Теплотехника больших и малых величин

Теплотехника больших и малых величин

Первый вопрос: что может согреть душу человека, выбравшего парадигму «малых величин»? В чем особенности «теплотехники», которая не использует в качестве высококалорийного топлива упоение карьерой и славой?

Если в парадигме «больших величин» вне конкуренции – все, что связано с работой, с ответственностью, то смена парадигмы позволяет перераспределить часть ресурсов, в первую очередь самого дефицитного ресурса – времени, отводимого на радость и удовольствие.

Радость общения с детьми, которые к этому времени уже настолько выросли, что теперь им некогда общаться с вами.

С родителями, истинную ценность которых только сейчас начинаешь понимать… Если до этой минуты они смогли дожить.

Со своей второй половиной, на которую еще оборачиваются на улице вполне конкурентные мужики. Что не соответствует представлению о ней как исключительно хранительницы очага и успокоителя (по должности) уже не таких ретивых, как прежде, половых гормонов.

Эта группа согревающих элементов стопроцентно вписывается в облик «советико морале» и не требует дополнительных пояснений.

Чтобы быть ближе к современности и реальности, назову несколько источников душевного комфорта, не столь стерильных с точки зрения морального кодекса и прагматики.

В декабре 2001 года ушел из жизни драматург Александр Володин (Лившиц). В короткой прощальной статье о нем Елена Ямпольская написала: «…а себе оставлял крохотные, но дорогие сердцу привилегии: пить с приятными людьми, никогда не пить с противными, любить женщин, жить по своему уставу и писать, как пишется»[205].

С позиций морального кодекса пить и любить женщин (причем во множественном числе и тоже, надеюсь, приятных) – занятие не самое благочестивое. Но…

Поправку, увеличивающую сроки полномочий президента и депутатов Госдумы, дружно и дисциплинированно поддержали законодатели субъектов Российской Федерации. На референдум ее, на всякий случай, не вынесли. Подозреваю, что если бы в Основной закон предложить поправку, предписывающую всенародно соблюдать отношение А. Володина к выпивке и любви, она уж точно получит всенародную поддержку.

Естественно, мой голос будет звучать в унисон с широкими массами.

Комфортный «теплообмен» между приятными людьми многообразен. Иногда, когда я начинаю «гусарить», моя боевая подруга произносит: «Что-то ты сегодня слишком разговорился». Чтобы избежать этого упрека, от развития темы согревания души путем любви я все же воздержусь.

В связи с тем, что последняя антиалкогольная кампания на территории России бесславно завершилась в 1987 году, препятствий для освещения привилегии «пить с приятными людьми» не вижу. «На берегу» оговорюсь: в этом словосочетании главное все же не прием алкоголя, а общение. И не с кем-нибудь, а с людьми доброжелательными и тебе интересными.

От разговора с ними получаешь удовольствие и без «допинга». Но под рюмочку вкус положительных эмоций становится тоньше. Разница примерно такая же, как от употребления икры осетра или минтая. Витамины A, C, B₂, PP, как написано в рекламе, содержатся и в той, и в другой. Получается, что польза от них почти одинаковая, но осетровая гораздо вкуснее.

Греющий душу эффект застолья с приятными людьми проявляется по-разному.

Иногда он у меня отождествляется со словами Булата Окуджавы:

Давайте восклицать, друг другом восхищаться.

Высокопарных слов не стоит опасаться.

Давайте говорить друг другу комплименты —

Ведь это все любви счастливые моменты.

Говорить друг другу комплименты можно и очень даже нужно, но исключительно «своим в доску». Друзьям, близким по духу родственникам. Без риска выглядеть смешным, можно сотый раз напомнить об их былых подвигах, вдохновить на новые. И услышать от них то же самое в свой адрес. То же, в сотый раз, что не снижает для вас его цены. Высокая цена объясняется просто. Это воспоминания о событиях, где мы вместе достойно решали трудные задачи, не подводили друг друга. Воспоминания об общих приятных событиях, смешных, а иногда и о трагических случаях, об ушедших друзьях. Такие воспоминания от многократного употребления не изнашиваются, инфляции они не подвластны.

С институтским однокашником и соавтором юношеского рекорда города Свердловска в эстафете 3 х 1000 метров Леопольдом Коноваловым это воспоминания о покорении кандидатских и докторских вершин, о наших учителях Н. Веселове, А. Осинцеве, В. Яркове…

С бывшими студентами, аспирантами («сапирантами») и преподавателями Александром Бесфамильным, Александром Долотовым, Галиной Кутергиной, Юрием и Татьяной Миролюбовыми, Галиной Новиковой, Валентиной Нелюбиной, Вадимом Чебыкиным – об университете, о нашей лихой кафедре середины 1980-х, о победах на студенческих театральных веснах…

С Николаем Девяткиным и Николаем Полуяновым – о депутатской прозе жизни и ее маленьких радостях в переломные 1990-е годы…

С Владимиром Колесницким, Виктором Плотниковым, Леонидом Сафоновым – о предвыборных маршрутах по таежным и шахтерским поселкам Горнозаводска и Гремячинска, о дегустации водки, настоянной на пихте отцом Леонида Николаевича…

С Борисом Кузнецовым, Алексеем Субботиным, Юрием Антоновым, Георгием Галяминым – о лихих первых годах «эпохи Ельцина», о полете на юбилей Оренбургской ракетной армии, о цековских и госдумских былях и легендах…

С Владимиром Мовчаном и Валерием Федоровым – о водочных бунтах начала 1990-х, о создании в Перми «Авторадио», Лицея милиции, о проводах Валерия Ивановича в командировку в Чечню и о нашем с ним путешествии в Японию на заре перестройки… О родительских корнях и так рано ушедшем общем друге Викторе Ивановиче Мишине…

И никогда нам с Лидой не надоедает говорить комплименты нашим друзьям Мише и Гале Кацнельсонам, с которыми сорок лет мы идем по жизни. Естественно, на правах взаимности.

Не исключаю, что кто-то, прочитав этот перечень, подумает: Сапиро-то, оказывается, не просыхает!

Нет, это не так. Расстояние между Москвой и Уралом дает себя знать.

И не только оно.

В автомобильной катастрофе погибли мои ученики юра и Таня Гантманы. Вместе с ними ушла бесценная для меня традиция, продолжавшаяся более десяти лет, года с 83–85-го. Без всякого приглашения в день моего рождения к нам домой приходили мои бывшие и не бывшие «сапиранты». Заводилой, автором текстов, аккомпаниатором «сапирантского» хора был юра. Пока был жив наш Олежка, он с гитарой примыкал к этому ансамблю. Не бывало такого, чтобы в своих поздравлениях мои «дети» хотя бы чуть-чуть, но не «подковырнули» своего «папу».

У меня сохранился написанный рукой юры текст поздравления к очередному дню рождения в 1992 или 1993 году, когда я окончательно покинул университет. За основу песни, насколько я понял, был взят газмановский «Есаул».

В этот светлый и веселый день

Песни распевать для Вас не лень.

Мы Вам говорим вовсе не в укор:

Ждем мы Вас обратно до сих пор.

Есаул, есаул, ты оставил коня,

Пристрелить не поднялась рука.

А Евгений Саулович, верность храня,

Не забыл сапирантов… пока.

Хотя я бываю в Перми четыре-пять раз в году, встречи с дорогими мне людьми растягиваются на пятилетия.

Конечно, в каждой «боевой группе» имеются свои фирменные темы. Но иногда всплывает такое, что, казалось бы, навсегда испарилось из памяти…

На встрече с первым выпуском экономистов Пермского политехнического в конце 2008 года ребята (многие из которых уже стали дедами) напомнили мне два случая.

На четвертом курсе состоялись первые свадьбы, о которых девочки проинформировали своего лектора. Когда первая из них сменила фамилию на Безденежных, я промолчал. Но когда следующая объявила, что она теперь Небогатикова, я возмутился перед всем потоком:

– Девочки! Я чему вас учил четыре семестра? Разве можно брать такие нерентабельные фамилии?

О другой истории, рассказанной ребятами и пролившей несколько капель «бальзама» на мои преподавательские раны, я услышал впервые.

У первого выпуска я отчитал свой курс «от» и «до». У второго, в связи с переходом в университет, – лишь один семестр.

Преподавательскую эстафету на оставшиеся три семестра от меня принял менее опытный лектор. «Младшие» студенты почувствовали разницу, и мои первенцы, заканчивающие в это время пятый курс, оказались обладателями «остродефицитного товара»: полного комплекта лекций доцента Сапиро.

Кто-то припомнил, что эти конспекты как минимум года два переходили по наследству от старших к младшим.

– По нынешним рыночным временам вам, Евгений Саулович, с нас причитались бы «авторские»…

Пять лет назад, в ту пору первый заместитель мэра Перми, а в середине 1990-х – глава банка «Заря Урала», Саша Бесфамильный в своем тосте изложил интересную версию крушения своего кредитного учреждения.

Принимая у него экзамен по анализу хозяйственной деятельности, я сказал:

– «Четверки» для тебя маловато, а «пятерки» – многовато. Исходя из принципа гуманизма, ставлю тебе пятерку авансом, но…

И, написав на листочке несколько вопросов, добавил:

– Почитаешь это и расскажешь мне в свободное время… Далее цитирую А. Бесфамильного:

– Сначала у меня еще было намерение погасить эту моральную задолженность. А потом… Сессия была последняя, пятерка стояла в зачетке и ведомости, чего напрягаться? Евгений Саулович! Если бы я выучил эти вопросы, то, может быть, «Заря» и не обанкротилась?

Когда появляется редкая возможность посидеть с А. Самойловым и А. Тульниковым, нам не надоедает вспоминать «военно-полевой роман», персонажами которого нам выпало быть.

В апреле 1993 года около девяти часов вечера я, завершив то, что на чиновничьем языке называется работа с документами, вышел из своего кабинета первого вице-губернатора. Вдруг слышу радостное восклицание соседа по коридору А. Тульникова, в то время – заместителя губернатора по строительству:

– Евгений Саулович, так ты здесь? Выручай!

Оказалось, что он сопровождал летавшего в Чайковский на строительство военного городка командующего Приволжским военным округом Сергеева. Вернувшись в Пермь, командующий уже несколько часов не может вылететь в Самару по метеоусловиям. Все эти часы Анатолий Андреевич коротал время с дорогим гостем и его сопровождением. Естественно, не «насухую». Мне была предложена роль свежих сибирских дивизий, брошенных зимой 1941 года на выручку измотанным в боях под Москвой войскам.

Что ж, сам погибай, а товарища выручай…

Вылет снова отложили, и мы перебрались в Дом офицеров, где к этому времени для всей честной компании сообразили не только выпивку, но и закуску. Часа в два ночи, отвечая на какой-то «выпад» облвоенкома Анатолия Самойлова, я, с рюмкой в руке, демонстрируя военную выучку, обратился к старшему по званию:

– Старший лейтенант Сапиро. Товарищ генерал-полковник! Разрешите обратиться к генерал-майору Самойлову?

Тут я услышал, что такое настоящий генеральский гром:

– Самойлов! Тра-та-та-та! Это что у тебя за порядки, если такие люди в старлеях ходят?..

Не более чем через два часа (в четыре утра!) в зале появился незнакомый мне полковник и что-то передал Самойлову. Анатолий Леонидович встал:

– Товарищ генерал-полковник, разрешите огласить приказ о присвоении старшему лейтенанту Сапиро очередного воинского звания – капитан и вручить документы и погоны!

Сколько лет прошло с той поры… Какие только высокие знаки отличия «по гражданскому ведомству» в последующие годы я не получал… Но капитанские погоны, доставленные той ночью поднятым по боевой тревоге военкомом, греют больше.

«Комплименты» могут быть и не «персональными». Просто общими приятными воспоминаниями.

Пару лет назад за «рюмкой чая» мы сидели с Александром Ивановичем Долотовым, ведя беседу «за жизнь», «за внешнюю среду» (тема его диссертации), добрым словом вспоминая его «инкаровского» шефа Ю. Антонова, университетские будни и праздники, в которых он выступал в роли не только студента, но и председателя ГЭК[206].

– Евгений Саулович, – изменил тему мой собеседник, – а помните, как стоял стол, за которым сидели члены ГЭК?

Вот это я как раз помнил отлично. Стол стоял у дверей аудитории, в которой происходила защита дипломных работ, прямо напротив окна. А дипломник (дипломница) стоял между этим столом и окном. Яркое, июньское солнце подсвечивало девушек, одетых в легкие платья…

Дальше продолжать?

С защитой дипломных работ связан еще один эпизод.

Одна из студенток, у которых я был руководителем дипломной работы по бухгалтерскому учету, была девушкой симпатичной, да к тому же мастером спорта по лыжам.

Защита ее работы была назначена часов на 12, а с утра она зашла ко мне в кабинет, чтобы показать последние исправления в тексте.

Тут я обратил внимание на странное, как мне показалось, сочетание ее туалета: нарядное платье и… кроссовки.

– Ты в этом собираешься защищаться?

– Да.

– Ну-ка, вытяни носочек… Посмотри внимательно: красивая нога?

Скромная пауза.

– А теперь обрати внимание, как ты выглядишь в этих лаптях! Марш домой, и чтобы в двенадцать ноль-ноль ты предстала перед комиссией на шпильках!

Все было исполнено в соответствии с указанием научного руководителя.

Защитилась моя подопечная на «отлично».

Вечером раздался телефонный звонок. Звонил мой давний знакомый, отец одной из студенток нашей специальности:

– Саулыч! Разъясни, что ты вытворяешь? Дочь срочно требует туфли на шпильках. Да если бы она одна! Вся группа с ума сошла. А это же дефицит!

Обязательные условия комфортности «комплиментарного» застолья: малое число «действующих лиц», их давняя взаимная «притирка», отсутствие спешки, суеты и присутствия в повестке дня деловых вопросов.

У «комплиментов» имеется одна разновидность – «юбилейная». Внешне она похожа на свой прототип, в ней присутствуют все рекомендации Булата Окуджавы: восклицания, восхищение, комплименты и высокопарные слова в немалом объеме, которыми обмениваются хозяин (юбиляр) и дорогие гости.

Но, с точки зрения душевного тепла, разница между «прототипом» и «модификацией» существенна.

Значительно расширен круг участников застолья. В нем уже не исключено присутствие не только «своих», но и приглашенных в порядке ответного визита, «нужных», «свадебных генералов».

Естественно, что в этом составе комплименты не всегда искренни, не исключена и «фига в кармане». Чем выше у юбиляра статус, тем больше процент гостей, исполняющих «заздравную песню» фальшивым голосом.

Здесь снова проявляется преимущество парадигмы «малых величин»: у тех, кто ее придерживается, число не попадающих в ноты минимально, а то и совсем равно нулю.

Еще одну разновидность душевного комфорта от застолья я называю «сюрпризом». Бывает, что человека знаешь много лет, о нем сложилось довольно устойчивое мнение. И вдруг, раскрепостившись, он выглядит гораздо более многогранным, интересным, а то и совершенно иным.

Случается и наоборот. Но это другая песня.

По «температуре» согревания души «сюрприз» несколько уступает «комплиментам». Но эта разница перекрывается чувством новизны, радостью открытия нового, повышающего настроение. Иногда это «новое», словно понравившаяся мелодия, не несет никакой прагматической нагрузки. Не исключено, что оно неожиданно оказывается и приятным, и полезным. Как, например, неведомая ранее функция «круиз-контроля» в только что приобретенном автомобиле.

В качестве члена российской делегации от Совета Федерации в 1997 году один раз мне довелось побывать в Страсбурге на заседании Межпарламентской ассамблеи Европы. Высокие дипломатические задачи решали постоянные члены делегации – представители Государственной Думы и Совета Федерации[207]. Нам, «одноразовым», было поручено принять участие в работе партийных секций. Я выбрал секцию социал-демократов. Моим напарником оказался «рядовой» член Комитета по экономической политике, но совсем не рядовой политик – Александр Руцкой. Напомню, что в это время я был председателем этого комитета. Первую нашу встречу нельзя назвать безоблачной.

В Совете Федерации он был новичком, недавно избранным губернатором Курской области. Большинство членов нашего комитета к этому времени уже полтора года проработали вместе и, несмотря на все различия (партийные, возрастные, национальные…), притерлись друг к другу. Выработались у нас два неписаных правила для сенаторов – членов комитета:

– Или принимай участие в обсуждении конкретных вопросов, или молчи.

– Если тебе все это не по душе – свободен. Претензий не будет.

Председателю (или ведущему заседание заместителю) было доверено право жестко обеспечивать выполнение этих правил.

Заседание проходило за круглым столом, за которым сидело человек пятнадцать. Новичок, не так давно покинувший нары «Матросской тишины», повел себя, мягко говоря, не тактично. Прерывал докладчика – заместителя министра экономики, отпускал реплики, к тому же не по делу. Пару раз я аккуратно пытался его угомонить с «сидячего» председательского места. На третий пришлось встать:

– Глубокоуважаемый Александр Владимирович! Позвольте напомнить, что это не заседание Политбюро, а вы не генеральный секретарь, который учит всех жить. Так что от имени присутствующих и от себя лично прошу соблюдать регламент.

А. Руцкой собрал свою папочку и молча покинул помещение.

В конце дня я встретил его в коридоре, отвел в сторону и сказал примерно следующее:

– Я уважаю ваше боевое прошлое и не уважаю недавнее. С учетом «плюса» и «минуса», вы для меня такой же, как и все, не хуже и не лучше. Поэтому просьба соблюдать устав нашего «монастыря» (на изложение «устава» потребовалось 30 секунд). Если вы с этим не согласитесь, в рукопашную я не пойду, но обещаю: над вами будут смеяться. У меня это получается неплохо. Хотя предпочитаю, чтобы мы смеялись вместе.

Он ответил что-то нейтральное, но больше своей исключительности не проявлял.

Теперь, в далеком Страсбурге, мы добросовестно прослушали часа два оживленной, но, как мне показалось, абсолютно далекой от нас дискуссии, касающейся обеспечения прав меньшинства в органах местного самоуправления. Слушая жаркие споры наших европейских коллег, я вспоминал, какие проблемы сегодня волнуют горнозаводских лесозаготовителей, у которых я побывал накануне, и грустно думал: «Нам бы ваши заботы!» Похоже, что те же мысли посетили и моего соседа. По крайней мере, мое предложение покинуть поле социал-демократического боя и попробовать местного пивка в баре на первом этаже он воспринял положительно…

Вечером мы случайно встретились с Александром Владимировичем в коридоре отеля. Оказалось, что наши номера не только находятся по соседству, но и в их комплектацию входит по полноразмерной бутылке виски. Не помню, кто первым проявил инициативу вместе скоротать вечер «в тылу врага», но предложение было принято незамедлительно.

Наша встреча завершилась после четырех утра.

Я знал основные вехи биографии своего собеседника: два катапультирования, афганский плен, Золотая Звезда Героя, вице-президентство, «развод» с Б. Ельциным, призыв в прямом эфире бомбить Кремль в октябре 1993-го, «Матросская тишина», губернаторство…

Но в ту ночь я услышал трактовку всех этих зигзагов из уст самого Руцкого. И сколько же в нем оказалось намешано всего: высокого и низменного, сложного и примитивного, большого и мелкого. Никакому сепаратору не под силу разделить подобную смесь по фракциям, отделить полезный продукт от бросового. И главное – какой сюрприз узнать, получить все это из первых рук!

Действие двух генераторов душевного тепла – «комплиментарного» и «сюрприза» базируется на противоположных принципах. Чем теснее круг людей, говорящих друг другу комплименты, тем больше вероятность искренности сказанного, тем более КПД[208] общения. И, наоборот, число сюрпризов, открытий прямо пропорционально расширению круга общения. Нестареющий лозунг венерологов «избегайте случайных связей» для соискателей душевных сюрпризов не актуален.

Здесь, правда, не обойтись без примечания: сюрпризы могут быть и не только приятными. Поэтому в собственной нервной системе всегда должен присутствовать «рубильничек» для аварийного размыкания нежелательной связи.

Тепло, полученное мною в результате многочисленных «случайных связей», не только многообразно, но не теряет температуры уже много лет. Это наслаждение от сочетания простоты и интеллигентности пианиста Николая Петрова. Впечатление от вокальных талантов курганского губернатора Олега Богомолова и «главного гаишника» России, а ныне сенатора Владимира Федорова. Парение в атмосфере мудрого юмора Михаила Жванецкого… И снова вынужден сделать пояснение: главное в эффекте сюрприза – не взаимное возлияние. К слову, оно очень, очень редко превышало пределы необходимой для организма самообороны. Но сама форма застолья уже раскрепощает, а принятые две-три рюмки позволяют быстрее преодолеть барьеры стеснения и закомплексованности.

Как для кого, а для меня это имеет значение, ибо «вторым счастьем» под названием «нахальство» я с детских лет не был перегружен.

В начале 1990-х я обнаружил в мемуарах драматурга Александра Штейна поучительную историю. Во время Великой Отечественной войны он познакомился с адмиралом Арсением Головко. Был прекрасный вечер, оставшийся в памяти на всю жизнь. Потом их дорожки неоднократно сходились, но прямых контактов не было. Лет через тридцать новая встреча. Оказалось, оба прекрасно помнят первую и страшно сожалеют, что пауза в общении непростительно долго затянулась.

– Почему же ты ни разу ко мне не подошел? – спросил Головко.

– Ну, как я мог первым подойти к знаменитому адмиралу Головко? Это должен был сделать ты!

– А как я мог первым подойти к знаменитому драматургу Штейну? – парировал Головко.

Во время поездки с Патриархом Алексием II в Кунгур в 1996 году[209] я рассказал ему о волнении, которое испытывал перед нашей первой встречей, и привел в пример эту историю с оговоркой, что оба считали себя равными. Он чуть улыбнулся и сказал, что мое состояние ему понятно, но «равенство» или «неравенство» в подобных случаях не играют роли.

Спустя 12 лет я воспринимаю его слова следующим образом.

Для того чтобы определить принадлежность двух людей к одной или разным весовым категориям, недостаточно даже сверхточных электронных весов. Но если они показывают, что вы не вышли весом для общения с предполагаемым собеседником, не торопитесь делать выводы. Бывает, что реально имеющийся у вас недостаток «веса» компенсируется повышенной культурой общения, интересом собеседника к людям.

С учетом специфики темы «приятного» добавлю к этому уже свою рекомендацию, не обязательную для исполнения: оприходуйте грамм пятьдесят, максимум сто пятьдесят, подумайте минутку и снова посмотрите на «циферблат весов». Вполне вероятно, что стрелка качнется в вашу сторону.

Народная мудрость гласит: «Доброе слово и кошке приятно». Сказанное вовремя, и совсем не обязательно под рюмочку, доброе слово – средство не только чрезвычайно полезное, но и целебное. Это проверено на себе. Только, употребляя его, нельзя забывать, что, как и любое лекарство, оно может иметь побочный, отрицательный эффект. Прежде всего – ту самую «великость», о которой мы уже рассуждали.

Исходя из парадигмы «малых величин» подхватить эту инфекцию шансов гораздо меньше: снижаются и уровень собственного честолюбия, и вероятность стороннего подхалимажа (что с меня возьмешь?). Если к тому же ограничиться примерами из далекого прошлого, прошедшими испытание временем, и выбором независимых рецензентов, то можно претендовать на объективность теплых слов, произнесенных даже в свой адрес.

Так что, сделав прививку от великости, можно позволить себе проявить личную нескромность и привести пару примеров подобного элексира.

Первый – командный, из категории «жизнь прожита не зря». Распечатка радиопередачи «Свобода слова в пермских СМИ» Ведущий – Р. Попов[210]:

«Слушатель: В чем причина того, что Пермский край отличается от многих других регионов в части средств массовой информации?

Р. П.: Я могу процитировать представителя Фонда независимого радиовещания: «Ну, кроме вас, еще пара-тройка городов в Сибири». (Телефонный звонок.) Алло. Доброе утро.

Слушатель: Здравствуйте. Меня Николай зовут. Значит, я очень глубоко убежден, что такая ситуация в Перми – это не заслуга какого-то одного человека или двух. Это определенная сложившаяся традиция, и связана она с конкретными фамилиями, начиная с 90-х годов. Это – начиная с Калягина, депутата межрегиональной группы, это – с массовой поддержки Ельцина того времени, это – с хороших позиций «Выбора России» при его появлении. Это губернатор первый Игумнов (ну, точнее, первый Кузнецов). У него заместители Игумнов, Сапиро. Это все люди, к которым можно по-разному относиться, но они всегда смотрели вперед и были более прогрессивны по сравнению с другими регионами. Появление при них таких известных людей, как Кузяев и Трутнев, – это в чем-то их заслуга, в чем-то традиция. Эти люди, к которым тоже по-разному можно относиться, скорее прогрессивную роль играли, чем отрицательную. Чиркунов – он тоже не со стороны откуда-то вдруг появился. Он в чем-то продолжатель…

Р. П.: Николай, Николай, пожалуйста, вступите с нами в диалог. Я же понимаю, вы сейчас перечисляете мне тех людей, которым нужно посылать коньяк со словами «спасибо вам за наше счастливое…» и так далее…

Слушатель: Ну, это было не лишнее».

Второй пример из категории личных. Отрывок из интервью с бывшим ведущим «Радио Максимум» (Пермь) Евгением Пермяковым[211].

«– Кто из твоих собеседников был самым находчивым, самым сложным и самым веселым?

– Самый веселый – это Евгений Саулович Сапиро. Более остроумного человека я не встречал. Самый сложный, наверное, – Людмила Павловна Сахарова. У меня с ней очень хорошие отношения, но когда она была у меня в эфире, то… сказала: «Женя, как вы можете так плохо знать балет?» А самый находчивый… Наверное, тоже Сапиро».

Вопрос читателю: вы бы удержались, чтобы такое о себе не процитировать? Я не смог.

Как происходит обмен теплом между людьми приятными, мы обсудили.

А как быть с «противными»?

Лет тридцать назад после пребывания в компании, в которой было двое или трое не только вызывающих антипатию, но и не умеющих пить научных коллег, я сделал себе установку: «С гов…м не пью». Под литером «г» у меня числятся лица:

– умеющие пить, но неприятные в любых отношениях (в присутствии которых надо напрягаться, держать язык за зубами…);

– не знающие нормы, буйные.

С подобными людьми можно вместе работать. Вести беседы на отвлеченные темы в антракте спектакля или на футболе в перерыве между таймами. А вот выпивать – стоп!

Я отношусь к тем, для кого сотрапезник с каждой рюмкой становится приятнее, и отвечаю откровенностью на откровенность. Более того, эти чувства сохраняются и потом, на трезвую голову.

Получается, что, выпивая с человеком ненадежным, необходимо контролировать каждое свое слово, каждый поступок. Это уже садизм по отношению к самому себе.

«Буйные» встречаются и среди, вроде бы, порядочных людей. Но, выпив, они становятся агрессивными, несут что попало, а бывает – и кого попало. Во-первых, с ними надо нянчиться, а это портит праздник. Во-вторых, сразу вспоминается: «Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме».

К дорогой сердцу привилегии Е. Ямпольская отнесла и «жизнь по своему уставу».

За свою жизнь мне удалось познакомиться со многими отважными людьми, настоящими героями. Некоторые были официально удостоены этого высокого звания: танкист В. Брюхов, сапер В. Астафьев, космонавты А. Леонов и В. Савиных, полярник А. Чилингаров… Моими однокурсниками были ребята, получившие ордена за форсирование Днепра, солдатскую медаль «За отвагу» за штурм безымянной высоты… Этот список довольно большой.

А вот список моих знакомых, живущих «по своему уставу», независимых, оказался очень коротким: Г. Сатаров, Л. Портной (я писал о нем выше), В. Рыжков, Б. Немцов… И, пожалуй, все.

На первый взгляд, таких людей немало: А. Галич, А. Володин, Г. Каспаров, Д. Лихачев, М. Касьянов, В. Новодворская, А. Политковская, А. Пугачева, М. Растропович, А. Симонов, А. Солженицын, М. Таривердиев, Ю. Шевчук, В. Шендерович, М. Ходорковский… Но в процентном отношении они являются тончайшей прослойкой.

Есть такие люди и среди «рядовых», не «засвеченных». Но и там их не густо.

Ничего удивительного в этом нет.

Проявляющий героизм в бою – лучший из многих. Он с этими многими в едином строю. Они морально прикрывают его с тыла, с флангов, сверху.

Живущий «по своему уставу» чаще всего выглядит «поперечным», он не такой, «как все». Он белая ворона, которая раздражает не только выше, но и рядом стоящих. Вышестоящих – своим непокорством. Рядом стоящих – тем, что лично у каждого из них не хватает мужества вести себя подобным образом.

Жизнь «по своему уставу» не способствует удачной карьере. Даже наоборот. Это подтверждает профессиональный состав моего списка независимых. Подавляющее большинство из них – люди творческих профессий или выходцы из мира науки, искусства.

Как только политик или бизнесмен начинает проявлять независимость, плотность атмосферы на его пути резко возрастает. В результате орбита его движения меняется в сторону снижения. В случае М. Ходорковского и его сподвижников – с приземлением в пределах другой, не солнечной системы – федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН).

Так что привилегия «жить по своему уставу» – не просто дорогая, а очень дорогая, а потому эксклюзивная. Она противопоказана подавляющему большинству тех, кто выбрал для себя парадигму «больших величин».

Исключение – Алла Борисовна Пугачева. Ну, как поднимется рука назвать «малой величиной» главную героиню программного анекдота:

– А кто это такой, Леонид Ильич Брежнев?

– Мелкий политический деятель эпохи Аллы Пугачевой.

Давным-давно закончилась деятельность Леонида Ильича, а эпоха Аллы Борисовны продолжается. Широко и молодо, по ее собственному «уставу».

Зато жизнь «по своему уставу» надежно согревает души сторонников парадигмы «малых величин».

Себя отнести к их числу я не могу. Чего нет, того нет. До той самой поры, пока меня взял под свою опеку Пенсионный фонд Российской Федерации, я непрерывно гонялся за успехом: спортивным, производственным, научным, политическим…

По той самой причине не претендовал и не претендую на независимость, на жизнь по собственному уставу. И даже сегодня, потеряв интерес к лаврам и «погонам», не могу сказать о полной собственной свободе и независимости. Когда случается принимать потенциально конфликтные решения (а такое редко, но случается), я все-таки оглядываюсь на мнение двух-трех человек. Не смотрю им в рот, не стою по стойке «смирно», но оглядываюсь. Бывает, что, поступаю не так, как кому-то из них нравится. Но стараюсь этого не делать.

Быть независимым это все равно, что наградить себя трудно заслуженной, а потому высшей наградой.

Поворошив несколько учебников по психологии, я скомпилировал шкалу независимости отдельного взятого человека относительно общественного мнения, государства, непосредственного руководства. По убывающей степени получилось следующее:

1. Следование «собственному уставу».

2. Соблюдение собственного достоинства.

3. Исполнительность с присутствием собственного мнения.

4. Безоговорочное подчинение.

5. Угодливость.

Рассмотрим некоторые тонкости этой иерархии наград.

Угодливость предполагает безоговорочное исполнение с энтузиазмом. Типа: «Я «Доктора Живаго» не читал, но Пастернака осуждаю». Или: ««Единая Россия» (или другое, что подскажут) – честь и совесть нашей эпохи».

Присутствие собственного мнения выливается в его высказывание, несогласие с версией «внешней среды», но, в конечном счете, в исполнение этой версии.

Соблюдение собственного достоинства выражается с несогласием с «внешней средой», с отказом выполнения ее сигналов в законных рамках собственных полномочий. Если коротко: это непозволение никому вытирать о себя ноги.

Девиз «собственного устава» в экстремальной ситуации: «А, идите вы…».

В несоответствии «высшей награде» я уже признавался. Скорее в порядке обогрева собственной души, чем для сведения немногочисленных заинтересованных лиц, докладываю:

– с 13 мая 1977 года (с момента утверждения в степени доктора наук) ни разу «вытирать о себя ноги» никому не позволял;

– свое, не всегда удобное для адресата мнение, доводил как до первого секретаря обкома КПСС, так и до президента России.

Завершая актуальнейшую для души и тела гамлетовскую тему «пить или не пить», перехожу к выводам, на оригинальность и даже на справедливость которых не претендую.

Выпивать в меру для души хорошо. Для тела – как кому.

Как не хорохорься, но возраст берет свое. Это вносит коррективы в оправдавший себя способ пополнения положительных эмоций путем приема внутрь спиртосодержащих жидкостей. Наука и практика предлагают два варианта коррекции: прекращение объема потребления спиртного или его снижение. Категорически настаиваю на последнем, на основании, как минимум, двух родственных аргументов.

Первый аргумент – технократический. В век всеобщей автомобилизации каждому известно, что резкое торможение на высокой скорости чревато большими неприятностями и может применяться в исключительных случаях. Второй аргумент – медицинский. В популярных в 1970-е годы воспоминаниях известного кораблестроителя академика Н. Крылова есть такой эпизод. Дядюшка академика всю жизнь обед и ужин начинал с принятия граненого стакана водки. Когда дядюшке исполнилось 75, племянник встревожился, что эта составная часть диетического питания может оказаться вредной для здоровья юбиляра. Для консультации в форме совместного обеда Крылов-племянник пригласил коллегу по академии – медика. Медицинское светило посмотрело, с каким аппетитом пациент выпил и закусил, и вынесло вердикт: станет ли лучше пациенту от того, что он изменит своей многолетней привычке, – это еще вопрос. Но то, что он лишится большого удовольствия, – это точно. Так что лучше не форсировать события до тех пор, пока не поступит намекающий сигнал от самого организма.

Говоря о теплотехнических средствах душевного комфорта, никак нельзя пройти мимо такого теплоносителя, как человеческая дружба.

Об этом феномене отношений между людьми я не раз задумывался на протяжении своей жизни. Довольно долго чувство дружбы воспринималось в романтическом, однозначно светлом ореоле.

Вокальным талантом природа меня не наградила, но музыкальный слух имеется. Поэтому в солисты не гожусь, но в хоре не фальшивлю. Когда в хорошо поющей компании мой голос оказывается к месту, сливается с другими, это не только приносит удовольствие, но даже пьянит. Почему-то именно это ощущение ассоциируется у меня с чувством дружбы.

Песни бывают разные.

В непростой ситуации я без малейших сомнений знал, с кем я могу посоветоваться, не скрывая ничего, не рискуя ничем. И отвечал тем же. В тяжелую минуту мне предлагали помощь, которую я не просил, не желая быть в тягость, и сам я поступал так же. Я видел искреннюю радость друга за мой успех и в свою очередь бескорыстно радовался его победам…

С годами на голубом небе дружбы как явления стали появляться темные тучки, в системе душевного обогрева дружбой случалось отмечать перебои:

– впервые за 15 лет забыл поздравить друга с днем рождения;

– шумно распадались замешанные на крутой дружбе политические, деловые или творческие альянсы;

– вдруг появлялось неприятное чувство того, что былая дружба с конкретным человеком начинает тяготить…

Задумавшись над этими противоречиями, я решил поинтересоваться, что об этом думают специалисты: философы, психологи, социологи. Обнаружилось, что о такой разнополярности дружбы они начали задумываться чуть раньше меня: как минимум, три-четыре тысячи лет назад. Наиболее контрастно различия в оценках дружбы обнаружились не в ученых записках, а в сборниках афоризмов.

Примеры оценок «за здравие»:

«Дружба удваивает радости и сокращает наполовину горести» (Фрэнсис Бэкон).

«Самый прекрасный подарок, сделанный людям после мудрости, – это дружба» (Франсуа де Ларошфуко).

«В суете этого мира дружба – единственное, что имеет важное значение в личной жизни…» (Карл Маркс).

Несогласие с «марксизмом-бэконизмом» выразили тоже не слабые личности:

«Дружба довольствуется возможным, не требуя должного» (Аристотель).

«Дружба – это любовь без крыльев» (Джордж Байрон).

И – вдребезги! – еще в XV веке разнес дружбу Алишер Навои:

Я столько видел горя от друзей

И столько бед и мук омыл слезами,

Что в смертный час уж лучше умереть,

Чем уцелеть и снова жить с друзьями.

Я не стал с калькулятором в руках подсчитывать процент авторов, положительно и отрицательно относящихся к дружбе, но навскидку получилось соотношение один к четырем. Напомню, что примерно такое же соотношение зафиксировано между выдержавшими экзамен на совместное проживание в законном браке и потерпевшими фиаско в этом вроде бы приятном и общественно полезном занятии.

Выявленная аналогия дает основание сделать вывод и на его основании сформулировать задачу.

Вывод: дружба, как и любовь, влекущая под венец, – чувство бесспорно положительное, но не всегда продолжительное. Когда это чувство исчезает, на смену ему приходит разочарование. Случается, что весьма болезненное… Задача формулируется предельно просто: минимизировать разочарование.

Правда, решается эта задачка совсем не так просто, как формулируется.

Да и не всегда.

Самая короткая из «формул дружбы», которые мне встречались, звучит примерно так: дружба – это устойчивые отношения двух людей, имеющих и осуществляющих позитивные намерения друг к другу.

В романтическом варианте предполагается, что эти позитивные намерения бескорыстны и не предполагают взаимных услуг и жертв. Нельзя сказать, что проза жизни ставит на этом предположении «жирный крест». Но от нескольких скромных, на первый взгляд, «знаков вопроса» никуда не деться.

Бывает ли, что один из друзей говорит другому неправду, или не выполняет свое обещание, или «не держит язык за зубами», или вовлекает его в авантюру?

Может ли друг быть излишне заботливым, утомлять своими советами?

Или, наоборот, требовать к себе слишком много внимания?

Сохраняется ли дружба, если:

– у друзей различные возможности?

– у них отсутствуют общие интересы?

– они вынуждены что-то делить?

– один из друзей «тянет одеяло на себя»?

Далее, позволено ли другу завидовать? Ревновать?

Романтик-максималист на все эти вопросы ответит категорическим «нет». И, в принципе, будет прав: в каждом из случаев одним из друзей «формула дружбы» в большей или меньшей мере нарушена, налицо дисбаланс позитивных действий.

Он будет прав. Но, вероятнее всего, останется со своей правотой один-одинешенек, без близких людей в этом грешном мире.

Несмотря на то что в жизни я повидал всякого, романтизма я не чужд. Но от максимализма Бог уберег. Поэтому мой ответ на эти вопросы будет не столь категоричным и быстрым.

Выше я назвал дружбу теплоносителем душевного комфорта. Рецептуру этого теплоносителя составляют две группы компонентов (черт характера, физических особенностей, интересов).

Первая группа – общие для друзей «компоненты». Например, оптимизм, природный ум, стремление к успеху (варианты – любовь к природе, естественным наукам).

«Компоненты» второй группы у каждого из друзей различные, но взаимно дополняющие.

Дотошность одного и динамичность другого. Комплекция боксера-тяжеловеса одного и шахматное мышление другого. Пристрастие к высоким блондинкам или миниатюрным брюнеткам…

Когда судьба сводит вместе двух людей с оптимальным сочетанием «компонентов», тогда теплоноситель чист, не стремится испариться через первую попавшуюся трещинку, исправно греет душу. Тогда и возникает дружба. Она имеет все предпосылки, чтобы стать вечной, если бы не несколько «но».

Все мы со временем меняемся. Физически, морально, в пристрастиях.

Далеко не всегда одинаково и не факт, что в лучшую сторону.

Остаются позади школьные и вузовские экзамены, но «внешняя среда» никогда не уходит на каникулы. То она подкидывает друзьям каверзные вопросы, то испытывает соблазнами или трудностями на прочность, на разрыв.

В итоге происходит нарушение того самого, заветного, оптимума «рецептуры теплоносителя». И былая горячая дружба, как и теплоноситель, охлаждается, мутнеет, а то и выпадает в осадок.

Как поступать? Сливать воду охладевшей дружбы или, пусть даже напрягаясь, поддерживать ее градус?

Вот теперь настало время вспомнить о парадигме «малых величин».

Нарушение «формулы дружбы» в части вранья, болтливости, назойливости возможно среди равных и неравных, карьеристов и «пофигистов». Если по А. С. Пушкину, то этой «любви» не только все возрасты – ей и все сословия покорны.

Другое дело, когда речь идет о таких разрушителях дружбы, как различные возможности и интересы, дележ материального и престижного, эгоизм…

Поворошив как собственный, так и чужой, известный мне, жизненный опыт, я извлек из него одно предположение. Погоня за успехом является более чем питательной средой для этих разрушительных микроорганизмов. И, наоборот, для тех, кто придерживается парадигмы «малых величин», вероятность возникновения конфликтов в этой среде «на порядок» меньше. И не потому, что у этой категории человечества особо тонкие душевные струны, а по самой элементарной причине: делить им между собой нечего, обижаться друг на друга, по большому счету, не на что. К тому же друзья, обладающие подобным характером, меняются не так быстро и, главное, однонаправлено.

Казалось бы, в этих условиях дружбе ничего не угрожает. Это не совсем так. Название этой угрозы так и просится в научный трактат: время и пространство. Жизнь становится все динамичнее. Она разносит нас не только по стране, но и по миру. Даже для совсем неамбициозных людей работа требует все большей отдачи времени. Его начинает не хватать не то что для друзей, но и для семьи. Постепенно, почти незаметно, но бурный поток дружбы превращается в ручеек, а то и вовсе пересыхает…

Итак, хватит теоретизировать, ходить вокруг да около. Дружить или не дружить?

В моем пассиве – утрата связей со школьными и институтскими друзьями.

В активе нашей семьи – почти сорокалетняя дружба с Мишей и Галей Кацнельсонами. В том числе, уже десять лет – невзирая на расстояние в 1200 километров.

Так что мой ответ – дружить.

А как же быть с обратной стороной медали?

Встречный вопрос: много ли на долю человека достается хорошего, что не потребовало бы забот, напряжения, терпения, неприятностей?

Я что-то такого не припомню. Почему дружба должна быть исключением? Но, чтобы сопутствующего ей негатива было поменьше, рискну сделать несколько рекомендаций.

Хотя классическая поговорка гласит «от любви до ненависти один шаг», «шаг» человеческих отношений широк и разнообразен. Чего там только нет! Любовь, дружба, взаимная симпатия, хорошие (товарищеские, приятельские) отношения, ровные отношения. На другом полюсе: антипатия, вражда, ненависть… Конечно, взаимная симпатия или приятельство – это не тот уровень отношений, что дружба. Но ведь тоже неплохо! Это и плечо, на которое можно опереться, и жилетка, в которую можно поплакаться. Ну, а если человек не ляжет за меня на амбразуру, не будем судить его строго. Амбразур много, а он один. Лучше не ставить его в эту ситуацию, а самому половчее увертываться от неприятностей, подобно президенту Д. Бушу-младшему[212]. Дружба в чистом виде встречается не чаще, чем редкоземельные элементы. Поэтому не надо жадничать. Лучше довольствоваться имеющейся концентрацией и не обижаться на друга, если он не готов отдать тебе последнюю рубашку. Даже если я готов снять свою. Тогда есть шанс, что предпоследнюю рубашку, в случае необходимости, он мне предложит.

Не следует торопиться рвать узы дружбы, если что-то в партнере меня раздражает, напрягает. Может оказаться, что этот дефект исправимый, и после легкого намека он будет устранен…

Но если этого «что-то» становится много, если объем его не убывает, а нарастает, то никуда не денешься: надо отплывать, переводить отношения в другую категорию. В «приятельские» или «ровные», но лишь бы не дальше, к вражде и ненависти.

Тем более приходится поступать таким образом, если чувствуешь, что былая дружба тяготит не тебя, а твоего партнера…

Чаще всего такая ситуация характерна для парадигмы «больших величин». Но даже и в этом случае не следует рубить сплеча. Если изменилось положение, условия жизни друзей, если нарушился ранее существующий баланс их интересов, существует надежная гирька-противовес, которая позволяет сохранять добрые чувства, продолжать греть душу. Зовется эта гирька «тактичность».

Тактичность ушедшего «в отрыв», вперед – в умении не демонстрировать своего превосходства.

Тактичность отставшего – в способности не обременять друга, не ставить его в неудобное положение.

Тактичность в оценке ошибок, совершаемых другом. Способность прощать – не все, но многое.

Хотя я назвал тактичность «гирькой», но по своему устройству это сложный и чуткий инструмент, овладеть которым суждено не каждому.

Для меня образцом тактичности являются отношения Б. Ельцина и его однокашников, выпускников строительного факультета Уральского политехнического института (ныне технического университета). Вуза, который сегодня носит его имя.

Я уже упоминал о своем давнем и добром, с институтских времен, знакомстве с Александром Николаевичем Юзефовичем. В Уральском политехническом нас с ним объединяло занятие легкой атлетикой. Потом, несмотря на то, что оба работали в Перми, наши пути почти не пересекались. Я пошел по научной стезе, он сделал удачную карьеру в строительстве – стал вторым человеком в областном строительном комплексе.

Вновь мы сблизились в конце 1980-х. Теперь на основе наших общих демократических пристрастий. Вот тогда он и поведал мне о том, что учился вместе с «Борисом», о традиции, которая все послеинститутские годы существовала в их группе.

Раз в пять лет (без единого пропуска!) однокашники семьями вместе проводили отпуск. И всегда заводилой, центром притяжения был Б. Ельцин. Он являлся не только организатором, но и душой, моральным камертоном этой компании.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.