1 мая 1945 года Возле Тиргартен-парка
1 мая 1945 года
Возле Тиргартен-парка
Огонь минометов, начавшийся неожиданно, так же неожиданно прекратился. Но от места, где мы залегли, мы уже до полуночи не удалялись. Потом продолжили двигаться по-пластунски.
С наступлением 1-го Мая Заботин разрешил всем выпить по глотку чистого медицинского спирта из наших фляг.
— Твой отец рабочий человек? — спросила шепотом у Гюнтера Ана.
— Ja! — ответил немецкий пацан.
— Можешь хлебнуть из моей фляги за 1-е Мая, — разрешила ему Липко.
Он пригубил и закашлялся, зарывшись в рукав.
В час ночи мы вошли в небольшую лощину. Залегли отдохнуть.
— Связывайся с командиром, Никлас! — приказал Заботин.
— Есть! Что передать?
— Передать: «01.05.1+».
Связался, передал. Такие короткие сообщения ни один пеленгатор не засечет!
Вскоре пришел ответ: «15161-41171-186».
— Приказано продолжать, — доложил я Заботину.
Поползли дальше. Слева вспыхнуло огромное зарево, и тут же Чуйков открыл артиллерийский огонь по площадям в Тиргартен-парке. Противник не остался в долгу. Снова снаряды с двух сторон пролетают над нами. Хочется влипнуть в землю и лежать не двигаясь. Но мы так никогда не доберемся до сада имперской канцелярии, надо ползти вперед. Если мне суждено остаться живым после этого особо важного задания, смогу ли я маме, Майку, Кате или Валерику когда-нибудь объяснить, что это значит — ползти под перекрестным артиллерийским огнем час, два, три? Я думал: а что, если летящие навстречу друг другу снаряды или мины встретятся лоб в лоб прямо над нами? Страшно подумать!
Огонь со стороны 8-й гвардейской армии по Тиргартен-парку становился все интенсивнее. Парк отвечал тем же. Одна крупная мина (непонятно чья) разорвалась в последней шеренге взвода наших разведчиков: трое убитых и трое, включая капитана Троева, раненых. Ранения — мелкие осколочные. У капитана — в голову и шею. Перевязку всем троим сделала Ана. Ей помогал Гюнтер. Все трое раненых заявили Заботину, что могут двигаться вперед.
Убитых похоронили в воронке. Записку с фамилиями заложили в пустую флягу.
Полдень. Саперы со своими собаками на нашем пути обнаружили огромную яму.
— Связь, Никлас! — приказал Заботин.
— Вызываю! — ответил я. И через минуту: — Есть связь! Текст?
— Текст, — сказал Заботин, — такой: «05.01.12+1».
Вскоре пришел ответ: два плюса.
— Перекур с дремотой до 13.00, — дал команду Заботин. — Никлас, включите рацию на прием!
— Включаю! — ответил я.
Надел наушники. В начале каждого часа Би-би-си давала новости. Услышал и перевел:
— «Русские водрузили красный флаг над Рейхстагом…»
Все мы хором, дружно произнесли три раза тихо: «Уррааа! Уррааа! Урррааа!»
— «…Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер при посредничестве графа Бернадота пытался связаться с фельдмаршалом Монтгомери и генералом Эйзенхауэром. Оба ему отказали».
— Найдите Москву, Никлас! — сказал Заботин.
Нашел. Застал окончание приказа Сталина, который зачитывал, если не ошибаюсь, Юрий Левитан. Развернул один наушник, чтобы слышали все:
— «…Приказываю: сегодня, 1 мая, произвести салют в столицах союзных республик, а также в городах-героях: Ленинграде, Сталинграде, Севастополе и Одессе — двадцатью артиллерийскими залпами. Да здравствует наша могучая Советская Родина! Да здравствует великий советский народ, народ-победитель! Да здравствуют победоносные Красная армия и Военно-морской флот! Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины! Вперед, за окончательный разгром гитлеровской Германии!»
Заботин разрешил всем, как он выразился, «принять на грудь» по глотку спирта. Саперы покормили своих четвероногих помощников-нюхачей.
В 13.00 мы продолжили двигаться вперед, в основном по-пластунски. В 21.00 оказались рядом с перекрестком, по которому били советские «Катюши» 8-й гвардейской.
Это было ужасно, ни описать, ни рассказать словами. Конец света! Настоящий ад! Их залп во сто крат страшнее бомбежек или обычных артобстрелов.
В 23.30 мы достигли сада рейхсканцелярии, где слышались беспрерывные разрывы гранат, автоматные, пулеметные очереди и душераздирающий ор рукопашного сражения. Но нам приказано в бой не вступать. Вблизи Герман-Геринг-штрассе, четко обозначенной на рисунке Гюнтера, для нашей временной базы нашелся подвал разрушенного авиабомбой огромного здания с метровой толщины стенами. В подвале над нами козырьком навис большой кусок пола первого этажа.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.