«Скоморошина о чернеце»

«Скоморошина о чернеце»

Ходит чернец по монастырю,

Просит чернец милостину.

Дайте чернице, дайте сестрице,

Черницови милостину[8]

Вынесли ему белой муки,

А он просит у них белой руки.

Вынесли ему белого хлеба,

А он просит у них белаго тела.

Вынесли ему хлеба и соли,

А он просит у них доброй воли.

Вынесли ему сито маку,

А он просит у них черного знаку.

Вынесли ему решето гороху,

А он просит у них чернаго моху.

Вынесли ему грешневых круп,

А он просит у них подержати за пуп.

Вынесли ему красного квасу,

А он просит у них без опасу.

Вынесли ему ягодных сластей,

А он просит у них межножных снастей.

Вынесли ему горстку пшенца,

А он просит обмочить конца.

Вывели ему старую бабу,

Вот тебе, чернец, спелого бобу.

Не то, чернице, не то, сестрице,

Чернецова с милостина.

Вывели ему красну девицу,

Он приял ее под власеницу.

То-то, чернице, то-то, сестрице,

Чернецова милостина.

^{А. Васнецов «Гусляры» (1899).}

Скоморохи являлись, по выражению Велемира Хлебникова, «профессиональными смехачами». Их поведение во многом перекликается с карнавальной традицией средневековой Европы. Отцы русской церкви рассматривали их практически в качестве язычников и преследовали с момента появления. Это хорошо видно из пословиц: «Скоморошья потеха сатане в утеху», «Бог дал попа, черт скомороха», «Скоморох попу не товарищ».

«Церковные правители приравняли всякого рода лицедейство и музыку, особенно инструментальную, к таким тяжким преступлениям, как грабеж, разбой и насилие. Вот как это выглядит в поучениях, составленных в XIV веке — „Золотой цепи“: „Вот какие дела злые и скверные, которых святой Христос велит избегать… пьянство, объедение, грабеж, насилие, непослушание, нарушение божественных писаний (и) божьих заповедей, разбой, чародейство, волхование, ношение масок, кощунства, бесовские песни, пляски, бубны, сопели, гусли, пищали, непристойные игры, русалии“», — пишет М. Г. Рыцарева[9].

Гонения усилились в XVI–XVII вв. Светская власть, всячески подогреваемая духовенством, издает указы, ограничивающие или вовсе запрещающие выступления скоморохов. Именно с этого момента прослеживается новая тенденция в существовании «игрецов» и «гудошников».

Шуты объединяются в артели по несколько десятков, иногда сотен, человек и отправляются бродить по городам и весям в поисках хлеба насущного.

«Стоглав» упоминает о таких толпах скоморохов:

«Да по дальним странам ходят скомрахи, совокупясь (объединяясь) ватагами многими до шестидесяти и до семидесяти и до ста человек, и по деревням у крестьян сильно (т. е. насильно) ядят и пиют и с клетей животы грабят, а по дорогам разбивают (разбойничают)».

Бродяжническая жизнь, непрерывное пение и плясание на пирах и праздниках, естественно, вели к разгулу и пьянству и, как следствие, выводили на преступную дорожку.

В дошедшем до нас образце фольклора сложившаяся ситуация прослеживается очень четко.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.