Мирная жизнь

Мирная жизнь

В мае 1945 года сдался американским войскам. После войны американцы решили провести представительный процесс по делу убийства военнопленных в Мальмеди. На этот процесс, который проходил в Дахау,[104] были выведены в качестве подсудимых многие командиры войск СС, в том числе и те, кто имел к событиям в Мальмеди очень небольшое отношение. Йохен Пейпер же стал главным фигурантом, а всего на скамье подсудимых оказалось 75 человек. В отечественной литературе список подсудимых никогда не приводился, и хотя это занимает некоторое место, все же восполним этот пробел. Итак, на скамье подсудимых оказались: Валентин Берзин (Bersin), Фридель Боде (Bode), Вилли Браун (Braun), Курт Бриземейстер (Briesemeister), Фридрих Крист (Christ), Роман Клоттен (Clotten), Манфред Кобленц (Coblenz), Йозеф Дифенталь (Diefenthal), Йозеф Дитрих (Dietrich), Фриц Экман (Eckmann), Арндт Фишер (Fischer), Георг Флепс (Fleps), Гейнц Фридрихс (Friedrichs), Фриц Гебауер (Gebauer), Гейнц Гёдике (G?dicke), Эрнст Голдшмидт (Goldschmidt), Ганс Грюле (Gr?hle), Макс Хаммерер (Hammerer), Арним Хехт (Hecht), Вилли Хендель (Hendel), Ганс Хеннеке (Hennecke), Ганс Хиллиг (Hillig), Гейнц Хоффман (Hoffmann), Иоахим Хоффмаг (Hoffmann), Губерт Хубер (Huber), Зигфрид Йэкель (Jaekel), Бенони Юнкер (Junker), Фридель Киз (Kies), Густав Книттель (Knittel), Георг Котцур (Kotzur), Фриц Крэмер (Kr?mer), Оскар Клингельхёфер (Klingelhoefer), Вернер Кюн (Kuehn), Эрих Мауте (Maute), Арнольд Миколашек (Mikolaschek), Антон Мотцхейм (Motzheim), Эрих Мойнкемер (Meunkemer), Густав Неве (Neve), Пауль Герман Охман (Ochmann), Иохаим Пейпер (Peiper), Ганс Плетц (Pletz), Георг Пройсс (Preuss), Герман Присс (Priess), Фриц Рау (Rau), Тео Раух (Rauh), Генц Рехагель (Rehagel), Рольф Рейзер (Reiser), Вольфганг Рихтер (Richter), Макс Ридер (Rieder), Рольф Ритцен (Ritzer), Аксель Роденбург (Rodenburg), Эрих Румпф (Rumpf), Вилли Шэфер (Schaefer), Вилли фон Шамир (Schamier), Рудольф Швамбах (Schwambach), Курт Зикель (Sickel), Освальд Зигмунд (Siegmund), Франц Зиверс (Sievers), Ганс Зиптротт (Siptrott), Густав Шпренгер (Sprenger), Вернер Штернебек (Sternebeck), Гейнц Штикель (Stickel), Герберт Шток (Stock), Эрвин Шиперски (Szyperski), Эдмунд Томчак (Tomczak), Гейнц Томхардт (Tomhardt), Август Тонк (Tonk), Ганс Треттин (Trettin), Йохан Вассенбергер (Wassenberger), Гюнтер Вейс (Weis), Эрих Вернер (Werner), Отто Вихман (Wichmann), Пауль Цвигарт (Zwigart). Председательствовал на суде бригадный генерал Дж. Т. Долб.

Следствие с самого начала столкнулось с большими трудностями, показания свидетелей были крайне противоречивы, и, несмотря на все усилия американцев и десятки томов уголовного дела, до сегодняшнего дня невозможно восстановить картину событий 17 декабря 1944 года. С самого начала американцы выдвинули версию, что эти события были следствием тщательно спланированного убийства. Следователи и обвинение упорно придерживались этой линии, причем в значительном количестве случаев на процессе были использованы фальсифицированные доказательства. Во время следствия американцы применяли к свидетелям недозволенные ни в одной стране методы: от простого психологического давления до избиений, организации ложных судов и казней (это когда выводили на расстрел и стреляли холостыми). В конечном счете можно сказать, что проходивший в Дахау процесс был в очень большой степени построен на заведомо ложных доказательствах и ничего общего с хваленым американским правосудием не имел. Наконец Пейпер дал показания: «Я могу припомнить, что среди других бумаг был приказ по 6-й танковой армии СС. Там говорилось, что в связи с отчаянным положением нашего народа волна террора и ужаса должна предшествовать нашим войскам. Далее указывалось, что германский солдат должен помнить о бесчисленных жертвах воздушного террора союзников. Я почти уверен [Курсив мой. – К.З.], что в приказе было подчеркнуто, что военнопленные, если потребуют обстоятельства, должны быть расстреляны. Этот приказ был включен в полковые приказы».[105] На подобных сделанных под давлением заявлениях, без предоставления реальных текстов приказов и строилось американское обвинение.

Большинство исследователей, так или иначе обращавшихся к «бойне у Мальмеди», сходятся на том, что это было трагическое стечение обстоятельств и что эсэсовцы открыли огонь по стоящим на поле людям, приняв их за солдат противника (а не за военнопленных). Огонь, очевидно, начался тогда, когда кто-то из пленных попытался бежать. По этой либо по иной причине прозвучал первый выстрел, а когда началась паника, немцы открыли огонь из пулеметов. Косвенным доказательством в пользу этой версии (а также опровержением версии американского обвинения) является и то, что в ходе всей операции группа Пейпера захватила еще значительное количество пленных, а эксцессов, подобных Мальмеди, больше не было.

Следствие, которым руководили полковник Розенфельд и 1-й лейтенант Перль, абсолютно проигнорировало тот факт, что, несмотря на все усилия, ему не удалось обнаружить никаких документов, подтверждавших наличие приказов немецкого командования об уничтожении военнопленных. (А вот что подобные приказы наличествовали в некоторых частях Армии США – это уже непреложный факт.[106])

В день открытия процесса – 16 мая 1946 года – главный обвинитель подполковник Бертон Эллис заявил, обозначив позицию обвинения: «Солдатам дивизии СС “Адольф Гитлер” велели соревноваться между собой и совершенствовать свое мастерство, стреляя в пленных. Каждый из обвиняемых был винтиком в гигантской машине убийств».[107] На суде большинство подсудимых, в том числе и Пейпер, отказались от данных на следствии показаний.

О соблюдении каких-либо прав подсудимых и соблюдении законности речь не шла – тем более когда дело касалось эсэсовцев, поголовно объявленных союзной пропагандой преступниками. 17 июля 1946 года был оглашен вердикт военного трибунала: 43 подсудимых были приговорены к смертной казни через повешение, 22 – к пожизненному тюремному заключению, двое – к 20 годам тюремного заключения, один – к 15 годам и пятеро – к 10 годам тюрьмы. Естественно, главный фигурант Пейпер был признан виновным в расстрелах военнопленных и приговорен к смертной казни.

Но на пути американского правосудия встал защищавший подсудимых адвокат из Атланты подполковник Уильям М. Эверетт-младший, который даже использовал собственные средства, чтобы продолжить расследование. Он нашел доказательства того, что к ряду обвиняемых в ходе следствия применялись не только избиения, но и пытки: под ногти загоняли горящие спички, гасили о тело сигареты, у некоторых были сломаны челюсти.

6 июня 1948 года Пейпер под присягой дал показания о методах ведения следствия. «На первом же допросе в следственном отделе 3-й американской армии ему заявили, что он для американских солдат “враг № 1”. В сентябре его вернули в Оберурзель и организовали встречу с пережившими расстрел, но допроса не вели. Однажды он провел 24 часа в камере при минусовой температуре. Его перевели в Циффенгаузен, где допрос вел старший лейтенант Перл.[108] Он вел его так, как будто бы американский суд уже счел Пейпера виновным и нужно было лишь, чтобы он сам взял на себя ответственность за преступление. Помещенный на пять недель в темную камеру, не имея возможности ни умыться, ни побриться, лишенный на два дня пищи, “оборванный и оскорбленный”, Пейпер согласился на условии, что его люди будут освобождены. Ему отказали. Пейпер также показал, что лейтенант Перл уведомил его, что, “если он выберет самоубийство, оставив записку о своей полной ответственности, то Перл удостоверит его полную непричастность к расстрелу”».[109]

В конце концов Эверетту удалось добиться того, что 29 июля 1948 года комиссия Сената США по вооруженным сипам приняла решение о пересмотре дела. 31 января 1951 года решением главнокомандующего американскими вооруженными силами в Европе генерала Томаса Хенди шести заключенным, в том числе и Пейперу, расстрел был заменен пожизненным тюремным заключением (к другим эта меры была применена еще раньше).

В октябре 1952 года Йохен Пейпер писал из тюрьмы Паулю Хауссеру:[110]

«Семь с половиной лет назад, когда мы впервые вошли в мир колючей проволоки, мы были как дети, ночью потерявшие мать. Мы росли и взрослели среди простых понятий фронта и оказались не способны уловить новые правила игры. Кто-то сказал, что правосудию, ослепленному гневом, глаза откроет правда. Но он ошибся, и скоро мы поняли, как мало остается от правосудия, когда демагогическая цель требует намалевать на стене кровавое чудовище. Наша добросовестность была так же велика, как наше невежество. Государство научило своих детей только одному: стрелять.

Мы никогда не сталкивались с предательством и не знали, как себя вести. Еще вчера мы были частью Вермахта; сегодня от нас отреклись, отдали на расправу рычащей толпе. Мы, прежде знавшие лишь тень инстинкта самосохранения – лихорадочную дрожь перед лицом опасности, – теперь должны были привыкать к крикам “держи вора!” и обвинениям жалких персонажей, пытавшихся возвыситься за счет собственной низости. Нашелся ли хоть один, чья вера в Германию не пошатнулась? Кто не замкнул уста в презрении?..»

В этом довольно обширном письме есть и строки, из которых следует, что Пейпер был вполне сознательным последователем нацизма. Здесь он вполне осознанно говорит о миссии вермахта и прежде всего войск СС. До конца жизни – и на фронте, и в тюрьме, и на свободе – Пейпер оставался убежденным нацистом и яростным антикоммунистом:

«Бессмысленность периода наших страданий почти незаметно наполнялась значением и пониманием, а в мире в это время происходили большие перемены. Становилось все очевиднее: колоссальные жертвы нашего народа были оправданы. Что бы сейчас было с разорванным на части Западом, если б не баррикады из немецких тел? Их историческую роль стало невозможно более игнорировать. Передний край восточной битвы прошел по широкой дуге от Финляндии до Кавказа. Представители нашей культуры несут вдоль нее молчаливую вахту. И хотя их могилы сровняли с землей, и многие нации до сих пор стыдятся своих благороднейших сынов, только этот авангард они должны благодарить за то, что танки наследников Чингисхана не дошли до самой Атлантики.

Давайте похороним нашу ненависть во имя их, камрады. История будет судить справедливее, чем современники, ослепленные гневом. Угроза так серьезна, опасность так близка, что никто не сможет уклониться от этого вызова.

Никогда не забывайте, что первый европеец, павший в этой битве, сражался в рядах войск СС, и убитые после войны – тоже из наших рядов. Они слишком верили в неразделимое единство западного общества – и потому на них открылся сезон охоты. Задумайтесь, о чем свидетельствует их кровь. Не принимайте полумер. Идея Европы – единственная политическая идея, за которую стоит сражаться сегодня. Никогда еще ее реализация не была столь близка. Задушите ложь, дайте в морду клевете, помогите соседу и вдове солдата. Когда каждый вернется к простым идеалам, расстанется с эгоизмом, примет бедность как достоинство и снова почувствует себя ответственным за всех – тогда мы наконец вытащим телегу из грязи. И дамбы будут готовы, когда придет шторм.

На войне наши гордые дивизии считались высшей элитой. Трофейные документы всех народов рассказывали легенды о нашей стойкости. Надеюсь, наши дети смогут сказать о нас, что и в несчастье мы достойно несли свою долю и что мы сами заронили в диаспоре семена примирения Европы».

* * *

В декабре 1956 года, отбыв 10 лет заключения в тюрьме Ландсберга-на-Лехе, Йохен Пейпер был освобожден из тюрьмы и смог встретиться с семьей. В январе 1957 года он был принят на работу на завод фирмы «Порше», который располагался в Штутгарте-Цуффенхаузене. В 40 лет ему пришлось заново начинать жизнь. Сначала кавалер одной из высших наград за храбрость мыл машины, затем стал продавцом, а в уже марте того же года его перевели в отдел технических продаж учеником. Теперь он мог снять квартиру и выписать к себе жену Зигурд и дочек Эльке и Сильке (сын Генрих до конца учебного года должен был оставаться в Баден-Бадене).

Оказалось, что таланты Пейпера отнюдь не ограничиваются военной службой, из него вышел великолепный бизнесмен. А «Порше» не собирался мешать карьерному росту бывшего танкиста, и уже очень скоро Пейпер стал начальником отдела, занимавшегося оптовыми продажами, со вполне приличным окладом. При этом своей карьерой Йохен был обязан только себе, он работал целыми днями, постоянно расширяя свои знания в области автоиндустрии. 26 января 1958 года была отменена обязанность Пейпера дважды в месяц отмечаться в полиции.

Но здесь судьба вновь приготовила ему новый удар: столь стремительный рост (а тем более новое назначение на руководящую должность) вызвал недовольство коллег по новой работе. На него начались нападки, и вскоре недоброжелатели использовали «железный» аргумент, припомнив о военных преступлениях Пейпера. «Порше», сам замаранный сотрудничеством с нацистами, решил не рисковать и в 1961 году расторг контракт с Пейпером. Йохен подал в суд, но тот признал за «Порше» право уволить Пейпера и лишь присудил ему компенсацию в размере полугодового оклада. Но как бы то ни было – он вновь остался не у дел. Сначала Пейпер работал независимым рекламным агентом, а затем устроился в фирму Макса Моритца, дилера автофирмы «Фольксваген» в Ройтлингене, менеджером по рекламе. Но и отсюда ему также пришлось уволиться в результате развернутой левыми кампании травли – ни один из бизнесменов не хотел ссориться с профсоюзами и боялся попасть под обвинение в попустительстве нацистским преступникам.

Пейпер участвовал и в деятельности ветеранского союза войск СС – ХИАГ, часто принимал участие во встречах сослуживцев. В 1968 году Италия обратилась к немецким властям с просьбой выдать Пейпера для проведения судебного процесса по делу убийства мирных жителей в Бове. Дело об экстрадиции было передано на рассмотрение Штутгартского суда, который, рассмотрев обстоятельства дела, не нашел в них необходимых улик и в выдаче отказал.

Оказавшись в атмосфере травли, Йохен Пейпер решил покинуть родину (ФРГ он назвал «обществом банкротов»). Еще со время кампании 1940 года он сохранил самые лучшие воспоминания о районе Лангра. Теперь он решил переехать сюда насовсем. Помог ему в этом некий Готье – это был французский военнопленный, которому в свое время Пейпер помог освободиться и вернуться к семье. В результате Пейперу удалось обосноваться во Франции (Готье продал ему небольшой домик в Траве) и получить вид на жительство (который был действителен до февраля 1977 года). Свой собственный дом Пейпер начал строить высоко на берегу Саона, вдали от других домов. Теперь семья Йохена Пейпера жила в небольшом загородном доме в Траве, близ Весуля (департамент Верхняя Сена).

Почти 16 лет Пейпер прожил во Франции, в общем-то прожил довольно спокойно, хотя угрозы письменно и по телефону ему все же поступали. В июне 1976 года Пейпер был опознан владельцем лавки в Весуле коммунистом Полем Кашо. Тот и передал его сведения своим товарищам по партии. Немедленно коммунистическая пресса Франции развернула кампанию травли Пейпера, припомнив ему, конечно же, Мальмеди. 22 июня 1976 года коммунистическая газета «Л’Гуманите» вышла с заголовком «Что делает этот нацист во Франции!» Все это сопровождалось требованиями выгнать Пейпера из Франции. В Траве раздавали листовки, в которых Пейпер был назван военным преступником.

Утром 13 июля Пейпер, опасавшийся за жизнь своих близких, отправил семью в Германию (тем более что его супруга была больна раком и нуждалась в лечении). Сам он остался – Пейперу было жалко дом, на который он потратил столько трудов, он не сомневался, что, присоединись он к семье, дом будет немедленно сожжен. Его сосед Эрвин Кетелхут (бывший оберштурмбаннфюрер СС) предложил Пейперу провести ночь у него на водяной мельнице (тем более что в свое время эту мельницу ему продал именно Йохен), но тот отказался – он не хотел втягивать в это дело соседа.

Вечером того же дня Пейпер увидел дюжину мужчин, подбиравшихся к его дому. Пейпер выстрелил в воздух, чтобы отпугнуть их. В 11 часов вечера того же дня его дом был подожжен, и Йохен Пейпер погиб при загадочных обстоятельствах – по официальной версии он совершил самоубийство. Но это вызывает определенные сомнения – на найденном обгоревшем трупе (у которого не было ни рук ни ног) можно было увидеть следы страшных пыток. Поэтому более вероятна другая версия, конечно же, не признанная французской полицией: скорее всего был убит французскими коммунистами. Есть еще версия о причастностью к убийству «эскадронов смерти», организованных в 1945 году американцами еврейского происхождения во главе с майором Мэрреем Беренсом – но, по-моему, она слишком экзотична.

Как бы то ни было, следствие не смогло на 100 % установить, что найденное тело принадлежит Йохену Пейперу,[111] вскрытие не проводилось, короче, чиновники сделали все возможное, чтобы спустить расследование на тормозах. Хотя следствие и шло почти полгода, никто из местных коммунистов ничего не знал – по крайней мере так они сказали полиции. Его слова, сказанные Чарлзу Витингу перед отъездом во Францию, оказались пророческими: «Я сижу на бочке с порохом. Эллис, Кемпнер и Визенталь – все они пытались добиться моего осуждения. Однажды кто-нибудь придумает еще одно “преступление” и эта бочка взорвется. И тогда все будет кончено».[112]