старой школы». Пусть для балета она была слишком рослой и толстой, зато ни рост, ни наружность не мешали Грейс Келли играть характерные роли. Она была прирожденной актрисой!

«Даже добившись успеха, в расцвете красоты Грейс Келли обладала редким даром делать так, чтобы окружающие возились с ней, — ревниво утверждала младшая сестра Лизанна. — Все искренне верили, что она нуждается в помощи, хотя на самом деле это ей совершенно не было нужно. Ей вообще не требовалось никакой помощи. Просто она производила такое впечатление».

…А потом внезапно, как по волшебству, гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя.

«У нее был прекрасный цвет лица, он был просто потрясающим, такой свежий, ясный, — вспоминал одноклассник ее брата. — Это было ее самой лучшей чертой и никогда не получалось на фотографиях».

Дружная семья Келли

Как-то вдруг оказалось, что из всех сестер Грейс самая красивая. Пегги, когда выросла, стала слишком мужеподобной и грубой, а Лизанна — простоватой. Зато Грейс сияла абсолютным совершенством, удивляя своих родителей и соседей, как юный лебедь в сказке удивлял уток и индюков. Впрочем, стоит заметить, сестры не завидовали Грейс, а напротив — радовались ее преображению. Они считали, что у них и так всего много: и спорт, и всякие кружки, и мальчики, а у бедной Грейси до сих пор не было ничего и никого. Пегги и Лизанна были просто счастливы, что Грейси стала хотя бы красивой. И, разорив свои копилки, подарили ей дорогой бюстгальтер с прокладками для увеличения бюста: плоская грудь была единственным недостатком ее изящной стройной фигурки.

Грейс с отцом и братом на пляже

Данный текст является ознакомительным фрагментом.