Заводчики Демидовы: пополнение списка

Заводчики Демидовы: пополнение списка

С закреплением частей за новыми владельцами, ознаменовавшим распад второй по величине демидовской «империи», вчерашние птенцы разлетаются. Все они уже в возрасте (Евдокиму около сорока пяти лет), у многих дети, им давно пора строить собственные дома. Они и строят.

Евдокиму при дележе досталась Брынская часть, которую он тогда же обменял на Людиновскую[1052]. Она включала заводы Людиновский на речке Ломпадь в Брянском уезде и старейший у этой ветви Демидовых завод Дугненский, а также 1749 крепостных душ мужского пола. Евдоким ликвидировал передел чугуна на Дугне, полностью переведя его на Людиновский завод. В начале 1760-х годов именно при нем он скорее всего в основном и жил. Здесь же находилась семья, включая детей, которых учила грамоте жена сельского дьячка[1053].

Основным направлением промышленного строительства для Евдокима стало уральское. Он начал с покупки летом 1760 года у коллежского асессора Козьмы Матвеева Авзяно-Петровских заводов — Верхнего и Нижнего. Они находились в Уфимском уезде Оренбургской губернии на речке Авзяне[1054]. Позже будут еще два завода, построенные им самим, еще позже — разорение их пугачевцами, потом — частичное восстановление и новое строительство… Евдоким себя еще покажет: получив от отца два завода, оставит детям шесть. Но это — позже.

Покупая и строя заводы на Урале, заезжая при необходимости в западную часть империи, Евдоким не рвал связей с родной Тулой. Во всяком случае, недвижимость в ней приращивал. Так, в ноябре 1761 года купил у туленина Ивана Максимовича Мосолова (вероятно, сына Максима Перфильевича) дворовое и огородное место в Тульской оружейной слободе — длинную (125 метров) узкую полосу без построек[1055].

Евдоким и другие сыновья Никиты Никитича — последние из Демидовых, сохранявшие связь с Тулой. Из братьев, может быть, самым «тульским» оставался Иван Никитич. И это — притом что ему досталась далекая от Тулы Сергинская часть, и он, единственный из братьев, ни с кем ее не обменивал — что выпало, тем и доволен. Заводы (Верхне- и Нижнесергинский) находились на Урале. Иван их посещал[1056], владел ими и управлял.

Иван подолгу жил в Туле. Принадлежал к приходу Николо-Зарецкой церкви (его подпись стоит под многими прошениями прихожан, связанными с приходским бытом). Что примечательно (поскольку может быть сказано не обо всех Демидовых), заботился о поддержании здания и внутреннего убранства храма[1057], где лежал прах его знаменитого деда[1058].

Еще один сын, Никита Никитич (второй), получив по жребию Людиновскую часть, вскоре обменял ее на Шайтанскую, для уравнения при обмене несколько приплатив брату Алексею деньгами[1059]. Этот родившийся в 1728 году Демидов имел имя и отчество, совпадавшие с именем и отчеством его отца. Чтобы различать, в современных документах их именовали: отца — статским советником, сына, чинов не заслужившего, — просто дворянином.

По ведомости Берг-коллегии, основанной на сведениях от заводчиков 1762—1763 годов, за Никитой Никитичем Демидовым в то время числились железные заводы Шайтанский, Верхнешайтанский, Кыштымские Верхний и Нижний, Каслинский и строившийся Уфимский (Азяш-Уфимский). Кроме того, по двум указам Берг-коллегии 1760 года ему предписывалось построить заводы на крепостной земле в Исецкой провинции Оренбургской губернии на речках Кеолиме — доменный и Шемахе — молотовой. К 1762 году построены они не были[1060].

Выразительный, хотя и, можно предполагать, односторонний портрет этого энергичного промышленника рисует его переписка с приказчиками. Многословные его письма настолько изобильны руганью, включая матерную, хамством и запугиванием, что возникает предположение: писание их, отражая недовольство автора, само по себе его только бодрит. Вот характерный образчик подобной прозы:

«Вижу везде, к немалому сожалению, доменныя у вас суточному чюгуну выходы негодныя и пакостныя и недодел[ы] в молотовых из криц железа большия и прескверныя, а паче на Кыштыме, чего нигде таких пакостей, как у вас, нет, и у нас никогда не бывало. И за такое вы сущее нерадение и несмотрение, главныя, подлежите превеликому штрафу, осмотритесь, ебион мать, сущия нерадивыя безтия, побоитеся Бога ис-теного, постыдитесь такого явно нерадения и шали»[1061].

Эти писания разительно отличаются от неоднократно цитированных нами писем своим управляющим его дяди Акинфия — тот, случись редактировать это послание, ограничился бы призывом постыдиться. Сохранившиеся письма горячего дворянина относятся уже к екатерининскому времени, но, несомненно, у второго Никиты Никитича стиль общения со своими менеджерами сформировался значительно раньше. Если вспомнить продемонстрированные его отцом приемы «воспитания» крепостных крестьян Ромодановской волости, то невольно напрашивается предположение, что второй Никита Никитич такой стиль общения с подчиненными усвоил, проходя мастер-класс именно у родителя.

Младший из сыновей Никиты Никитича, Алексей, при жеребьевке получил Шайтанскую часть, но после этого еще дважды обменивался с братьями: сначала с Никитой, у которого взял часть Людиновскую и некоторую сумму денег, потом с Евдокимом, у которого в обмен на Людиновскую получил Брынскую[1062]. По упомянутой ведомости Берг-коллегии, в 1762—1763 годах ему принадлежали три завода в Калужской губернии: Брынский, Есенковский и Выровский[1063].

* * *

Птицы разлетаются. Паруса покинувших верфь кораблей исчезают за горизонтом…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.