24

24

В мирное время (кровопролитные войны, потрясавшие Европу и Северную Америку, несколько приутихли) потеряли работу тысячи занятых прежде специалистов. Среди них опытные моряки, саперы, артиллеристы.

Чем им заняться?

К чему приложить руки?

Морякам работу можно найти, саперам тоже.

А вот артиллеристы? Чем занять в мирное время их?

«Пушечный клуб»! Вот идея. Следует создать «Пушечный клуб»!

И пусть этот клуб функционирует не во Франции (это слишком близко), а где-нибудь за океаном — в Америке, скажем, в Балтиморе. Там, в Америке, отставных военных сейчас так много, что уже через месяц новый клуб будет насчитывать тысячи действительных членов и десятки тысяч членов-корреспондентов. Тем более что правила приема в «Пушечный клуб» будут несложны: просто кандидат на вступление изобретает новые или совершенствует уже имеющиеся орудия.

«Легко представить размах американской изобретательности, — писал в новом романе Жюль Верн. — Орудия, совершенствуясь, начали принимать колоссальные размеры, а снаряды стали перелетать через все мыслимые расстояния, нередко разрывая в клочки обычных безобидных прохожих. Все эти изобретения скоро оставили далеко позади скромные по своим размерам европейские орудия. Вот цифры. Прежде, "в доброе старое время" ядро в тридцать шесть фунтов весом могло прострелить на расстоянии трехсот футов лишь тридцать шесть лошадей, поставленных поперек его пути, или шестьдесят восемь человек, если случай их выстраивал в таком порядке. Ах эта младенческая пора артиллерийского искусства! С тех пор снаряды научились летать гораздо дальше. Например, пушка Родмена била на расстояние семи миль, и ее ядро, весом в полтонны, могло "скосить" сразу сто пятьдесят лошадей и триста человек. В недавно созданном "Пушечном клубе" был даже возбужден вопрос — не произвести ли в действительности этот опыт? Но если лошади, может, и согласились бы подвергнуться подобному испытанию, то среди людей, к сожалению, охотников не нашлось…»

«Все эти орудия были чудовищно смертоносны. При каждом выстреле сражавшиеся падали целыми рядами, как колосья под ударами косы. Каким жалким по сравнению с такого рода снарядами показалось бы нам ядро, сразившее в 1587 году в битве при Кутра сразу двадцать пять человек, или ядро, убившее в 1758 году при Цорндорфе одним выстрелом сорок пехотинцев. Что значили наполеоновские пушки,убийственный огонь которых решил судьбу сражений при Иене и Аустерлице? Все это лишь цветочки! В битве при Геттисберге конический снаряд, выпущенный из нарезной пушки, разом уложил сто семьдесят три южанина, а при переправе через реку Потомак один родменовский снаряд отправил в лучший мир двести пятнадцать южан. Следует также упомянуть об огромной мортире, изобретенной Дж. Т. Мастоном, выдающимся членом и непременным секретарем "Пушечного клуба"; действие этой мортиры оказалось крайне губительным: при ее испытании оказались убитыми триста тридцать семь человек; правда, все они погибли от взрыва самой мортиры…»

Не удивительно, что больше всех переживал именно Дж. Т. Мастон.

«Как? — постоянно печалился он. — Неужели мы состаримся и умрем, так и не посвятив последние годы своей жизни усовершенствованию мощных огнестрельных орудий? Неужели нам больше не представится случая испытать дальнобойность наших пушек и чужие небеса не озарятся огнем наших залпов? Неужели никогда не возникнут международные осложнения, которые позволят Америке срочно объявить войну какой-нибудь заморской державе? Неужели, к примеру (следует помнить, что это говорит американец. — Г.П.), эти нервные французы не потопят ни одного нашего корабля? И неужели строптивые англичане при их несносном характере ни разу больше не нарушат международного права, — ну, скажем, не вздернут по какому-нибудь торжественному случаю трех-четырех наших земляков?»

В артиллерийской науке американцы превзошли европейцев.

«Нельзя сказать, — писал в романе Жюль Верн, — чтобы приемы их стрельбы достигли большего совершенства, но они создали орудия необычайных размеров, бившие на неслыханные ранее расстояния. В искусстве настильного, навесного и ураганного огня, флангового, продольного и тылового обстрела англичане, французы и пруссаки достигли, пожалуй, самого высокого совершенства; но их пушки, гаубицы и мортиры кажутся простыми пистолетами по сравнению с колоссальными орудиями американской артиллерии…»

В «Пушечном клубе» всё подчинено идее.

Председатель сидит в кресле, поставленном на пушечный лафет.

Письменный стол склепан из жесткого листового железа. Круглая чернильница выточена из настоящей гранаты. Скамьи в зале заседаний поставлены плотными зигзагами — как крепостные валы. Но это все — мелочи, все это всего лишь мелочи. Чтобы мир по-настоящему развивался, нужны большие, нужны великие потрясения. И раз уж не ведется почему-то никаких войн, давайте сами, без всяких войн, с помощью только наших чудесных мощных орудий присоединим к уже имеющимся тридцати шести американским штатам еще один…

Луну!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.