Глава пятая ВОСХОД СОЛНЦА НАЦИИ

Глава пятая

ВОСХОД СОЛНЦА НАЦИИ

Пароход «Емельян Пугачев» бросил якорь в порту Вонсана в канун праздника Чхусок — дня осеннего урожая и поминовения предков. Вся Корея пришла в движение. Люди спешили поздравить родителей, посетить фамильные могилы, поесть традиционную курицу и как следует напиться (считается хорошим знаком, если в этот день гость не может встать со своего места и засыпает прямо за столом). Но бывшим военнослужащим 88-й бригады было не до праздника. Они сразу же разъехались в разные концы страны, в провинциальные комендатуры, к которым были приписаны. Вместе с советскими военными они должны были налаживать новую жизнь.

«Мы намеревались сразу после вступления в пределы родной земли тихо, без излишнего шума пойти в народ без распространения вестей о триумфальном возвращении КНРА, чтобы взяться за фундаментальную работу по выполнению трех задач — строить партию, государство, армию»¹, — писал Ким Ир Сен. Сам он отправился на поезде в Пхеньян, от которого до его родного Мангёндэ рукой подать. Но и он не попал туда на праздник. По этому поводу в Северной Корее поют «Песню о Мангёндэсской развилке», мимо которой несколько раз проезжал вождь, столь занятый делами, что даже не мог заглянуть домой. А рассказы «Вернувшись на Родину без извещения» и «Нас стало больше в общежитии» повествуют о том, как Ким скрывал свой приезд от людей, желая узнать, чем живет народ. Ради этого он якобы поселился в простом пхеньянском общежитии, ездил в шумных трамваях, толкался на рынках, прицениваясь к товарам, и питался в харчевнях кашей из риса с чумизой вместе с фабричными рабочими.

В эти теплые осенние дни 1945 года на севере Корейского полуострова рождалось новое государство, которым Ким будет руководить без малого 50 лет. Ключевой для биографии нашего героя вопрос о том, как молодой партизанский командир в возрасте Христа оказался на самой вершине власти, трактуется по-разному.

Версия историков КНДР подчеркивает, что народ уже ждал своего вождя и готовился его приветствовать. «В сентябре 1945 года с триумфом вернулся на Родину товарищ Ким Ир Сен, возглавив славную Корейскую Народно-революционную армию. В Пхеньяне, Сеуле и многих других городах и селах Севера и Юга были созданы под различными названиями организации по подготовке к торжественной встрече товарища Ким Ир Сена: "Правительственный комитет в честь Полководца Ким Ир Сена", "Подготовительный комитет в честь прибытия в Сеул Полководца Ким Ир Сена", "Союз в поддержку Полководца Ким Ир Сена" и другие. Чуть ли не каждый день проходили массовые митинги, спортивные соревнования и другие массовые мероприятия в честь Полководца Ким Ир Сена. Его историческое возвращение на Родину горячо приветствовали печать и радио…»²

Согласно другой точке зрения, лидера для Кореи подбирал лично Иосиф Сталин. Офицер штаба Дальневосточного фронта И. Кобаненко свидетельствовал, что Ким встречался с генералиссимусом в Москве в сентябре 1945 года накануне отъезда в Корею³. Впрочем, поскольку ни он сам, ни другие источники не упоминают об этом, эта информация вряд ли заслуживает доверия.

Историки А. Орлов и В. Гаврилов в своей работе «Тайны корейской войны» утверждают, что в августе 1945 года по заданию Сталина была проведена работа по подбору кандидатов на роль главы Кореи. Из представленного списка он выбрал Кима как лично преданного ему человека и молодого военного профессионала. В кругах корееведов даже ходит легенда о том, что генералиссимус поставил галочку красным карандашом напротив его фамилии.

Наконец, есть мнение, что своим выдвижением Ким Ир Сен обязан прежде всего советскому военному командованию в Корее. Со Дэ Сук пишет, что «не стоит усложнять процедуру выбора Кима как лидера освобожденной северной части Кореи. СССР был более сконцентрирован на оккупации Восточной Европы…»⁴.

Ким оказался в нужное время в нужном месте. Советское военное руководство как раз начало искать фигуру, которая могла бы стать во главе формирующегося режима. Молодой офицер РККА, партизанское прошлое которого пользовалось в стране определенной известностью, был признан лучшим претендентом на этот пост. При этом Ким, как утверждал один из его советников, вовсе не хотел становиться политиком, желая продолжать армейскую карьеру: «Я хочу полк, потом — дивизию, а это-то мне зачем? Ничего я не понимаю и заниматься этим не хочу!»⁵

Сам он, правда, впоследствии вспоминал совсем другое — как еще до освобождения Кореи видел себя лидером страны во сне:

«Конечно, в период антияпонской борьбы мои товарищи желали, чтобы после возрождения Родины я был выдвинут на пост президента. Не помню, в каком году, мы были как-то в Москве вместе с товарищами Ким Чаком, Ан Гиром и Со Чхором и участвовали там в заседании. А остановились мы в одной из резиденций в городе. Однажды ночью мне там приснился сон. Во сне увидел, как товарищ Ким Чен Сук, узнав, что я направлял партизан во многие районы за нужными мне книгами, приносит в большую комнату большое количество книг и говорит: "Вы можете выбрать из этой кучи книг любую, какую хотите. Такого количества книг вы за всю жизнь прочитать не успеете, товарищ главнокомандующий". Проснулся и вижу — стрелки приближаются к 12 часам ночи. А другие наши товарищи пока еще не спят. И я рассказываю им, что видел во сне. Выслушав меня, они говорят: "Знаете, ваш сон пророческий. Вы, товарищ командующий, в будущем станете президентом. Какая радость! Давайте по этому поводу выпьем по стаканчику!" И мы обратились к пожилому человеку, который обслуживал резиденцию, с просьбой, и он принес нам пару бутылок водки. Выпив с друзьями по стакану водки, я лег спать. Вернувшись из Москвы, я рассказал товарищу Ким Чен Сук о моем сне. Не забыв о моем рассказе, она после освобождения страны буквально заполнила мой кабинет книгами, говоря: "Вы можете теперь брать любую книгу". Помню, она предложила мне тогда сфотографироваться на память на фоне полок с книгами. Та фотография, наверно, хранится у меня и сейчас»⁶.

Наиболее тесно с Кимом был связан подполковник Григорий Меклер, сотрудник Отдела политуправления 25-й армии. Он знал его со времен службы в 88-й бригаде и продолжал работать с ним в Корее. «С Ким Ир Сеном я провел целый год, — вспоминал он. — Тогда он делал первые шаги во власть и без совета с нами ничего не предпринимал. Каждое утро я приходил к нему, приветствовал, и мы намечали план работы. Со мной он почти никогда не спорил. Во всяком случае, я такого не припомню. Сталина же он боготворил, заявляя: "Северная Корея и СССР — братья навек. Я и Сталин — навсегда"»⁷.

Сразу после приезда Кима в Пхеньян Меклер организовал его встречу с главой Южнопхеньянского комитета по подготовке воссоздания государства Чо Ман Сиком в ресторане «Хвабан». Чо имел прозвище Корейский Ганди и считался ключевой властной фигурой на Севере после капитуляции японцев. Советское военное командование активно пыталось наладить с ним диалог: именно он стал главой Административного комитета пяти провинций — первого северокорейского правительства.

Ким и Чо сразу не понравились друг другу. Иначе и быть не могло — слишком разными по происхождению, социальному положению и взглядам были эти люди. Чо Ман Сику было уже за 60. Он принадлежал к «сливкам» корейской интеллигенции: родился в зажиточной семье, получил элитное образование в японском университете Мейдзи и считался одним из идеологов и лидеров корейского национализма. Генерал-полковник Иван Чистяков вспоминал об общении с Корейским Ганди: «Во время беседы Чо Ман Сик сидел в кресле неподвижно, с закрытыми глазами. Можно было подумать, что он спит. Лишь изредка, молча, еле заметно он кивал головой в знак согласия или качал головой, возражая. Вел он себя как старший по возрасту среди присутствующих, видимо, полагая, что чем меньше будет говорить, тем выше будет его авторитет»⁸. Хотя такое поведение в принципе не является странным для пожилого корейца, было очевидно, что убежденный антикоммунист Чо не желает работать под началом «советских оккупантов». А молодого Кима он просто не воспринял всерьез. И совершенно напрасно.

10 октября 1945 года Ким Ир Сен становится членом только что созданного Северокорейского бюро компартии Кореи. (В КНДР этот день торжественно отмечается как дата создания правящей Трудовой партии Кореи — ТПК.) Компартия, распущенная Коминтерном в 1928 году, была восстановлена на Юге старым подпольщиком Пак Хон Ёном сразу после капитуляции японцев. Формально Северокорейское бюро считалось ее частью, но очень скоро стало независимым от Сеула. Возглавил бюро пожилой коминтерновец Ким Ен Бом, не имевший особых политических амбиций.

А 14 октября в Пхеньяне состоялся грандиозный митинг в честь освобождения страны, на котором Ким впервые выступил перед народом. Советская военная администрация поработала на славу. В течение нескольких недель горожанам рассказывали о митинге, раздавали листовки, украшали город лозунгами и флагами. В назначенное время десятки тысяч пхеньянцев, многие в белых одеждах с цветами в руках собрались возле горы Моран. Такая помпезность была не случайной. Митинг должен был символизировать рождение новой Кореи, благодарной советским солдатам-освободителям.

Ким поднялся на трибуну и встал рядом с Чо Ман Сиком, Ким Ен Бомом и генералами Лебедевым и Чистяковым. Еще вчера он думал, не выйти ли на митинг в советской военной форме. У него даже не было своего костюма, так что его пришлось одолжить у одного из знакомых. В штатском было немного неудобно с непривычки. Но орден Красного Знамени Ким все-таки надел, и он поблескивал на груди в лучах осеннего солнца.

Выступил Чо Ман Сик. «Я слышал, что Корея освобождена, но, не зная, во сне или наяву, попробовал ущипнуть себя за руку, да, действительно ощущаю боль!» — говорил он, щипая себя за руку, и пхеньянцы аплодировали артистично выстроенной речи.

«Слово имеет национальный герой, легендарный партизанский вождь Ким Ир Сен», — объявил ведущий митинга генерал Чистяков. Ким поднялся на трибуну и начал читать речь. Он говорил о национальной консолидации, о том, что каждый должен внести свой вклад в возрождение Кореи, у кого есть силы — силами, у кого знания — знаниями, у кого деньги — деньгами… Впрочем, разве было важно в тот момент, что он говорил? Глядя на огромную массу народа, слушавшую его выступление, он испытывал смешанные чувства. Ему никогда не приходилось выступать перед таким количеством людей, поэтому он заметно волновался. Но к волнению примешивалось ощущение эйфории, счастья. Ради этого момента стоило скитаться по другим странам, сидеть в тюрьме, рисковать погибнуть от голода, холода или вражеской пули.

Закончив читать, он услышал ожидаемый шквал аплодисментов и возгласы «Мансэ!». Однако одновременно с этим по толпе пронесся и едва слышный ропот. Дело в том, что у многих вызвала сомнение молодость партизанского командира. Ему было всего 33 года, тогда как народная молва приписывала партизану Ким Ир Сену пятидесяти- или даже шестидесятилетний возраст. Сыграло свою роль и то, что Ким взял псевдоним погибшего ранее командира, и долгое отсутствие на родине, куда о боях с его участием доходила лишь обрывочная информация.

Чтобы развеять нежелательные слухи, советское военное командование организовало поход Кима в сопровождении журналистов и молодежи на малую родину, в Мангёндэ. Радостная встреча с дедушкой и бабушкой плавно перетекла в массовый банкет с односельчанами и товарищами детства, после чего разговоры о ненастоящем Киме быстро сошли на нет. Уезжая из Мангёндэ, он забрал с собой семнадцатилетнего племянника, которого назначил секретарем ЦК Корейского союза молодежи.

Неожиданно для всех и самого себя Ким Ир Сен оказался у руля нового формирующегося государства. Что собой представляли земля, на которую распространялась его власть, и ее население?

В советскую зону влияния на Корейском полуострове вошло 57 процентов его площади. 80 процентов этой территории составляют горы, здесь мало пахотных земель, и в этой части Кореи жило меньше людей — 11 миллионов человек против 17 миллионов в американской зоне. Японцы во время оккупации обратили внимание прежде всего на запасы полезных ископаемых в здешних местах. Они добывали и вывозили в метрополию каменный уголь, железо, алюминий, олово и редкоземельные металлы, строили заводы, фабрики и гидроэлектростанции, словом, проводили по-своему индустриализацию. В итоге к концу войны считалось, что промышленный Север более развит в экономическом отношении, чем преимущественно сельскохозяйственный Юг. Однако это не более чем условности, если вспомнить, что общая численность рабочих и служащих во всей Корее составляла мизерные три процента населения. В целом это была аграрная страна с преобладанием необразованного и нищего крестьянства.

Командующий 25-й армией генерал Чистяков так описывал положение дел в стране после освобождения: «Чем больше мы знакомились с условиями жизни большинства корейского населения, тем более тяжелое впечатление все это производило: страшная бедность, скученность, почти поголовная неграмотность, болезни… Трудности восстановительного периода в Корее напомнили пережитое в нашей стране после революции»⁹.

Впрочем, географические и демографические условия для социалистической системы были неважны: коммунизм строили и в степях Монголии, и в горах Кавказа, и в старых городах Восточной Европы. Мощнейшая сила притяжения Москвы ощущалась в те годы по всей Евразии. Свет рубиновых звезд на кремлевских башнях достиг и Севера Кореи, тем более что там находилось немало его проводников — советских людей с такими же маленькими звездочками на погонах.

Процесс рождения государства и формирования системы власти с нуля был очень и очень непростым. Нужно отдать должное команде советских военных управленцев, которая с блеском осуществила его и помогла Ким Ир Сену стать во главе отлаженной государственной машины.

Эти творившие новый мир демиурги были довольно молодыми людьми. К такому результату привели практика довоенного СССР, где и в армии, и в гражданских ведомствах делались самые быстрые и головокружительные карьеры, репрессии 1930-х и Великая Отечественная война. Специально к работе в Корее и тем более к созданию там нового государства их никто не готовил. Однако они были воспитанниками советской системы, которая готовила качественные управленческие кадры. Они хорошо представляли себе, как именно функционирует сталинский СССР. Эту модель они и воспроизводили на корейской земле.

Советская военная администрация в Корее пользовалась определенной свободой действий и имела полную автономию в кадровых вопросах. Хотя руководство в лице Жданова и самого Сталина внимательно отслеживало ситуацию в Корее, значительная часть решений принималась прямо на месте, в Пхеньяне (что нередко вызывало раздражение различных ведомств в Москве).

Чистяков попросил создать специальный орган для налаживания мирной жизни. Так в Корее появилась Советская гражданская администрация (СГА), которую возглавил генерал-полковник Алексей Романенко. Опытный управленец Романенко привез с собой несколько групп экспертов — специалистов по финансам, связи, сельскому хозяйству, здравоохранению, занявшихся организацией экономики и обслуживания населения.

Специалисты СГА в сотрудничестве с формировавшимися корейскими органами власти провели ряд важных преобразований. Двое экономистов из Ленинграда за пару месяцев составили план земельной реформы с конфискацией всех угодий, принадлежавших японцам и помещикам, и перераспределением их среди бедных слоев крестьян. Весной 1946 года она была успешно проведена.

Осенью того же года была национализирована средняя и крупная промышленность. При масштабной советской поддержке началось восстановление заводов и фабрик. Наконец, в 1947 году была проведена денежная реформа: введена национальная валюта — вона.

Среди советских администраторов были разные точки зрения о судьбе корейской промышленности. Работник Министерства иностранных дел С. Суздальцев в специальном докладе писал, что «…мощности военной и тяжелой промышленности Японии должны перейти к Красной Армии в качестве военного трофея, поскольку эти предприятия были созданы в интересах военного противостояния с Советским Союзом», а их приобретение «оплачено кровью многих солдат Красной Армии». Он полагал, что эти предприятия могут рассматриваться в качестве частичной репарации СССР за понесенные им великие жертвы, в том числе и те, что относятся к периоду японской агрессии на российский Дальний Восток (1918–1923)¹⁰. Как видно, к предложению Суздальцева не прислушались и передали промышленность в руки самих корейцев.

Впрочем, нельзя сказать, что советская помощь носила односторонний и безвозмездный характер. СССР добывал в Северной Корее уран, необходимый для главного сталинского проекта тех лет — создания атомной бомбы. А также экспортировал продукцию горнодобывающей, металлургической и химической промышленности.

Пока советская гражданская администрация отстраивала экономику, политикой занялись профессионалы — военные политработники. Ключевой фигурой среди них был Терентий Штыков.

Терентий Фомич Штыков (1907–1964) родился в крестьянской семье в Гомельской области. Подростком он приехал в Ленинград и устроился рабочим на завод, затем вступил в партию и окончил курсы политработников. Талантливого молодого человека заметили, и в 31 год он уже был вторым секретарем Ленинградского обкома ВКП(б). В его продвижении сыграл ключевую роль тогдашний партийный лидер Ленинграда Андрей Жданов. Впоследствии Жданов занял пост секретаря ЦК ВКП(б) по идеологии, стал одним из ключевых людей в советской властной иерархии и в этом качестве курировал корейский вопрос. Штыков поддерживал с ним самые тесные отношения вплоть до смерти Андрея Александровича.

Во время войны Штыков был членом Военного совета Ленинградского, Волховского, Карельского и Дальневосточного фронтов, где зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. В 1945 году, в 38 лет, он уже был генерал-полковником — высший чин, до которого мог дослужиться политработник. До февраля 1946 года занимал пост спецпредставителя СССР на переговорах с американцами в Сеуле о будущем устройстве Кореи, а затем прибыл на Север и активно включился в процесс создания новой власти. Через него осуществлялась связь Пхеньяна с Москвой и непосредственно со Сталиным и Ждановым. После образования КНДР Штыков стал первым послом СССР в этой стране.

Кроме Штыкова и упомянутого выше военного советника Григория Меклера, активно действующими «корейскими политиками» были член Военного совета 25-й армии генерал-майор Николай Лебедев и полковник Александр Игнатьев. Последний занимался вопросами партийного строительства и был архитектором Трудовой партии Северной Кореи. Со Дэ Сук полагает, что именно он был той фигурой, которая сыграла ключевую роль в приходе Ким Ир Сена к власти.

Процесс оформления новой политической системы в Корее протекал в общих чертах так же, как в других странах, куда в 1945 году вошли советские солдаты. Считалось, что с ходу начинать строить коммунизм на освобожденных территориях не нужно. Социалистической революции должна предшествовать революция национально-освободительная, сплачивающая широкие слои общества. Были провозглашены основные демократические свободы, разрешено создание партий и общественных организаций.

Этим воспользовался Чо Ман Сик и основал Демократическую партию Кореи, которую сам и возглавил. Вскоре возникли еще две: Партия молодых друзей религии небесного пути («Чхондогё-Чхонудан») и Новая народная партия. Первая была основана адептами «Чхондогё», вторая — корейскими коммунистами, выходцами из Яньани, где долгое время располагалась ставка Мао Цзэдуна.

Развязка в отношениях упрямого и неуступчивого Чо Ман Сика с советской военной администрацией наступила очень быстро. В конце 1945 года Московское совещание министров иностранных дел СССР, США и Великобритании приняло решение установить протекторат союзных держав над Кореей сроком на пять лет. Авторами проекта и главными противниками быстрого создания независимого Корейского государства были американцы. СССР удалось смягчить документ, включив в него пункт о формировании Временного демократического корейского правительства и уменьшив срок опеки. Тем не менее Чо Ман Сик со своими соратниками выступил против протектората и в знак протеста подал в отставку со своих постов. После чего он был обвинен в связях с южнокорейскими реакционерами, а также — тайном сотрудничестве с японцами и арестован. (По некоторым данным, Чо был убит осенью 1950 года во время отступления северокорейской армии из Пхеньяна под натиском американцев.) Демократическую партию возглавил соратник Кима, бывший партизан, Чхве Ён Гон. Вместо Административного бюро пяти провинций был сформирован Временный народный комитет Северной Кореи, который возглавил Ким Ир Сен. Таким образом, Ким фактически встал у руля исполнительной власти.

Помимо демарша Чо Ман Сика самым заметным выступлением несогласных против нового режима стали события ноября 1945 года в городке Синыйчжу на самой границе с Китаем. Там начались антикоммунистические волнения, в которых участвовали местные христиане, националисты, студенты и школьники. В результате столкновений с силами безопасности погибли 23 человека. Ким лично приехал в город. Северокорейский автор повествует, как он выступил на митинге, где говорил о будущем Кореи. Участники беспорядков, выслушав речь, немедленно раскаялись. «Если почитаемый народом Полководец Ким Ир Сен — коммунист, то коммунизм — вещь стоящая», — решили они и разошлись по домам¹¹.

Архитекторы северокорейского режима, как уже было сказано, формировали сталинскую модель государства, хоть и с относительно мягким переходным периодом. Так что места не только для политической оппозиции, но и вообще для какого-либо инакомыслия в ней не предусматривалось с самого начала. Характерно, что в политической программе из двадцати пунктов, принятой в марте 1946 года, говорилось о необходимости подавления «антидемократических и фашистских элементов» (то есть любых, не разделяющих генеральную линию руководства).

По советским лекалам создавались и спецслужбы, сразу ставшие важнейшим инструментом контроля над обществом. Отцом-основателем северокорейского политического сыска стал приехавший из СССР Пан Хак Се. В 1947 году он возглавил отдел политической охраны государства и оставался у руля «органов» всю жизнь, до самой смерти в 1992 году. «Корейский Берия» пользовался полным доверием Ким Ир Сена.

Свидетельство о порядках, царивших в создававшейся системе северокорейских лагерей, оставил в своей книге воспоминаний «Человек планеты, любящий мир» христианский проповедник, в будущем — основатель Церкви объединения, Мун Сон Мён. В 1948 году он получил пять лет тюрьмы за проповедническую деятельность и нарушения общественного порядка и отбывал наказание в лагере в Хыннаме. Он провел там два года и шесть месяцев и вышел на свободу во время Корейской войны, когда Хыннам заняли войска ООН.

Мун пишет о том, что ежедневный рацион заключенных состоял из миски риса и супа из листьев редьки, воды и соли. Работали они на расположенном неподалеку заводе удобрений, где грузили огромные, по 40 килограммов весом, мешки с сульфатом аммония. Через некоторое время от воздействия химикатов кожа людей приходила в ужасное состояние. 80 процентов зэков не выдерживали столь тяжелых условий и умирали в течение трех лет. С самого начала в лагерях немалое внимание уделялось идеологическому перевоспитанию. Узникам читали лекции о Ким Ир Сене и заставляли конспектировать их. Кроме того, они регулярно должны были выступать с докладами о вожде.

При этом масштабных репрессий в Северной Корее не было, поскольку не было ни серьезной оппозиции, ни массового сопротивления новым порядкам. Хотя посол Штыков и сообщал в Москву в 1949 году о том, что в КНДР «активизируются реакционные элементы», и даже приводил некую «Антикоммунистическую партию» и еще 15 подобных организаций, которые «разбрасывают листовки и иные печатные материалы в городах», в целом население на Севере восприняло коммунистическую власть лояльно.

Куда большую опасность представляли диверсанты с Юга. В феврале 1946 года из Сеула в Пхеньян отправилась специальная группа, получившая задание ликвидировать Ким Ир Сена и других ключевых деятелей режима. Это должно было произойти на митинге в честь годовщины Первомартовского восстания.

Генерал Чистяков вспоминал: «Мимо трибуны, на которой стояли руководители Коммунистической партии Кореи, народных комитетов, представители советского командования, шел и шел народ. Около 11 часов вдруг из одной колонны, туда, где на трибуне стояли руководители Корейской коммунистической партии, полетела граната. Внизу около трибуны стояло несколько наших офицеров, и среди них младший лейтенант Я. М. Новиченко. Заметив летящую гранату, он прыгнул и поймал ее. Граната уже шипела, вот-вот взорвется. Что делать?! Бросить куда-либо гранату нельзя. Кругом народ…»¹²

За долю секунды Яков Новиченко принял решение: прижал гранату к себе и бросился на землю, накрыв ее своим телом. Раздался взрыв. Никто из стоявших на трибуне не пострадал. Окровавленного офицера увезли в больницу. Казалось, что шансов у него нет. Однако сибирскому крестьянину Новиченко повезло. Жизнь ему спасла прижатая ремнем к животу книга «Порт-Артур» в толстом кожаном переплете, изданная по личному указанию Сталина перед войной с Японией. Из его тела было извлечено множество осколков, кисть правой руки и глаз пришлось ампутировать.

Благодарить его в госпиталь приходила Ким Чен Сук, приносившая из дома корейские кушанья. Когда лейтенанта выписали из больницы и отправили домой, ему передали подарок — портсигар с надписью «Герою Новиченко от Председателя Ким Ир Сена». Своих наград у Северной Кореи тогда еще не существовало. Но Ким помнил о своем спасителе и через много лет исправил эту несправедливость.

Летом 1946 года Ким Ир Сен с тайным визитом приехал в Москву и встретился со Сталиным. Тот внимательно следил за процессом строительства новой власти в Корее и высказал свои замечания на этот счет. Сразу по возвращении в Пхеньян Ким объявил о формировании Единого демократического национального фронта, куда вошли все официально существовавшие партии и общественные организации. Еще через несколько дней коммунистическая партия слилась с Новой народной партией, образовав Трудовую партию Северной Кореи.

То же самое было и в Восточной Европе. Предназначением таких фронтов было объединить широкие общественные силы вокруг коммунистов. Следующим этапом было создание объединенной правящей партии. Такие партии были сформированы в 1948 году в Польше, Венгрии, Чехословакии, Румынии и Болгарии. В Восточной Германии, 12 лет находившейся под контролем нацистов, и в Северной Корее, в течение 35 лет оккупированной японцами, развитой многопартийности не было. Поэтому процесс удалось провести в более сжатые сроки и завершить на два года раньше.

Учредительный съезд ТПСК прошел 28–30 августа 1946 года. Его почетным председателем был избран «великий маршал Сталин». Председателем обычным стал Ким Ду Бон, а вице-председателем — Ким Ир Сен. Тогда же была основана газета «Нодон синмун» («Рабочая газета»), корейский аналог советской «Правды» и поныне являющийся главным СМИ страны.

Осенью 1946 года были проведены выборы в уездные, волостные и провинциальные народные комитеты. В каждом округе выдвигался только один кандидат от Единого фронта (подобие советского «нерушимого блока коммунистов и беспартийных»). При этом избирателю была предоставлена возможность проголосовать против предложенного кандидата, для чего бюллетень нужно было бросить в отдельную урну черного цвета под бдительным взором членов избирательной комиссии.

Весной 1947 года на съезде народных комитетов было создано Верховное народное собрание (ВНС) как высший орган законодательной власти страны. Оно начало работу над конституцией, составленной по примеру советского основного закона. Уже готовый проект был послан в Москву на согласование и обсуждался на ближней даче Сталина при участии Жданова и Штыкова. В документ были внесены некоторые правки, и вскоре он был торжественно утвержден.

1948-й стал переломным в противостоянии на Корейском полуострове. Именно в этот год были созданы два сепаратных государства. 15 августа в Сеуле была основана Республика Корея (PK). Через десять дней по инициативе Пхеньяна прошли выборы в Верховное народное собрание. На Севере голосование было официальным и открытым, на Юге проводилось нелегально. 9 сентября 1948 года на первой сессии ВНС было провозглашено создание Корейской Народно-Демократической Республики. Название страны было предложено представителями советской военной администрации, автором гимна и герба республики стал Ким Ду Бон. Он же был избран председателем Верховного народного собрания. Главой Кабинета министров КНДР стал Ким Ир Сен.

К концу 1948 года советские войска покинули Корею. Они выполнили свою миссию и сдали новое государство «под ключ» Ким Ир Сену. СССР, а вслед за ним и другие страны соцлагеря официально признали молодое северокорейское государство. Терентий Штыков сменил генеральский мундир на штатский костюм и стал первым послом Союза в КНДР. Со Дэ Сук выделяет три стадии «советизации» Кореи:

1. Искреннее сотрудничество (август 1945-го — январь 1946 года). Страной управляют советская военная администрация совместно с возникшими стихийно народными комитетами. Во главе исполнительной власти стоит националист Чо Ман Сик.

2. Фиктивная коалиция (февраль 1946-го — январь 1948 года). Руководит Северокорейский временный народный комитет, возглавляемый Ким Ир Сеном, где доминируют коммунисты, но присутствуют и другие политические силы.

3. Финальная стадия установления монолитного режима (февраль 1948-го — сентябрь 1948 года). Ким Ир Сен возглавляет Корейскую народную армию, а его товарищи-партизаны получают ключевые посты в силовых структурах¹³.

Подобные выкладки, однако, вовсе не дают права вслед за некоторыми западными авторами называть Кима советской марионеткой. Недаром генерал-майор Н. Лебедев, покидая Пхеньян в конце 1948 года, писал в его характеристике: «По своему характеру смелый и решительный. Умеет приблизить к себе людей, сколотить их вокруг себя и воодушевить их на выполнение задач. К врагам беспощаден. Самолюбив и самоуверен»¹⁴.

Ким постепенно все больше входил во вкус руководящей работы. Больше всего внимания бывший партизан уделял созданию армии, стараясь расставить на ключевые посты верных себе людей.

Первые воинские части на Севере появились еще в 1945 году. Поскольку мирные соглашения не позволяли создать регулярную армию, они формировались под видом полицейских сил и железнодорожной охраны под чутким контролем советских специалистов.

На протяжении первого года после освобождения были призваны приблизительно 40 тысяч человек. Любопытно, что боевое крещение многие из них получили за пределами Кореи, в ходе гражданской войны в Китае. Корейцы, сражавшиеся на стороне китайских коммунистов в 1946–1949 годах, образовали Союз имени Ю Хон Гвана (назван в честь корейского политкомиссара, подчиненного партизанского командира Ян Цзиньюя). Северокорейские авторы подчеркивают, что Ким активно помогал армии председателя Мао, отправив на боевые операции по освобождению Маньчжурии «лучшие кадры КНР и 250 тысяч корейских юношей и девушек». В ответ китайские товарищи якобы благодарили его и говорили, что «китайский красный флаг с пятью звездами пропитан алой кровью корейских коммунистов»¹⁵.

В начале 1948 года было официально объявлено о создании Корейской народной армии (КНА). Кадры для нее были подготовлены в советских военных училищах. КНА возглавил лично Ким Ир Сен. Во главе Генерального штаба встал бывший партизан Кан Гон.

Любимым детищем Кима стало Мангёндэсское военное училище для детей-сирот из семей погибших партизан и подпольщиков. В это элитное учебное заведение, созданное по образцу Суворовских и Нахимовских училищ, он не раз приезжал вместе с делегациями из других стран.

«— Однажды вождь вместе с иностранным гостем посетил революционное училище в Мангёндэ, — сказано в рассказе «Новогодний праздник среди детей павших революционеров». — Малыши из младших классов облепили его.

— Вы не мочитесь в постели? — спросил их вождь.

Один из ребят, указывая на своего соседа, ответил: "Он еще вчера ночью мочился в постели". Тот покраснел, как маков цвет, но поднял голову, когда вождь сказал, что такое возможно.

Тут один мальчик, выдвинувшись вперед, гордо заявил: "Я не мочусь". За ним следовал второй, третий. Вождь все улыбался, нежным взором глядя на милых детей.

Иностранный гость удивился, глядя на вождя, который забывает о времени, когда находится с детьми, не вспоминая о всех других делах. Тогда вождь сказал ему:

— Отцы этих детей боролись вместе с нами. У них нет отцов, но они не сироты. Они дети павших революционеров. Поэтому это училище в корне отличается от детского дома в любой зарубежной стране»¹⁶.

Возвеличивание Ким Ир Сена началось уже во второй половине 1940-х. Культ вождя имел одновременно советские и корейские корни. С одной стороны, советская военная администрация, выдвигая Кима на роль лидера, пропагандировала его образ по сталинским лекалам. Появились портреты на демонстрациях, хвалебные статьи в газетах, книги, картины, скульптуры и даже танцы, воспевающие лидера новой Кореи. Вся страна разучивала песню о полководце Ким Ир Сене:

Чанбэксан и Амноккан

Видали в бою,

Как была здесь пролита кровь

За Отчизну свою.

Там, где ходили смело

В боевой поход,

Свободная Корея,

Словно сад, цветет.

Полководца имя будет всегда

В сердцах у людей,

Ким Ир Сена имя будет в веках

Сиять все светлей!

С другой стороны, Ким входил в традиционный для Кореи образ правителя — отца нации, неустанно разъясняющего, как надо жить и работать, вплоть до самых интимных сфер жизни. Выступая перед активом города Канге с речью «Что нам делать и как работать в этом году?», он поучал партийцев и проповедовал личную скромность в быту:

«Надо покончить с безрассудными тратами в личной жизни. Впредь в учреждениях и организациях нужно прекратить также частные банкеты, решительно отказаться от привычки то и дело устраивать пиры на дому, и, в частности, чрезмерно расходовать средства на различные обряды по случаю рождения, бракосочетания, похорон, поминок… Среди корейцев все еще не изжиты привычки — не зная, делать вид, что знают, и, не имея, делать вид, что имеют, а это большой недостаток. Ходить в одежде из хлопчатобумажной ткани и в лаптях в нынешних условиях не возбраняется. Однако даже ученики начальных школ думают, что нельзя ходить в школу, когда у них нет европейского платья и резиновой обуви. Кроме того, везде много кабаков, которые следовало бы привести в порядок»¹⁷.

В рассказах о первых годах руководства страной Ким неустанно окружает людей теплом и заботой. Произведение «Путь к жизни обездоленным людям» повествует, как к нему явилась делегация «кисэн» (проституток) выразить протест против ликвидации их профессии в новой, социалистической Корее.

«— Полководец Ким Ир Сен, с завтрашнего дня нам нечем будет питаться. Как нам заработать на пропитание? — спрашивали кисэны.

— Для вас открыта дорога к счастливой жизни, — отвечал он. — Кто хорошо поет — может стать певицей в ансамбле, кто танцует, может учиться танцевать в хореографической труппе, а кто желает завести семью — может стать домохозяйкой»¹⁸.

Ну а эпизод «Необыкновенная просьба семидесятилетнего старика» рассказывает о лидере «одной из зарубежных демократических партий», приехавшем в Пхеньян в 1946 году. Этот семидесятилетний «демократ» попросил немного дикого женьшеня, или оленьих пантов, или подобных тому тонизирующих лекарств, поскольку он недавно взял в жены молодую женщину. Ким сообщил, что обязательно поможет, чтобы молодая жена больше не унижала почтенного старца, и выделил ему нужные лекарства. Вскоре у того родился ребенок.

Однако на заре существования КНДР Ким Ир Сен еще не обладал всей полнотой власти, не был вождем в полном смысле этого слова. В партии существовало коллективное руководство, подобно СССР середины 1920-х годов. В своих действиях он был существенно ограничен группировками, возникшими в партийной верхушке. Фракционизм как злой рок корейской политики вновь давал о себе знать. Историки выделяют четыре фракции в северокорейском руководстве.

Партизанская фракция возглавлялась Ким Ир Сеном и состояла из его товарищей по боям и походам в Северо-Восточном Китае, а также — сослуживцев по 88-й бригаде. Большинство партизан были выходцами из бедных семей Кореи и Маньчжурии. Они в молодости ушли биться с японцами с оружием в руках и не получили какого-либо образования. Исключением можно считать подготовку, пройденную некоторыми из них в СССР, в лагерях на Дальнем Востоке. Члены других фракций частенько посмеивались над «малограмотными деревенскими парнями» (за что им вскоре пришлось поплатиться).

Это была небольшая, но тесно сплоченная вокруг своего командира фракция. Ее основными деятелями были Ким Чак, Чхве Ен Ген, Ким Ир, Кан Гон и другие. Внутри Партизанской фракции выделяют еще Капсанскую группу — тех, кто непосредственно не воевал, а занимался снабжением, разведкой и пропагандистской работой среди населения. Наиболее заметной фигурой в ней был Пак Кым Чхоль.

Местная фракция состояла из коммунистов-подпольщиков, находившихся до 1945 года в Корее. Ее главой был перебравшийся на Север лидер компартии Южной Кореи Пак Хон Ён.

Пак Хон Ён (1900–1955) родился в крестьянской семье на юге страны. В молодости увлекся левыми идеями, а с 1920 года стал членом компартии, после чего сразу же угодил за решетку. В общей сложности за годы подпольной деятельности он отсидел 11 лет.

В конце 1920-х годов Пак перебрался в СССР, где советская власть отправила его в Крым восстанавливать здоровье после японских застенков. Затем он окончил Ленинские курсы, вступил в ВКП(б) и стал видным функционером Коминтерна.

В 1930—1940-х годах он продолжал подпольную деятельность в Корее, а сразу после войны в Сеуле восстановил корейскую компартию. После усиления репрессий в 1948 году ушел на Север, где стал фактически вторым человеком в партийной и государственной иерархии.

В характеристике на Пака, составленной генерал-майором Лебедевым, говорится, что он «теоретически подготовлен хорошо, один из наиболее подготовленных марксистов в Корее… Хорошо ориентируется во внутриполитической обстановке Кореи и разбирается в международных отношениях. По характеру мягкий, в быту скромен»¹⁹.

Последний пункт, впрочем, вызывает вопросы. Пака недаром прозвали Корейским Троцким. Он был человеком с огромными амбициями и чувствовал себя уязвленным, вынужденно довольствуясь вторыми ролями.

Коммунистическое движение исторически было более развито на Юге Кореи, особенно в столице — Сеуле. Там было немало известных борцов-подпольщиков, многие из которых прошли через японские тюрьмы. В большинстве своем это были интеллигенты, получившие хорошее образование. С определенными оговорками их можно сравнить с большевиками-ленинцами, верхушкой дореволюционной РСДРП. Помимо Пака среди видных участников группировки можно упомянуть Ли Сын Ёпа.

Корейцы — выходцы из СССР, вернувшиеся на родину, составляли советскую фракцию. В большинстве своем это были специалисты, военные, переводчики, призванные в армию по оргнабору в 1945 году и отправленные в Корею для помощи в налаживании мирной жизни. В Пхеньяне они быстро стали играть заметные роли, особенно неформальный глава этой группы Алексей Иванович Хегай, или Хо Га И.

Хо Га И (1908–1953) родился на российском Дальнем Востоке, где в начале XX века проживала большая корейская диаспора. Он рано осиротел и быстро повзрослел, уже в 1924 году вступив в комсомол (как и многие корейцы, сочувствовавшие советской власти). Хо быстро сделал карьеру в ВЛКСМ, а затем и в партии. К 1937 году, в неполные 30 лет, он был вторым секретарем Посьетского райкома ВКП(б) (район Приморского края, примыкающий к границе с Кореей). Во время чисток потерял свой пост в партии и вместе с другими корейцами был принудительно переселен в Среднюю Азию. Однако уже в 1939 году он был реабилитирован и продолжал партийную и хозяйственную работу в Узбекистане.

В Корею Хо попал осенью 1945 года, призванный в качестве военного переводчика в штаб 25-й армии. Однако его административный опыт и огромная нехватка квалифицированных кадров позволили и тут (в третий раз!) сделать отличную карьеру. Он перешел на партийную работу, став одним из создателей Коммунистической партии Северной Кореи, а потом — и Трудовой партии Северной Кореи. В 1949 году он занял пост первого секретаря ЦК ТПСК. В его ведении находились документооборот, кадровая работа, подготовка партийных мероприятий, с чем он весьма неплохо справлялся, получив почетную кличку Профессор партийных дел.

Другими видными деятелями советской фракции были член ЦК ТПСК Пак Чжон Э (Пак Ден Ай), генерал Нам Ир, член политбюро ТПСК Пак Чхан Ок. Члены фракции, пользовавшиеся расположением СССР, находились в привилегированном положении и часто относились свысока к обычным корейцам, что им дорого стоило в будущем.

Четвертая — Яньаньская фракция — сформировалась из корейцев, находившихся в 1930-е — начале 1940-х годов при ставке Мао Цзэдуна в Яньани. Там с 1942 года существовала Лига независимости Кореи, которую возглавлял ученый Ким Ду Бон.

Ким Ду Бон (1889–1958 или 1961). Активный участник национально-освободительного движения, после Первомартов-ского восстания переехал в Китай. Увлекаясь коммунистическими идеями, он при этом поддерживал тесные отношения и с Шанхайским правительством. С 1942 года находился в Яньани при ставке Мао, где создал Лигу независимости Кореи.

Ким Ду Бон был крупнейшим ученым-лингвистом своего времени. Корейской знатью в течение столетий в качестве официального языка использовался китайский. В 1930-е годы, после применения методов современной лингвистической науки, корейский язык начал активно развиваться, и Ким Ду Бон был главной фигурой в этом процессе.

После освобождения страны он вернулся в Пхеньян, где возглавил Новую народную партию. После ее слияния с компартией возглавил Трудовую партию Северной Кореи. С осени 1948 года — председатель президиума Верховного народного собрания КНДР. Занимая самые высокие посты в партии и в государстве, в политике Ким Ду Бон, играл, тем не менее, скорее номинальную роль.

Яньаньцы, вернувшиеся в конце 1945-го — начале 1946 года в Корею, были весьма сплоченной и влиятельной группой. Реальным ее политическим лидером был Чхве Чхан Ик. Кроме того, известной фигурой среди них был генерал Ким My Чжон. В Яньани он командовал Корейской добровольческой армией.

Борьба Ким Ир Сена с фракционерами была ключевым процессом в политической жизни КНДР 1940—1950-х годов и очень напоминала аналогичные события в СССР 1920— 1930-х. Ким, как и Сталин, выбрал тактику постепенного удушения своих конкурентов. Он вычищал из партии (а часто — и из жизни) нелояльных ему членов партийной верхушки по одному, пользуясь их взаимным соперничеством и натравливая друг на друга. Он был хорошим учеником кремлевского горца.

А. Ланьков считает, что фракции были замкнутыми группами влияния и Ким Ир Сен опирался исключительно на своих партизан. Однако автору представляется, что главным для него был принцип личной преданности, а принадлежность к той или иной фракции играла вторичную роль. Поэтому, например, уцелели и до смерти занимали высокие посты в органах власти советские корейцы Нам Ир и Пан Хак Се, спокойно жил в Пхеньяне выходец с Юга политик и писатель Хон Мён Хи. А вот бывший партизан Пак Кым Чхоль исчез с политической сцены в ходе чистки 1966 года.

Сразу после освобождения страны советская военная администрация, прекрасно осознававшая опасность фракционной борьбы в корейском руководстве, по возможности пресекала ее. Работник политуправления 25-й армии В. В. Ковыженко написал письмо в ЦК ВКП(б) по этому поводу. По его мнению, интриги между фракциями достигали огромного размаха. В основе всех этих недоразумений он видел не какие-либо принципиальные расхождения по важнейшим политическим вопросам, а борьбу за руководящие посты, «при общей склонности корейских деятелей к групповщине и всевозможным взаимным интригам, что усугубляется недостатком опыта и политической зрелости»²⁰.

Ким Ир Сен в то время небезосновательно считал основной угрозой для себя местную фракцию и Пак Хон Ёна. Когда один из советских консультантов написал под корейским псевдонимом статью «Пак Хон Ён — великий патриот корейского народа», ее отказались печатать, ссылаясь на то, что она может вызвать недовольство Кима. Статью таки напечатали после нажима советской военной администрации, однако название сменили на более нейтральное — «Пак Хон Ён — один из видных деятелей Кореи». Как видим, советская военная администрация уже тогда вынуждена была считаться с мнением Кима.

Партийцы из местной фракции вставляли Киму палки в колеса, препятствуя образованию независимой от Сеула партийной структуры. В ответ на II съезде ТПСК он обрушился на ее представителей О Ги Соба, Тен Даль Хона и Чхве Ён Дара:

«Фракционеры стремятся перетянуть на свою сторону родственников, однокашников и земляков, тех, кто в прошлом участвовал в их группировке или вместе находился в тюрьме, приглашают их к себе домой, угощают водкой и судачат. Все это опасные фракционные приемы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.