Прощай, искусство…

Прощай, искусство…

Когда Иван Кожедуб уже заканчивал школу, из армии, с Кушки, вернулся старший брат Яков. Затаив дыхание, Ваня слушал его рассказы о героической борьбе пограничников с нарушителями государственной границы. И его пристрастие ко всему, что связано с армией, стало еще сильнее. Но пока только на подсознательном уровне: Иван все еще хотел учиться на художника. Когда он получил свидетельство об окончании семилетки, отец болел и был дома. Иван прочел вслух свидетельство, и мама даже всплакнула. Никита Кожедуб долго рассматривал документ, а потом сказал: «Я все думаю, сынок, как тебе дальше быть. Учиться рисовать негде – нужно в большой город ехать. Соседи говорят, что тебе надо в колхозе остаться. А я так думаю: сначала надо ремеслу выучиться, стать квалифицированным рабочим – слесарем или токарем. Пригодится и в колхозе, в МТС [машинно-тракторной станции. – А. К.]. Ремесло не коромысло, плечи не оттянет». Ивану и самому хотелось получить профессию. В то лето со всего СССР шли сообщения о новостройках второй пятилетки, о новаторах производства, о внедрении новой техники в народное хозяйство, о его реконструкции, о трудовых подвигах молодежи, об ударных бригадах. И Кожедубу, по его словам, хотелось скорее принять участие во всенародной стройке, делать что-то полезное, нужное.

Желание овладеть какой-нибудь нужной профессией привело Ивана в Шосткинский химико-технологический техникум. Хотя сначала были наивные попытки стать мастером по росписи вывесок. Приехав в Шостку, юноша, проходя мимо здания с вывеской «Шосткинский химико-технологический техникум» и «Педрабфак», прочитал: «Открыт прием в школу рабочей молодежи. Принимаются лица, закончившие семилетку». Иван сначала решил попытать счастья в фабрично-заводском училище (ФЗУ). Но ему отказали. «У нас детей не принимают, – сказал мастер. – Подрастешь, тогда и приходи». Вернувшись домой, юноша, чуть не плача, рассказал обо всем отцу. Тот успокоил: «Вот выйду на работу, постараюсь пристроить тебя на завод. А потом и ремеслу обучишься». Только ждать Ваня не хотел. На следующий день снова отправился в город – посмотреть объявления о приеме на работу. Долго ходил по улицам, но ничего подходящего не нашел. И вдруг его внимание привлекли звуки духовых инструментов. «А может, в духовой оркестр принимают?» – подумал. Оказалось, и здесь неудача: оркестр был военным, а даже в воспитанники оркестра Иван не подходил по возрасту.

Когда юноша снова вернулся домой без настроения, отец дал сыну совет: «Пошли-ка заявление в техникум, где на художников учатся. А там видно будет». Не зная, куда ему обратиться, Иван решил послать заявление в Ленинград – прямо в Академию художеств. Коротко написал о себе, попросил ответить, в какое учебное заведение он бы мог поступить. Само слово «академия» казалось Ивану строгим, значительным. Ответ из Ленинграда пришел скоро. Сообщались условия приема в художественный техникум. Были они нелегкими. «Нет, мне не подготовиться, – думал юноша. – Да если б и подготовился, вряд ли удалось бы поехать». Возражал и отец: «Далеко ехать, расход большой, да и одет ты плохо. Я болею, мать тоже. Куда от нас, стариков, поедешь? Что делать, сынок. Ты еще молодой и рисование от тебя не уйдет. Вот выздоровлю – все-таки пристрою тебя на завод». Тогда Иван пошел к учительнице Нине Васильевне – поговорить с ней, посоветоваться. Но та рекомендовала парню… стать учителем и вернуться в родную школу, учить детей. Соглашаясь с ней, Кожедуб все-таки напомнил: какой бы жизненный путь он не выбрал в дальнейшем, все равно нужно получить полное среднее образование. И без того, чтобы окончить школу рабочей молодежи, не получится.

Занятия в школе начались с осени. Там училась в основном рабочая молодежь с заводов, но было и несколько человек из пригородных колхозов. Вместе с Кожедубом в шосткинскую школу поступил его одноклассник, тоже Иван. Уроки заканчивались в одиннадцать часов вечера. Еще двое односельчан учились на педагогическом рабфаке, и парни возвращались в Ображеевку вчетвером. Их дороги расходились за километр до села. Товарищи сворачивали в сторону – на противоположную окраину, Кожедуб шел дальше один, долго перекликаясь с приятелями. В слякоть, в пургу и мороз они ежедневно ходили по семь километров до Шостки да по семь обратно. Учиться было нелегко, особенно много приходилось заниматься русским языком: в сельской школе занятия шли по-украински. Будучи младше всех в школе, два Ивана, попав в незнакомую обстановку, первые дни стеснялись и робели. Но, по воспоминаниям Кожедуба, никто ни разу не позволил себе посмеяться, подшутить над ними. Напротив, все подбадривали сельских парней. Любознательные, начитанные ребята были в курсе всех событий тех дней, всем интересовались. Уже не робея, Кожедуб расспрашивал о производстве. А как-то, совсем осмелев, сказал, что ему хочется работать. Товарищи охотно вызвались устроить его учеником на производство.

Когда Иван начал вникать в производственный процесс, его вызвал директор завода и, зная о творческой натуре парня и желании реализовать свой творческий потенциал, предложил: «У нас организуется библиотека. Хочешь работать библиотекарем?» Когда Кожедуб ответил, что хочет найти более серьезную работу, получил ответ: «В библиотеке у тебя тоже работа будет. И еще какую тебе пользу принесет! Сколько книг прочтешь! Да и товарищи будут спрашивать, что им почитать». Работа в библиотеке оказалась сложной: приходилось ездить за книгами, приходовать их, заносить в каталог, расставлять по полкам. Но трудности компенсировались возможностью читать, и Кожедуб на одном дыхании прочел бестселлер середины 1930-х годов «Как закалялась сталь» Николая Островского. Павел Коргачин стал его любимым героем. С увлечением прочел Иван и «Разгром» Фадеева, и «Чапаева» Фурманова. Все эти книги постепенно убеждали юношу сделать свой выбор в пользу армии. А впоследствии юноша пристрастился и к научно-популярной и технической литературе, стал много читать о знаменитых в те годы авиационных рекордах. Так в жизнь и судьбу Ивана Кожедуба пришла военная авиация, потеснив тягу к изобразительному искусству. Потому, уже учась в Шосткинском химико-технологическом техникуме и занимаясь библиотекой, юноша, по примеру многих сверстников, записался в аэроклуб, который, в соответствии с духом времени, открылся в Шостке, как и практически в подавляющем большинстве советских городов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.