Вильгельм Кейтель Размышления перед казнью

Вильгельм Кейтель

Размышления перед казнью

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ПЕРЕВОДУ

«Кейтель — преступник или офицер?» — так озаглавил эту книгу (она вышла в ФРГ в 1961 г., но только теперь стала доступна российскому читателю) видный немецкий историк Второй мировой войны Вальтер Герлиц.

Ответ на этот полемически заостренный вопрос был дан еще в 1946 г. в Нюрнберге Международным военным трибуналом; он несомненен и пересмотру временем не подлежит: Кейтель — преступник-офицер! Причем не рядовой офицер, а генерал-фельдмаршал, и не рядовой преступник, а один из главных немецких военных преступников, правая рука Гитлера, его ближайший, доверенный советник во всех военных делах. В силу своего должностного положения в военной иерархии как начальника штаба Верховного главнокомандующего вермахта (ОКВ) и принадлежности к военно-политической верхушке Третьего рейха он сыграл первостепенную роль в подготовке, развязывании и ведении Второй мировой войны. С высоким профессионализмом, в котором ему никак нельзя отказать, и немецкой основательностью, с педантизмом хорошо вышко-лешюго и исполнительного служаки он был непосредственным организатором и участником воешгых акций и стратегических операций против Австрии, Чехословакии, Польши, Франции,

Англии и других стран, а также печально закончившегося для национал-социалистической Германии «похода на Восток» против тогдашнего Советского Союза. При его деятельном руководящем участии 100-тысячный рейхсвер Веймарской республики превратился в миогомиллиоштую армию фашистской агрессии. Он не только подписывал от имени и по поручению Гитлера противоречащие международному праву варварские приказы и директивы, но и разрабатывал их, требуя от подчиненных беспрекословного и безукоризненного выполнения оных.

Преступные цели порождали преступные методы. Если верить Кейтелю, они вызывали у него кое-какие сомнения и колебания, однако в действительности носили не столько морально-этический характер, сколько были продиктованы оперативно-стратегическими и воешю-политическими соображениями. Так, только прагматично-трезвая боязнь сокрушительного краха гитлеровской Германии в случае войны на два фронта побуждала его считать целесообразным повременить с нападением на Советский Союз до окончательной победы над Англией. И пусть даже, по его утверждению, у него порой возникало чувство внутреннего противоречия, толкавшее к прошениям об отставке или к неосуществленным попыткам самоубийства, Кейтель отнюдь не являлся только соблюдающим строгую субординацию и дисциплину исполнителем преступных замыслов и приказов своего фюрера — он был их активным соучастником. Таким образом, Кейтель до горького конца оставался верным своему извращехшо понимаемому «долгу солдата» и присяге на верность, данной не фатерланду, а персонально фюреру и рейхсканцлеру — Верховному главнокомандующему вооруженными силами.

Безусловное повиновение преступной воле Гитлера (якобы оказывавшего на него «демоническое» влияние), которое Кейтель считал своей священной обязанностью и воинской добродетелью, сделало его самого законченным преступником против мира и человечности.

Кейтель сознательно упустил свой исторический шанс и не примкнул к заговору 20 июля 1944 года. Более того, он судил «судом чести» тех своих коллег и сотоварищей, которые попытались в предпоследний момент насильственным устранением

Гитлера спасти свой народ и отечество от катастрофы тяжкого военного поражения. Этим он усугубил свою вину.

Как честный исследователь, стремящийся к постижению исторической истины, Вальтер Герлиц объективно не может отрицать вину Кейтеля за военные преступления национал-социалистического режима. И все же субъективно не может избежать соблазна смягчить ее, приписывая фельдмаршалу чуть ли не черты «рыцаря без страха и упрека» и объясняя его поведение чувством долга, верностью присяге и офицерской честью в духе традиций прусской военной касты былых времен. Попытка заведомо тщетная! Международный военный трибунал в своем (не потерявшем актуальности и по сей день) приговоре определил: «Никаких смягчающих вину [Кейтеля] обстоятельств пет. Приказы сверху даже для солдата не могут рассматриваться как смягчающие там, где сознательно, безжалостно, без всякой военной причины и цели совершались такие потрясающие и широко распространенные преступления». Поэтому Трибунал приговорил бывшего гитлеровского фельдмаршала к смертной казни через повешение.

Свои воспоминания, написашгые в тюремной камере, Вильгельм Кейтель завершил так: «...С 13.8.45 г. я был заключегашм тюрьмы в Нюрнберге, а 13.10.46 г. ожидаю приведения в исполнение смертного приговора». Это было написано 10 октября 1946 года, а в ночь с 15-го на 16-е его повесили. Союзный Контрольный совет в Германии отклонил прошение Кейтеля заменить ему, как солдату, петлю пулей.

И все же ныне, в исторической ретроспективе, невольно возникает вопрос: могли ли торжествующие победу союзники по антигитлеровской коалиции пойти тогда на великодушный шаг в отношении уже приговорешюго к смерти поверженного противника и удовлетворить его последнюю просьбу о расстреле? Слишком много чести! — вероятно, посчитали они. Могли ли они при этом учесть, что германский генеральный штаб, та командная военная элита, к которой фактически, хотя и не номинально по должности, принадлежал Кейтель, не была (подчеркнем: вопреки особому мнению советского судьи) признана преступной организацией, а сам фельдмаршал не прятался, как другие, за спину ускользнувшего от Суда народов Гитлера и признал, хотя и с некоторыми оговорками, свою ответственность и вину за содеяшюе?

Обращает на себя внимание, что Маршал Советского Союза Георгий Жуков, описывая в своей книге «Воспоминания и размышления» исторический момент подписания в ночь с 8 на 9 мая 1945 г. в берлинском пригороде Карлсхорст Акта о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии, счел нужным отметить: «Первым, не спеша и стараясь сохранить видимое спокойствие, переступил порог генерал-фельдмаршал Кейтель, ближайший сподвижник Гитлера. Выше среднего роста, в парадной форме, подтянут. Он поднял руку со своим фельдмаршальским жезлом вверх, приветствуя представителей Верховного командования советских и союзных войск. <...> После подписания акта Кейтель встал из-за стола, надел правую перчатку и вновь попытался блеснуть военной выправкой, но это у него не получилось, и он тихо отошел за свой стол». Именно выделенные курсивом слова были вычеркнуты цензурой и восстановлены (как и другие купюры) по авторскому оригиналу только в 10-м издании книги Г.К. Жукова, выпущешюм в 1990 г. Видимо, бдительная и мстительная советская цензура усмотрела в этих словах некую тень уважения одержавшего победу маршала к равному ему по рангу и должностному положению фельдмаршалу — представителю повержешюго, но могучего и искусного в военном деле противника, для разгрома которого нам потребовались почти четыре года кровопролитной войны и без малого три десятка миллионов человеческих жизней. Но, как гласит истина, чем сильнее враг, тем больше слава победителей.

Григорий Рудой

Данный текст является ознакомительным фрагментом.