XI. ДРАМА В МАЙНЦЕ И СМЕРТЬ ГУТЕНБЕРГА

XI. ДРАМА В МАЙНЦЕ И СМЕРТЬ ГУТЕНБЕРГА

НАСТУПИЛА старость – закат человеческого существования. Эти вечерние годы (1461—68) Гутенберга бесплодны для нового искусства: за все восемь лет ни одно новое произведение печати, подготовленное его руками, не появилось из-под печатного станка.

Нет Иогана Генсфлейша-Гутенберга и в числе активных действующих лиц бурных событий в родном городе, он только зритель майнцкой драмы: в город врываются наемные войска, пылают пожары и льется кровь горожан. Вокруг кипит буйная шумная жизнь, но она проходит мимо состарившегося изобретателя.

Семнадцать лет (1445–1462) правления ремесленников явились последним периодом существования свободного города Майнца. С первых своих шагов новый магистрат, завоеваный цехами, бесполезно растрачивает силы На упорядочение и укрепление городских финансов; банкротство города неизбежно. Враждебный круг многочисленных кредиторов смыкается, долги так велики, что нет надежды на их выплату – бесплодно мечутся испуганные бюргеры, тяжкий долговой груз тянет их на дно. Шпейерский соборный капитул – один из крупных кредиторов – в 1450 г. добился наложения на Майнц опалы и папского интердикта.

Майнцский магистрат говорит, что «теперь… Они поставлены в положение пленников… нигде нет уверенности в личной и имущественной неприкосновенности, нет им вне города охраны и мира» и прибавляет: «мы ведь хотим выполнить свои обязательства по отношению к Шпейерскому соборному капитулу, но тогда мы дадим повод обратиться против нас тысяче других, перед которыми мы также в долгу; будет потушен один пожар, но тысячи новых возникнут, и этому не будет конца, ибо жалобщиков слишком много».

В поисках выхода из финансовых затруднений магистрат Майнца пытается вступить в борьбе с епископом и майнцким духовенством, чтобы путем отмены привилегий последнего и с помощью богатств церкви вывести город из тупика.

Канцлер города, упомянутый уже нами Конрад Гумери, обращается от имени магистрата к духовенству с ходатайством отказаться на год от ряда привилегий и впредь наравне с прочими гражданами выплачивать налоги на хлеб и вино.

Но ремесленники обанкротившегося города не имеют в руках реальной силы принуждения, которая единственно может привести к удовлетворению такового ходатайства. Духовенство ведет переписку с магистратом, безбоязненно спорит о своих правах, прекрасно учитывая огромные преимущества своего положения.

Епископ напоминает городу, что бюргерство получило права выбора магистрата и городские вольности из рук его предшественников и что права эти не вечны. Духовенство считает незыблемыми свои привилегии, и так уже слишком много поблажек сделано городу: разве не было жертвой со стороны церкви и помощью городу то, что уже раньше были понижены проценты по его долгу духовенству, самый долг прощен на одну треть и даны дополнительные субсидии.

Епископ Дитрих так добр, что даже соглашается дать городу еще 14000 гульденов при условии заключения с ним союза и мира. Но получение этой помощи скрывает за собой близкое объявление Майнца епископским городом.

Положение магистрата становилось все более и более затруднительным; с одной стороны деньги можно получить только от церкви и надо ее принудить к этому, с другой – необходимо содействие и помощь церкви, ибо епископ мог добиться защиты от Шпейера и других кредиторов.

Наконец, счастье как будто улыбнулось горожанам. Начавшаяся борьба двух влиятельных князей за епископский престол открывала простор для ловких политических маневров, и город имел возможность дорого продать свою поддержку – важно было не просчитаться.

Епископская война началась так: епископу Дитриху, умершему в 1459 г., наследовал граф Дитгер фон Изенбург-Бюдинген. После двухлетнего правления у него возник конфликт с папой, и Пий II сместил непокорного епископа 21 августа 1461 г. Епископская кафедра была отдана графу Адольфу фон Нассау, но Дитрих крепко держался за власть и не желал сдаваться. Спор должен был решиться оружием.

Бюргеры вели переговоры и с Дитрихом и с Адольфом, колеблясь в окончательном выборе союзника и набивая цену. Наконец, победили сторонники Дитгера, к которому тяготели ремесленники и который обещал больше.

Соглашение, заключенное опальным епископом с Майнуем, гласило, что магистрат и граждане присоединяются к апелляции[68] Дитгера, поданной папе, обеспечивают ему и его союзникам охрану в городе и принимают в город его конницу, но в количестве не более двухсот человек. В вознаграждение за эти услуги, епископ объявлял отмену ряда привилегий духовенства и обещал бюргерам и жителям города защиту против нападений за городские долги во всем майнцком курфюршестве.

Это соглашение ставило город в ряды смертельных врагов Адольфа фон Нассау. Горожане должны были понимать, что, победив, он не даст им пощады. Курфюршество было лакомым куском и противники дрались за него всерьез.

Но магистрат и ремесленники хотели получить все возможные выгоды, не ввязываясь серьезно в войну и сопутствующие ей случайности – близорукая и опрометчивая политика. Они упорно держались пункта договора о том, чтобы в Майнце было не больше двухсот конных воинов Дитгера и не соглашались на его просьбы об усилении гарнизона: точно война не могла угрожать их жизни и имуществу. Благодаря этому Дитгер был лишен возможности сделать Майнц своим основным опорным пунктом, а город подвергался серьезной опасности.

Фактически впутавшись в драку, горожане отказывались объявить войну и как страус прячущий голову в песок при неминуемом приближении врага, думали просто отсидеться за крепкими городскими стенами.

На уговоры сторонников Дитгера ответ горожан был таков: «Город обременен долгами, сейчас им удалось добиться выгодных полюбовных сделок с некоторыми кредиторами и эти обязательства надо выполнить, ибо иначе все пойдет прахом, а объявление войны потребует больших издержек».

Горожане Майнца просчитались дважды: во-первых, выбрав себе неудачного покровителя, и во-вторых, решив, что в войне можно принимать участие, не воюя и не неся потерь.

Граф фон Нассау победил своего противника. Неприятельские войска подошли к городу и, как бывает обычно, раньше молчавшие и прятавшиеся враги правящей партии, почувствовав почву под ногами, нанесли удар в спину своим согражданам. В ночь с 27 на 28 октября 1462 г. предатели открыли городские ворота наемным войскам Адольфа.

Горожане попытались защищаться, но было уже слишком поздно. На ночных улицах Майнца, вскоре освещенных пожарами, произошло не сражение, а бойня. До пятисот человек было убито в эту ночь я сто пятьдесят разграбленных домов погибло в пламени. Нещадно избивали и грабили всех сторонников Изенбурга.

Через день курфюрст и архиепископ Адольф въехал в усмиренный город. По его распоряжению было взято под стражу около восьмисот непокорных бюргеров. Они подверглись изгнанию из города, а имущество их было конфисковано.

Победитель Адольф щедро одарил своих друзей и помощников уцелевшими домами и награбленным имуществом опальных горожан.

Майнц лишился былых свобод и, как 300 лет назад, вновь стал епископским городом.

Так разыгралась драма Майнца.

Среди разных родов оружия, которыми велась война двух епископов, было использовано и книгопечатание – дар Майнца миру. Несколько печатных документов осталось потомкам и историкам:

Письмо короля Фридриха III от 8 августа 1461 г. о смещении Дитгера.

Отлучение Дитгера папой Пием II от Tibur Kalendas Septembris 1461 г.

Открытое письмо Дитгера по поводу его смещения от 6 апреля 1462 г. и другие.

Хроника Майнца говорит, что манифест Дитгера, выпущенный им 30 марта 1462 г., был «отпечатан во многих экземплярах первым книгопечатником в Майнце – Иоганом Гутенбергом».

Свидетельство это нельзя признать вполне достоверным, ибо найденные экземпляры этого манифеста оттиснуты шрифтом типографии Фуста-Шефера.

Бурные события в Майнце вовлекли искусство Гутенберга в свое течение и подчинили его политическим целям. Сам же Гутенберг, умудренный опытом и отягченный годами, не принимал непосредственного участия в политической борьбе этих дней. Но близкие и друзья изобретателя были на стороне Изенбурга. Муж Эльзы, сестры Гутенберга, Клаус Вицтум и зять его Иоган Гумбрехт, – оба попали в проскрипционные списки нового властелина Майнца, и владения их были конфискованы.

Одним из ярых противников Адольфа был доктор Конрад Гумери, который ссужал деньги Гутенбергу на его последние типографские работы. Возможно, что издание «Каталикона» было осуществлено на его деньги.

Обстоятельства складывались неблагоприятно для изобретателя, его симпатии к побежденной партии не могли быть тайной, но несчастье города неожиданно оказалось плодотворным для нового искусства и ускорило его распространение в Германии и в других странах.

Среди многих граждан, которые покинули Майнц в эти дни беспокойства и неуверенности, были также работники типографий. Покидая город, они не оставляли своего дела, и оно дало им заработок, а некоторым и почет, на чужбине.

И в Майнце книгопечатание не погибло – предприятие Фуста и Шефера сохранилось и в течение ближайшего времени издавало новые печатные произведения.

Епископская война и падение Майнца – последнее событие в жизни Гутенберга; дальше медленно затухает его старческое существование. Только имя изобретателя развернуто, как знамя былых побед и напоминает о живом человеке.

Это знамя видно издалека. Еще раньше, король французский Карл VII знал о господине Гутенберге в Майнце, в германском государстве, который изобрел книгопечатание. К нему посылал он специалиста в резьбе по металлу – Николая Жансона, начальника монетного двора в Туре, с целью разведать о новом искусстве.

Слава этого знамени заставляет властного и честолюбивого Адольфа фон Нассау выступить в роли покровителя изобретателя нового искусства, забывая прошлые провинности этого человека.

Декретом 18 января 1465 г. курфюрст Адольф II, архиепископ Майнца, объявляет, что «за услуги, которые оказал нам и нашему городу верный Иоган Гутенберг», он принимается на службу ко двору архиепископа, жалуется одеждой, получает «ежегодно двадцать мер хлеба и две бочки вина для его дома; но чтобы не продавал и не передавал этого никому; освобождается от всевозможных пошлин и налогов в нашем городе Майнце».

Не слишком щедро одарил курфюрст замечательного человека!

Материальные блага, дарованные курфюрстом, конечно, не могли обеспечить изобретателя; Гутенберг должен был иметь другие источники существования, но и этими пожалованиями архиепископского двора изобретатель пользовался недолго, – умер он в 1468 г. До конца своей жизни он владел типографией, которая потом перешла к доктору Гумери.

Сохранился документ, написанный Конрадом Гумери 26 февраля 1468 г., подтверждающий, что он с соизволения курфюрста Адольфа вступает во владение после смерти Гутенберга «некоторыми формами, шрифтом, инструментами и другим, относящимся к типографскому производству», которые оставил после себя Гутенберг и которые являлись и теперь являются собственностью его преемника.

За это Гумери обязывался, если он захочет использовать перечисленные материалы, иметь типографию только в Майнце, а при желании продать типографское оборудование, отдать предпочтение горожанам Майнца.

Существует версия, что под старость изобретатель ослеп. Это было бы последовательным и последним ударом его несправедливой судьбы.

СТАНОК ГУТЕНБЕРГА

Похоронен Гутенберг был в Майнце во францисканской[69] церкви. Впоследствии церковь эта подверглась разрушению и от могилы изобретателя не осталось и следа.

История Иогана Генсфлейша-Гутенберга – человека и изобретателя – закончена. Перед нами монолитный пласт почти семидесятилетней жизни, давность которому – половина тысячелетия. Время уже произвело над ним свою разрушительную работу, события многих лет бытия Гутенберга изглажены забвением и все труды ученых исследователей никогда не воскресят дней и дел изобретателя во всей их законченности и своеобразном блеске красок. Надо ли жалеть об этом?

Мы ищем в прошлом, прежде всего, развитие и подтверждение нашей теории, дающей «силу ориентировки, ясность перспективы, уверенность в работе, веру в победу нашего дела»; блестящие страницы человеческой истории дают нам великое вдохновение в нашей борьбе.

Под внимательным критическим взглядом наносные слои, песок и пыль позднейших выдумок спадают с возрождаемой правды человеческого прошлого и жизни передовых его представителей. Изобретатель книгопечатания встает перед нами – пусть только контурами своими – в замечательной оправе его буйного и плодовитого времени. Он чернорабочий своей переломной эпохи, которая разрушала загнившие феодальные устои, чтобы через последнюю трагедию капиталистического угнетения и разбоя, вывести человечество к светлому будущему коммунистического общества. Этот чернорабочий свою задачу выполнил хорошо – являя собой прекрасный пример энергии, доблестного упорства и веры в свое дело.