Марго Фонтейн

Марго Фонтейн

Королева Марго

Эта хрупкая женщина не один десяток пет воплощала собой гордость и славу Великобритании – она была самой знаменитой англичанкой после королевы, самым знаменитым английским артистом до времен «Битлз». Ее называли живым совершенством, прекраснейшей жемчужиной в короне Британской империи. Но, по словам биографов, у этого воплощенного совершенства был только один недостаток – разбитое сердце…

Будущая мировая знаменитость родилась 18 мая 1919 года в английском городке Райгит. Ее звали Маргарет Хукем, или проще – Пегги. Отец работал на железной дороге, а мать – дочь ирландки и бразильца – вела хозяйство. Хильда Хукем не хотела детей: когда она узнала о беременности, то старалась вызвать выкидыш; однако когда Пегги все же родилась, Хильда увидела в ней главный смысл своей прежде серой и скучной жизни. Всю жизнь Пегги была очень близка с матерью, и даже рождение через три года брата Феликса ничего не изменило.

Именно Хильда распознала в своей дочери талант танцовщицы: обратив внимание на необыкновенную грацию Пегги, она отвела дочь в балетный класс. На первом же занятии Пегги упала и разбилась; однако она тут же встала, улыбнулась и продолжила занятия. Эта способность брать себя в руки в любой ситуации – жизненно необходимая для любой балерины, будет не раз выручать ее в будущем…

Когда Пегги было восемь, ее отец поступил на службу в англо-американскую табачную компанию, и семья переехала в Шанхай. В Китае Пегги продолжала заниматься танцами, в том числе у Георгия Гончарова, бывшего танцовщика Большого театра. За свою жизнь Марго Фонтейн училась у многих русских – в частности, у Ольги Преображенской и Матильды Кшесинской, – переняв их блестящую, отточенную технику и глубокий драматизм исполнения.

Когда Пегги исполнилось четырнадцать, мать привезла ее в Лондон: ей хотелось точно знать, стоит ли дочери и дальше заниматься балетом или ей пора подумать о получении более серьезного образования. Когда девочку увидела руководитель труппы Sadler’s Walls Theatre (ныне Royal Ballet) Нинетт де Валуа, она тут же пригласила ее в труппу. Говорят, что Нинетт поначалу приняла Пегги за китаянку: девочка была маленькой, хрупкой и с характерной «китайской» стрижкой на темных волосах…

Уже через год юная Пегги Хукем дебютировала в роли Снежинки в балете «Щелкунчик», а еще через год она, уже став Марго Фонтейн, танцевала свою первую главную партию. Новый псевдоним, как нередко бывает, получился случайно: свое имя Пегги переделала на французский манер, а за основу фамилии взяла фамилию деда-бразильца – Фонтес. В поисках вариантов Пегги перелистывала телефонный справочник, пока не заметила фамилию какой-то парикмахерши – Фонтейн. Так и осталось.

Нинетт де Валуа

Сменив имя, Пегги взялась и за себя. Решив однажды стать знаменитой балериной, она тщательно выстраивала свой образ в соответствии с этой великой ролью. Она красила свои темно-русые волосы в черный цвет, ибо тогда считалось, что балерины должны быть брюнетками; выщипывала волосы надо лбом, чтобы сделать лоб выше, а лицо – выразительней и изящней. Она даже сделала пластическую операцию, чтобы получить более «балетный» профиль. Брала уроки по технике речи, чтобы увереннее разговаривать с журналистами, училась позировать, чтобы лучше получаться на снимках, и не переставая работала в балетном классе, чтобы однажды стать самой знаменитой балериной в стране.

Когда в 1936 году прима-балерина Алисия Маркова (урожденная Лилиан Элис Маркс – русское имя ей придумал Сергей Дягилев, в труппе которого Маркова танцевала) покинула труппу, именно юная Марго Фонтейн заняла ее место. После оглушительного успеха Марго в «Жизели» – коронной партии Марковой – Нинетт де Валуа прислала Фонтейн телеграмму: «Вот так некоторые пробивают себе дорогу к величию!»

Марго Фонтейн в балете «Жизель»

В труппе Марго нашла своего Пигмалиона в лице хореографа Фредерика Эштона, который не только ставил для новой прима-балерины балеты – «Дафнис и Хлоя», «Ундина», «Сильвия» – но и занимался ее воспитанием и шлифовкой ее таланта. Под руководством Эштона Марго обрела непревзойденную по чистоте технику, лиризм, музыкальность и изысканность, с его помощью она завоевала желанную славу. В труппе же Марго встретила и свою первую любовь – композитора и дирижера Констана Ламбера, милого, добродушного и весьма небрежного как в одежде, так и в отношениях с женщинами. Ламбер был на четырнадцать лет старше Марго и к тому же женат, но он, влюбившись, сумел покорить сердце юной балерины. Их роман длился почти десять лет, но никому не принес счастья: Ламбер пил, гулял, изменял Марго, которая постоянно переживала за него и, как могла, заботилась об этом большом ребенке, вытаскивая его из полицейских участков и выводя из запоев. Говорят, она сделала от него два аборта, после которых больше не могла иметь детей. В конце концов Ламбер сделал ей предложение – но в назначенный день не явился к судье, который должен был скрепить брак. Марго поняла, что это конец: их отношения были закончены раз и навсегда. Но она так и не смогла ни простить Ламбера, ни забыть…

Чтобы залечить разбитое сердце, Марго в 1948 году отправилась на гастроли в Париж. Этот город принес ей не только европейскую славу и знакомство с модным Домом Christian Dior, одежде и стилю которого Марго Фонтейн оставалась верна всю жизнь, но и новый роман – с танцовщиком и балетмейстером Роланом Пети. По воспоминаниям самого Пети, именно он соблазнил Марго: однажды они гуляли по набережной Сены, и Ролан, будучи нетрезв «от вина и ее красоты», предложил искупаться в реке. Раздевшись, оба сначала оказались в воде, а затем – в объятиях друг друга…

С Пети Марго словно забыла о своих несчастьях: с ним она смеялась, часами гуляла, ночи напролет танцевала в ночных клубах и ни о чем не думала.

Только работа могла отвлечь ее от Ролана, и она в конце концов и развела их: в 1949 году Марго вместе с Sadler’s Walls должна была отправиться на гастроли в Америку, и их роман плавно сошел на нет.

Констан Ламбер

Эти гастроли были невероятно важны не только для Фонтейн, но и для всего английского балета: в США с немалым предубеждением относились и к британскому искусству вообще, и к балетному в частности. Публика была уверена в невозможности для Англии, смертельно уставшей после Второй мировой войны, создать что-то великое. Гастроли открывались в Нью-Йорке, и дальше планировалось многомесячное турне по всей стране, от Балтимора до Сан-Франциско. В первый день танцевали «Спящую красавицу»: этот балет никогда целиком в США не шел, и труппа рассчитывала на успех и роскошных декораций, и классической хореографии, и безупречной техники Марго в партии Авроры. Перед спектаклем у Фонтейн пытались взять интервью, но она так волновалась, что не могла произнести ни слова. Но уже через пару часов стало ясно: успех спектакля превзошел все ожидания. Зрители хлопали так, что чуть не падали из лож (это не преувеличение!), а когда Марго исполняла знаменитое «розовое адажио» – его хореография создает иллюзию, будто балерина неподвижно стоит на одном пальце, – некоторые чувствительные дамы забывали дышать и падали в обморок. В один вечер Марго Фонтейн не только отстояла честь английского балета, но и стала звездой мировой величины – первой из англичанок!

Марго Фонтейн, 1949 г.

С того вечера американские журналисты не уставали петь ей дифирамбы, восхваляя ее непревзойденную технику и безукоризненную элегантность, ее портреты появлялись на обложках The Time и Newsweek, интервью с нею были напечатаны почти во всех изданиях. Марго прекрасно понимала, что она – лицо страны, и всегда вела себя соответствующе, появляясь на людях исключительно в идеальном виде: каблуки, перчатки, безупречная прическа, наряды от Кристиана Диора, полный макияж и улыбка. Даже в поезде, в котором труппа Sadler’s Walls пять месяцев разъезжала по США, она никогда не появлялась вне своего купе «не в форме». Никогда никто не видел ее в джинсах или кроссовках, без маникюра или с расплывшимся макияжем – Марго была леди до кончиков ногтей. Недаром в свое время ей был присвоен титул Дамы-командора Британской империи (Дама – женский эквивалент звания рыцаря). Все знавшие ее называют основными чертами ее характера самодисциплину, работоспособность, женственность и доброту. Ее всегда о чем-то просили, всегда что-то требовали, и она всегда старалась выполнить все, даже если это было почти невозможно…

Следующие несколько лет Марго посвятила работе. Она прекрасно понимала, что век балерины короток, и тщательно планировала свою дальнейшую жизнь – к тридцати пяти годам выйти замуж, после сорока уйти на покой… Однако ей было уже за тридцать, но вся личная жизнь, казалось, осталась в прошлом: спектакли заменяли ей свидания, партнеры – возлюбленных, официальные приемы – дружеские посиделки. И тут в ее жизнь, словно ураган или землетрясение, буквально ворвался Роберто де Ариас, сын бывшего панамского президента, дипломат и авантюрист.

Марго Фонтейн, 1954 г.

Впрочем, знакомы Роберто – или Тито, как звали его друзья, – и Марго были давно. Еще в 1937 году, когда Sadler’s Walls выступали в Кембридже, на одной из вечеринок Фонтейн увидела молодого студента-латиноамериканца, танцующего румбу. Она влюбилась с первого взгляда, он был покорен ее изысканностью и хрупкостью. Еще два года, во время ежегодных гастролей труппы, они встречались в этом тихом университетском городке, бродили по его улочкам и целовались у реки.

Марго Фонтейн и Тито де Ариас на яхте

С началом Второй мировой войны Тито уехал на родину, а в 1953 году вновь возник в жизни Марго. Тогда, на гастролях в Нью-Йорке, перед спектаклем в Метрополитен-Опера, служитель принес ей записку, а следом появился и сам Тито. Он пригласил ее на завтрак в отеле, а уже на следующий день сделал ей предложение. Марго только рассмеялась, но Тито был упрям. Хотя у него была жена и трое детей, он решил во что бы то ни стало жениться на мировой звезде балета. Тито забрасывал Марго розами и бриллиантовыми украшениями, дарил норковые шубы и конфеты, знакомил со знаменитостями, среди которых он был своим, и она сдалась. В автобиографии Марго написала, что Тито «вызволил человеческое сердце, запертое в теле балерины». Шестого февраля 1955 года в парижском консульстве Панамы мисс Марго Фонтейн официально стала сеньорой де Ариас. Медовый месяц пара провела на Багамах, а потом поселилась в Лондоне: к свадьбе Тито получил от дяди-президента подарок – пост посла в Великобритании.

Некоторые друзья Марго говорили, что Тито был первой и единственной любовью Марго: однажды влюбившись, она ждала его всю жизнь. Другие сочли, что она схватилась за него от отчаяния – время шло, а с личной жизнью дело так и не наладилось. Но все сходятся в одном: Тито любил жену гораздо меньше, чем она его, ценя в ней в первую очередь ее славу, деньги, которые она зарабатывала, и тот статус, который она дала ему как мужу мировой знаменитости. Впрочем, Марго была счастлива: она по-настоящему любила своего супруга, расцветая в его обществе и закрывая глаза на все его недостатки. Биограф Рудольфа Нуреева Диана Солуэй писала: «Фонтейн упивалась густой смесью власти, искусства и блеска, в которую погрузилась ее жизнь с Тито. Она встречалась с Кастро, с Черчиллем и с королем Иордании Хусейном, отправлялась в круизы с давним приятелем Тито Аристотелем Онассисом и его любовницей Марией Каллас. Жонглируя двумя карьерами, она старательно несла обязанности супруги посла». Недаром Марго заявляла: «Пока я не стала женой Тито, то абсолютно не представляла, кто я такая вне сцены. А потом вышла замуж за него и узнала: я – госпожа Тито де Ариас».

Марго Фонтейн, 1957 г.

Марго Фонтейн и Рудольф Нуреев в балете «Ромео и Джульетта»

Пока Марго выкладывалась в балетном классе и прикладывала все усилия к тому, чтобы ее муж был счастлив, Тито, беззаботный плейбой и тусовщик, гулял на вечеринках, флиртовал с женщинами или влезал в непонятные ей политические авантюры, тратя на это все свои – а затем и ее – деньги. Он поощрял ее не бросать карьеру, и везде, где она танцевала, в гримерке ее ждал огромный букет алых роз – счет за которые, впрочем, Тито не стеснялся присылать жене. В 1959 году он вместе с кубинскими коммунистами и кучкой латиноамериканских политических авантюристов попытался устроить в Панаме переворот и сместить тогдашнего президента Эрнесто де ла Гвардиа. Марго как раз прилетела к мужу – и оказалась на яхте, нашпигованной оружием, как раз в тот момент, когда правительственные войска решили обыскать судно. Что случилось на яхте, никто не знает; рассказывают лишь, что Тито, лучезарно улыбнувшись супруге, сбежал на шлюпке в открытый океан, в то время как Марго плыла навстречу полиции. Ее обвинили в контрабанде оружием и арестовали – и сам начальник тюрьмы ежедневно приносил ей букет роз. Через несколько дней Марго депортировали в Англию. Тито еще два месяца скрывался в бразильском посольстве, пока, наконец, смог уехать из страны. Вскоре он ушел с поста посла и вернулся в Панаму, где купил на деньги Марго ранчо и занялся скотоводством. Вместе с ним там жила некая Анабелла Валларино, которая аккуратно исчезала, как только в Панаму прибывала Марго…

Фонтейн всегда говорила, что оставит карьеру в сорок лет. Но необходимость зарабатывать деньги вынуждала ее продолжать танцевать – хотя она прекрасно понимала, что ее карьера клонится к закату, и искренне считала, что танцует свои последние дни. И тут в ее жизнь вошел еще один мужчина, которому было суждено изменить ее судьбу – Рудольф Нуреев.

В июне 1961 года в аэропорту Ле Бурже знаменитый танцовщик Рудольф Нуреев вместо того, чтобы сесть на самолет в Москву, перепрыгнул через турникет и попросил политического убежища во Франции. Осенью он приехал в Копенгаген, чтобы встретиться с танцовщиком Эриком Бруном и взять уроки у педагога Веры Волковой. Именно у Волковой Нуреева застал звонок – великая Марго Фонтейн приглашала его выступить в ноябре 1961 года в гала-концерте.

Позже Нуреев рассказывал, что звонила сама Фонтейн; Марго всегда говорила, что по телефону говорила ее подруга Колетт Кларк, которой и принадлежала идея пригласить Нуреева. Как бы то ни было, Рудольф прибыл в Лондон, исполнил два номера и вызвал невероятный фурор. Тут же Марго Фонтейн пригласила его стать ее постоянным партнером. Уже в феврале 1962 года они вместе танцевали «Жизель» Адана – так на свет появился один из самых знаменитых дуэтов в истории искусства.

Поначалу Марго опасалась, что в свои 42 года рядом с двадцатитрехлетним Нуреевым она будет выглядеть, по ее собственным словам, «как старая овца рядом с ягненком». Их отношения вначале складывались непросто: взрывной, неуравновешенный Нуреев был совсем не похож на вежливых, сдержанных, почтительных партнеров, с которыми привыкла танцевать Марго. Однако она, с присущей ей выдержкой, умудрялась усмирять его нервные срывы, сама подпитываясь его безудержной энергией. Когда они закончили «Жизель», зал не просто взорвался аплодисментами – такой овации Британия не видела! Фонтейн и Нуреева вызывали 30 раз, они кланялись более 45 минут! Жаклин Кеннеди, присутствовавшая на спектакле, позже вспоминала: «От аплодисментов руки у людей распухли, стали черно-синими. Глядя на них, можно было компенсировать упущенных Нижинского и Шаляпина. Это было одно из сильнейших художественных впечатлений в моей жизни…»

Несмотря на разницу в возрасте, характерах, школе Фонтейн и Нуреев казались созданными друг для друга. «Чувственный пыл Нуреева стал идеальным контрастом выразительной чистоте Фонтейн, рождающейся из нетронутых запасов страсти и воздушной грации. Когда они танцевали вместе, казалось, их энергия и музыкальность имеют один источник», – писала Диа на Солуэй. Все, кто видел их на сцене, не могли поверить, что Марго уже разменяла пятый десяток – столь молодой, полной сил и страсти она выглядела. Они казались влюбленными друг в друга – причем не только на сцене, но и вне ее. Вопрос о том, были ли они любовниками, не закрыт до сих пор: она всегда утверждала, что нет, он признавался, что да. Некоторые даже говорили, что она носила его ребенка – впрочем, беременность снова закончилась выкидышем… Как было на самом деле – никто не знает. Известно лишь, что еще никому не удавалось столь тонко, убедительно и страстно изобразить на балетной сцене любовь, как сделали это Марго Фонтейн и Рудольф Нуреев… Вместе они танцевали более семисот раз. Позже Нуреев вспоминал: «Когда мы были на сцене, наши тела, наши руки соединялись в танце так гармонично, что, думаю, ничего подобного уже никогда не будет. Она была моим лучшим другом, моим конфидентом, человеком, который желал мне только добра».

В июне 1964 года Марго в английском городе Бате готовилась к ежегодному музыкальному фестивалю Иегуди Менухина, когда ей сообщили, что в Панаме тяжело ранен Тито Ареас. Лишь несколько месяцев назад его избрали в Национальное собрание, и вот теперь его ближайший соратник Альберто Хименес выпустил в него пять пуль… Едва закончив спектакль, Марго вылетела в Панаму, гадая по дороге, застанет ли мужа в живых. Тито выжил, но навсегда лишился возможности не только двигаться, но и разговаривать. Хименес даже не предстал перед судом: говорили, что в друга он стрелял не столько из-за политических разногласий, столько из-за того, что у Ареаса был роман с его женой…

При первой возможности Марго перевезла мужа в Англию, где поместила в лучшую клинику в трех часах езды от Лондона. У нее началась каторжная жизнь: ночи она проводила в больнице рядом с Тито, утром кормила его завтраком и неслась на вокзал, чтобы успеть на репетицию, а после спектакля – обратно в больницу. Недаром ее подруга говорила, что у Марго «стальная спина и стальная воля»: полтора года такой каторжной жизни едва не стоили здоровья ей самой, однако она была вынуждена жить так – ведь, кроме ее гонораров, больше денег в семье не было…

Марго Фонтейн и Рудольф Нуреев, 1981 г.

Впрочем, Марго была счастлива: наконец ее Тито всецело принадлежал ей, нуждался в ней, не мог без нее! Из больницы она перевезла его в специально купленный дом, где всячески развлекала, стараясь, чтобы он ни минуты не скучал. Зная, что Тито любит светскую жизнь. Марго возила его с собой на вечеринки и приемы, или собирала светское общество у себя – непременно с Тито на почетном месте. Впрочем, даже парализованный, почти немой, Тито был верен себе: однажды он даже… сбежал со своей секретаршей Марлен Уортингтон. Впрочем, быстро вернулся: между любовью женщины и любовью к деньгам Тито всегда выбирал второе, а деньги были у Марго.

Вынужденная оплачивать счета Тито, Марго танцевала невероятно долго – она выходила на сцену, когда ей было уже за шестьдесят. Ее измученные артритом ноги еле держали ее, но верный Фредерик Эштон ставил для нее балеты, где не требовалось балетной техники, лишь грация и громкое имя. Но в конце концов Марго окончательно переселилась в Панаму, на их с Тито ранчо, где по-прежнему отдавала все силы мужу и его нуждам. По ее собственным словам, ее жизнь закончилась в 1989 году, когда Тито скончался от рака прямой кишки.

В тот же день «теневая жена» Тито Анабелла Валларино приняла яд. Их похоронили в один день, на одном кладбище.

Марго прожила еще два года, медленно и мучительно умирая от рака. Нуреев и некоторые друзья втайне от нее оплачивали ее медицинские счета, но на жизнь денег не хватало, и она продавала драгоценности. Чтобы собрать деньги для великой Марго, ее почитатели устроили бенефис Фонтейн – 30 мая 1990 года Марго, которая уже еле двигалась, в последний раз появилась на сцене Королевского оперного театра. Было собрано 250 тысяч фунтов стерлингов, на проценты с которых Марго жила свои последние дни.

Она скончалась 21 февраля 1991 года. Согласно ее завещанию, ее отпевал тот же священник в той же церкви, где отпевали Тито. Прах великой Марго Фонтейн, Дамы Британской империи, покоится в ногах ее мужа. Ее могила – самая скромная на кладбище…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.