Снова в шоу-бизнес

Снова в шоу-бизнес

Галерея

Вскоре я познакомился с Алексеем Киселевым, бывшим работником горкома комсомола, а в те годы организатором коммерческого молодежно-творческого центра «Галерея» при Черемушкинском райкоме ВЛКСМ. Тогда уже распадались монстры на глиняных ногах — Росконцерт, Москонцерт, — и вместо них возникали вот такие новые, хоть и маленькие, но весьма подвижные структуры. Я, кстати, вполне высоко оцениваю экономическую работу государственных концертных монстров в период застоя, железного занавеса и всяческих запретов, но теперь их время прошло. Другая конъюнктура, другие артисты. И если основные имущественные фонды в виде зданий, концертных залов, студий эфирных и звукозаписи еще не начинали передаваться в частные руки, то функции организаторов концертов предоставлялись уже в полной мере всем желающим.

Наш центр, вопреки практике большинства аналогичных, высоко рентабельными компьютерами и факсами не торговал. Мы сконцентрировались на выставках и концертах, это являлось нашей стихией и приносило неплохие барыши. Народ ведь изголодался не только по продуктам питания. В Творческом объединении «Галерея» появилась Маша Распутина — там состоялся ее первый эстрадный дебют. Впрочем, ни тогда, ни впоследствии к этой певице я положительно не относился. Голос у Маши, конечно, имеется, но уж слишком она хабалиста и хамовита. Такое ощущение, что сейчас чем-нибудь пришибет, если ей не по нраву придется сказанное слово или выражение лица. А по нраву ей мало что… Одним словом, говорящая фамилия…

Именно в «Галерее» я оставил свою трудовую книжку, но не помню, как дословно называлась моя должность. Важно ведь другое: я начал самостоятельно организовывать серьезные концерты. Это оказалось совсем не сложным мероприятием: почти бесплатная реклама в «МК» и «Московской правде», яркие плакаты, немного ТВ-анонсов. Плюс моя энергия. Все получалось очень складно и прибыльно, теперь даже и не знаю, моя ли в том основная заслуга или время такое было, когда «катило» практически все. Короче, я приносил компании вполне ощутимую прибыль и вскоре стал заместителем генерального директора. Теперь-то подобные должности, которые бывают в структурах из десяти, пяти и даже одного сотрудника, вызывают у меня улыбку, а тогда это звучало очень солидно. Потом-то этапы «крутизны» проходили через мобильные телефоны, «Мерседесы», личные самолеты, а тогда обычная визитка, доставаемая из кармана, являлась символом статусности. Я познакомился с руководством организации «Межкнига», в те годы активно контактирующей с западными компаниями — прокатчиками фильмов, а также с известными музыкальными лейблами. Благодаря этому контакту фирма «Сони» начала промоутировать группу «Аквариум» и лично Б. Г. на Западе. Хотя он, наверное, этой моей услуги уже не помнит.

Тогда же я сблизился с человеком, который на долгие годы стал и остается моим другом и соратником, человеком большого композиторского таланта и неуемной энергии — с Владимиром Матецким. Тогда «Галерея» совместно с «Межкнигой» делала фестиваль «Интершанс», а Матецкий часто бывал в их офисе, знал оттуда многих, кто по части музыки… С тех лет наши встречи стали регулярными. Володя — автор хитов и для Ротару, и для Сташевского, и просто многих хороших песен… Считаю, как композитор он заслуживает эпитета «выдающийся». Вдобавок просто уникальная ходячая энциклопедия, очень эрудированный и деловой, как и многие другие из тех, кто закончил МИССиС. Кстати, как и соавтор этой книги — бывший физик Львович Кирилл. Володя отлично пробился в жизни, стал мэтром, пользуется авторитетом среди политиков, и олигархов, и шоу-бизнесменов. Он в курсе всех дел, поднимается рано поутру и, пока в течение 2–3 часов не обзвонит всех нужных людей, из дома не выходит. В свое время стал президентом РАО, потом в итоге переворота лишился поста. А вообще-то мы знакомы со студенческих лет, а в последние 15 лет просто сильно сблизились. Мы практически одного поколения, и нас обоих гложет ностальгия поп-сэйшнов в конце 60-х.

Примерно через год ударной работы я ушел из «Галереи». Можно даже сказать, на повышение, чтобы стать директором и режиссером в центре Стаса Намина. Как раз в тот момент ему удалось договориться с великим Доном Маги — продюсером Бон Джови, — что Дон организует два концерта с участием звезд западной музыки в Москве. Во многом это мероприятие являлось не свободой выбора, а наказанием для великого продюсера. Его банально поймали на наркотиках и в качестве воспитательной меры обязали организовать серию концертов под общим названием «Рок против наркотиков». И хотя в Москве тех лет эта проблема стояла менее остро, чем теперь, златоглавую выбрали в качестве одного из адресатов выступлений. Дон Маги и Стас Намин договорились исключительно «в общем и целом», но оставался весьма непростой момент реализации этих договоренностей в жизнь. Сам по себе Стас Намин отличался изрядной скандальностью и эпатажностью, а вот серьезными организаторскими способностями не выделялся. Поэтому реальным координатором проекта он сделал именно меня. Помимо его центра, в единый узел требовалось свести и Комитет защиты мира, и администрацию стадиона, и многие другие структуры. День и ночь я бегал от одного кабинета к другому, где-то просил, где-то требовал, но везде добивался своего. Необычайно интересно, колоссальный размах. Я понимал: если сделаю это, сделаю все. Уже тогда я исповедовал принцип: если кому-то что-то и доказывать, то только самому себе.

Наше мероприятие предполагалось уникальным по многим параметрам, прежде всего по масштабу участников — западные рок-звезды первой величины, начиная с Бон Джови и Оззи Осборна, заканчивая Скорпионс и Синдиреллой. Такого звездного десанта Москва еще не знала. Уникальным являлось и число зрителей, которое планировалось собрать на концерты. Впервые на футбольном поле предстояло расположиться 25 тысячам человек, а всего на каждом из двух концертов с учетом трибун ожидалось примерно по 80 тысяч. Грандиозная цифра, да и футбольные поля в СССР еще никогда так не использовались. И если необходимую свето— и звукоаппаратуру, многочисленные декорации и даже специальное покрытие для газонов футбольного поля везли 25 огромных трейлеров из Европы, то вопросами безопасности, размещения изрядного количества музыкантов, их менеджеров и даже их кухонь приходилось заниматься мне. Требовалось найти и подогнать специфическую технику для конструирования сцены, и это тоже легло на меня. Конечно, я бы не справился с этой махиной обязанностей в одиночку, но в этом и состоят функции умелого организатора, чтобы вовлечь в процесс посторонние структуры. И я сумел заручиться поддержкой Моссовета, и созданный совместный координационный комитет оказывал реальную помощь в общении с чиновничьим людом разных мастей:

— Надеюсь, вы не откажете в реальной поддержке начинанию, поддержанному уже почти всеми, в том числе…

Чиновник тяжело вздыхал, чесал репу, думал и не отказывал.

Концерты прошли отлично, без эксцессов, и я гордился своей работой. Что касается самих выступлений, конкретно музыки… Здорово, конечно, но я уже не оставался таким неуемным меломаном, таким фанатом западной музыки, как в далекой юности. Да, я старался следить за тенденциями и за именами, но уже скорее по профессиональным соображениям. На Ленинском проспекте, в маленьком магазинчике, я покупал фирменные диски, привозимые небольшими партиями из-за границы. Крупные поставки еще не осуществлялись, официальные представители лейблов тоже еще не обоснованы. Я уверен и сейчас, что продюсер, не слушающий западную музыку, как котенок без глаз. Просто сейчас следить за ее тенденциями куда проще, ведь мы, слава богу, уже в орбите мировой музыкальной культуры. Не надо ничего специально ловить, достаточно включить радио «Европа плюс» или «Монте-Карло», выбрать из нескольких музыкальных ТВ-каналов. Да и Москва, что ни говори, уже вполне европейский город. Хотя до Нью-Йорка ей далеко.

А в 1989 году, когда я впервые в жизни поехал за границу и прямо в город «желтого дьявола», показалось, что попал на другую планету. Я вообще сильно сомневался, что дадут визу, ведь освободился всего лишь год назад. Приглашение мне сделали друзья юности и провели тщательный инструктаж, как надо отвечать на задаваемые вопросы. Когда, отстояв длинную очередь, я наконец попал к заветному окошечку, вопросы оказались совершенно иными. Но визу дали.

Дабы не бедствовать в Америке, я тайно пронес мимо таможенников «котлету» в 20 000 баксов — очень большие деньги по тем временам, несколько квартир можно было прикупить. Я ведь очень неплохо зарабатывал с концертов, и больше тогда имел мало кто — нефтяные трубы еще не успели приватизировать. Летел я бизнес-классом и на радостях всю дорогу хлестал халявный коньяк. Я ощущал жизнь каждой клеточкой своего организма!

Меня встретили приятели, с которыми я не виделся более 20 лет. Гриша Оселкин, уехавший в 1973 году, врач-стоматолог, по приезде закончивший какие-то курсы и открывший частную практику. Впоследствии разбогатевший на недвижимости, живущий в солидном районе и передвигающийся на огромном лимузине. Второй встречающий — подельник по делу Жукова, художник. Отбыв наказание, он тоже эмигрировал, основал успешную дизайнерскую компанию. И по сей день он иногда наведывается на родину с выставками, например в Доме художника на Крымском Валу. Еще в Америке проживало немало шапочных знакомых, кому-то я вез передачи, а потому гулянка-пьянка продолжалась все две недели. Помню, как удивился, услышав на Брайтон Бич русскую речь, а когда речь стала наполовину бранной, то и вовсе. Чем-то напоминало Одессу, но магазинчики и рестораны стояли совсем не совковые.

Из одного из них как-то донеслось знакомое пение. Но это не кассета крутилась — за роялем сидел и пел живой Борис Гулько, одна из ярких звезд нашей музыкальной эмиграции. По русским кварталам я много бродил один, а по классической Америке — только с сопровождающими, ибо язык знаю неважно. Когда я вернулся в Москву, то подумал: ну и деревня. Но бежать отсюда мне все равно никогда и никуда не хотелось.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.