КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ

КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ

В последнее время дела у Бенджамина Гуггенхейма складывались не блестяще. Он давно уже примирился с тем, что его брак разваливается, он редко виделся с женой Флоретт, мало общался и с тремя дочерьми – Бенитой, Пегги и Хэйзел. Последнее время он все чаще находился во Франции. К этому обязывали не только интересы его фирмы International Steam Pump Company, но и многочисленные светские удовольствия, в которых он себе не отказывал.

Однако в апреле 1912 года он решил отправиться в Штаты. Повод для этого был весьма приятный – Хэйзел исполняется девять лет, и Бен решил сделать богатые подарки всем дочерям. Кроме этого, нужно попытаться восстановить дружеские отношения с женой – ее деньги пригодятся в бизнесе, который постепенно приходил в упадок.

До сих пор дела компании, принадлежащей Бену, шли неплохо. Он производил техническое оборудование, и его лифты взмывались вверх по Эйфелевой башне. Однако подобные заказы поступали весьма редко. Для поддержания бизнеса требовались средства, и немалые. Одалживать у братьев не хотелось – Бен не любил выступать в роли просителя.

Он женился на Флоретт в октябре 1894 года. Ей было двадцать четыре года. Ему – двадцать девять. Конечно, красавицей ее назвать было трудно, он мог выбрать себе невесту и поэффектнее, однако она была из семьи Селигман. Несмотря на то, что Гуггенхеймы были намного богаче, все равно Селигманы смотрели на них сверху вниз – у них в Нью-Йорке было то, что называется «положение» в обществе, а это многое значило для Бена, который полностью зависел от поддержки своего клана.

Старшей дочери, которая была названа в честь него самого – Бените – было уже семнадцать. Она была юной леди, красивой, не похожей на свою мать. Однако дочь интересовалась лишь светской жизнью и нарядами. Бен сожалел, что у него нет сына, которому можно было бы со временем передать бизнес.

Итак, Бен решил отправиться в Штаты и поручил секретарю заказать билеты на пароход для себя, шофера Рене Перно и своего помощника Виктора Гиглио. В последнюю минуту оказалось, что пароходный рейс был отменен из-за забастовки кочегаров, и Бен оказался в числе пассажиров, вынужденных искать другой рейс.

Но, как оказалось, судьба была к нему милостива. Бену удалось стать счастливым обладателем билетов двух кают первого класса. Корабль, на котором они должны были совершить путешествие, был совершенно новым, роскошным, непотопляемым – это был только что спушенный на воду огромный красавец «Титаник».

Билеты были достаточно дорогими – каюты первого класса стоили больше полуторы тысяч долларов только в одну сторону, но корабль был быстроходным, оборудованным по последнему слову техники. Привыкший к роскоши, Бен был доволен тем, что предыдущее путешествие отменилось, и он поменял корабль. Когда он посмотрел список пассажиров и увидел громкие титулы и имена своих будущих товарищей по путешествию, он даже подумал о том, а не послать ли телеграммы своим надменным братцам и не сказать ли им, что дела у него идут намного лучше, чем они предполагают.

Бен был пятым из семи братьев. Пожалуй, только Уильямс, младший, мог понять его, но он давно порвал связи с семьей и был, так же, как и Бен, «бедным» Гуггенхеймом. Впрочем, «бедность» была весьма относительна, так как в случае выхода из бизнеса по договору Бен должен был получить отступных восемь миллионов долларов, что по тем временам было весьма солидной суммой. Однако это он держал втайне от Флоретт.

Прибыв на корабль и войдя в свою каюту, Бен почувствовал, что на «Титанике» понимают, что такое роскошь и элегантность. Ему сразу стало легко, привычно, и он подумал, что в его сорок семь лет у него еще будет возможность повернуть колесо фортуны, и удача улыбнется ему.

…Но этому не суждено было сбыться. Неизвестно, где именно находился Бен в ту роковую ночь на 14 апреля, но совершенно точно, что он, так же, как и другие пассажиры почувствовал сумасшедший скрежет, дрожь огромной могучей машины.

Весьма вероятно, что он мог видеть айсберг, но Бен свято верил в непотопляемость корабля, а также в капитана-ветерана Эдварда Смита, который совершал свой последний рейс перед выходом на пенсию.

Около полуночи Бен, по распоряжению капитана, надел спасательный жилет, а его секретарь предложил надеть поверх жилета теплый свитер – вода в океане была ледяной.

Пассажирам первого класса было обеспечено место в спасательной лодке. Однако в первые же часы, как только стало ясно, что не хватает мест для женщин и детей, Бенджамин Гуггенхейм и Виктор Гиглио совершили мужественный поступок. Они вернулись в свои каюты, переоделись во фраки и начали помогать женщинам и детям садиться в лодки.

Как вспоминали впоследствии те немногие, кому удалось спастись, Бен сказал: «Мы одели все лучшее, чтобы погибнуть как джентльмены». Возможно, это был лишь миф, как и множество мифов о «Титанике», но есть все основания верить в эти светлые моменты гибели Бенджамина Гуггенхейма.

Стюарду Эдварду, который обслуживал каюты первого класса, удалось спастись. Он прибыл в отель St. Regis в Нью-Йорке, где собрались члены семей погибших, и попросил о свидании с женой Бена. Он рассказал ей о последних часах жизни ее мужа. Его рассказ впоследствии был напечатан в газете New York Times от 20 апреля.

«Я видел, как они (Бен и Гиглио) помогали женщинам и детям сесть в лодки. Паника была страшная, но мистер Гуггенхейм всех успокаивал и подавал руку каждой женщине. Что меня удивило, так это то, что они оба – мистер Гуггенхейм и его секретарь были одеты в вечерние костюмы, на них не было спасательных жилетов».

Эдвард добавил, что Бен ему сказал: «Если со мной что-нибудь случится, передай моей жене, что я исполнил свой долг. Никто не стал жертвой моей трусости».

Весть о гибели Бенджамина потрясла его семью. Удивительно, что за восемь часов до его смерти, Флоретт вместе с дочерьми возвращалась домой после посещения одной из родственниц. Мальчишки-газетчики громко выкрикивали: «Экстра»! «Экстренный выпуск!» Хэйзел попросила остановить машину и купила газету. Она сказала матери: «Я чувствую, что-то страшное случилось с папиным кораблем».

Флоретт долго надеялась на то, что Бен не погиб, а пропал без вести, и, возможно, ему удалось спастись. Но, увы, ожидания не подтвердились. Дочери тяжело переживали случившееся. Это наложило отпечаток на всю их последующую жизнь. Хэйзел, младшая, самая любимая отцом, стала художницей, и большинство своих картин она посвятила морской теме, кораблекрушениям. Она даже написала поэму о «Титанике», переложив ее на музыку.

Пегги, которой к моменту гибели отца было четырнадцать, написала в своей автобиографии: «Несколько лет после гибели «Титаника» я не могла прийти в себя, и никогда не примирилась с тем, что у меня нет отца».

Как бы то ни было, но Флоретт осталась вдовой с тремя детьми, ей нужно было думать о том, как жить, как устроить своих девочек.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.