Джунковский и его воспоминания

Джунковский и его воспоминания

Через два месяца после падения российской монархии, в мае 1917 г. в Петрограде перед Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства предстали многие бывшие министры, высшие сановники и придворные. 2 июня главный редактор стенографического отчета комиссии А. Блок записал в своем дневнике: "В. Ф. Джунковский. 5 февраля 1913 г. — 19 августа 1915 г. — товарищ министра внутренних дел, при Маклакове и немного при Щербатове. Погоны генерал-лейтенанта. Теперь начальник 15-й Сибирской стрелковой дивизии. Неинтересное лицо. Голова срезана. Говорит мерно, тихо, умно. Лоб навис над глазами, усы жесткие. Лицо очень моложавое и загорелое. […] Нет, лицо значительное. Честное. Глаза прямые, голубовато-серые. Опять характерная печать военного. Выражения (удрали, уйма, надуют, как стеклышко). Прекрасный русский говор" 1.

Владимир Федорович Джунковский (1865–1938) был личностью весьма примечательной и неординарной. За десять лет, с 1905 по 1915 г., он прошел путь от капитана до генерал-майора Свиты, получив в эти же годы сначала должность вице-губернатора и московского губернатора, а затем — командира Отдельного корпуса жандармов и товарища (заместителя) министра внутренних дел. Падение же его в августе 1915 г. было более стремительным, чем возвышение, более громким и, пожалуй, более симптоматичным. Но в наши дни лишь немногие ученые-историки знают о его трагической судьбе, а широкому кругу читателей даже имя В. Ф. Джунковского неизвестно. Долгое время мало кому были доступны закрытые в спецхране его воспоминания, охватывающие более чем полувековой период времени, давно уже ставшего Историей. Теперь мы не только можем, но должны узнать и осмыслить отечественную историю во всей ее полноте, открыто и честно посмотреть в глаза ее ушедших творцов, понять их поступки.

С этой целью Издательство имени Сабашниковых предлагает читателям познакомиться с воспоминаниями В. Ф. Джунковского. Но у нас была и еще одна задача. Эти воспоминания писались по инициативе М. В. Сабашникова для публикации в его издательстве, а сам Владимир Федорович был близко знаком и дружен со всем семейством Сабашниковых, особенно с сестрой Михаила Васильевича, Ниной Васильевной (в замужестве Евреиновой). В имении Евреиновых Борщень в Курской губернии В. Ф. Джунковский часто гостил, встречал Рождество и Новый год, отдыхал летом. Под его крылом начинали свою служебную карьеру старшие сыновья Н. В. Евреиновой. Только закрытие издательства в 1934 г. вынудило Михаила Васильевича оставить надежду на публикацию воспоминаний В. Ф. Джунковского, как, впрочем, и своих собственных.

Издательство имени Сабашниковых, возрождая серию "Записи Прошлого", стремится осуществить программу М. В. Сабашникова. Уже напечатаны его собственные воспоминания и мемуары Е. А. Андреевой-Бальмонт, теперь мы предлагаем читателям труд В. Ф. Джунковского. Но прежде следует сказать несколько слов о личности мемуариста.

Родословная В. Ф. Джунковского восходит к легендарному монгольскому князю Мурзе-хану Джунку, прибывшему в Москву в составе посольства в начале XVI в. при Василии III. Из этого рода вышел известный в свое время воевода Ксендзовский, владевший в Галиции поместьем Джунковка.

Русская ветвь его потомков вела свое начало от жившего в конце XVII в. полковника Кондратия Джунковского. Одним из продолжателей этого рода был в конце XVIII в. Семен Семенович Джунковский, принадлежавший к духовному сословию. В 1764 г. у него родился сын Степан, дед В. Ф. Джунковского.

Степан Семенович получил прекрасное агрономическое образование и в 1780 г. (по рекомендации духовника Екатерины II Самборского) был направлен за границу для "усовершенствования в науках о земледелии". Пробыв около семи лет в Англии, Франции и Фландрии, он вернулся в Россию, был определен в Лейб-гвардии Преображенский полк и назначен учителем английского языка к дочерям наследника престола великого князя Павла Петровича. После восшествия Павла I на престол С. С. Джунковский стал чиновником и в 1811 г., уже при Александре I, занимал должность директора Хозяйственного департамента Министерства внутренних дел. С 1803 г. С. С. Джунковский состоял членом, а позднее секретарем Вольного экономического общества, редактором издаваемых им "Трудов", принимал участие в расселении колонистов, в унификации мер и весов Российской империи. Из-под его пера вышла целая серия работ по вопросам экономики и сельского хозяйства. С. С. Джунковский умер в 1839 г. в возрасте 75 лет.

При Николае I род Джунковских, имевших земли в Полтавской губернии, был включен в родословную дворянскую книгу Полтавской губернии с пожалованием герба. Латинский девиз на нем гласил: "Deo et proximo", т. е. "Богу и ближнему". В. Ф. Джунковский вспоминал впоследствии, что этот девиз "тщательно хранили в своем сердце" его родители, следовали ему в течение всей своей жизни, "стараясь воспитывать детей в том же духе" 2.

От брака с Анной Александровной Берг С. С. Джунковский имел сыновей: Александра, Петра, Степана и Федора и дочерей: Анну, Елизавету, Марию и Прасковью. Из них наибольшую известность получил старший — Степан. Покинув Россию и поселившись в Риме, он перешел из православия в католичество, вступил в орден иезуитов и даже был кандидатом на должность кардинала этого ордена. Однако, имея сан католического священника, он женился на англичанке Монгомери, за что был отлучен от католической Церкви. Позднее Степан Степанович Джунковский переселился в Париж и стал проповедовать необходимость объединения католичества и православия. Впоследствии, вернувшись в лоно православной Церкви, он возвратился в Россию и служил в Святейшем Синоде. Другой сын, Петр, оставался помещиком Полтавской губернии.

Федор Степанович, отец В. Ф. Джунковского, служил в Петербурге, достиг больших чинов и должностей и удачно женился. У него было четыре сына: Степан, Федор, Николай и Владимир и три дочери: Евдокия, Ольга и Мария. К сожалению, о судьбе братьев и сестер Владимира Федоровича мы почти ничего не знаем. Известно лишь, что Николай Федорович, женатый на Е. В. Винер, был крупным чиновником в Министерстве финансов, а в 1905 г. был переведен в Тифлис, в управление кавказского наместника. Умер он в 1915 г. Незамужняя сестра Евдокия Федоровна большую часть жизни провела вместе с Владимиром Федоровичем.

"Я, — писал о себе В. Ф. Джунковский, — родился 7 сентября 1865 г. в Петербурге. Моему отцу было 49 лет, моей матери 43 года. Отец мой Федор Степанович в то время был в чине генерал-майора и за год до моего рождения был назначен начальником канцелярии генерал-инспектора кавалерии, пост которого тогда занимал один из братьев императора Александра II великий князь Николай Николаевич (старший), и членом комитета по устройству и образованию войск, в каковых должностях и пробыл почти до самой своей смерти. Мать моя Мария Карловна Рошет была лютеранкой…она значительно пережила отца и скончалась в 1895 г., через 16 лет после его смерти" 3.

Происхождение и положение семьи открывало перед Владимиром Федоровичем Джунковским широкие возможности в выборе карьеры. Этому способствовало и военное образование, полученное им в одном из самых привилегированных учебных заведений — Пажеском корпусе в Петербурге. По его окончании в 1882 г. В. Ф. Джунковский был зачислен в 1-й батальон Лейб-гвардии Преображенского полка, которым командовал великий князь Сергей Александрович. Прослужив около двух лет, В. Ф. Джунковский был произведен сразу же, минуя чин прапорщика, в подпоручики, а через четыре года стал поручиком. В этом чине 23 декабря 1891 г. он был назначен адъютантом московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича и оставался на этом посту и в этом звании более тринадцати лет. Только 6 декабря 1895 г. в день тезоименитства Николая II, В. Ф. Джунковский получил чин штабс-капитана, а через пять лет, 6 мая 1900 г., был произведен в капитаны.

Судьба В. Ф. Джунковского резко изменилась в 1905 г.: 4 февраля этого года великий князь Сергей Александрович был убит бомбой, брошенной эсером-террористом Каляевым. В своих мемуарах В. Ф. Джунковский описывает это событие очень сдержанно, не выражая своих личных чувств, хотя с деталями и фактическими подробностями. Вряд ли кто осмелится упрекнуть за это мемуариста, помня, что он писал эти строки, когда одна из центральных улиц Москвы была названа именем Каляева — убийцы великого князя, а Сергиевский народный дом был переименован в клуб имени Каляева.

Больше полугода В. Ф. Джунковский продолжал числиться в прежней должности адъютанта погибшего великого князя. Однако за это время он сильно продвинулся по служебной лестнице — в апреле 1905 г., в память о великом князе, он был сразу же, минуя чин подполковника, произведен в полковники.

30 июля 1905 г. В. Ф. Джунковский был назначен московским вице-губернатором, но оставался в этой должности всего три месяца и 11 ноября 1905 г. заменил престарелого московского губернатора Г. И. Кристи. Надо сказать, что В. Ф. Джунковский вполне подходил для этого, так как, состоя при генерал-губернаторе, был не только его адъютантом, но и помощником, готовил документы и решения по многим административным вопросам. Чтобы понять степень полномочий и ответственности губернатора и его место во властных структурах города и губернии, надо посмотреть прежде всего, что же представляла собой первопрестольная столица России в начале XX столетия.

К этому времени Москва заметно расширила свои границы и была одним из крупных промышленных городов мира. Ее население с пригородами составляло более 1,6 миллиона человек, и по числу жителей город вышел на девятое место в мире, уступая лишь Лондону, Нью-Йорку, Парижу, Берлину, Чикаго, Вене, Петербургу и Филадельфии 4. В течение нескольких предвоенных лет население Москвы ежегодно увеличивалось на 50 тысяч человек — число жителей среднего российского губернского города. Заметно менялся и внешний облик Москвы. Начавшийся в России экономический подъем вызвал строительную горячку. Быстрыми темпами возводились жилые дома, торговые заведения, банки, роскошные особняки. Строились здания Казанского и Брянского (Киевского) вокзалов, московского почтамта и другие общественные сооружения. Город опоясала Окружная железная дорога, соединившая десять вокзалов, конка была почти вытеснена трамваем, а кареты и экипажи соседствовали с автомобилями. Около 20 улиц в центре освещались электричеством, работал телефон.

В ведении губернатора была и Московская губерния с ее 13 уездами, заштатным городом Воскресенском, Павловским и Сергиевым посадами, 166 волостями, включающими более 3,5 тысяч сельских обществ и более 5,5 тысяч селений. Губерния являлась основной административной единицей Российской империи.

В бытность В. Ф. Джунковского губернатором высшая административная власть в Москве и губернии была представлена генерал-губернатором, губернатором и градоначальником. Наряду с ними существовали выборные представительные органы: губернское земское собрание и его исполнительный орган — земская управа, и городская дума с городской управой и ее председателем — городским головой. В этой системе генерал-губернатор обладал высшей военной и административной властью, которая значительно расширялась в периоды "исключительного положения". Так было во время декабрьского вооруженного восстания 1905 г., подавленного Ф. В. Дубасовым с помощью войск и полиции. Функции же градоначальника в Москве были чисто полицейскими и распространялись только на город.

В руках губернатора была сосредоточена административная власть на территории губернии и города. Он возглавлял губернское правление и больше десятка различных совещательных учреждений — присутствий, комитетов, комиссий. С их помощью губернатор осуществлял надзор за фабрично-заводской промышленностью и рабочими, за губернской полицией, поступлением податей, набором рекрутов, за крестьянскими, земскими и городскими органами самоуправления и проч. В. Ф. Джунковский подробно описал эту сторону своей деятельности и даже привел распорядок дня губернатора в конце пятой главы своих воспоминаний 5.

Роль, которую играл губернатор во властной системе, определялась не только его официальным статусом, но во многом и самой личностью человека, занимавшего этот пост. Так, Г. И. Кристи при генерал-губернаторе великом князе Сергее Александровиче и даже после его гибели оставался обычно в тени, на втором плане, в то время как В. Ф. Джунковский, будучи еще вице-губернатором, исполнял обязанности губернатора de jure и de facto.

На начало его губернаторства приходятся два важнейших политических события, две исторические вехи в судьбе России: первая революция и учреждение высшего представительного законодательного органа — Государственной Думы. В. Ф. Джунковский был очевидцем обоих событий и отразил их в своих мемуарах в присущей ему деловой и фактографической манере.

Вооруженное восстание в Москве он определяет как "выходящие из ряда вон беспорядки". Его информация о всероссийской октябрьской стачке и декабрьских боях в Москве ограничена теми немногими фактами, свидетелем которых он был лично, и теми, что фигурировали в официальных донесениях в Департамент полиции: бои у дома Фидлера и на Пресне, действия дружинников на Московско-Казанской ж. д. Впоследствии, в 1919 г., Московская ЧК осудила В. Ф. Джунковского за участие в разгроме вооруженных выступлений в Московской губернии в декабре 1905 г. Однако в это время Москва и губерния были объявлены на "исключительном положении", и высшая власть полностью переходила в руки генерал-губернатора, которому предоставлялись чрезвычайные полномочия. Тем не менее в своих воспоминаниях В. Ф. Джунковский не дистанцируется от власти, высоко оценивая действия Ф. В. Дубасова в ликвидации беспорядков в Москве.

Твердость убеждений, сознание правоты и честности своей позиции, ясно и отчетливо выраженные в воспоминаниях, свидетельствуют и о мужестве В. Ф. Джунковского, писавшего их после нескольких лет тюремного заключения. Следует помнить также, что к двадцатой годовщине первой русской революции эти события были окружены героическим ореолом, публиковались многочисленные воспоминания их участников и труды первых советских историков, оценивавших декабрьское восстание 1905 г. в Москве как пролог к будущей великой победоносной революции 1917 г.

Большая часть воспоминаний отражает повседневную жизнь Москвы и губернии. Будни В. Ф. Джунковского редко проходили в его служебном кабинете. Он был в постоянных разъездах, инспектировал земские школы и больницы, следил за санитарным обеспечением губернии, особенно когда возникала опасность эпидемии, проводил смотры пожарных команд и проч. Во время сильнейшего московского наводнения 1908 г., лесных пожаров и других стихийных бедствий В. Ф. Джунковский всегда оказывался в самых опасных местах, организовывал эвакуацию жителей, медицинскую и продовольственную помощь, поддерживал дух и спокойствие населения. Незабываемое впечатление оставляет описанная им в воспоминаниях за 1908 г. картина затопленной Москвы накануне пасхальной службы или рассказ о поездке в отрезанную разливом Оки Белопесоцкую слободу, куда В. Ф. Джунковский приехал на Пасху, утром, захватив для крестьян полтораста куличей и пасх и несколько сот яиц.

Неудивительна поэтому огромная популярность В. Ф. Джунковского у местного населения. Когда он, будучи отозван в Петербург, оставил должность губернатора, семь уездных городов Московской губернии (Серпухов, Коломна, Верея, Можайск, Клин, Подольск и Воскресенск) присвоили ему звание почетного гражданина. В Рузском уезде его имя дали земской школе, в Верейском — земскому училищу. В Можайском уезде портрет В. Ф. Джунковского был помещен "на вечные времена" в Бородинском музее, созданном при его непосредственном активном участии в 1912 г. к празднованию столетия Бородинского сражения.

Всеобщую благодарность и уважение В. Ф. Джунковский завоевал не только честным и ревностным исполнением служебного долга. Много душевных сил и времени он отдавал благотворительности. Он был попечителем Варваринского сиротского дома Лобовых, Общества попечения о детях-сиротах, родители которых были осуждены и сосланы по судебным приговорам, и множества других благотворительных организаций. Но особенно близко к сердцу принимал он судьбу Московского столичного попечительства о народной трезвости, одним из учредителей, а с 1905 г. и председателем которого был.

В. Ф. Джунковский считал пьянство одним из главных общественных недугов, мешающих благосостоянию русского народа, разрушающим его физическое и нравственное здоровье. Свою боль и тревогу по этому поводу он неоднократно высказывал в обращениях к населению губернии. Образованное общество он призывал принимать конкретные меры для борьбы с этим злом. При непосредственном участии В. Ф. Джунковского в Москве был организован антиалкогольный музей и созван I съезд по борьбе с алкоголизмом и пьянством.

Среди мер, принимавшихся Московским попечительством, — открытие первых наркологических лечебниц для алкоголиков и организация досуга для малоимущих слоев населения в целях отвлечения их от пьянства: устройство дешевых столовых, чайных, библиотек, читален, воскресных школ и курсов, организация народных гуляний. Главная роль в этих мероприятиях отводилась народным домам, которых в Москве в 1911 г. насчитывалось 10. В. Ф. Джунковский приложил немало усилий к их организации, а Сергиевский народный дом был одним из его любимых детищ. Большой театрал, любитель оперы, имевший друзей среди известных московских артистов, В. Ф. Джунковский сумел с их помощью и вместе с другими энтузиастами организовать драматические и оперные спектакли в народных домах, которые привлекали массу зрителей из низших слоев городского населения.

На годы губернаторства В. Ф. Джунковского вообще приходится расцвет культурной, просветительской и общественной жизни в Москве. В 1907 г. открылся Московский коммерческий институт, в 1908 г. — университет имени А. Л. Шанявского, затем Педагогический институт и Педагогическое общество имени Г. Шелапутина, в 1910 г. — Московское общество воздухоплавания, в 1912 г. — Музей изящных искусств имени Александра III, позже — елизаветинская Марфо-Мариинская обитель служения Богу и ближнему, храм-усыпальница великого князя Сергея Александровича в Кремле и множество памятников: Александру III, генералу М. Д. Скобелеву, доктору Ф. П. Гаазу, первопечатнику Ивану Федорову, Н. В. Гоголю и др. Широко отмечались 100-летие странноприимного дома графа Шереметева, Московского городского архива, пятидесятилетие Московского купеческого общества и многие другие памятные даты. Во всех этих торжествах В. Ф. Джунковский по своему положению губернатора принимал живейшее участие. Он проявлял одинаковое внимание и к сохранению памятников старины, заботясь, например, о реконструкции Китайской стены, и к новейшим достижениям техники, будь то первые автопробеги или авиаполеты.

В 1910 г. он даже поднялся в небо на "Фармане" С. И. Уточкина. "Самолет весил 30 пудов, — вспоминает В. Ф. Джунковский, — площадь поверхности 40 кв. м, наибольшая скорость около 100 км (92 версты). Пилот сидел впереди, пассажир сзади, несколько выше и на крошечном велосипедном сиденье, упора почти никакого, ноги можно было упереть в тоненькую жердочку, а руками держаться за такие же тоненькие передние жердочки" 6. За организацию перелета Москва — Петербург В. Ф. Джунковский был избран председателем Московского общества воздухоплавания. Все это сохранилось в его памяти, и обо всем он оставил свидетельства в своих мемуарах.

Среди обилия празднеств особенно выделялись торжества по случаю столетней годовщины Бородинского сражения, с большой пышностью отмечавшейся в 1912 г. в присутствии императора, представительной французской и других иностранных делегаций.

Подготовка к юбилею началась более чем за год. Специально учрежденный Комитет по созданию Музея 1812 года стал собирать экспонаты, связанные с Отечественной войной 1812 г., на Чистых прудах было построено здание для панорамы Ф. А. Рубо "Бородино", открылась для посетителей Кутузовская изба в Филях, а в селе Горки Можайского уезда, по дороге из Москвы на Бородино, был сооружен памятник М. И. Кутузову. Любопытно заметить, что для этого В. Ф. Джунковский за свой счет выкупил у местных крестьян сажень земли в свою собственность, и, таким образом, памятник великому полководцу установлен на земле В. Ф. Джунковского.

В. Ф. Джунковский был главным устроителем Бородинских торжеств. Он наблюдал за сооружением памятников воинской славы на Бородинском поле, строительством дорог и специальной железнодорожной ветки для царского поезда, реконструкцией вокзала, размещением многочисленных делегаций от воинских соединений, принимавших участие в военном параде, депутаций от всех губерний России, заботился об организации их питания, медицинской помощи и проч. Немало сил он потратил на сооружение Музея 1812 года в Инвалидном домике, на благоустройство и украшение всех мест, где проводилось празднество, и, наконец, он обеспечивал безопасность императора, царской семьи и многочисленных высокопоставленных гостей. Во время Бородинских торжеств В. Ф. Джунковский неотлучно находился при императоре, и Николай II по заслугам оценил проделанную им работу и одобрил умелую организацию охраны, которая не мешала царю общаться с народом.

Деятельность В. Ф. Джунковского на губернаторском посту была замечена и высоко оценена императором еще раньше: в 1908 г. он был произведен в генерал-майоры (флигель-адъютантом Свиты B. Ф. Джунковский состоял с весны 1905 г.). Исполняя свои свитские обязанности, В. Ф. Джунковский часто приезжал на дежурства в Петербург, имел свидания с Николаем II и заслужил его расположение. Eгo приглашали к царскому столу запросто, без посторонних и без официальных церемоний. Здесь, во время бесед за чайным столом, Владимир Федорович имел возможность лучше и ближе узнать Николая II и проникся к нему искренней любовью. Императорская чета отвечала ему симпатией и любезным вниманием. Успех Бородинских торжеств отразился на карьере и судьбе В. Ф. Джунковского. 23 января 1913 г. он был назначен на пост командира Отдельного корпуса жандармов и товарища министра внутренних дел, "курирующего", как мы теперь сказали бы, всю политическую полицию империи.

Отдельный корпус жандармов входил в состав Министерства внутренних дел, и министр внутренних дел считался шефом Корпуса. Корпус жандармов (в начале 1913 г. он насчитывал 12 700 человек) был специальным воинским формированием, военные чины которого составляли основу штата жандармско-полицейских учреждений Российской империи. Согласно "Положению о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия" от 14 августа 1881 г. во главе Корпуса стояли командир и штаб с отделениями разного назначения. При этом офицеры Отдельного корпуса жандармов, составляющие штат губернских жандармских управлений, охранных отделений, розыскных пунктов, в своей политической и розыскной работе подчинялись Департаменту полиции Министерства внутренних дел. Во главе этого департамента стоял директор, который назначался министром внутренних дел и находился в непосредственном подчинении товарища министра, заведовавшего полицией. В 1913 г., когда В. Ф. Джунковский вступил в должность, министром внутренних дел был незадолго до того назначенный Н. А. Маклаков, а директором Департамента полиции C. П. Белецкий.

Главной задачей Корпуса жандармов, как следует из Положения 1881 г., была охрана государственного порядка и, вместе с ведомством дворцового коменданта, особы императора, членов императорской семьи и высших должностных лиц государства. Для предупреждения и искоренения всяких посягательств на то и другое в каждой губернии существовали жандармские управления, к которым впоследствии прибавились охранные отделения в С.-Петербурге, Москве, Варшаве, а затем и в других крупных городах. В 1907 г. по инициативе директора Департамента полиции М. И. Трусевича были созданы районные охранные отделения (по одному на несколько губерний). Кроме того существовали розыскные пункты и жандармско-полицейские управления железных дорог. Каждое из этих учреждений вербовало секретных агентов, организовывало наружное наблюдение, пользовалось перлюстрацией писем и нередко не брезговало ни провокацией, ни шантажом. Финансировалась эта работа, помимо бюджетных средств, еще и из секретного фонда Министерства внутренних дел, подотчетного лишь самому министру.

Познакомившись с деятельностью своего нового ведомства, В. Ф. Джунковский в первом своем приказе по Корпусу жандармов 6 февраля 1913 г. напомнил своим подчиненным слова императора Николая I, сказанные А. X. Бенкендорфу при учреждении Корпуса жандармов в 1827 г., как "священный завет милосердия, призывавший осушать слезы несчастных" 7. При этом В. Ф. Джунковский выразил надежду, что в офицерской среде Корпуса он встретит "те качества, которыми гордится русская армия, — а именно — дух товарищества, взаимного доверия и благородного прямодушия в отношении к начальникам, друг к другу и к подчиненным" 8.

Яркое и необычное выступление на полицейском поприще нового руководителя вызвало живейший интерес и резонанс во всех кругах общества. В своих воспоминаниях В. Ф. Джунковский подробно и с юмором описывает, как пытались залучить его в свой стан крайние монархисты во главе с князем В. П. Мещерским, приводит отклики оппозиционной прессы, одобрительные и недоверчивые.

Так, П. П. Рябушинский писал в своей газете "Утро России", что "истинно порядочный человек в частной жизни, В. Ф. Джунковский всецело перенес эту порядочность в область служебных отношений", а это явление "в России редкостное" 9. Другой журналист из той же газеты, И. Лопатин, со скептицизмом замечал: "…мы, обыватели, пытаемся угадать, кто кого раньше переделает на свой лад: жандармы своего начальника или начальник — жандармов"10.

В консервативных кругах приход В. Ф. Джунковского в Министерство внутренних дел встретили с большой настороженностью и опаской. Наиболее ярко это отразилось в переписке Д. А. Хомякова с К. Н. Пасхаловым, который для черносотенцев был патриархом и теоретиком одновременно. В своем письме Д. А. Хомяков заметил, что назначение В. Ф. Джунковского "заставляет почесать затылок", поскольку "очень уж ненадежный этот господин, хотя и любимец публики". К. Н. Пасхалов согласился с тем, что выбор "Джунковского в начальники всероссийской полиции действительно побуждает не только устремиться к затылку, но и душу направиться в пятку" 11.

У этих людей были серьезные основания для беспокойства. С первых же дней своей работы В. Ф. Джунковский обнаружил множество таких вещей, с которыми он не мог мириться. Прежде всего он решил покончить с анонимными письмами, поступавшими к нему в огромных количествах. Он объявил, что не будет их читать, как не читал в Москве.

Первым ответственным делом В. Ф. Джунковского на новом посту была организация охраны императора и царской семьи во время их путешествия по русским городам в связи с празднованием 300-летия дома Романовых в мае 1913 г. Маршрут проходил через Владимир, Суздаль, Боголюбово, Нижний Новгород, Кострому, Ярославль и Москву, и В. Ф. Джунковский постоянно сопровождал Николая II. Записи, которые он сделал в это время, дали ему возможность красочно и подробно рассказать в воспоминаниях о том, как проходили встречи царя с народом.

Романовские торжества были ярким событием в деятельности В. Ф. Джунковского и скоро сменились рутинной работой в министерстве. Теперь делом первостепенной важности стала реформа полиции и борьба с порочными методами ее работы, прежде всего с провокаторством.

Необходимость реформирования полиции, статус которой почти с екатерининских времен сохранялся без существенных изменений, первым осознал П. А. Столыпин, при котором был разработан соответствующий законопроект. Но этому воспротивились губернаторы, увидевшие в нем ущемление своих прав. Их поддержал Н. А. Маклаков и отозвал законопроект из Государственной Думы. В. Ф. Джунковский решил прежде всего провести реорганизацию органов политического сыска. В своих воспоминаниях он пишет, что распри и недоразумения, возникавшие между этими учреждениями, настолько мешали делу, что оказалось возможным даже дерзкое покушение на П. А. Столыпина, приведшее к его трагической гибели.

В 1913–1914 гг. В. Ф. Джунковским была ликвидирована большая часть районных охранных отделений, часть охранных отделений была упразднена или преобразована в розыскные пункты, а руководство розыскной деятельностью на местах было сосредоточено в губернских жандармских управлениях. Одновременно он принял меры по реорганизации внутренней агентуры. Циркуляром 1 мая 1913 г. В. Ф. Джунковский запретил вербовать секретных агентов из воспитанников средних учебных заведений и потребовал постепенно избавиться от тех, кто был завербован ранее."…Розыскным учреждениям, — указывалось в циркуляре, — надлежит прежде всего, в целях сохранения от влияния революционной пропаганды обучающихся в средних учебных заведениях, направить секретную агентуру на освещение соприкасающейся с ними среды, для чего нет надобности пользоваться услугами самих обучающихся, так как последние являются лишь объектом пропаганды и по своему развитию не в состоянии отнестись сознательно и серьезно к обязанностям секретного агента, и потому использование их в этом направлении может привести только к нежелательным явлениям" 12.

В связи с этим В. Ф. Джунковский касается в воспоминаниях так называемого "Витмеровского дела", нашумевшего в свое время. Суть его состояла в том, что в частной гимназии Витмера полиция арестовала группу гимназистов во время собрания ученической организации, использовав для внедрения в нее агентов-гимназистов. Дело получило широкую огласку в прессе, результатом которой стал запрос в Государственной Думе. В. Ф. Джунковский оценил действия полиции как чудовищное развращение учащейся молодежи.

С этих же позиций оценивал он и деятельность секретной агентуры среди военнослужащих в армии. К тому же, как он понял, там процветали провокация и доносы, порой ложные. Случалось, что сами агенты распространяли в воинских частях революционные прокламации, пытаясь таким путем обнаружить сочувствующих революционному движению. Такими приемами были вызваны волнения в Туркестанском военном округе в 1912 г. В. Ф. Джунковский был убежден, что борясь с провокацией, он тем самым укрепляет дисциплину в армии и ее боеспособность 13.

Воспоминания В. Ф. Джунковского дают представление о том, что провокация стала страшной язвой, разъедавшей не только политическую полицию и армию, но и все общество. Он подробно описывает скандальные дела Д. Г. Богрова, от руки которого погиб П. А. Столыпин, Р. В. Малиновского, Е. Н. Шорниковой и других. Пределом низости и падения считал В. Ф. Джунковский провокаторскую деятельность Е. Ф. Азефа — секретного сотрудника Департамента полиции и одного из руководителей Боевой организации эсеров. Главную ответственность за распространение таких безнравственных и вредных для безопасности государства методов розыскной работы В. Ф. Джунковский возлагал на бывшего командира Корпуса жандармов П. Г. Курлова и директора Департамента полиции С. П. Белецкого. Последнего В. Ф. Джунковский считал самой одиозной фигурой и при первой же возможности избавился от него, заменив в начале 1914 г. своим надежным сотрудником В. А. Брюн де Сент-Ипполитом. Не менее решительно он освобождался и от других чиновников полицейского ведомства, не вызывавших у него доверия и скомпрометировавших себя нечистоплотными методами работы. В то же время В. Ф. Джунковский, во избежание упреков в пристрастности, решил расстаться с полезным и близким человеком, мужем своей сестры Д. К. Гершельманом — начальником штаба Корпуса.

Своими решительными мерами В. Ф. Джунковский нажил себе множество недоброжелателей. Самым ярым его врагом стал С. П. Белецкий. Впоследствии, после отставки В. Ф. Джунковского, он вновь вернулся в Министерство внутренних дел и сразу же инспирировал издание брошюры Н. П. Тихменева, "разоблачавшего" "либеральное направление генерала Джунковского и его сочувствие освободительному движению" 13.

Абсурдность этого обвинения, как, впрочем, и прямо противоположных утверждений, становится очевидной с первых же страниц воспоминаний. Позиция В. Ф. Джунковского, пожалуй, ближе всего к взглядам П. А. Столыпина, которого он бесконечно уважал и трагическую гибель которого глубоко переживал. Особенно ярко это проявляется в отношении к Государственной Думе, которой отводится много места и в московских, и в петербургских главах воспоминаний. В. Ф. Джунковский со стенографической точностью передает думскую полемику, одинаково не одобряя ни ультраправых, ни ультралевых. Воспроизводя пикировку В. М. Пуришкевича и Н. Е. Маркова 2-го с их постоянными оппонентами П. Н. Милюковым и Н. С. Чхеидзе или описывая противостояние Думы и правительства, он в то же время не пытается встать "над схваткой".

Монархист и консерватор, В. Ф. Джунковский видел свой долг в служении "Престолу и Отчеству" и как человек порядочный и религиозный делал для монархии и России то, что велели ему долг и совесть. При этом он часто вызывал недовольство правых, монархических кругов и выражал мысли, более подходящие оппозиции. Реформаторская деятельность В. Ф. Джунковского и встреченное им сопротивление в высших кругах государственной власти заставляют вспомнить аудиенцию у Николая II Председателя IV Государственной Думы М. В. Родзянко в декабре 1913 г. Он обвинил правительство в том, что оно "не заботится о проведении в жизнь тех реформ, которые действительно могли бы обновить устаревшие части государственного механизма", проявляет "полную инертность", что на местах это "вызывает глубокое нестроение, открывающее в перспективе тяжелые возможности повторения тех взрывов, которые омрачили печальной памяти 1905 год" 14.

Летом 1914 г. В. Ф. Джунковскому самому пришлось иметь дело с одним таким "взрывом" — крупномасштабной стачкой рабочих Бакинских нефтяных промыслов. Он был командирован в Бакинскую губернию с чрезвычайными полномочиями, дающими ему право применить военную силу для подавления стачки 16. В. Ф. Джунковского потрясли бесчеловечные условия работы и быта рабочих; он увидел в этом причину постоянного недовольства и будущих конфликтов. Поэтому он использовал свои полномочия для оказания давления на владельцев промыслов, призывая их хотя бы минимально улучшить эти условия, и одновременно предъявил жесткие требования бастующим, добиваясь немедленного выхода на работу. Последнее дало повод члену Государственной Думы А. Е. Бадаеву обвинить В. Ф. Джунковского в "расправе над бакинскими рабочими" 17, но В. Ф. Джунковский отверг эти обвинения и в Думе, и, более подробно — в своих мемуарах. Главным его аргументом было то, что он не воспользовался данными ему чрезвычайными полномочиями и не прибегнул к вооруженной силе.

Начало Первой мировой войны заставило В. Ф. Джунковского поспешить с завершением своей кавказской командировки и с возвращением в Петроград. Здесь его ждали новые задачи, связанные с военным временем. Он не только сопровождал императора во всех поездках по стране, но успевал побывать в намеченных местах высочайшего посещения заранее, чтобы обеспечить усиленную охрану и надлежащий прием. За год с начала войны В. Ф. Джунковский неоднократно посещал вместе с Николаем II действующую армию, а также Киев, Полтаву, Екатеринослав, Одессу, Николаев, города прифронтовой полосы — Львов, Перемышль, ряд предприятий, производивших вооружение, — Путиловский завод в Петербурге, Брянский и Тульский заводы, множество госпиталей и лазаретов для раненых.

Другую заботу В. Ф. Джунковского составляла служба контрразведки, организованная в Департаменте полиции в начале войны. Здесь была разработана и налажена агентурная работа в приграничных районах, на завоеванных территориях в Галиции, а также в тылу врага — в Германии и Австрии. Донесения секретных агентов В. Ф. Джунковский широко использует в своих воспоминаниях при описании экономического положения Германии в 1914–1915 гг., общественно-политических настроений в Западной Украине накануне войны и после побед русской армии, взятия Перемышля и Львова. В этих донесениях представлен весь спектр политических партий, националистических и проавстрийских группировок, действовавших в этом регионе, даны характеристики видных политических деятелей и сделана попытка анализа общей ситуации. На документах Департамента полиции и письмах основывается и рассказ В. Ф. Джунковского об эвакуации Варшавы в связи с немецким наступлением в 1915 г.

Работа полиции и Корпуса жандармов внутри страны с началом войны стала очень напряженной. Объявление всеобщей мобилизации требовало контроля, а подчас и вмешательства В. Ф. Джунковского для обеспечения порядка при сборе призывников и их доставке в места дислокации армии. Была усилена работа на железных дорогах для выявления иностранных агентов и пресечения утечки за рубеж ценностей и стратегических материалов. Большое внимание уделялось и социалистическим партиям, активизировавшим свою антиправительственную агитацию. В ноябре 1914 г. В. Ф. Джунковский вступил в спор с министром юстиции И. Г. Щегловитовым по поводу того, каким судом, гражданским или военным, судить депутатов Государственной Думы — большевиков. И. Г. Щегловитов настаивал на военном суде, В. Ф. Джунковский, желавший избежать общественного скандала во время войны, стоял за гражданский суд. Вмешательство и поддержка Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича обеспечили ему победу.

В 1915 г. В. Ф. Джунковский оказался втянутым в конфликт, связанный с погромами и выступлениями против "немецкого засилья" в Москве. На этот раз ему пришлось оправдываться в Государственной Думе по обвинению в бездействии полиции и в своем германофильстве. В воспоминаниях он подробно, даже повторяясь, рассказывает о московских беспорядках и совершенно определенно указывает их причину — умышленное попустительство московских властей, прежде всего главноначальствующего Ф. Ф. Юсупова и градоначальника А. А. Адрианова.

Обвинение было снято, однако стан недругов В. Ф. Джунковского пополнился. Теперь среди них были такие влиятельные в придворных кругах лица, как Ф. Ф. Юсупов (старший) и И. Г. Щегловитов, ловкие, беспринципные чиновники как С. П. Белецкий, и другие обиженные, например А. А. Адрианов. Все они плели свои интриги и ждали случая, когда В. Ф. Джунковский споткнется. Таким камнем преткновения стал для него Г. Распутин.

Г. Распутин вызывал у В. Ф. Джунковского не только чувство брезгливости и презрения, но и опасения за престиж и судьбу самой монархии. По его инициативе Департамент полиции установил за Г. Е. Распутиным особое наблюдение, и к 1 июня 1915 г. на рабочем столе В. Ф. Джунковского скопилось множество донесений секретных агентов о пьяных оргиях "старца", в которых он компрометировал императрицу. Тогда В. Ф. Джунковский решился на мужественный и рискованный поступок — составил "всеподданнейшую записку", в которой подробно изложил все известные ему факты, называя вещи своими именами. Это был действительно смелый шаг — император не терпел вмешательства в свою частную жизнь, а Распутин уже стал "Другом" и частью жизни царской семьи. В свое время П. А. Столыпин поплатился немилостью за попытку аналогичного вмешательства. В. Ф. Джунковский, конечно, знал об этом, но для него честь Престола и судьба Отечества были дороже личной карьеры.

Записка готовилась в обстановке величайшей секретности, о ней знали всего несколько ближайших помощников В. Ф. Джунковского, черновик был уничтожен. И хотя о своих намерениях В. Ф. Джунковский поставил в известность министра внутренних дел Н. А. Маклакова, всю ответственность он брал на себя, выступая только от своего имени.

В июне 1915 г. В. Ф. Джунковский, испросив аудиенцию, был принят императором, представил ему свою записку и доложил ее содержание. Николай II слушал его внимательно, не прерывая, казался ошеломленным, а прощаясь, попросил держать его в курсе дела. В. Ф. Джунковский вышел от царя успокоенный и довольный. В последующие дни Г. Распутин был удален от двора, а к автору записки царь "был более милостив, чем когда-либо".

Однако друзья Г. Е. Распутина и недруги В. Ф. Джунковского, как он пишет, "не дремали и приняли меры" 18. Его записка была передана императрице Александре Федоровне, и та потребовала, чтобы флигель-адъютант Саблин провел контррасследование. В ходе его и под сильным нажимом бывший московский градоначальник А. А. Адрианов показал, что о "скандале у "Яра" (этот эпизод был ключевым моментом записки) ему ничего не известно. Императрица потребовала отставки В. Ф. Джунковского, а Распутин вернул утраченные позиции.

15 августа 1915 г. В. Ф. Джунковский был отстранен от занимаемой должности, даже без объяснения причин и традиционно принятого выражения благодарности за беспорочную службу. Слух об этом быстро распространился по столице и вскоре достиг и Москвы. Каждый день на домашний адрес В. Ф. Джунковского приходили сочувственные письма и депеши.

"Всей душой с Вами, — писал ему известный политик, бывший Председатель III Государственной Думы, лидер партии октябристов А. И. Гучков. — Знаю, что Вы переживаете. Но не скорбите, а радуйтесь Вашему освобождению из плена. Вы видите — "они" — обреченные, их никто спасти не может. Пытался спасти их Петр Аркадьевич (Столыпин. — Авт.) — Вы знаете, кто и как с ним расправился. Пытался и я спасти, но затем махнул рукой. Пытались сделать и Вы, но на Вас махнули рукой. Но кто нуждается в спасении, так это — Россия. И она от Вас не отмахнется. Она нуждается в таких людях, как Вы. Послужите ей. Крепко жму Вашу руку. Глубоко уважающий Вас и искренне преданный А. Гучков" 19.

В. Ф. Джунковский не понял или сделал вид, что не понял горькие слова А. И. Гучкова. В ответном письме он пишет, что не может принять соболезнования, а часть письма у него "вызвала недоумение". "Я не изменю тем идеалам и заветам, с которых начал свою службу монарху и России", — заключил он свой ответ20.

Отставка была тяжелым потрясением для В. Ф. Джунковского. Осенью того же года он по собственной просьбе был назначен в действующую армию. Февральская революция застала его на Западном фронте в должности командира 15-й Сибирской стрелковой дивизии.

Интересна аттестация, данная В. Ф. Джунковскому 30 июля 1916 г. генерал-лейтенантом А. Е. Редько: "С большим жизненным опытом и пониманием людей. Отлично поставил себя в дивизии, где пользуется общими любовью и авторитетом. Дело военное любит и предан ему до глубины души… В бою очень спокоен, правильно оценивает обстановку. Прекрасно владеет собой, умеет это передать и окружающим… За девять месяцев работы во время войны приобрел необходимые опыт и знания, а потому считается заслуживающим повышения по должности" 21.

Повышение состоялось, однако только после Февральской революции. В апреле 1917 г. В. Ф. Джунковскому было присвоено звание генерал-лейтенанта. В сентябре того же года единодушным решением солдатского комитета он был "допущен на должность командира 3-го Сибирского армейского корпуса" 22.

Между двумя этими событиями, в июне 1917 г. В. Ф. Джунковский давал показания перед Чрезвычайной следственной комиссией, которая не нашла в его действиях на посту товарища министра внутренних дел и командира Корпуса жандармов ничего противозаконного, а недавняя опала стала дополнительным свидетельством в его защиту.

После Октябрьского переворота, в ноябре 1917 г., В. Ф. Джунковский вместе с группой генералов был арестован в Ставке Верховного главнокомандующего, доставлен в Петроград и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Из этой беды его выручило, вероятнее всего, доброжелательное отношение к нему солдатского комитета 3-го Сибирского армейского корпуса, которым он тогда командовал. Во всяком случае, В. Ф. Джунковскому, одному из немногих арестованных, удалось сохранить жизнь и свободу. Он сразу же подал рапорт об отставке, формально — по состоянию здоровья, а на деле потому, что он не хотел "участвовать в развале армии", как он признался позднее в своих воспоминаниях 23.

17 декабря 1917 г. В. Ф. Джунковскому, как бывшему царскому офицеру, "относящемуся лояльно к советской власти", была оформлена отставка "ввиду хронической болезни сердца… с мундиром и пенсией от казны в 3270 руб.", которую он стал получать с апреля 1918 г. 24. Однако с этого времени начались новые превратности его судьбы.

В сентябре 1918 г., направляясь в Путивль к родным, В. Ф. Джунковский был снят с поезда на станции Орша и арестован. Произошло недоразумение, он был принят за разыскиваемого ВЧК офицера, причастного к "Союзу спасения Родины". И хотя личность В. Ф. Джунковского была быстро установлена, его все же не отпустили. В связи с покушением на В. И. Ленина в сентябре 1918 г. в стране был объявлен "красный террор". Бывших офицеров арестовывали, бросали в тюрьмы и расстреливали. В. Ф. Джунковского из Смоленской губчека доставили в Московскую ЧК и заключили в Бутырскую тюрьму.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.