Глава 5. Из фельдфебелей в комиссары
Глава 5. Из фельдфебелей в комиссары
А дальше было вот что.
138-й запасной полк расформировать сразу не удалось. Потому что необходимость в нем диктовалась не только местными событиями. Атаман Войска Донского царский генерал Каледин образовал на Дону свое войсковое «правительство». И вскоре калединщина стала наиболее опасным очагом контрреволюции. Захватив Ростов и Таганрог, Каледин начал готовиться к наступлению на Донбасс. К тому же 27 ноября власть в Оренбурге уже захватил атаман Дутов.
16 декабря 1917 года в Николаевске открылся III уездный съезд крестьянских депутатов, на который большевики возлагали большие надежды. Но поначалу около трети депутатов потянулось за правыми эсерами. Тогда большевики решили войти в блок с левыми эсерами и максималистами. И таким образом перехватили инициативу.
Видя, что соотношение голосов складывается не в их пользу, правые эсеры пытались сорвать работу съезда с помощью разных демагогических проволочек. Тогда при содействии Чапаева специально выделенный вооруженный отряд оцепил все выходы здания, где происходил съезд, обеспечив строгий порядок пропуска депутатов.
Переизбрали президиум. Теперь им стал руководить Вениамин Ермощенко. По его предложению в адрес Центрального исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов была направлена приветственная телеграмма. Одним из главных на съезде стал вопрос о власти. Несмотря на упорное сопротивление эсеров, подавляющим большинством голосов (161 — «за», 67 — «против», 2 — воздержались) была принята резолюция большевиков, указывающая на необходимость перехода всей власти в уезде в руки Советов.
При обсуждении вопроса об отношении к империалистической войне выступил Василий Чапаев. «Все народы не хотят воевать, война желательна только капиталистам», — резко заявил он. Съезд также единодушно принял резолюцию, осуждающую войну, приветствующую Декрет о мире.
На вечернем заседании 17 декабря с докладом о Красной гвардии выступил член Укома партии Долматов. Он призвал форсировать создание постоянно действующей Красной гвардии, какая уже существует в крупных городах России.
Василий Иванович Чапаев проинформировал съезд о положении дел с демобилизацией и также подтвердил необходимость создания красногвардейских отрядов.
Съездом было принято разработанное Долматовым-Чапаевым «Положение о Красной гвардии» и «Устав Красной гвардии». Делегаты приветствовали руководителя большевиков города Николаевск Ермощенко. Особенно тогда, когда он заявил, что «с отрядом солдат Николаевского гарнизона уезжает в город Царицын защищать свободу и революцию от казаков-калединцев». Одновременно было выражено удовлетворение деятельностью местного революционного гарнизона, возглавляемого В.И. Чапаевым.
Однако очень бурные дебаты развернулись при рассмотрении продовольственного вопроса. Острый продовольственный кризис испытывала тогда вся страна. В Николаевском уезде хлеб был, но кулаки, поощряемые эсерами, скрывали свои хлебные запасы, не желая их отдавать добровольно государству. Большевики предложили ряд мер принудительного изъятия хлеба по твердым ценам. Чапаев в своем выступлении говорил, что на выполнение этого важного мероприятия будут отправлены вооруженные отряды, которые смогут строго выполнять предписания Совета народных комиссаров.
Столь же остро обсуждался и земельный вопрос. Большинство делегатов высказалось за поддержку Декрета о земле. Под бурные аплодисменты съезд вынес решение «отобрать землю у помещиков и кулаков».
Затем начались выборы уездного Совета крестьянских депутатов, его исполкома, а также делегатов на III Всероссийский съезд Советов, который должен был состояться в Москве в январе 1918 года. Эсеры потребовали составлять списки от каждой фракции, но это предложение было отвергнуто большинством голосов. Тогда они демонстративно покинули съезд, подав в президиум заявление, где обрушились на «узурпаторов» и «диктаторов», как они окрестили большевиков.
Выслушав это полное бессильной злобы послание, находившийся в президиуме Чапаев встал и со свойственной ему прямотой крикнул, обращаясь к покидавшим зал эсерам:
— Да, мы — диктаторы и штыки в землю не втыкаем! Мы за беспощадную борьбу, но против кого?.. Вот то-то и оно!
И придерживая рукой шашку, стремительно опустился на свое место. Послышались возгласы:
— Правильно, товарищ Чапаев!
— Вот это по-нашему...
Зал взорвался громом аплодисментов. На заключительном заседании слово вновь было представлено Василию Чапаеву. Едва он произнес первую фразу, как кто-то попытался его перебить. Но из задних рядов громко закричали:
— Не мешай!
— Говори, Чапай!
Василий Иванович выждал, пока зал утихнет, и спокойно произнес:
— Товарищи! Съезд — это хозяин уезда, и его слово — закон для всех. Раньше... вы не могли бы сюда собраться. Так как на левое течение было гонение. Буржуазное правительство угощало левых только тюрьмой да каторгой...
Вечером 18 декабря крестьянские делегаты собрались на объединенное заседание с уездным Советом рабочих и солдатских депутатов. Чапаев единодушно избирается заместителем председателя президиума. Как видно, его выступления пришлись многим по душе. Целью заседания было избрание уездного Совета народных комиссаров. Такие органы в подражание центральной власти действовали в то время в ряде губерний и даже уездов страны. Чапаев занял в этом совнаркоме пост комиссара Красной гвардии и начальника гарнизона.
В конце заседания Ермощенко и Чапаев предложили послать приветственную телеграмму товарищу Ленину. И их слова были встречены бурей оваций. «Чапаева нельзя слушать без волнения, так он зажигал аудиторию, — вспоминали очевидцы. — Когда он окончил свою горячую речь и сел на председательское место, весь зал кричал: «Ура!», бросая кверху шапки!»
Вскоре после окончания работы съезда Василий Иванович Чапаев с отрядом в 550 человек выехали на помощь Царицыну. В их задачу входила активная борьба с бандами генерала Каледина. Добирались они эшелоном по железной дороге. Вместе с отрядом выехал и Вениамин Ермощенко. Но по прибытии в город Покровск (ныне Энгельс) Ермощенко с Чапаевым узнают, что надобность в помощи отпала. Царицынский Совет справился. А совместными усилиями отрядов, прибывших из Самары, Иванщекова (ныне г. Чапаевск) и других городов были разгромлены и банды Дутова. 18 января в Оренбурге установилась Советская власть.
Поэтому было принято решение о возвращение в Николаевск. И в 20-х числах отряд в полном составе вернулся обратно.
22 декабря уездный совнарком приступил к ликвидации старых органов власти. По его указанию была распущена городская дума. Но главным рассадником контрреволюции являлась земская управа. Именно здесь нашли пристанище изгнанные с крестьянского съезда эсеры, а также члены так называемого «Союза фронтовиков», шедшего на поводу у офицеров, привлекших на свою сторону кулацких сынков из солдат. В начале января 1918 года ими было спровоцировано выступление части демобилизованных солдат 138-го запасного полка. Подогреваемые мелкобуржуазными элементами, они двинулись к зданию бурсы, где располагались красногвардейцы.
Но Василию Ивановичу Чапаеву удалось удачно организовать оборону. А затем красногвардейцы вместе с подоспевшими рабочими Чемодуровской мельницы обратили мятежников в бегство. И вскоре их главари были арестованы.
Эти же события предрешили и участь земской управы. На местном заседании укома с членами уездного совнаркома было решено упразднить управу, а все её дела передать в ведение совнаркома.
Комиссар Красной гвардии В.И. Чапаев тут же получил указание быть готовым к отражению возможных провокаций со стороны земцев. Эта мера не была лишена оснований. Как стало известно позднее, как раз в это время в Николаевске созревал новый антисоветский мятеж. В его подготовке принял участие левый эсер Бескровный — комиссар просвещения в уездном совнаркоме. Когда Ермощенко с другими делегатами выехал на П-й Всероссийский съезд Советов, Бескровный временно стал выполнять вместо Барскова обязанности управляющего делами совнаркома. Получаемые от Ермощенко письма с грифом «секретно» он скрывал от членов совнаркома, передавая их содержание главарям заговора.
Бескровный несколько раз выезжал в село Липовку, где обсуждал с бывшими офицерами и местными кулаками детали будущего выступления. Только лишь благодаря бдительности членов военной коллегии Чапаева и Демидкина заговор был вовремя раскрыт. Его организаторы, в том числе и Бескровный, подверглись аресту. Бескровный сумел бежать из Николаевской тюрьмы. Но в марте 1918 года возмездие все таки настигло белогвардейского заговорщика. Он был убит во время ликвидации Василием Чапаевым Липовского кулацкого эсеровского восстания.
Несмотря на полный провал контрреволюционного заговора, земцы не сложили своего оружия. Вожаки земской управы спешно стали готовиться к созыву уездного съезда глас- ных земства. Это был и без того открытый вызов новой Советской власти. Он очень осложнял обстановку в городе и уезде. В Петроград была срочно послана телеграмма с изложением создавшегося положения. Вскоре оттуда приехал A.M. Барсков с личным указанием Якова Михайловича Свердлова: «Кулацко-эсеровский съезд не допустить, земскую управу упразднить».
Срочно было созвано заседание совнаркома, а затем собрание большевиков, на котором были разработаны меры по ликвидации уездного земства. В первую очередь надо было во что бы то ни стало воспрепятствовать проведению устраиваемого им сборища. Тут же при непосредственном участии В.И. Чапаева был разработан план обороны города. На тот самый случай, если начнутся контрреволюционные выступления. В соответствии с ним город был разбит на районы. Они находились под контролем особых отрядов, во главе которых стояли уездные комиссары. Красногвардейцы заняли посты у железнодорожного вокзала, у ряда других учреждений. Общее командование красногвардейскими отрядами возлагалось на Чапаева.
20 января 1918 года земцы открыли свой самозванный «съезд».
В президиуме земского собрания сидели лидеры правых эсеров: Ложкин, Бабенков, Власов и комиссар Временного правительства помещик Медведев. Ораторы с пеною у рта доказывают:
— Потребовать карательный отряд для усмирения большевиков и грабителей, захватывающих у помещиков имения!
Зал полон народу. Окна в земской управе большие, почти во всю высоту стен. Делегаты переговариваются, перекрикивают друг друга. Каждый хочет взять слово. В общем, было шумно и беспорядочно.
Несколько человек во главе с Чапаевым зашли незаметно в зал. Двое: пришедшие с Чапаевым Демидкин и Бауэр, подошли к президиуму и попросили слова. В президиуме вначале растерялись, а потом им отказали. Что же началось в зале! Свист, топот, крики: «Долой большевиков!», «В тюрьму разбойников!»
Городской голова Власов взобрался на стол и попробовал призвать всех к порядку. Но его схватили за полы пальто и потащили вниз. Тогда за него вступился комиссар Временного правительства Медведев, и началась свалка. Кто-то испугался большевистской интервенции и, подняв панику, бросился к окнам. Эсерами начал овладевать массовый психоз. В окнах затрещали толстые бемские стекла, потому что многие решили выбежать на улицу через них. И вдруг неожиданно стало тихо. В дверях показался Василий Иванович. Он подошел к президиуму и в минуту взобрался на стол, покрытый зеленым сукном. К ужасу членов президиума, вынул шашку и, помахивая ею перед ухом председательствующего, сказал:
— Кто мне не подчинится — пристрелю на месте, как бешеную собаку. Президиум объявляю арестованным и приказываю ему оставаться на месте. Остальным р-ра-зойтись!
Таким образом, в Николаевске было покончено с последним гнездом контрреволюции — уездной управой.
На следующий день, то есть 21 января, в городском кинотеатре состоялось совместное с крестьянами заседание уездного Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Он подтвердил и одобрил роспуск уездного земства и принял предложение большевиков о расширении состава уездного Совета народных комиссаров.
Правда, контрреволюционеры, возглавляемые местными эсерами, сделали на другой день ещё одну попытку поднять народ против советской власти. Уездный комитет партии эсеров опубликовал специальное обращение к населению, в котором обливал грязью большевиков, призывая к свержению «советской диктатуры». По колокольному звону на площади города собрались бывшие гласные земства, члены городской думы, офицеры, купцы. Эсеровские ораторы до крика призывали всех собравшихся «идти и громить уездный совет, наконец-то разделаться с большевиками и восстановить прежнюю власть».
В это время к митинговавшей толпе подошла группа красногвардейцев во главе с Чапаевым. Василий Иванович спокойным голосом предложил всем разойтись. Однако эсеры и их приспешники ответили на это насмешками. Они откровенно начали глумиться над красногвардейцами, предпринимая попытки их разоружить. Видя, что уговорами здесь ничего не сделаешь, Чапаев незаметно дал одному из красногвардейцев знак, и тот исчез за углом ближайшего дома. Вскоре на площади появился автомобиль с установленными на нем пулеметами. Василий Иванович быстро вскочил на его подножку и приказал пулеметчику Плоцкому дать несколько предупредительных очередей поверх голов собравшихся. Это подействовало отрезвляюще. И сборище стало быстро таять. Его организаторы были арестованы.
23 января на первом же заседании уездного совнаркома в его новом расширенном и измененном составе Василий Чапаев был выдвинут на должность комиссара внутренних дел уезда. Однако в связи с обострением классовой борьбы в уезде, выразившимися в эсеро-кулацких восстаниях, совнарком 24 января пересмотрел этот вопрос, назначив его военным комиссаром Николаевского уезда. Вскоре Василий Иванович должен был выехать в Балаково, где активизировались контрреволюционеры.
А 24 января на заседании Николаевского совнаркома было заслушано внеочередное сообщение начальника военного отдела И.Н. Демидкина о беспорядках в Балакове, чинимых Союзом фронтовиков. Обсудив решение, совнарком постановил: «Немедленно командировать в Балаково командира полка тов. Чапаева». Это было последнее поручение Василию Чапаеву как командиру 138-го запасного пехотного полка. В дальнейшем полк в связи с полной демобилизацией его личного состава перестал существовать.
В тот же день Василий Иванович выехал в Балаково. Обстановка в городе действительно сложилась тяжелая. Если Февральская революция прошла для Балакова без осложнений, то Октябрь вызвал негативную реакцию. Буржуазия не признавала Совета новой власти. Для его дискредитирования широко использовались продовольственные и иные трудности. Хозяева заводов их закрывали, новых заказов не брали. В итоге рабочие остались без заработков. Крестьян, приезжавших на базары, подбивали на протест против сдачи государству хлеба. Особенно большую активность во всем этом проявляло вернувшееся офицерство.
Чапаев объявил о роспуске «Союза фронтовиков», враждебно настроенного против Советской власти. За мятежами в Балаково последовали мятежи в Большой Глушице, Большой Луке и Марьевке. Восстанавливая и укрепляя новую власть, Василий Иванович арестовывал и накладывал контрибуции деньгами, а особенно хлебом, который потом отправлял эшелонами в Петроград и Москву. Проводил политическую агитацию среди простого населения, укрепляя их веру в будущее.
После выхода декрета об организации Красной Армии, из николаевского отряда и дружины Красной гвардии был сформирован 1-й Николаевский батальон Рабоче-крестьянской Красной Армии. Его первым командиром избрали В.И. Чапаева. Батальон разместили в здании бурсы (духовного училища). Василий Иванович в письме от 15 февраля 1918 года просил Николаевский Совет освободить помещение от посторонних: «В бурсе помещается социалистическая Красная Армия, а также склад оружия и взрывчатых веществ, где недопустимо быть посторонним лицам и ученикам, которые тесно связаны с контрреволюцией».
1-й Николаевский батальон принял от 138-го запасного полка вооружение, имущества, средства и взял на себя тяжесть нараставшей борьбы. Так было положено начало формированию части регулярной Красной Армии в Николаевском уезде.
В феврале произошло крупное кулацкое восстание в селе Березово. Его возглавил бывший полковник царской армии Баширин. Кроме винтовок у мятежников были пулеметы и большой запас патронов. Прибывший на подмогу березовской бедноте сулакский отряд Красной гвардии потерпел неудачу. Восставшие кулаки, во главе которых стояли кадровые офицеры, разоружили и арестовали красногвардейцев. Командир отряда военный комиссар И.Н. Топорков был подвергнут со своими товарищами допросу и пыткам.
Не сумел одолеть мятежников и сводный отряд, состоявший из красногвардейцев сел Сулака, Мало-Перекопное и Суховки под общим руководством Рязанцева, Майорова и Плясункова. Узнав об этом, уездный совнарком направил в Березово Чапаева и комиссара Бочкарева с отрядом в 100-150 человек.
После подавления кулацкого восстания Чапаев докладывал: «В селе Березове развернулась настоящая гражданская война; село, имевшее оборонительные узлы, пришлось брать с боем».
Еще не успели стихнуть выстрелы в Березове, как в Николаевск пришла весть о новом кулацком выступлении — в селе Липовка. Оно быстро распространилось по всей волости. Кулаки разгоняли Советы, восстанавливая старые порядки. Готовили вооруженные отряды для развертывания более широких операций.
В связи с этим 28 февраля Николаевским совнаркомом был создан «Штаб охраны революции», наделенный особыми полномочиями. Он состоял из председателя совнаркома В.И. Ермощенко, комиссара внутренних дел Дмитриева и четырех членов военной коллегии — Чапаева, Демидкина, Ульянова и Санталова. Для более оперативных действий в борьбе с контрреволюцией уезд был разбит на 10 районов (Сулакский, Липовский, Любицкий, Баронский, Солянский, Андросовский, Николаевский, Болыне-Глушицкий, Духов- ницкий и Балаковский). Липовская волость объявлялась на военном положении.
«Вся власть в этом районе принадлежит военному комис.сару Чапаеву, — говорилось в специальном приказе, — все вооруженные силы этого района подчиняются его распоряжениям. Местные общественные и правительственные организации также обязаны беспрекословно подчиняться всем распоряжениям военного комиссара Чапаева. Не подчиняющихся его требованиям, сопротивляющихся Советской власти немедленно арестовывать и под усиленным конвоем отправлять в Николаевск».
По пути своего движения к Липовке Чапаев вливал в свой отряд красногвардейцев из окрестных сел. В результате создалась солидная ударная сила. Молниеносным ударом чапаевский отряд захватил Липовку, а затем навел революцион- ный порядок во всей волости. На кулаков была наложена контрибуция деньгами и хлебом.
Однако этим дело не кончилось. Будучи в Липовке, Чапаев узнал о новом кулацко-эсеровском восстании в Балакове, где проживали его дети и родители. И о том, что мятежники убили его младшего брата Григория.
А дело было так.
Восстание проводилось по заранее разработанному плану. Начальник штаба отряда Красной гвардии находился в заговоре. Он-то и распорядился вывести из Балакова отряд красногвардейцев под видом учений. Обезоруженные члены Совета 4 марта были все арестованы. А к этому времени белогвардейцам было выдано со склада обмундирование и оружие.
Изолировав Совет и таким образом обезопасив себя, мятежники обеспечили полную свободу действий. Подготовленные к восстанию белогвардейцы хлынули огромной толпой к Троицкой площади. Накаляя атмосферу, разжигая страсти, восставшие призывали сбежавшихся обывателей выступить против комиссаров и Совета.
Тем временем рабочие заводов Мамина и Блинова, узнав об аресте членов Совета, направились к месту их заключения и потребовали немедленного освобождения, предупредив, что иначе перебьют охрану и разнесут здание. Охрана была вынуждена уступить. Рабочие сообщили освобожденным комиссарам о сборище на площади, но убеждали туда не ходить, так можно было легко попасть в руки озверевшей толпы.
Григорий Иванович Чапаев с этими доводами не согласился. Не мог он, как коммунист и военный комиссар города Балакова, допустить контрреволюционного разгула, отсиживаясь в безопасном месте. Он выступил на митинге с призывом не поддаваться на провокацию.
Но договорить ему не дали. Два белогвардейца — брата Мушонковы стащили его с трибуны и один из них выстрелил в Григория прямо в упор. Григорий Иванович упал, но был ещё жив. Отец его, Иван Степанович, увидел, что сына ранили и тот, лежа в мартовском снегу, пытается подняться на локтях. Он поспешил к нему. Но тут вернулись Мушонковы. Они перегородили Ивану Чапаеву дорогу к Григорию и, первыми добежав, стали колоть живого комиссара штыками. Потом, озверев, подняли умирающего на штыки вверх и понесли, крича во весь голос: «Посмотрите, как мы расправляемся с красными комиссарами! Всех, кто пойдет за ними, ждет такая же участь! Собакам собачья смерть!»
Иван не верил своим глазам: его сын чуть дышал, вися на штыках этих нелюдей. В минуту он посидел как лунь. Потом Мушонковы долго ходили со своим «трофеем», висящим на их винтовках, по всему городу, устрашая местную бедноту своим видом. Под вечер они сбросили труп Григория в каком-то овраге и вернулись победителями к себе домой под одобрение местных эсеров.
Рабочие увидели, в каком овраге валялся труп их любимого комиссара, и ночью припорошили его снегом, чтобы наутро никто больше не смог издеваться над ним.
Иван Чапаев не мог успокоиться. Он не мог ни пить, ни есть, ни спать. Катерина снова была без памяти. Посмотрелся в зеркало. Борода и голова были так белы, что даже резало в глазах. Иван Степанович решил собрать всю голытьбу и с ними пойти воевать против мятежников. Решил и сделал.
Всю ночь он стучался из дома в дом и собирал дружину. Все были согласны завтра выступить и отомстить за своих детей. Многие вооружились вилами, топорами, колунами, в общем, кто чем мог.
Утром горсть оборванных, голодных и решительно настроенных крестьян выступили против кулаков и эсеров. Но где им! Их в одночасье разоружили и арестовали. А арестовав, всех запихнули в мучной лабаз, что находился в самом центре города на Сенной площади. Лабаз был не слишком большим, на его окнах были металлические жалюзи. Когда в него загнали крестьян, оказалось, что им практически негде стоять. Так было тесно. Двери его закрыли на большой амбарный замок, а окна закрыли этими самыми жалюзи. Всё! Живыми оттуда никто не должен был выйти.
О восстании в Балакове первым узнали Алексей Рязанцев из Сулакского отряда и Василий Чапаев из Литовского района. Выехав на подавление этого восстания, Чапаев по пути следования подавляет и в других населенных пунктах вспыхнувшие спонтанные мятежи.
Только одно известие о приближении Чапаева с отрядами к Балакову повергло мятежников в ужас. Они бросали оружие и старались разбежаться ещё до его приезда. Мушонковым удалось скрыться. Подавив восстание, Чапаев возложил на балаковскую буржуазию большую контрибуцию деньгами. Сумма была большой — 1,5 миллиона рублей и вагон хлеба.
Узнав, что его отец и многие другие представители бедноты заперты на Сенной площади в лабазе, Василий срочно подъезжает туда и сбивает замки. Когда отрыли дверь, его взору предстала страшная картина. В лабазе стояли вплотную друг к другу трупы. Многие так и умерли с открытыми глазами и перекошенными ртами. Красногвардейцы стали их выносить на руках на улицу. И к большой радости, некоторые из них были ещё живы. Но их мало. Даже слишком. И среди живых оказался Иван Степанович. Но только он глотнул воздуха, как потерял сознание и долго в него не приходил.
На следующий день, 7 марта, хоронили Григория Чапаева со всеми почестями военного комиссара города Балаков. На похоронах присутствовал почти весь город. Потом похороны превратились во внушительную демонстрацию. Многие тут же записывались к Чапаеву в красногвардейский отряд, не имея сил выдерживать такие издевательства над собой и своими родственниками. Похоронили Григория на месте его гибели.
После Балаковского мятежа, Чапаевым был проведен ещё ряд успешных операций по ликвидации очагов контрреволюционных выступлений. Им был разгромлен крупный отряд Вольских юнкеров и потушено восстание в немецкой колонии Рамбаум.
В начале 1918 года по всей стране начался процесс объединения отрядов в революционную армию пролетариата, или, как говорили, «в новую военную организацию нового класса». Она стала создаваться на основе декрета Совнаркома от 28 января 1918 года. В основу его были положены принципы «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Это принял ЦИК 3 января этого же года. Впервые в истории был признан и открыто провозглашен строго классовый характер вооруженных сил.
В Николаевском же уезде видная роль в организации регулярных подразделений революционной армии принадлежала В.И. Чапаеву. А 30 января им и уездным военным комиссаром И.Н. Демидкиным было написано воззвание к населению уезда. В нем говорилось, что перед лицом угрозы со стороны внутренней контрреволюции и возможности нападения извне трудовой народ должен иметь свою армию. Это обязательно для защиты завоеваний революции.
Воззвание заканчивалось призывом: «Вперед, товарищи! Идите все трудящиеся под знамена Рабоче-Крестьянской Красной Армии».
По предложению Чапаева уездный совнарком объявил запись добровольцев. Добровольцы записывались в 1-й Николаевский батальон РККА. Его костяк составили красногвардейский отряд революционных солдат, созданный Чапаевым, боевая рабочая дружина И.Н. Демидкина, возникшая еще в Октябрьские дни также при участии Чапаева, и отряд бывших военнопленных-интернационалистов, возглавляемый словацким коммунистом Шмиловичем — активным деятелем Николаевской большевистской организации.
На должность командира батальона был выдвинут В.И. Чапаев, комиссаром стал Демидкин.
В Николаевском батальоне собрались люди самых разных возрастов. Они были плохо одеты, слабо вооружены. Своей военной выучкой и дисциплиной среди них выделялись только интернационалисты. Они и стали для Чапаева образцом, к которому он стремился всех подтянуть. На это он постарался употребить все свои военные знания и весь свой богатый опыт. Его занятия с бойцами и командирами проходили всегда интересно и на высоком эмоциональном подъеме.
Предвидя, что в будущем самым серьезным противником будут уральские белоказаки, сильные в конном бою, Василий в спешном порядке начал создавать кавалерийский эскадрон. Во главе его он поставил большевика Пантелея Сурова — кавалерийского вахмистра старой армии. В феврале по заданию Чапаева он выехал в район сел Гусиха и Старая Порубежка для вербовки кавалеристов-добровольцев из числа деревенской бедноты. Тем временем Василий Иванович употребил все свои силы и изобретательность на поиски лошадей, седел, упряжки, и вскоре эскадрон был создан. С ним Чапаев провел ряд специальных занятий.
В марте из Самары в батальон прибыло два орудия. Василий Чапаев тщательно их осмотрел и распорядился устранить замеченные им неисправности. По его же приказу среди солдат нашли артиллеристов. Теперь у батальона появилась своя батарея под началом фронтовика Трясеева.
Со второй половины февраля, когда пришла инструкция о правилах организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии, приток добровольцев в 1-й Николаевский батальон заметно увеличился. В основном это была беднота из окрестных сел и деревень. Чапаев старался беседовать с каждым лично. Но особенно его интересовали солдаты-фронтовики.
И уже в марте батальон насчитывал 300 обученных и снаряженных бойцов. Ближайшие события показали, что это формирование было очень своевременным.
В ночь с 28 на 29 марта в Уральске произошел контрреволюционный переворот. К власти пришло так называемое Уральское войсковое правительство, объявившее вскоре открытый поход против Советов. Уральский областной Совет рабочих и крестьянских депутатов был разогнан. Большая часть его руководителей арестована и брошена в тюрьму.
Захватившая власть уральская верхушка казачества привела в боевое состояние 10 полков, насчитывавших около 10 ООО человек. На их вооружении было 6000 винтовок, 30 пулеметов и две артиллерийские батареи. Кроме того, повсюду начали создаваться отряды «белой гвардии», «дружины самообороны», новые и новые войсковые формирования. И уже целая часть этих сил скопилась на границе Николаевского и Новоузенского уездов. Начались непрерывные набеги белоказаков на поволжские села и деревни. Они сопровождались зверскими убийствами коммунаров, их семей, советских активистов. А также — грабежом мирного населения.
Не жалели никого. Только вчера соседки мирно беседовали о предстоящем севе, а уже сегодня несколько подружек висело на своем собственном заборе, а по дворам бегали беспризорные куры и мычали тощие коровы...
Василий Чапаев понимал, что война только-только начинается. И она не уступит Первой мировой. Где взять силы, чтобы воевать без передышки почти пять лет? Но их надо где-то найти. Иначе никак нельзя. Или они нас, или мы их. Нет, лучше мы их. Пусть ценой собственной жизни...