Глава 4. Плацдарм для вторжения

Глава 4. Плацдарм для вторжения

Вскоре после возвращения с апрельского совещания в Лондоне генерал Маршалл пригласил меня к себе в кабинет. Генерал сказал, что во время своего визита он не смог ознакомиться с работой американцев в Англии, но его обеспокоил тот факт, что американские офицеры, находящиеся по службе в Лондоне, не знали более широких проблем и целей военного министерства. В частности, им, по-видимому, ничего не было известно о разрабатываемых планах превращения Британских островов в величайшую в истории оперативную военную базу. Маршалл предложил мне выехать в Лондон, чтобы на месте выяснить, что я могу сделать для исправления такого положения, и вернуться с рекомендациями относительно будущей организации и развертывания наших сил в Европе. Я попросил разрешения взять с собой генерала Марка Кларка, являвшегося в то время начальником штаба у генерала Макнейра, командующего сухопутными войсками. Я полагал, что опыт и знания Кларка при решении вопросов по созданию в Англии учебных полигонов и баз сосредоточения окажут нам ценную помощь.

Мы отправились в путь в начале второй половины мая. Летели северным воздушным маршрутом, подготовленным армейской авиацией. Впоследствии он сыграл важную роль и в достижении победы над державами «оси» в Европе. Аэродромы в штате Мэн, на Ньюфаундленде, Лабрадоре, в Гренландии, Исландии и Шотландии в конечном счете сделали возможной переброску своим ходом всех наших самолетов, даже истребителей, в Европу. Без этого маршрута, проложенного несмотря на большие трудности, обескураживающие обстоятельства и даже огромный скептицизм насчет его пригодности, мы едва ли смогли бы поддерживать наши силы в Европе.

По прибытии в Лондон мы встретились с командующим американскими войсками в Англии генерал-майором Джеймсом Чейни, который перед вступлением США в войну был направлен сюда в качестве военного наблюдателя. Ему и его небольшому штабу не представилось случая ознакомиться с коренными изменениями, происшедшими с тех пор в нашей стране, и они испытывали полную растерянность в своих искренних попытках содействовать военным усилиям в Европе. Они явно отстали от событий настолько, что едва ли могли наверстать их, разве только путем возвращения в Соединенные Штаты. До этого времени озабоченность Америки войной на Тихом океане была настолько велика, что в стране забыли даже о существовании этой лондонской группы — прожектор еще не направил свой луч света в сторону Европы.

Наша инспекционная группа провела десять дней в Соединенном Королевстве. Я вернулся домой, чтобы доложить начальнику штаба армии США о том, что, по моему мнению, лицо, которое станет во главе американских войск в Европе, должно быть тщательно ознакомлено с планами нашего правительства по подготовке наземных, воздушных и военно-морских сил, хорошо знать возможности промышленности в материальном обеспечении боевых действий. Маршалл спросил меня, кого бы я порекомендовал на этот пост, и на этот раз у меня уже имелся готовый ответ. Я рекомендовал генерала Макнерни, поскольку он несколько месяцев работал в Лондоне, был основательно знаком с работой английских министерств видов вооруженных сил, а также лично знал многих ведущих офицеров в них. Более того, было очевидно, что первоначальные операции армии Соединенных Штатов с территории Англии будут ограничены воздушными налетами, а в дальнейшем, по мере наращивания огромных сил авиации, предусмотренного в планах вторжения, мы начали бы длительную и мощную бомбардировочную кампанию. И наконец, я знал, что генерал Макнерни твердо верил в способность военно-воздушных сил обеспечить вторжение сухопутных войск во Францию.

Начальник штаба армии США отклонил рекомендованную мною кандидатуру. Он только что назначил генерала Макнерни своим заместителем. Стремясь обеспечить взаимодействие между ВВС и сухопутными войсками, а также создать атмосферу взаимного доверия между ними, генерал Маршалл считал существенным в то время иметь на этой должности представителя армейской авиации.

8 июня я представил начальнику штаба проект директивы для командующего войсками на Европейском театре военных действий, в котором предусматривалось единое командование всеми американскими силами, направленными в Европу. Я заметил генералу Маршаллу, что ему необходимо очень тщательно прочитать этот проект, прежде чем пускать его в ход, так как он, вероятно, станет важным руководящим документом для дальнейшего ведения войны. Ответ Маршалла все еще живо помнится мне: "Конечно, я прочитаю его. Возможно, вы будете тем человеком, который претворит его в жизнь. Если это будет так, то когда вы сможете выехать?" Спустя три дня генерал Маршалл сообщил мне со всей определенностью, что я буду командующим на Европейском театре военных действий.

Естественно, я часто задумывался над тем, что привело к этому конкретному и, очевидно, внезапному решению. Генерал Маршалл никогда ни словом не обмолвился об этом, но я, конечно, понимал, что неожиданным оно было только для меня — он тщательно продумал этот вопрос. Перевод со штабной работы на командную приветствовал бы любой офицер, однако ответственность в данном случае была настолько велика, что исчезла всякая мысль о личной радости и оставалось полностью погрузиться в порученное дело. Во всяком случае, неожиданный приказ поставил меня перед необходимостью начать поспешные приготовления, которые в основном были связаны с передачей дел по военному министерству моему преемнику генералу Хэнди.

Я имел несколько встреч с важными должностными лицами. В ходе короткой беседы с военным министром Стимсоном у меня создалось впечатление, что он рассчитывал на очень скорое начало активных операций. Я заметил, что любому наступлению на Европейский континент должен предшествовать длительный период наращивания сил. Мне стало ясно, что он был твердым сторонником плана вторжения в Европу.

Состоявшийся несколько позднее визит к президенту Рузвельту и премьер-министру Черчиллю, гостю Белого дома, — это была моя первая встреча с ними — не носил официального характера, в ходе беседы военные вопросы не затрагивались. За несколько дней до этого в африканской пустыне под ударами держав «оси» пал Тобрук, и союзники тяжело переживали это событие. Однако эти два лидера не обнаруживали никаких признаков пессимизма. С удовлетворением можно было констатировать, что они думали о наступлении и победе, а не об обороне и о поражении.

Я посетил также адмирала Кинга. Это был решительный боевой морской офицер, но его крутой и резкий нрав пугал подчиненных. В ходе нашей беседы он подчеркнул, что миссия, с которой я отправляюсь в Англию, будет означать первую преднамеренную попытку американцев создать для всех видов вооруженных сил единое командование на период кампании, которая неизвестно сколько продлится. Он заверил меня, что сделает все, что в его силах, чтобы поддерживать статус фактического командующего американскими войсками, которые будут выделены мне. Он сказал, что не хочет слышать глупых разговоров о моих правах, зависящих от "сотрудничества и высших интересов". Адмирал Кинг считал, что должна быть единоличная ответственность и единоличная власть, и вежливо просил меня поставить его в известность в любое время, когда, по моему мнению, может произойти преднамеренное или непреднамеренное нарушение этого принципа военно-морским флотом.

Все это имело для меня огромное значение, так как до этого времени в уставах и наставлениях о совместных действиях сухопутных войск и военно-морских сил подчеркивался принцип высших интересов при определении, какой из видов вооруженных сил должен был взять на себя ответственность по руководству боевыми действиями.

В конце июня 1942 года мы с генералом Кларком и несколькими помощниками выехали из Вашингтона. На этот раз разлука с семьей казалась особенно тяжелой, хотя в некотором смысле она была обычным повторением подобных случаев на протяжении многих лет. Из Вест-Пойнта к нам приехал сын. Мы провели два дня вместе, а затем я уехал.

Наша группа высадилась в Англии без осложнений, и я немедленно принял на себя командование американскими войсками на Европейском театре военных действий, который тогда включал только Соединенное Королевство и Исландию. Американские войска сосредоточивались на этом театре на основе соглашения между правительствами Великобритании и США, чтобы подготовить участие американских войск во вторжении на континент и в нанесении главного стратегического удара по Германии,

В конце июня 1942 года пресса Соединенных Штатов и Великобритании вторила русским призывам открыть второй фронт. Для профессионального военного это было тревожащим обстоятельством не в силу какого-либо расхождения со здравым смыслом, а ввиду нетерпеливости общественности, которая ясно демонстрировала полное непонимание всех проблем, связанных с открытием второго фронта, в частности того, что потребуется определенное время, прежде чем такие операции могут быть предприняты. Пока не будет осознана грандиозность этих проблем, любое описание того, что происходило в последующие два года, останется бессмысленным и непонятным. Чтобы помочь разобраться в этом, я приведу некоторые статистические данные.

Когда 6 июня 1944 года началось фактическое вторжение в Северо-Западную Европу, в Англии находились готовые для ввода в действие: 17 дивизий Британской империи, в том числе три канадские; 20 американских дивизий; французская дивизия; польская дивизия; 5049 истребителей; 3467 тяжелых бомбардировщиков; 1645 средних и легких бомбардировщиков и бомбардировщиков-торпедоносцев; 698 других боевых самолетов; 2316 транспортных самолетов; 2591 планер; 233 крупных танко-десантных корабля, способных выгружать танки и другие тяжелые машины непосредственно на берег; 835 малых танко-десантных кораблей; 6 линкоров и мониторов; 22 крейсера; 93 эсминца; 159 более мелких боевых кораблей без торпедных катеров и минных заградителей; 255 минных тральщиков.

Перечисленные здесь боевые самолеты — это те, что входили в состав эскадрилий. Общее число десантно-высадочных кораблей, судов торгового флота и боевых кораблей превышало 6 тыс. Сюда не входили плавающие автомобили или плавающие танки.

Имелись также крупные контингента специальных войск, транспортных частей, наземных команд обслуживающих подразделений. Наземные, морские и воздушные силы союзников, выделенные в состав экспедиционных войск на день вторжения, составляли 2876439 офицеров и солдат. Кроме того, в Соединенных Штатах находилась 41 дивизия, готовая отправиться в Европу со всем боевым вооружением и средствами материально-технического обеспечения по мере того, как английские порты и те, что будут захвачены на континенте, смогут принять их. В дополнение ко всему этому десять дивизий, некоторые из них французские, предусматривалось включить в общее наступление со средиземноморского участка. Некоторые наиболее важные и существенные виды боевого вооружения и оснащения прибыли только в мае 1944 года, накануне вторжения.

А теперь рассмотрим положение, которое сложилось к июню 1942 года.

Соединенные Штаты только принимались за дело мобилизации и обучения своих вооруженных сил. В Северной Ирландии находились только 34-я дивизия, 1-я бронетанковая дивизия и небольшие подразделения американских ВВС. Все они еще не прошли полный курс военного обучения. Основная масса боевой техники, необходимая флоту, сухопутным войскам и авиации для осуществления вторжения, еще не была произведена вообще.

Некоторые типы десантно-высадочных судов продолжали находиться в стадии проектирования.

Уже одни только производственные ограничения исключали какую-либо возможность крупного вторжения в 1942 году или в начале 1943 года. Действительно, вскоре стало ясно, что, пока все американское и английское производство практически не будет переключено на обеспечение вторжения в Европу, эта операция не может состояться раньше начала 1944 года.

Но эти моменты нельзя было разъяснять широкой общественности, ибо противник узнал бы слишком много о наших планах и трудностях на пути к вторжению, а мы стремились как можно дольше лишать его какого-либо доступа к такой информации. И когда наши стратеги на родине кричали о робости, промедлении и нерешительности, мы, по крайней мере, надеялись, что нацисты также переоценивали наши возможности того времени.

Войска Соединенных Штатов уже заняли под свой штаб огромное здание в центральной части Лондона. Мне не нравилась идея размещения оперативной штаб-квартиры в крупном городе, но иного выбора пока не было. Жилых помещений не хватало, и пришлось занять небольшое число отелей и других зданий, находившихся возле Гросвенор-сквер. На первых порах значительная часть нашей работы сводилась к постоянным совещаниям с гражданскими и военными представителями английского правительства, а поскольку ощущалась острая нехватка транспортных средств, то близость основных учреждений, с которыми нам приходилось поддерживать связь, была необходима.

Командование американских военно-морских сил в Европе возглавлял адмирал Старк, ранее занимавший пост начальника военно-морских операций. Его штаб не был подчинен мне, но, как только я прибыл в Англию, он явился ко мне и сказал: "Единственным обоснованием существования моего штаба является оказание помощи американским войскам, воюющим в Европе. Вы можете заходить ко мне в любой час днем и ночью по любому вопросу".

Военно-морские силы США, выделенные мне для планируемой операции, находились под командованием контр-адмирала Эндрю Беннетта. Контингенту этих небольших сил предстояло многие месяцы заниматься только боевой подготовкой, поскольку обучение амфибийным действиям в крупных масштабах должно было предшествовать любому вторжению на континент.

Моей первой задачей было собрать и сколотить рабочий аппарат. Генерал Маршалл удовлетворил мою просьбу направить ко мне бригадного генерала Уолтера Смита в качестве моего начальника штаба. Этот человек был прекрасным мастером в области планирования, умел быстро отличить главные вопросы от второстепенных. Одним словом, он являлся для нас настоящей находкой. Серьезный и настойчивый в работе, Смит оказался в равной мере толковым как на трудных совещаниях, так и в повседневной профессиональной работе. Он прибыл в Лондон 7 сентября, и с тех пор на протяжении всей войны нас объединяли тесные деловые связи и личная дружба.

В то время как наши планы предусматривали сосредоточение в конечном счете огромной группировки, я решил избежать преждевременного создания большого количества штабов соединений и объединений сухопутных сил. Мы доставили сюда из США в качестве высшего органа управления сухопутными войсками только штаб 2-го корпуса, командиром которого я назначил генерала Кларка. Я понимал, что в течение тех месяцев, которые потребуются для переброски войск и вооружения в достаточном, чтобы предпринять крупное наступление, количестве, мы сможем доставить сюда из США несколько армейских штабов. Тем самым мы избежали путаницы, которая неизбежно возникла бы при наличии множества высших штабов. Начиная создание органов управления на таком уровне, мой штаб тщательно и конкретно проводил всю подготовительную работу и имел достаточно времени для подбора высшего командного состава. Штаб 2-го корпуса был размещен в Салисбэри-Плейн, на лучшем полигоне Соединенного Королевства.

Прибыл генерал-майор Джон Ли, чтобы возглавить нашу службу снабжения. Он сразу же приступил к неимоверно трудной задаче подготовки портов и складских помещений, лагерей, аэродромов и ремонтно-восстановительных мастерских, которые потребуются до того, как мы перейдем в наступление с Британских островов. Работа, проведенная под его руководством, была настолько важна для успеха будущей операции и столь велика по объему, что только для ее описания потребовалось бы составить целый том. К тому времени, когда было предпринято наступление через Ла-Манш, Соединенное Королевство представляло собой один гигантский лагерь с огромным количеством ремонтных мастерских, складов и палаточных городков. В то время остряки шутили, что только большое число аэростатов, постоянно находившихся в небе над Британскими островами, не позволило островам затонуть под тяжестью сосредоточенных на них боевой техники и войск.

Управление американскими войсками в Европе осуществлялось по обычной системе общего и специального штаба. Проблема, которая возникла в самом начале и беспокоила нас на протяжении всех кампаний в Европе, заключалась в том, как отделить административные вопросы от оперативных, не создавая дополнительных органов управления. Американские законы и инструкции предоставляют командующему на театре огромный объем административных обязанностей и прав, значительную часть из которых он обязан осуществлять лично. Вопрос о том, как освободить подвижный тактический штаб от огромного объема административных задач, которые обычно должны решаться в стационарных условиях с соблюдением экономии в использовании исключительно квалифицированного персонала, всегда оставался проблемным. Трудно было с этой проблемой в самом начале, но она не так уж сильно беспокоила меня, пока я не получил дополнительного назначения командующего союзными войсками. Мы нашли временное решение ее, когда поняли, что сама Англия в конечном счете превратится просто в базу, а не в театр военных действий. На генерала Ли как начальника нашей службы снабжения и английской базы были возложены все административные функции.

Организационный план для авиации требовал безотлагательного решения. Мы намеревались как можно скорее присоединиться к авиационному наступлению против Германии. В Англии была размещена 8-я воздушная армия во главе с генералом Спаатсом.[7]

Со времени прибытия в Лондон он всегда находился рядом со мной, пока не прогремели последние победоносные залпы в Европе. Как правило, каждый день на протяжении трех лет активных боевых действий у меня появлялись новые основания благодарить бога войны и военное министерство за то, что они дали мне Спаатса. Он стеснялся своей популярности и был настолько скромен и сдержан, что общественность, вероятно, никогда в полной мере не была осведомлена о его выдающейся роли в войне на Европейском театре.

Все эти подготовительные и организационные мероприятия были нормальным явлением для такого предприятия. Мы предвидели многие проблемы и старались быстро разрешать прежде всего неотложные дела. Другая задача, к осуществлению которой мы должны были подготовиться очень тщательно, была почти уникальной по своему характеру. Речь шла о наращивании наших сил, обучении и приспособлении войск к условиям английской жизни.

План, предусматривавший доставку в Англию крупных контингентов войск, требовал от этих густозаселенных островов быть готовыми абсорбировать 2 млн. американцев и предоставить им необходимые учебные полигоны, на которых можно было бы готовиться к великому вторжению. Нехватка продовольствия в Великобритании уже привела к программе культивирования малопригодных земель для интенсивного сельскохозяйственного производства, в то время как в целях экономии сырья и топлива все не работавшие на нужды войны предприятия были закрыты. Прибытие американских войск в Англию в огромной мере усиливало бы напряжение, переживаемое населением этой страны. Площадь Британских островов немного больше территории штата Колорадо, и некоторые районы были непригодными для наших задач. Южная Ирландия оставалась нейтральной, в то время как Шотландия не располагала подходящей местностью для обучения войск. Почти вся тяжесть нашего дружественного вторжения приходилась на густонаселенные районы Средней и Южной Англии, и только небольшое количество войск планировалось разместить в Северной Ирландии. Мы должны были ожидать неизбежных стычек с гражданским населением, и, несмотря на самые благие пожелания обеих сторон, нам нужно было предвидеть и принимать все меры, чтобы предотвращать взаимное раздражение, которое, естественно, вело к недоразумениям и не могло не сказаться и военных усилиях.

За исключением периода Первой мировой войны, широкая общественность в Соединенных Штатах по привычке смотрела на споры в Европе как на чисто европейские дела. По этой причине каждый американский солдат, прибывавший в Европу, почти наверняка считал бы себя привилегированным участником похода, предпринятого для того, чтобы помочь Англии выпутаться из тяжелого положения, и ожидал, что к нему будут относиться именно так. С другой стороны, англичане считали себя единственными спасителями демократии, поскольку Англия в течение целого года одна стойко противостояла нацизму и европейским державам «оси». Непонимание этих обстоятельств привело бы, разумеется, к неблагоприятным результатам.

Если бы Соединенное Королевство обладало большими открытыми пространствами, где можно было бы сосредоточить американские войска с их техникой, то вся проблема не оказалась бы сталь острой, но в силу большой плотности населения каждый прибывавший в Англию американский солдат только еще больше затруднял жизнь местного населения. Каждая американская автомашина на улице и каждый кусок земли, изъятый из-под культивации, усиливали раздражение.

К счастью, мы все это предвидели и откровенно обсудили с руководителями соответствующих английских ведомств. Нашим главным сотрудником с английской" стороны в этих вопросах был Бренден Брэкен, глава министерства информации.

Совместно с министерством информации Брэкена была разработана обширная программа мероприятий, чтобы помочь вновь прибывающим американцам войти в исключительно сложную жизнь густонаселенных районов и таким образом свести к минимуму возможные осложнения. Из этих мероприятий, пожалуй, самой успешной оказалась просветительская работа среди солдат и населения, сочетающаяся с общением с англичанами в домах и общественных местах. Через организацию Брэкена англичане постоянно получали информацию относительно того, чего следует ожидать. Министр информации объяснял необходимость дальнейшего приема и размещения американских солдат. В то же время необходимая литература распространялась среди американских солдат и офицеров перед их погрузкой на суда для следования из Соединенных Штатов в Англию. Она была написана на простом языке и содержала конкретные рекомендации американцам, как приспособиться к новой окружающей обстановке.

По возможности со вновь прибывавшими контингентами американских войск совершались краткие экскурсии по разрушенным бомбардировками районам Англии. Американский Красный Крест и несколько благотворительных организаций Великобритании помогали проводить встречи американских солдат с английскими семьями. Я ни разу не встречал американца, который, проведя свободное время в английской семье, не почувствовал бы, что в лице англичан Америка имеет стойкого и сильного союзника. Однако мы обнаружили, что английская семья, воодушевленная решимостью проявить подлинное гостеприимство, готова была использовать рацион целой недели, чтобы угостить американца в воскресный день. Мы сразу же предупредили своих солдат, которые посещали английские семьи, чтобы они брали с собой свой паек, а посредством разъяснительной публичной кампании мы объяснили суть вопроса английским гостеприимным хозяевам, с тем чтобы не задевать их самолюбие и избежать неловкости. По всем направлениям, где мы ожидали возможных неприятностей, принимались предупредительные меры, и в целом успешно. Лейтмотивом всей кампании было недопущение слащавой сентиментальности. Любой, кто занимал в те дни ответственный пост в Англии, навсегда сохранит чувство благодарности и восхищения за почти всеобщий дух сотрудничества, терпимости и дружбы, проявленный обеими сторонами.

Такого рода проблемы сразу же породили вопрос о создании действенной связи с общественностью, чтобы информировать ее по самым различным вопросам. Я начал практиковать проведение коротких неофициальных конференций с представителями прессы с целью обсуждения и решения проблем, касающихся обеих сторон. Я настоял на том, чтобы представители прессы заняли положение полуофициальных сотрудников моего штаба, и с уважением относился к их коллективной ответственности в войне, как и они к моей.

Моя первая пресс-конференция привела к любопытным результатам. Перед моим прибытием американский штаб ввел цензуру на сообщения о небольших инцидентах между военнослужащими-неграми и белыми солдатами и гражданскими лицами. Эти инциденты часто возникали из-за дружеских связей солдат-негров с английскими девушками. У английского населения, за исключением жителей крупных городов и состоятельного класса, отсутствуют расовые предрассудки, которые так сильны в Соединенных Штатах. В небольшом английском городке девушка пойдет в кино или на танцы с негром с такой же готовностью, как и с любым другим человеком, а это никак не могли понять наши белые солдаты. На этой почве часто происходили скандалы, и белые солдаты еще больше недоумевали, когда видели, что английская пресса решительно вставала на сторону негров.

Узнав в ходе пресс-конференции, что подобного рода сообщения находились в перечне материалов, подлежащих цензуре, я сразу же отменил этот приказ. К моему удивлению, несколько репортеров заявили, что я должен сохранить на такие сообщения запрет, и привели мне несколько доводов в поддержку своей просьбы. Они сказали, что скандалисты будут преувеличивать значение подобных инцидентов и это вызовет в Америке раздоры. Я поблагодарил их, но не отменил своего решения, и будущее показало, что сообщения газет на эту тему не вызывали особого возбуждения в нашей стране. Это был урок, который я старался никогда не забывать.

Прогресс при решении вопросов административного руководства, подготовки и вторжению, обучения войск, планирования должен был достигаться одновременно. Один из недостатков, вызвавших тревогу нашего командования в начальный период боевых действий, сводился к тому, что наши солдаты не понимали основных причин войны. Различия между демократией и тоталитарным режимом представляли для них скорее академический, чем личный интерес; солдаты не понимали, почему конфликт между двумя европейскими странами имел какое-либо отношение к Америке. Независимо от того, какое столкновение мнений существовало по этому вопросу до начала войны, теперь было важно внести в сознание наших солдат ясное, простое и общеустановившееся понимание причин этой войны. Одновременно в войсках еще не осознавалась необходимость соблюдения военной дисциплины, непрерывной тренировки в составе групп и умелого использования оружия.

Об этом часто говорили наблюдательные представители прессы. Действительно, от этих вопросов нельзя было отделаться, как это пытались сделать некоторые командиры, самодовольно утверждая, что все это происходит потому, что войска еще не нюхали пороху. Всегда существовало такое странное мнение, что военное мастерство приобретается с первым свистом вражеской пули. Конечно, определенные навыки приобретаются только в бою и их невозможно получить никаким иным способом. С другой стороны, любой командир, позволяющий подразделению или части вступить в бой без каких-либо преимуществ, без каких-либо необходимых указаний или полезных советов, которые можно было бы высказать солдатам заблаговременно, виновен в серьезном преступлении перед подчиненными ему людьми.

То, что солдату следует понимать, почему он воюет, кажется, не вызывает сомнений. Но я слышал, как некоторые командиры пытались упрощать эту психологическую проблему утверждениями, что солдаты должны сражаться в силу только немногих простых причин. В их число они включали гордость за свою часть, уважение товарищей и ревностное служение своему непосредственному командиру. Эти доводы имеют важное значение, и умный командир не станет пренебрегать ни одним из них в своих усилиях создать первоклассное боевое подразделение, в котором все бойцы будут обучены так, что шансы на успех и личное сохранение жизни будут максимальными. Однако американский солдат, несмотря на его саркастические высказывания и циничные речи, является смышленым человеком, который требует и заслуживает того, чтобы ему сказали, почему его страна взялась за оружие, и объяснили важность достижения победы. Фон Штойбен ярко комментировал это положение во время американской революции. В письме своему другу он говорил: в Европе скажешь солдату сделать это — и он выполнит, а в Америке необходимо также объяснить ему, почему это нужно сделать.

Коль скоро призывник 1941 года прибыл на военную службу, военный начальник должен был взять на себя почти всю ответственность за внушение ему такого понимания, но при этом следовало учитывать и тот очевидный недостаток в системе американского просвещения и воспитания. Мне казалось, что постоянное подчеркивание индивидуальных прав и привилегий американского гражданина затеняло столь важную истину, что такой индивидуализм можно поддерживать только до тех пор, пока гражданин понимает всю свою ответственность за благосостояние народа, который гарантирует ему претворение этих прав в жизнь.

Вера в правоту дела столь же важна для обеспечения успеха в войне, как и любые частные мотивы или дисциплина, внушаемая и поддерживаемая действиями или приказами командира. Конники Кромвеля шли в бой с пением гимнов. Их железная дисциплина соответствовала их внутреннему убеждению, которое никогда не покидало их в любых драматических ситуациях.

Улица Гросвенор-сквер, где находились наш штаб и американское посольство, благодаря склонности солдат давать всему клички вскоре стала Эйзенхауэр-плацем, и теперь ее называли так иногда даже в прессе. Это просто забавляло, но такое размещение делало невозможной спокойную личную жизнь. Английское гостеприимство, а также присутствие в Лондоне многих американских друзей привело к тому, что я стал получать бесчисленное множество разного рода приглашений. В конце концов, чтобы избавиться от неизбежных неудобств жизни в гостинице, я переехал в небольшой коттедж на окраине города. Там я жил со своим морским адъютантом коммандером Генри Батчером и с ординарцем сержантом Микаэлем Маккеогом. Два негра, сержанты Джон Моуни и Джон Хант, присоединились к нам, чтобы взять на себя уборку дома и содержание простой кухни. Они оставались со мной на протяжении всей войны.

Начиная с июля 1942 года и в течение всей войны я не принимал никаких приглашений ни от кого, за исключением премьер-министра и представителей американских или английских вооруженных сил. Эти встречи носили в первую очередь деловой характер.

Поездки в войска еще не приняли таких размеров, как впоследствии, поскольку в Англии находилось относительно немного американских частей. Одна из первых поездок такого рода была связана с первой американской наступательной операцией против врага — налетом бомбардировщиков по случаю нашего национального праздника 4 июля 1942 года на четыре немецких аэродрома в Голландии. Под прямой огонь немецких зенитных орудий попали шесть «бостонов» под командованием капитана Чарльза Кегельмана в составе более крупного английского подразделения. Два из них были сбиты. Чтобы отметить наше вступление в европейскую войну, я увиделся с экипажами перед самым вылетом, а потом поговорил с теми, кто вернулся с боевого задания.

При планировании и осуществлении организационной работы мы иногда сталкивались с различиями в военных доктринах, а специфический военный опыт становится причиной серьезных разногласий в планируемой стратегии. Один из примеров таких разногласий был связан с медленным развертыванием нашей бомбардировочной авиации.

Руководство военно-воздушных сил армии США считало, что наиболее результативными были дневные бомбардировки с помощью самолетов типа "летающая крепость", составлявших костяк американской бомбардировочной авиации и имевших сильное вооружение. Я был решительно согласен с этим. На каждом из таких самолетов было десять 12,7-мм пулеметов для отражения нападений истребителей противника. Я полагал, что плотный боевой порядок бомбардировщиков позволит им сосредоточить в воздухе огромную огневую мощь и они смогут проследовать далеко за пределы районов их прикрытия истребителями и осуществлять бомбовые удары в дневное время без серьезных потерь.

Черчилль был убежден, что такая точка зрения ошибочна и что американцы просто-напросто зря тратили силы и средства в таких попытках. Генерал Спаатс, разумеется, знал, что Соединенные Штаты уже разрабатывали истребители дальнего радиуса действия, которые поступят на вооружение к тому времени, когда его 8-я воздушная армия достигнет полной штатной укомплектованности. Однако в течение ближайших месяцев для прикрытия бомбардировщиков придется использовать истребители Р-39 и Р-40, имеющие очень небольшой радиус действия — всего около трехсот миль.[8]

Премьер-министр настаивал на том, чтобы мы вообще отказались от идеи дневных бомбардировок и начали обучение наших экипажей действиям в ночных условиях. У англичан в то время был значительно больший опыт в этой области, чем у нас. После ожесточенной битвы за Англию в 1940 году они начали упорно создавать бомбардировочную авиацию, способную наносить удары по целям в глубине Германии. Англичанам пришлось проводить только ночные бомбардировки, так как в дневных условиях они несли невосполнимые потери. Английская авиация предприняла свой первый налет на Кельн силами 1000 самолетов в ночь на 31 мая 1942 года; потери составили 42 самолета.

Английские бомбардировщики не могли в дневное время предпринять такую операцию из-за недопустимо больших потерь. Мы считали, что их бомбардировщики, имевшие большой радиус действия и большую грузоподъемность, несли значительные потери вследствие того, что не имели должного вооружения и обладали небольшой скоростью. Английский истребитель «спитфайер» имел очень небольшой радиус действия, хотя во всех других отношениях он был прекрасным истребителем для того времени. Признавая сильную огневую мощь "летающих крепостей", англичане тем не менее считали, что, пока мы не перейдем на ночные бомбардировки, наши потери будут недопустимо высокими, а усилия бесплодными.

Споры вокруг этого вопроса длились долго, но ни одна сторона не убедила другую. Все соглашались с тем, что прицельное бомбометание в дневное время будет значительно более эффективным, чем ночная бомбардировка по площадям с учетом тоннажа сброшенных бомб. Генерала Спаатса и меня поддерживал американский комитет начальников штабов, и мы настаивали на тщательной и полной проверке дневных прицельных бомбардировок, прежде чем откажемся от них.

В конечном итоге, спустя месяцы, обе стороны оказались частично правы. Когда впервые наша тяжелая бомбардировочная авиация начала операцию за пределами радиуса действия истребителей, огневая мощь американских бомбардировщиков настолько поразила противника, что некоторое время он не смог предпринять что-либо серьезное против них. Однако немцы постепенно выработали новую тактику и приемы борьбы с бомбардировщиками путем массированного использования своих истребителей. 13 нюня 1943 года 76 бомбардировщиков 8-й воздушной армии США предприняли налет на Киль без сопровождения истребителей и потеряли 22 самолета. В последующем рейде в составе 291 самолета потери достигли 60 бомбардировщиков. С каждым сбитым самолетом мы также теряли минимум десять офицеров и солдат. Перед лицом таких потерь стало очевидно, что, пока не будет налажено массовое производство истребителей с большим радиусом действия, нам придется изменить планы бомбардировочных операций и совершать налеты на Германию только под прикрытием темноты или плохой погоды.

Однако при первоначальных спорах этот опыт еще отсутствовал. В моих же собственных расчетах существенным было то значение, которое я придавал прицельному бомбометанию при подготовке пути для наземного вторжения во Францию. В этом заключался основной замысел обеспечения плана вторжения. Пока не осуществлено прицельное бомбометание в дневное время, вторжение в крупных масштабах на континент, по моему мнению, слишком рискованное дело. Поэтому я считал, что, если даже мы могли бы проводить прицельные бомбардировки только в пределах действия наших истребителей сопровождения, нам следовало бы создавать нашу бомбардировочную авиацию с учетом этого фактора, с тем чтобы иметь крупные наличные силы бомбардировщиков, которые потребуются для предварительной обработки районов, выбранных для вторжения на континент.

Все это закончилось тем, что авиация США придерживалась своего плана прицельных бомбардировок, а английская бомбардировочная авиация продолжала сосредоточивать свои усилия на повышении эффективности ночных бомбардировочных операций. Когда в январе 1943 года этот вопрос был вновь поднят на конференции в Касабланке на высшем уровне, результатом его рассмотрения было просто подтверждение ранее принятого решения.

Наряду с нашей организационной и подготовительной программой разрабатывался оперативный план по осуществлению согласованных между двумя правительствами стратегических задач. В то время генерал Бернард Пейджет командовал внутренними силами Великобритании, из которых планировалось сформировать английские силы вторжения. В его войска входило несколько канадских дивизий под командованием Эндрю Макнотона. Главный маршал авиации Шолто Дуглас был назначен командующим английскими экспедиционными военно-воздушными силами. Адмирал Бертрэм Рамсей был поставлен во главе английских военно-морских сил. В сотрудничестве именно с этими людьми американский штаб в Англии приступил к первоначальной разработке плана вторжения в Европу.

Теперь трудно представить ту суровую, даже страшную обстановку, то настроение общественности, которое отражалось в мышлении столь многих людей как в вооруженных силах, так и вне их. За исключением поражения японского флота у Мидуэя в начале нюня 1942 года, общее положение союзников было крайне тяжелым.[9]

Светлые перспективы виделись только в далеком будущем, да и те зависели от способности России выстоять при материальной поддержке, которую можно было оказать ей в условиях, когда Соединенные Штаты создавали свою потенциальную мощь. Кроме того, было весьма существенно, чтобы Великобритания твердо удерживалась в Индии и в Западной пустыне с целью не дать возможности соединиться нашим двум главным противникам и не подпустить их к ближневосточной нефти.

Летом 1942 года нужно было иметь очень большую веру, не говоря об оптимизме, чтобы видеть впереди день, когда будет развернут весь потенциал Соединенных Штатов и можно будет одновременно и решительно направить всю мощь трех великих союзников против европейских держав «оси». Такой веры требовали во всех высших штабах; любое выражение пораженческих настроений или отсутствие уверенности служило достаточным основанием для немедленного отстранения офицера от должности, и все знали это.

Во время моего первого визита в Лондон в мае не было проведено никакого детального рассмотрения тактических планов вторжения на побережье Северо-Западной Европы. Предстояло еще определить потребности в войсках, самолетах, материальном обеспечении и оснащении. Я думал в общих чертах о наступлении, которое будет предпринято в начале 1943 года и на первых порах осуществлено английскими войсками, поддержанными, возможно, 10 или 12 американскими дивизиями. Я тогда исходил из предположения, что английская авиация располагала силами, способными при некотором подкреплении провести предварительную обработку обороны противника и в дальнейшем оказать поддержку выделенным войскам вторжения. Я также думал, что Англия могла бы помочь необходимыми амфибийными средствами для быстрой доставки на континент сухопутных сил, и, разумеется, рассчитывал на регулярное поступление новых дивизий из Соединенных Штатов в достаточном количестве, чтобы непрерывно продолжать наступление и расширение операции против врага.

С этими общими соображениями я направился на неофициальное совещание с представителями английского комитета начальников штабов. Вскоре после начала совещания мне было предложено изложить в общих чертах характер проектируемой операции. Выступая в роли представителя оперативного управления военного министерства в Вашингтоне и не имея никакого понятия о том, что позднее буду направлен в Англию, я изложил примерно следующее: "Первое, что нужно сделать, — это назначить командующего для руководства операцией. Ему должны быть предоставлены все права, какими оба правительства сочтут необходимым наделить его. Он должен получить директиву на разработку плана вторжения в Европу на такой основе, которая наверняка обеспечит успех операции и, по меньшей мере, создаст на континенте прочный фронт, способный оказывать эффективное воздействие на немцев. Он должен получить указание немедленно разработать в общих чертах план и представить комитету начальников штабов данные о потребностях не только в сухопутных, морских и авиационных силах, но и во всех видах их дополнительного материально-технического обеспечения".

"А кого бы вы назвали в качестве командующего этой экспедицией?" — был первый вопрос, заданный мне.

Все еще думая об операции в начале 1943 года, для которой англичане обязательно выделят основную часть экспедиционных сил на начальных фазах наступления, я ответил: "В Америке я много слышал о человеке, который на протяжении многих месяцев усиленно изучал амфибийные операции. Как мне известно, он занимает пост начальника совместных операций. Его имя адмирал Маунтбэттен. Это самая подходящая кандидатура. Такую операцию следует осуществить под единым командованием. Я слышал, что адмирал Маунтбэттен энергичный, мужественный и способный руководитель, и если операция на первых порах будет проводиться в основном английскими силами, то, я полагаю, он мог бы справиться с этим делом".

Мое замечание было встречено молчаливым удивлением. Затем генерал Брук сказал: "Генерал, вы, возможно, никогда не встречали адмирала Маунтбэттена? Он сидит напротив вас". То, что я не заметил адмирала, войдя в зал совещания, и мои высказывания в его адрес, естественно, вызвали у меня некоторое смущение. Тем не менее я продолжал излагать свои взгляды: "И я все же утверждаю, что ключ к успеху заключается в назначении командующего и в предоставлении ему необходимых прав и полномочий, чтобы осуществить планирование и подготовительную работу, которые в противном случае никогда не будут сделаны".

Совещание проводилось просто для обмена мнениями, и не было принято никаких решений. Нечего и говорить, что с этого времени адмирал Маунтбэттен стал моим искренним и надежным другом.

С назначением меня в Лондон началась серия совещаний командующих, желавших детально рассмотреть потребности планируемой операции. Обычно в этих совещаниях участвовали генерал Пейджет, адмирал Рамсей, главный маршал авиации Дуглас, генерал Спаатс, адмирал Маунтбэттен и я вместе с группой специалистов из соответствующих штабов. Никто из нас не был наделен полномочиями, чтобы планировать какие-либо решительные действия. Рассматривались десятки разнообразных предложений, связанных со стратегией, тактикой, организацией и снабжением. Эти обсуждения усложнялись особенностями вооруженных сил обеих стран, личными предубеждениями и различными взглядами относительно полезности авиации в наземных операциях.

Однако в результате этих исследований и обсуждений американцы более полно ознакомились со стратегическими, тактическими и материально-техническими проблемами, связанными с организацией вторжения в Европу в решающих масштабах. Мы получили доступ ко всем данным английской разведки и узнали точные сведения о размерах и задачах английских сухопутных, морских и военно-воздушных сил. Дальнейшая мобилизация сил в Англии в каких-либо существенных размерах была невозможна: англичане уже мобилизовали все свои людские ресурсы, в том числе и женщин в возрасте от восемнадцати до пятидесяти двух лет.

Мы узнали ряд таких вещей, которые в итоге заставили нас радикально пересмотреть наши первоначальные наметки по операции вторжения. Во-первых, нам стало известно, что английские военно-воздушные силы не были готовы ни по типам самолетов, ни по их численности, ни по обученности летного состава к выполнению интенсивного авиационного обеспечения вторжения, которое мы рассматривали как обязательную предпосылку к успеху операции. Во-вторых, английский флот, вынужденный все время воздерживаться от активных действий, чтобы ответить на любую угрозу нападения немецких надводных сил, не мог обеспечить ту непосредственную поддержку операции вторжения, которая потребуется для успешного десантирования войск.

В английской сухопутной армии тоже ощущалось острое напряжение. Принимая во внимание свои обязательства в Индии, на Ближнем Востоке и рискованное положение в Западной пустыне, Англия, вероятно, не могла выделить для вторжения более 15 дивизий. И наконец, мы узнали, что положение англичан с десантно-высадочными средствами, специальным вооружением и огромными запасами материальных резервов, которые будут необходимы для осуществления вторжения, было немногим лучше нашего. Все это означало, что нет никакой надежды начать крупное вторжение и Европу, пока Америка не создаст значительные контингента сухопутных, морских и воздушных сил для участия в начальных фазах вторжения, по крайней мере, на равной с англичанами основе и пока она не будет готова обеспечить в последующем основную массу этих сил вторжения. Более того, наступление не могло быть начато до тех пор, пока американская промышленность не произведет огромное количество необходимого вооружения и предметов материально-технического снабжения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.