Михаил Горбачев и Раиса Титаренко: коммунистическая идиллия
Михаил Горбачев и Раиса Титаренко: коммунистическая идиллия
Любой талант необъясним. Происхождение, воспитание и образование влияют на судьбу, но не на ее преодоление. Невозможно понять, каким образом волжская шпана становится певцом Шаляпиным, барином в жизни, царственной особой на сцене. Почему царский фельдфебель Жуков под старость выглядит Нероном и Наполеоном, вместе взятыми. Как из юного комбайнера (первой наградой Горбачева был орден Трудового Красного Знамени за ударную уборку урожая) получается историческая личность с брезгливо и высокомерно сложенным ртом, разрушитель коммунизма Горбачев, а из провинциальной отличницы Раи Титаренко – дама мирового высшего света. Ее внешности и нарядам завидовала прошедшая голливудскую школу Нэнси Рейган, ее ненавидели соотечественницы, никому не прощавшие приличной жизни, и обожали заграничные домохозяйки, уважали феминистки за выход из мужниной тени, а мужские шовинисты – за преданность мужу…
Это была самая странная кремлевская пара, какую только можно было себе представить: они прилично выглядели и на бытовом уровне прилично себя вели.
Они познакомились, как и многие молодые люди того времени, на танцах в общежитии МГУ им. М.В. Ломоносова. «Тогда было поветрие – учить бальные танцы, – вспоминал потом Михаил Горбачев. – В фойе клуба раз или два в неделю разучивали. Ребята из комнаты мне сказали: Мишка, там такая девчонка!.. Я пошел, увидел и начал преследовать. Второй курс у меня, у нее – третий. Мне двадцать, ей девятнадцать… Мои домогательства были встречены холодно… Мы полгода ходили рядом, держась за руку. Потом полтора года – когда уже не только за руку держались. Но все-таки мужем и женой стали после свадьбы».
Свадьба получилась студенческая, без обручальных колец. Но костюм и платье на женихе и невесте были совершенно новыми – деньги на них на комбайне заработал Михаил. Будущий генсек в то лето ездил покорять целину.
После окончания университета Раиса поступила в аспирантуру, но Горбачев отказался от предложения работать в Москве, и в 1955 году чета уехала в Ставрополье, на родину мужа, где ей предстояло прожить двадцать три года. По своей специальности в прокуратуре Горбачев проработал ровно десять дней, а потом ушел на общественную работу, куда его уже давно звали, и вскоре занял должность первого секретаря горкома ВЛКСМ. Раиса Максимовна преподавала в местной школе и одновременно работала над диссертацией в области социологии, которую защитила в Московском государственном педагогическом институте в 1967 году и получила научную степень кандидата философских наук.
В отдельную квартиру они переехали незадолго до того, как в апреле 1970 года Михаил Сергеевич стал первым секретарем крайкома КПСС. До того жили в коммуналке – с рождением дочери им выделили две комнаты.
До 1985 года, когда Михаил Горбачев стал Генеральным секретарем ЦК КПСС, Раиса Максимовна Горбачева преподавала в МГУ, участвовала в деятельности общества «Знание».
Когда муж стал главой государства, Раиса Горбачева ужасно волновалась и спрашивала Михаила Сергеевича, как ей теперь себя вести. «Для нас ничего не изменилось, – отвечал он. – Веди себя, как и раньше». Но «как раньше» уже не получалось…
Раиса Максимовна осознавала, что она стала первой леди, но долго не могла понять, что это такое. Академик Александр Яковлев вспоминал, что однажды она позвонила ему и с волнением начала рассказывать, что накануне по телевидению показали эпизод, когда она, наклонившись, поправляла чулок. Она была очень возмущена.
А страна впервые получила прилично выглядящих генсека и его жену. Южнорусский выговор главы семьи и государства и нудновато-учительская манера разговора Раисы Максимовны скрывались от мира за языковым барьером, а все остальное было налицо.
Впервые первую леди не стыдно было показать за рубежом. Глупостей она не говорила, держалась вполне достойно, приковывала к себе огромное внимание. Раиса Горбачева упорно изучала английский, иногда пыталась говорить на языке. Она очень опасалась неточностей в собственном поведении, боялась, что это может повредить делу.
При этом она очень внимательно относилась к тому, что касалось мужа, оберегала его, как только могла, старалась делать так, чтобы ему было спокойно и уютно. Она с нескрываемой иронией наблюдала, как некоторые из гостей исходили патокой в адрес генсека. А дома она оставалась милой и беспокойной хозяйкой.
В момент ее появления на политическом небосклоне иностранные газеты пестрели заголовками: «Единственная из кремлевских жен, которая весит меньше своего мужа!»; «Коммунистическая леди с парижским шиком!» Дальнейшие события показали, что интерес к первой леди СССР с годами не ослабевал. В 1988 году Раисе Горбачевой была присуждена премия «Женщины мира», в 1991 году – премия «Леди года». Супруга Президента СССР выступила в глазах мировой общественности как «посланница мира», решительно поддержавшая замыслы мужа.
Приняв на себя эту важную политическую роль, Раиса Горбачева сжилась с ней, похоже, не без удовольствия.
«Каждый раз (во время встреч на высшем уровне. – Прим. авт.) мы с Раисой становились предметом самых горячих обсуждений, – вспоминала в своих мемуарах супруга экс-президента США Рональда Рейгана Нэнси. – Отчасти потому, что на переговоры прессу не допускали и тысячам корреспондентов было не о чем больше писать. Мы с Раисой были лишь маленьким подстрочным примечанием к великим событиям. Но она играла важную для меня роль во время подобных встреч, и я стала одним из ведущих экспертов по русской первой леди…
Если я нервничала перед первой встречей с Раисой Горбачевой – а я нервничала, – то она, должно быть, нервничала еще больше перед встречей со мной. Я не знала, о чем буду говорить с ней, но вскоре выяснилось, что это не имеет никакого значения. С первой минуты она сама говорила, говорила, говорила – так много, что мне едва удавалось вставить словечко… После почти дюжины наших встреч в трех разных странах основное впечатление, которое осталось у меня от Раисы Горбачевой, – что она никогда не перестает говорить. А точнее сказать, читать лекции. Иногда темой был триумф коммунистической системы. Иногда – советское искусство. А чаще всего – марксизм-ленинизм. Один или два раза она даже прочла мне лекцию о недостатках американской политической системы…
Несмотря на все трудности общения с Раисой, знаю, что она испытывала такое давление, какого я даже представить себе не могу, и я ее не виню. Когда, например, Горбачевы приземлились в Женеве, я заметила, что они вышли из самолета вместе. А когда вернулись в Москву, он вышел один, без нее, а она незаметно выскользнула через дверь в хвостовой части. Я бы взбесилась, если бы мне нужно было вести себя за границей совсем не так, как дома».
Крис Огден, автор книги «Маргарет Тэтчер. Женщина у власти», писал о визите британского премьер-министра в Москву в марте 1987 года: «Визит в Москву дал Тэтчер первую реальную возможность оценить и Раису Горбачеву, которой она преподнесла первое издание «Ярмарки тщеславия» Теккерея. Она очень быстро поняла, почему Нэнси Рейган так не нравилась Раиса. Жена советского руководителя имеет ученую степень, она умна, имеет собственное мнение и не колеблясь говорит о том, что знает или думает. Убежденная марксистка, она подходит к дискуссиям диалектически, проповедуя и формулируя закономерность. Как заметил один из английских экспертов, если бы Раиса жила в Англии, она скорее всего стала бы активисткой Движения за ядерное разоружение». «Ее непросто сбить с толку», – заметила как-то Тэтчер.
Первая леди СССР сломала традицию, в силу которой жены высших советских руководителей оставались за кадром общественной жизни. Причем первое же ее действие стало достаточно значимым для политической жизни страны, хотя оно и не было публичным.
На самом деле жены высших партийных руководителей всегда играли немалую, хотя и не слишком заметную, роль в советской политике. Основной политической ареной для советских вельможных дам были приемы. А главным из них – праздничное мероприятие в Доме приемов на Ленинских горах, которое проходило 8 марта.
Само участие дамы в этом приеме было показателем статуса ее мужа. Первой леди страны и женам членов Политбюро представляли приглашенных. По реакции хозяйки приема на чью-либо супругу можно было судить о служебных перспективах руководящего товарища. Естественно, многие пытались произвести на жену генсека наилучшее впечатление.
8 марта 1985 года прием давала супруга умирающего в больнице Черненко. Все шло по порядку, установленному в брежневские времена. Обильный стол, речь первой леди, переход в зал, где должен проходить концерт с участием любимых юмористов и эстрадных певцов. Раиса Горбачева пришла в зал одной из последних. Скорее всего, несколько сторонилась дамского коллектива, который когда-то, после переезда со Ставрополья в Москву, принял ее не слишком тепло.
Рассказывают, что на первый свой правительственный прием она приехала с дочерью, и у обеих, к ужасу остальных кремлевских жен, были одинаковые прически. И те не упустили случая обозначить свое презрение к провинциалкам. Жена секретаря ЦК Зимянина попыталась заговорить с новенькими и спросила: «Это вы из Ставрополя?» Но получилось только хуже. Раиса Максимовна смутилась и ответила: «Да, из Ставрополя» – с ударением на второй слог. Со временем отношения не потеплели.
И когда 8 марта 1985 года Горбачева вошла в зал, оказалось, что первые два ряда партера полностью заняты. Она стояла, смотрела на сидящих дам и негодовала. Раиса Максимовна, очевидно, уже знала, кто станет следующим генеральным секретарем. А большинство дам – нет. И ей никто не уступил место. Будущая первая леди нашла место в дальнем ряду.
В следующем, 1986-м, году порядок празднования Международного женского дня кремлевскими женами существенно изменился. Стол стал беднее, концерт исключительно классическим – опера и балет. А в зале не было дам, которые год назад совершили аппаратную ошибку. Вслед за ними на пенсию отправились их мужья-ветераны.
Напрямую же в политику Раиса Горбачева не вмешивалась. Почти никогда. Вспоминает член Политбюро, бывший главный редактор журнала «Крестьянка» Галина Семенова: «Заканчивалось заседание съезда или объявляли перерыв, а она сидит одна в ложе или отведенном ей месте в зале и ждет, когда Горбачев позовет ее. И как радовалась, когда говорили, что он хочет ее видеть. Помню еще один эпизод. Мы сидели за столом, и Раиса Максимовна начала достаточно резко высказываться в адрес руководителя Гостелерадио Леонида Кравченко. Горбачев взял ее руку, прижал к столу и сказал: «Не будем, не будем об этом говорить». И она стушевалась».
Основным ее занятием стала общественная деятельность. Она стояла у истоков созданного в конце 1980-х годов Советского фонда культуры, в котором была заместителем председателя. При ее поддержке и непосредственном участии осуществлялись культурные программы фонда. Создание фонда академик Дмитрий Лихачев считал самой большой заслугой Раисы Максимовны. Та высказывалась скромнее, называя своим вкладом в демократизацию российских женщин появление в стране журнала «Burda Moden».
А еще она сумела убедить всех, что музей Марины Цветаевой просто необходим. Раиса Горбачева занималась также благотворительной деятельностью, была почетным председателем международной ассоциации «Гематологи мира – детям», которая оказывала помощь больным лейкемией, лично патронировала Центральную детскую клиническую больницу в Москве.
Едва появившись на телеэкранах, она вызвала стойкое любопытство у мужчин и острую неприязнь у женщин всего Советского Союза. Тогда казалось, что она слишком часто меняет наряды и слишком много говорит. Излишне четкого преподавательского выговора ей тоже не могли простить.
«Есть масса мифов и домыслов о каком-то моем необычайном пристрастии к виллам, дачам, роскошным нарядам, драгоценностям, – удивлялась Раиса Максимовна. – Я не шила ни у Зайцева, как он намекал в своих интервью, ни у Ива Сен-Лорана, как утверждали журналисты… Меня одевали женщины-мастера из ателье на Кузнецком мосту…»
В 1997 году Раиса Максимовна создала клуб, который стал последним ее детищем, увлечением и общественным делом. Главной целью клуба было обсуждение социальных проблем: роли женщины в современной России, положения незащищенных слоев общества, особенно детей. Клуб Раисы Максимовны помогал детским больницам, провинциальным учителям, педагогам, работающим с «трудными» детьми…
«Фаросское сидение» Горбачева во время путча 1991 года стало, несомненно, главным испытанием, выпавшим на долю президентской четы. Никто не скажет, кому из них было тяжелей. По некоторым сведениям, в Форосе Раиса Максимовна перенесла инсульт, вызвавший паралич руки и половины лица. А незадолго до смерти сказала мужу: «Да, наверное, я должна была заболеть такой тяжелой болезнью и умереть, чтобы люди нас поняли».
После своей отставки Горбачев написал шесть книг. На Западе многие из них стали бестселлерами, а в России почти не издавались. Книги требовали кропотливой работы: каждая цифра, каждый факт проверены и подтверждены архивными документами. Большую долю черновой работы выполнила, опять же, Раиса Максимовна.
22 июля 1999 года врачи гематологического научного центра РАМН обнаружили у Раисы Горбачевой заболевание крови. Возможно, считают ученые, это косвенная вина тех, кто проводил испытания на Семипалатинском полигоне в 1949 году. Тогда радиоактивное облако накрыло родной город Раисы Максимовны – Рубцовск. С тех пор лейкемия – самое распространенное заболевание в Алтайском крае.
Последние месяцы своей жизни она провела в Германии, в клинике Вестфальского университета под наблюдением профессора Томаса Бюхнера, одного из ведущих гематологов и онкологов Европы. Позднее он признался, что надежды на благополучный исход у него почти не было. «Одно время она резко пошла на поправку, и мы надеялись, что вскоре можно будет провести спасительную операцию, – вспоминал он. – Но внезапно ей стало хуже – впала в кому. Она умерла, так и не придя в сознание».
20 сентября 1999 года около трех часов утра по местному времени (шесть часов по Москве) в университетской клинике германского города Мюнстера Раиса Максимовна Горбачева скончалась в возрасте 67 лет.
Получив страшное известие, Горбачев все утро провел в своем номере, приходя в себя и решая, что делать дальше. Вероятно, самым тяжелым для него в последние дни стало то, что Раиса Максимовна была без сознания, и он не мог перемолвиться с ней хотя бы словом. Потом он вспоминал: «Когда я наконец пришел в себя, то обнаружил, что стол, подоконники в ее кабинете – все в бумагах. Она начала работать над книгой. Я нашел план этой книги. Тридцать три главы. И красной ручкой написано название: «О чем болит сердце». Я начал смотреть, листать, и, боже мой, почувствовал, что, наверное, есть моя вина в том, что она ушла из жизни. Так нагрузить испытаниями человека впечатлительного, очень ответственного, ранимого несправедливостью…»
Они всегда были вместе, время не истощило нежности. Дать однозначное определение любви сложно – это совершенно неуловимое понятие. Но о Михаиле и Раисе Горбачевых можно сказать: у них получилось. И эта любовь осталась самым удивительным, наверно, воспоминанием о горбачевской эпохе. Это там, у них, давно принято, получая премию, благодарить семью, во время инаугурации стоять обнявшись и подавать руку при сходе с трапа. А здесь товарищ по партии всегда шел на шаг позади, назывался в кругу друзей по обкому или политбюро – неважно – «моя» и выпускался на люди лишь при крайней необходимости.
Раиса Горбачева – можно называть без фамилии, Раиса Максимовна, так привыкли, – была и осталась в перестройке. Она и была, собственно, Перестройкой в не меньшей, пожалуй, степени, чем муж. Наивные надежды и бездеятельный восторг, отвращение к «совку» и кровная принадлежность к нему, восхищение собственной смелостью и полное непонимание другой психологии – такими были мы все тогда. И все это невозможно себе представить без нее, без ее старательно подобранных костюмов и назидательных фраз, без кокетливого женского очарования, прорывавшегося сквозь крайкомовскую строгость, без непереносимого для советского, жэковского взгляда робкого шика и неведомых в отечестве безраздельной преданности мужу и гордости за него…
…Горбачевы появились на выставке. Михаил Сергеевич остановился, войдя со света в полутемный павильон, тормозя налетающую друг на друга охрану: «Раиса Максимовна, осторожно, здесь ступенька…» И стоял, пока она сходила на ровное, опираясь на его руку.
Красивая была пара.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.