1–2 [октября]

1–2 [октября]

Какая-то стерва занимается туфтой. Сообщают о групповом побеге в четырнадцать человек, оказалось, нет ничего. Сообщают об этапе с 11-й на 47-ю, нет ничего. Кругом и всюду стараются вредить, срывать, подкалывать. Идем в розыск, всю ночь на ногах. Написал Камушкину, что по примеру вашему провел один командирский день. Как он поймет, не знаю. Написал рапорт об увольнении. Написал и Крылову. Что-то в штаб [неразборчиво].

Политрук ездит где-то, делает что-то. Писанул и на него. Это партийцы, энтузиасты. Воспитатели. Проводники культуры, организаторы.

Хорошо, что хорошая погода, что нет грязи, иначе пропадешь. Сапоги худые, ноги болят. Сходил, порисовал, отвел душу от дум. Но Москва отдельными моментами вспыхивает, взрывается в памяти.

Говорят, что у меня плохие младшие командиры, что таков и я. Но почему у хорошего нач. отряда плохой командир взвода? Это никто не говорит. Провел пятнадцать бесед на разные темы: о метро, о положении на Западе и Востоке, речи Ворошилова и Гитлера, сотворение Земли, сотворение человека, образование сопок и гор. Стрелки и жены довольны.

Только жена Кравец на приглашение отвечает:

— Я дура, мне учиться нечего, пускай там умные учатся.

Общая усталость утомленность умственная, появляется забывчивость — притупление памяти.

Старушка-старость

шаг за шаг,

придет Яга с клюкой

и сядет, как на суше рак,

хоть бабка репку рой …

А холода наступают. По утрам мороз. Дров же нет. И никакого законного права заставить ф-гу привести нет. З/к нарочно стараются причинить больше вреда ВОХРе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.