Эрих Мария Ремарк из Сент-Морица (после 13.01.1938)

Эрих Мария Ремарк из Сент-Морица (после 13.01.1938)

Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, отель «Беверли Уилшир»

[Штамп на бумаге: «Отель „Палас“»] MDC 379–380

Любимая, я получил сегодня от тебя телеграмму, которая опять отменила мое решение сдаться на милость баккара, — хотя мои горести странным образом всегда приносят мне удачу: вчера вечером, например, в семи сериях подряд выпало черное, а это принесло 500 долларов выигрыша…

Поэтому крупье смотрели на меня сегодня, как на убийцу, — я не вернулся к ним, а гордо прошествовал мимо с новыми часами, купленными на выигранные у них деньги…

Снаружи идет снег, и галки летают вокруг серых башен отеля, как вороны над пшеничным полем в Овере у Ван-Гога, они пролетают прямо перед окнами, и парят, и заглядывают своими чёрными каменными глазами в номера, и кричат; а передо мной лежит тетрадка «Мюнхенской иллюстрированной газеты», в которой на трех полосах твои фотографии в разных позах и ситуациях — в каком-то черно-белом доме, в автомобиле, за завтраком, за изучением роли, ну и все такое…

Неужели эти люди верят в то, что утверждают: будто ты возвращаешься в Германию и станешь украшением УФА[20]?

Вокруг меня в холле происходит широкое чаепитие; я ненавижу все это — бар, людей, снег и прошлое.

Какой светлой может быть жизнь и какой серой! Но и в светлом есть серое, потому что серебро тоже серое. Серебро серое, а руки мои иногда старые; а эти высокие окна и снег, хлопья которого так и кружат, и доносящийся снаружи рык мотора тяжелой спортивной машины — что мне все это напоминает? Дорожку посреди черных елей, последний путь, — ах, приезжай! — и ничего больше нет, это всего лишь тени и больше ничего, тени лет, которые иногда словно белой косой прорезает кругами прожектор воспоминаний. И вдруг он прекращает движение, подрагивая, но не сдвигаясь с места, — Орплид и Авалун[21] — берег мечты и желания, — ах, подними свои глаза и посмотри на меня… посмотри на меня…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.