Воспоминания Сережи

Воспоминания Сережи

Он прожил почти десять лет, много видел. Недавно его возили в Париж, потому что в Риге и вокруг Риги была революция: бунтовали рабочие и крестьяне латыши, они надеялись на помощь Петербурга и Москвы. Стреляли. Стреляли по всей России.

Об этом в доме шептали, об этом писала из Петербурга бабушка. Словом, папе и маме стало интереснее поехать в Париж.

Хорошо было в Париже. Там на улицах тепло, и мама там не ссорилась с папой: времени не было; ходили порознь, каждый смотрел и покупал по-своему.

В Париже мальчик в Люксембургском саду видел играющих в серсо девочек. Они бегали с палками. У палок были рукоятки, как у шпаг, изображенных на рисунках в книге о трех мушкетерах. Девочки ловили палками легкие кольца серсо и потом бросали далеко. Девочки очень чистенькие. На руках у них были коричневые нарукавники, потому что вещи в Париже, так же как и в Риге, старательно берегут.

Папа, когда пишет, тоже надевает нарукавники.

Вещи нужно беречь. Стол нельзя царапать, и на полированном столе нельзя писать на бумаге, не подложив что-нибудь, иначе появится след от карандаша на полированном дереве. Это в Риге, там революция. Надо было уехать. Много было войск в городе. Теперь это все далеко.

В Париже, на берегу неширокой реки, голубой, ласково называемой Сеной, стоит железная башня. Ее поставил Эйфель для Всемирной выставки. Она на четырех ногах. Тело башни похоже на железнодорожный мост, а внутри – подъемник.

Когда поднимаешься на нем, Париж как будто ширеет, дома разбегаются. Синяя подпись Сены внизу. Внизу – старые церкви, дворцы, маленькие дома, улицы – по улицам бегут лошадки. Видны зеленые квадраты садов. А подъемник все подымается, подымается. Очень интересно.

В Париже у солдат красные штаны; улицы вообще пестрые. Очень много экипажей.

Но летний Париж не удивил рижанина, мальчика Сережу, многолюдством. Поразили его громадные подушки в отеле и могила Наполеона, окруженная могилами маршалов. Это сделано торжественно и напоминало сервировку пышного стола.

Девочки в коленкоровых нарукавниках играли в серсо в саду Тюильри. Напротив сада тянулась бесконечная колоннада улицы Риволи. Небольшая золоченая Орлеанская дева легко и скромно сидела в разрыве колоннад на золоченой лошади. Все не страшно, аккуратно, в то же время свободно.

Посмотрели собор Парижской богоматери, удивились на цветные стекла, на руки контрфорсов, которые заботливо поддерживали высокие стены вечным усилием.

Мальчику сказали, что это Нотр-Дам.

Смотреть надо всегда с названием. Он уже знал химеры Нотр-Дам, но не успел их посмотреть. Папа торопился в отель. Подавали кофе девушки в белых платьях, в белых наколках.

Сережа хотел мороженого, но у него был расстроен желудок и ему дали глинтвейн. С тех пор он глинтвейн не любит. Он не любил и детство. Он не любил большие комнаты, белые жилеты, цепочки на жилетах. Не любил пышные обеды и белую салфетку, навязанную на шею. Вспомнился ему музей восковых фигур в Париже. Там тихо, все наполнено разными событиями.

Все интересно, но слишком тихо.

Все объяснял усталый человек – гид.

Львы терзали христиан в Колизее. Наполеон принимал королей во дворце, сверкая мундиром и звездами.

Сережа и в кино побывал в Париже.

Кино было молодо, ленты его коротки, отрывисты. Хвалили картины Жоржа Мельеса. Одна, вся раскрашенная от руки, пестрая, фантастическая. Там было подводное царство; люди жили под водой. В другой люди летели на Луну. Видно было, что они подрисованные. Была картина о «Проделках дьявола».

Дьявол очень торопился. Он боялся, что публике станет скучно. Очень нервный дьявол, он говорил так, как говорят люди, когда хотят прекратить ссору при посторонних. У суетливого дьявола дом вертелся через крышу, сжимался, разжимался. Потом дьявол уезжал в карете в дымное небо. Карета была запряжена скелетом лошади, ребра лошади были похожи на папины крахмальные воротнички, широкие, глянцевитые. Так дьявол кончал свои проделки в этом сеансе.

В Париже очень много интересных вещей. Большие магазины, Лувр. Много книг, много рисунков. Рундуки с книгами на набережных Сены. Досмотреть нельзя, потому что папа и мама торопятся. Они тащат его за рукава в разные стороны. Папа покупает несколько пар черных лакированных туфель. Мама делает очень много покупок, папа говорит, что это дорого, она отвечает, что у нее свои деньги, папа весело пожимает плечами, ей действительно прислала бабушка.

Мама роется в новых чемоданах и показывает свои покупки Сереже.

Поехали обратно сюда, в Ригу. Стало здесь теперь намного тише, сумрачней.

Вот тогда и поступил Сережа в реальное училище – это не так плохо, но вот надо каждый день ходить.

В Риге есть кино. Частенько Сергей ходил туда с гувернанткой. Были ленты с сыщиками, многосерийные, захватывающие. Гувернантка любила приключения. Сережа любил видовые.

Кончились мечты. Сережа дошел до блестящих с медными ручками полированных дверей реального училища.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.