Глава 26 МРАЧНАЯ ПЕРСПЕКТИВА

Глава 26

МРАЧНАЯ ПЕРСПЕКТИВА

Оперативная сводка. 1943 год

Наконец-то мы начали принимать эти смертельные сантиметровые волны радиолокационных станций противника. Летом появился индикатор длины волн — «Ванце», затем пришел менее габаритный и более совершенный детектор «Боркум». Именно благодаря ему прервалась череда поистине катастрофических потерь этой весны. В августе потери составили высокую цифру — 25 лодок. В сентябре же, когда пошла в дело торпеда «Zaunk?nig», наши потери составили только 10 лодок. В октябре они снова резко подскочили — до 26. В ноябре число потерь составило 19, а в декабре лишь 8. Последняя низкая цифра объяснялась отчасти тем, что большинство действующих лодок были отозваны на базы, чтобы на них поставили шнорхели и команды научились пользоваться ими.

Специальные коммюнике — победные реляции — продолжали звучать в ушах немецкого народа. Последнее было опубликовано в марте. В этом месяце лодки потопили 108 судов общим водоизмещением 700 000 тонн. После этого о «серых волках» больше не заикались. В сентябре с введением торпеды «Zaunk?nig» успехов чуть прибавилось. В октябре цифра снова резко упала — до 13 судов и 97 000 тонн, в ноябре цифры упали еще ниже. В декабре — снова 13 судов водоизмещением 87 000 тонн, причем основная масса была потоплена в Южной Атлантике и Индийском океане, где действовала группировка «Муссон». В декабре был к тому же потерян линкор «Шарнхорст». Он не был, как другие крупные корабли, выведен из числа действующих, потому что Дёниц понял свою ошибку и убедился, что нельзя обойтись без крупных боевых кораблей.

Общее число потерь подводных лодок в 1943 году составило 237. Это количество еще могло возмещаться новым строительством. Но «европейский оплот» шатался. На востоке накатывался мощный русский каток с его людской и материальной мощью и медленно оттеснял германские армии назад. В Тихом океане японцы получали удар за ударом. Португалия предоставила Соединенным Штатам базы на Азорских островах. Италии не стало. После поражения в Северной Африке германским подводным лодкам в Средиземном море стало совсем туго. Одной из лодок, потерянных там, была лодка «U-593» под командованием капитана 2-го ранга Кельбинга. Кельбинг потерял лодку в своем пятнадцатом походе, и этот факт британское радио подало как доказательство того, что даже лучшие и опытнейшие командиры становятся жертвами новых, усовершенствованных и количественно возросших средств противолодочной обороны, применяемых союзниками. Комментатор подчеркнул, что за все пятнадцать выходов Кельбинг не имел оснований быть недовольным действиями кого-либо из своей команды…

* * *

10 декабря подводная лодка «U-593» вышла из Тулона на свое пятнадцатое боевое задание. 11 декабря Кельбинг был у берегов Африки. Перед первыми лучами 12 декабря «U-593» погрузилась, чтобы не подвергаться неприятным неожиданностям. В гидрофоны услышали шум винтов эсминца. Кельбинг подвсплыл на перископную глубину и в полутьме увидел расплывчатый силуэт. Это, как позже выяснилось, был британский «Тайндейл». Кельбинг решил применить «Zaunk?nig» и, несмотря на беглые расчеты, выстрелил. После этого «U-593» сразу взяла курс в открытое море. Послышались отдаленные взрывы глубинных бомб. Следующий быстрый взгляд в перископ обнаружил лишь безоблачное средиземноморское небо. Стояло безветрие, море было гладким, как бильярдный стол. Так что перископ оставлял длинный и широкий след, который не мог не заметить ни один самолет.

Кельбинг знал, что, потопив эсминец, навлечет на себя все силы противолодочной обороны союзников, включая самолеты. Более того, при полной луне, сияющей с чистого неба, он вряд ли мог рассчитывать на то, что за ночь оторвется от преследователей.

У него в распоряжении было 36 часов, ибо на столько хватало у него запасов кислорода.

Примерно в полдень подошел еще один эсминец. Он занял такую позицию, что Кельбинг не мог бы промахнуться. «Холком» был поражен по центру, разломился и затонул.

«Пока все хорошо, — подумал командир. — Теперь бы выбраться из этого ведьминого котла».

Ему не надо было объяснять ситуацию команде. Они так долго находились в Средиземном море, что понимали, как мало у них шансов выбраться отсюда.

Часто меняя курс, «U-593» пыталась стряхнуть с себя преследователей.

— Мы можем сделать, — сказал Кельбинг, — только одно: как только упадет темнота и гидрофоны покажут, что у нас есть хороший шанс, мы всплывем и попытаемся оторваться от них на максимальном ходу.

После полуночи показалось, что такой благоприятный шанс представился. «U-593» всплыла, и Кельбинг поспешил на мостик. Тут его ждал небольшой шок: луна висела над головой, и было светло, как днем. Вызвали наверх артиллерийские расчеты, механик быстро вывел дизели на полную мощность. Вокруг никого не было. Им, похоже, сопутствовала удача.

Но буквально через несколько минут один из впередсмотрящих доложил о приближении «Веллингтона». Самолет приближался с правого борта и шел прямо на лодку. По навигационным огням Кельбинг понял, что тот не один. Но, судя по его движениям, лодку он не заметил.

— Вот проклятие! — ругался Кельбинг. — Мы подали себя прямо на серебряном подносе.

Он понимал, что даже срочное погружение не сильно поможет делу. Дистанция до «Веллингтона» составляла 500 метров, когда с лодки открыли огонь. Трассирующая очередь из 20-миллиметрового пулемета разорвала ночное небо и протянулась к бомбардировщику. Летчик пошел вверх и круто отвернул, подставив таким образом брюхо самолета германским стрелкам. Видны были вспышки при попадании пуль.

— Отличная стрельба! — похвалил Кельбинг. — Выдайте ему по полной!

И стрелки старались. Они вынудили самолет сбросить свой бомбовый запас и уйти. Бомбы упали далеко от лодки.

— После такого фейерверка не замедлят прийти другие! — крикнул вахтенный офицер командиру.

Кельбинг погрузился. Пока лодка медленно уходила на глубину, послышался шум эсминцев. Потом над ними прошел патрульный корабль. Но глубинных бомб не сбросил.

Теперь у Кельбинга появились новые проблемы. Тех немногих минут, которые лодка провела в надводном положении, было недостаточно для набивки сжатого воздуха и подзарядки батарей. А новое всплытие было бы самоубийством. Механик решил уменьшить расход электричества до минимума. Командир кивнул в знак согласия.

— Немного удачи — и мы, может быть, сумеем продержаться до темноты, — сказал он.

Наиболее значительно здесь прозвучало «может быть».

— Следующей ночью, господин командир, у нас будет передышка в сорок пять минут, — сообщил штурман.

Штурман подсчитал, что между наступлением темноты и восходом луны пройдет три четверти часа. Это может дать им шанс уйти.

Наверху эсминцы продолжали свой поиск. Высокий тон работы их винтов напоминал лай собачьей стаи.

Кельбинг невидящими глазами смотрел на своих товарищей.

«Какая же все-таки высочайшая преданность делу у этих людей, — думал он. — И какое спокойствие, какое самообладание. Это же не зеленые новички, они не хуже меня понимают, что сейчас — пан или пропал».

Радист не отрывался от гидрофонов. С предельной осторожностью лодка, все время маневрируя, выскользнула из зоны непосредственной опасности. Однако внезапно радист — оператор гидрофонов — доложил о резко нарастающих шумах винтов. Скоро эти неприятные звуки стали слышны каждому. Но Кельбинг подметил в них новые нотки — нечто похожее на пронизывающий визг циркулярной пилы, в котором постепенно утонул мерный шум винтов эсминцев. К сожалению, ему не суждено было вернуться на базу и доложить, что противник впервые испытывает — здесь, в Средиземном море, — новую аппаратуру, которая сделает бесполезным применение торпеды «Zaunk?nig».

Противник начал бросать глубинные бомбы. Взрывы все приближались. От близкого разрыва люди в лодке попадали, будто находились в консервной банке, по которой бьет молотком великан. Ущерб, нанесенный ближайшими взрывами, был ужасающим.

По всей лодке полопались электролампы. Рулевое устройство бездействовало. Оба электромотора вышли из строя. Лодка резко клюнула носом.

— Всем в корму!

Те, кто спал, уже повскакали с коек при первых громовых раскатах — не из страха, а чтобы быть готовыми к чрезвычайной ситуации. Люди на четвереньках карабкались по настилам, чтобы увеличить вес кормовой части корабля и восстановить лодку на ровном киле. Со скоростью детских качелей дифферент перешел на корму.

— Все в нос!

Снова люди, карабкаясь, устремились к носу корабля.

Нет подходящих слов, чтобы описать, что происходило потом. Только в кино можно представить себе такое. Смертельный страх охватил всю команду, но никто не показывал виду.

Неуправляемая лодка задержалась на глубине 100 метров, затем стала медленно проваливаться, глубже и глубже.

— Вторая серия!

Снова раздался адский грохот.

Лодка продолжала погружаться. На 200 метрах Кельбинг удержал ее. По внутренней связи поступил доклад:

— Течь в дизельном отсеке!

— Насколько сильная?

— Литр в минуту.

— Эта, слава богу, несерьезная, — сказал Кельбинг механику тоном облегчения.

Механик делал все, что мог, чтобы восстановить дифферентовку корабля. Лодка начала всплывать, и всплывать быстро. Кельбинг понимал, что, хотя в лодку и начала поступать вода, всплывать на поверхность ей давать ни в коем случае нельзя. Если бы они снова могли пустить электромоторы!.. Приняли немного балласт, чтобы лодка не выскочила на поверхность.

И она сразу пошла вниз, и отнюдь не медленно, а с пугающей скоростью.

Прибежал механик:

— Они ошиблись, командир! Там поступает куда больше литра!

Теперь лодку ничем не остановить.

— Ладно, всплываем! По местам стоять, к всплытию готовиться!

В голосе Кельбинга не было и намека на волнение. Он отдал приказ спокойно, словно лодка находилась на маневрах мирного времени, а не на пути к верному плену или даже гибели.

Старшина Юбершер быстро открыл клапан продува балласта. Шипящая струя воздуха устремилась в балластные систерны. Но на глубине 200 метров они использовали так много воздуха, что шипение начало становиться все менее сильным и наконец вообще замерло. На мгновение замерли и сердца людей, находившихся в центральном посту. Емкости со сжатым воздухом опустели. А лодка пока висела на глубине около 100 метров с дифферентом 40° на корму.

Держась в неудобном положении, в центральном посту находился механик Кельбинга лейтенант Либе. Даже будучи одной ногой в гробу, он служил олицетворением самой невозмутимости. Он постучал пальцами по глубиномеру, чтобы проверить, работает ли он, но стрелка не отреагировала. Ах, если бы снова заработали электромоторы!

Кельбинг стал пробираться в корму. В дизельном отсеке некоторые стояли по колена в воде, мотористы старались исправить электромоторы.

Команда сохраняла полное спокойствие. Никто не кричал, не стонал. Дыхание у всех было учащенным, но это было вызвано ни в коем случае не страхом, просто не хватало воздуха. Те, кто не занимался ремонтом, спокойно сидели на корточках, словно ничего не случилось. Тишину нарушали лишь угрожающий плеск воды и стук по глубиномеру.

Внезапно указатель оборотов правого электромотора вздрогнул и дошел до отметки «средний ход».

Как механик умудрился пустить полузатопленный двигатель, Кельбинг не может понять до сих пор.

Ожил и глубиномер, он медленно, но уверенно показывал уменьшение глубины. А когда лодка стала выравниваться, команда поняла, что она всплыла на поверхность.

Кельбинг рывком открыл крышку люка на мостике. «U-593» купалась в лучах яркого солнечного света — между двух эсминцев, с которых стали поливать лодку огнем с двух сторон. Это был адский кошмар. В таких условиях даже пытаться оказать сопротивление было бы сумасшествием.

— Всем наверх! — приказал Кельбинг.

Кельбинг надеялся, что, увидев выходящих из лодки людей, противник прекратит огонь. Как только первые люди появились из люка, он остановил их:

— Помогайте другим выйти!

Командир и его люди вместе помогали выйти своим товарищам, изможденным недостатком кислорода и одетым в спасательные жилеты, выбраться через люк. А огонь продолжался. И людям, вышедшим на мостик, не оставалось ничего другого, как прыгать сразу же в воду. Огонь продолжался до тех пор, пока в море не оказалось около двух десятков человек. И когда он затих, Кельбинг получил возможность вывести и других из той разбитой скорлупы, которая когда-то была его лодкой. Он с облегчением увидел, что с эсминцев начали подбирать его людей.

Последними из люка появились механик Либе и старшина команды торпедистов Хюнерт. Корма «U-593» уже скрылась под водой, но она отказывалась тонуть дальше, хотя механик открыл все клапаны.

С одного из эсминцев спустили катер. У Кельбинга оставалось несколько минут для того, чтобы помешать попаданию его корабля вместе с секретными шифрами в руки противника.

Для гарантии на борту лодки уже закрепили два взрывных устройства, медленно горели запалы. Сработают ли? Правильно ли все сделано? Любой ценой надо помешать тому, что бы лодка досталась врагу.

Не успел Кельбинг пошевелиться, как упитанный Хюнерт с проворством белки исчез в люке.

— Я пройду в нос, посмотрю, нельзя ли еще что-нибудь открыть! — крикнул он снизу.

Старшина понял, что лодка держится на плаву благодаря воздуху носовых отсеков. Могло заесть какой-нибудь клапан.

«U-593» могла пойти на дно в любой момент. Кельбинг бросился вниз. Но не успел он спуститься в лодку, как со стороны носовых отсеков появилась сияющая физиономия Хюнерта.

— Наверх, господин командир, быстро! Я отдраил торпедопогрузочный люк!

Оба выбрались наверх и побежали в нос лодки, торчавший из воды. Совместными усилиями они рванули на себя торпедопогрузочный люк, кремальеру которого развернул перед этим Хюнерт.

Теперь вода пошла и в нос. Противник уже не сможет проникнуть в лодку. Когда Кельбинг выпрямился, он увидел, что на катере развевается американский флаг и катер приближается. На Кельбинга и Хюнерта был нацелен легкий пулемет.

«Боже мой! Если там проворный парень и понимает в лодках, то он быстро нырнет в лодку, схватит шифры и быстро выскочит!» — пронеслась тревожная мысль в голове Кельбинга.

Лейтенант, находившийся в катере, прыгнул на борт лодки.

— Где командир? — спросил он.

Кельбинг пошел к нему медленно, очень медленно. Имела значение каждая выигранная секунда.

— Уходите, через несколько секунд взорвутся торпеды, — сказал Кельбинг молодому американскому офицеру почти доброжелательным тоном.

Ложь удалась. Американец поспешно подтолкнул Кельбинга и его старшину в катер, прыгнул в него сам, и катер помчался на полном ходу. Очень скоро нос лодки скрылся под водой, и она навсегда ушла на дно моря.

Те, кто еще плавал в воде, радостно зашумели.

Подводников встретили на борту американского эсминца сигаретами, отвели в бойлерное помещение помыться. Самого Кельбинга сразу повели в каюту командира эсминца, где его ждала вода и чистая одежда. Американский командир подошел и пожал Кельбингу руку, словно старому другу:

— Хелло! Рад познакомиться! Вам повезло… Располагайтесь.

За чашкой кофе Кельбинг поблагодарил американского командира за то, что он прекратил шквал огня, направленного на лодку, в результате чего спаслась вся команда.

Американский командир стал оправдываться:

— Я думал, ваши ребята хотят встать за пулеметы.

— Да, так можно было подумать. На самом деле они хотели достать надувные лодки, которые спрятаны под пулеметами.

— Понимаете, на таком расстоянии мы не могли как следует разглядеть их действия.

Наступила маленькая пауза, потом американский офицер встал.

— Надеюсь, вы будете считать себя гостем на борту этого корабля, — сказал он. — Я прослежу, чтобы ваши люди ни в чем не нуждались. Мы все тут одно — моряки среди моряков.

Позже Кельбинг и его механик были приглашены на обед. И здесь к ним относились как к гостям. После обеда командир эсминца ушел на мостик. Под хороший «Кенэдиэн клаб» в кают-компании завязалась оживленная беседа. Беседы касались всего, кроме войны. Только однажды один американский офицер упомянул ее.

— Скажите, командир, — спросил он, — ваши торпеды сильно усовершенствовались в последнее время?

— Перестань, — одернул его коллега-офицер.

На борту была откровенная и дружеская обстановка, дух, основанный на приличиях и взаимном уважении, который связывает бойцов, сражающихся с обеих сторон.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.