Невероятные возможности (Лавочкин со товарищи идет на штурм неба)

Невероятные возможности (Лавочкин со товарищи идет на штурм неба)

Призрак еще одного поликарповского истребителя через какое-то время вдруг проявился в чертах истребителя еще одного конкурсанта – С.А. Лавочкина. Даже тому, кто хорошо знаком с историей советской авиации, не удастся сразу отличить знаменитый лавочкинский Ла-7 и гораздо менее известный (последний) истребитель Поликарпова И-185. Если стереть опознавательные знаки с бортов, то два снимка можно смело помещать под рубрикой «найдите пять отличий», но найти их будет очень трудно, да и кто их искал в 1944 году, когда появился Ла-7? Поликарпов уже ушел из жизни, и только он мог бы сказать, что, несмотря на сходство, Ла-7 по всем параметрам уступает его И-185, который взлетел в 1941 году.

Но путь к Ла-7 будет долгим и очень извилистым, и, коль мы уже стали исследовать ход конкурса, устроенного Сталиным, то проследить путь одного из конкурсантов его будет крайне интересно. Сначала Лавочкин работал не один, а входил в неведомо как возникший триумвират: Лавочкин – Гудков – Горбунов. Впрочем, ведомо – люди эти были известны в авиационном мире, но как конструкторская сила они до поры до времени не рассматривались. Скорее всего создание этой «силы» было рефлекторным жестом Кагановича, которому надо было как-то прикрыть беспардонное продвижение своего зятя, и Михаил Моисеевич сразу ухватился за предложение чиновников из его наркомата поучаствовать в конкурсе. Идея эта пришла начальнику одного из отделов НКАП В.П. Горбунову. В его отделе работал Семен Алексеевич Лавочкин, который уже имел опыт конструкторский, приобретенный в КБ приглашенного в СССР француза Ришара, в КБ Григоровича и др. А вот конструкторский опыт двух остальных равнялся нулю. Вот как об этом пишет в своей книге «Рождение КБ» С.М. Алексеев, первый заместитель генерального конструктора С.А. Лавочкина:

«Однажды Горбунов вызвал к себе Семена Алексеевича:

– Слушай, Семен, тебе уже осточертело, наверное, заниматься, перекладыванием писем в нашем ГУАПе. Давай попробуем выйти с ходатайством – с предложением построить истребитель. Сейчас очень благодатная для этого обстановка… Недели через две-три у Сталина опять состоится совещание по разбору испанских событий. Я тебе выделю отдельную комнату, прикреплю к тебе машинистку – садись и работай».

То был старт одного из самых ярких конструкторов нашей страны Семена Алексеевича Лавочкина. А пока Семен об этом и не подозревает, и с помощью машинистки (почему-то Горбунову казалось, что именно машинистка будет самым главным подспорьем для конструктора) за предоставленные «две-три недели» набросал контуры будущего истребителя. «Изюминкой» в проекте было то, что конструктор, предвидя трудное положение с «крылатым» металлом, да и не умея работать с ним, ушел от него и постарался сделать крылатым дерево. Точнее, едва ли не первый в авиации композитный материал – дельта-древесину. Этот ход, как потом выяснится, оказался очень сильным.

Через отпущенное для творческого вдохновения время Владимир Петрович Горбунов явился в «отдельную комнату» и увиденным оказался доволен: на чертеже красовался грозный истребитель с пушкой, установленной в развале блока цилиндров. Пушка решила дело. Горбунов велел сворачивать чертежи и идти к наркому докладывать о проделанной работе.

В приемной у Кагановича среди прочих оказался еще один работник отдела – снабженец М. Гудков с папкой на коленях: он пришел к наркому для того, чтобы подписать текущие финансовые документы. В это время секретарь, выйдя от шефа, велела Горбунову и Лавочкину заходить к наркому. Они направились к обитым кожей дверям, за ними почему-то потянулся и Гудков.

Снова слово С.М. Алексееву.

«Вошли они все втроем: Горбунов, Лавочкин и Гудков. Каганович, естественно, обратился к Горбунову:

– Ну, что у тебя, Владимир Петрович?

– Михаил Моисеевич, вот пришли рассказать вам о нашем предложении – новом истребителе.

Горбунов начал докладывать, показал новый материал – дельта-древесину. Каганович, видимо, остался доволен:

– Ну, что же, очень интересно. Я попробую доложить о вашем предложении в правительстве. Очень интересно, что вы, все трое, будете делать один самолет. Поздравляю!

Вышли они из кабинета, тут Гудков и взмолился:

– Вы уж, ради бога, от себя не отпихивайте. Я как смогу тоже буду с вами принимать участие».

Так родился триумвират, который, правда, просуществовал недолго, но свой след в истории войны оставил в виде деревянного истребителя с названием, отражающим имена всех тех, кто вошел в тот день в кабинет наркома, – ЛаГГ.

Из вышесказанного понятно, что проект «дешевого» истребителя (все-таки не из металла, а дерева в России сколько угодно) был принят и для запуска его в серию на заводе № 301 (отсюда и его первичное название И-301). Слово «завод» здесь мало подходит, поскольку прежде это была мебельная фабрика для производства обстановки для строившегося на месте взорванного храма Христа Спасителя гигантского Дворца Советов. Но стройку из-за невозможности воплотить фантастический проект в жизнь, закрыли, а фабрику перепрофилировали в авиационное производство.

Вряд ли ЛаГГ-1 когда-нибудь увидел бы свет, если бы не застоявшиеся без работы краснодеревщики. Деревянному самолету неслыханно повезло, что он попал на мебельную фабрику. Столяры-золотые руки так отполировали, так отлакировали свое первое военное изделие, что члены приемной комиссии при виде слепящего глаза темно-вишневого чуда онемели, и первым именем нового самолета стало «рояль».

Однако тяжелый «рояль» при всем своем великолепии не показывал тех характеристик, которые были заявлены триумвиратом. Впрочем, и он скоро распался: первым из него вышел Горбунов, который по семейным обстоятельствам перестал ходить на завод, Гудкову же пришлось заниматься организационными вопросами, так что Лавочкин де-факто, а потом и де-юре стал «ответственным» конструктором. Пока только так, а отнюдь не главным конструктором. Семен Алексеевич был профессиональным конструктором и делал все, чтобы улучшить конструкцию (прежде всего облегчить ее) для того, чтобы военные дали добро на запуск ее в производство. Несмотря на то, что самолет был перетяжелен, был сложен в производстве (на серийных заводах не было краснодеревщиков, да и времени на полировку не было), ЛаГГ-1 все-таки запустили в производство на двух заводах – в Новосибирске, на 153-м (там, где нарком мыслил начать строительство самолета Сильванского) и на Горьковском заводе № 21. Забежим вперед и скажем, что, оставшись один, Семен Алексеевич много работал над усовершенствованием ЛаГГа, и из него получился наконец Ла-5. Потом Ла-5ФН, и наконец творческое осмысление наследства Н.Н. Поликарпова в виде так и не запущенного в серию И-185 позволило ему создать чудо-самолет Ла-7.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.