Глава II. Начало боевой службы и командование полком. 1758 – 1768.

Глава II. Начало боевой службы и командование полком. 1758 – 1768.

Семилетняя война и армия союзников. – Участие Суворова в этой войне и отзывы о нем. – Доставление им депеш Екатерине II. – Назначение его полковником и полковым командиром. – Деятельность как командира

Время вступления Суворова на боевое поприще было очень смутным. Это так называемая семилетняя война, которую вела общеевропейская коалиция (Австрия, Франция, Швеция, Саксония, Польша, большая часть германских князей, а затем присоединилась и Россия) против маленькой Пруссии, только в начале XVIII века добившейся статуса королевства. Эта война представляла невообразимо-пеструю смесь разнообразных национальностей, а равно и поразительное несоответствие, с одной стороны, такого блестящего военного дарования как Фридрих Великий, с другой – повальной бездарности почти всех полководцев союзной армии. В этой войне и пришлось Суворову начать свое боевое поприще.

Он сам добивался назначения в действующую армию, и в 1759 году в чине подполковника был назначен к генерал-аншефу (полному генералу) графу Фермору по штабной части (вроде начальника штаба, которого, однако, тогда вовсе у нас еще не было). Таким образом, перед ним был открыт весь ход войны, все ее рычаги и пружины, – и ему представилась глубоко печальная и возмутительная картина. Армию союзников разъединял раздор, полное отсутствие даже намека на солидарность и желание действовать заодно. Все вообще военачальники вовсе не умели пользоваться своими победами. Если даже кому-нибудь из них и случалось одержать более или менее значительную победу, – дело обыкновенно оканчивалось тем, что одержавший победу или оставался на занимаемом им месте, или даже отступал, обыкновенно крайне беспорядочно, так что потери при отступлениях превышали иногда даже потери от самых жестоких поражений. Что же касается собственно русской армии, то, если она и одерживала победы, это исключительно обусловливалось природною храбростью русских солдат, но отнюдь не деятельностью военачальников.

Первое дело, происходившее в июле 1759 года на глазах только что прибывшего в армию Суворова, заключалось в занятии Кроссена (в Силезии). Затем в августе произошло жесточайшее сражение при Кунерсдорфе, – первое, в котором пришлось участвовать Суворову. Это было в полном смысле побоище собеих сторон. Фридрих, не зная, что у союзников армия состояла из 80 тысяч человек, бросился на нее с армией в 48 тысяч человек и был сильно разбит, так что и сам едва не попал в плен. С обеих сторон – около 35 тысяч человек раненых и убитых. Судьба Пруссии была, таким образом, в руках главнокомандующего русской армией Салтыкова, назначенного за отказом Фермера, бывшего до этого главнокомандующим. Но Салтыков бездействовал и затем отступил. Удивленный этим Суворов сказал Фермору: “На месте главнокомандующего я бы сейчас пошел на Берлин”.

Как ни мелки были те стычки, в которых приходилось участвовать Суворову с момента появления его в Силезии, тем не менее, он успел уже обратить на себя внимание многих, в том числе, между прочим, и генерала Берга. Этот последний, получив в командование легкий корпус, стал просить Суворова к себе. По этому поводу от Бутурлина, сменившего Салтыкова в командовании армией, последовал в сентябре 1761 года следующий приказ:

“Так как генерал-майор Берг выхваляет особливую способность подполковника казанского пехотного полка Суворова, то явиться ему в команду означенного генерала”.

Корпус Берга отправился на Бреславль, прикрывая собой ничем не вызванное и не оправдываемое отступление русских войск. Этот поход представлял буквально сплошной ряд подвигов Суворова, завершившихся геройским занятием города Гальнау под сильным огнем неприятеля, причем Суворов получил две раны.

Вскоре после этого Суворову достался во временное командование Тверской драгунский полк, до выздоровления полкового его командира. С этим полком он имел ряд более или менее значительных столкновений с войсками Платена и Кольберга. Наконец, 16 декабря 1761 года Кольберг сдался, и кампания этого года была закончена. Командир Тверского драгунского полка выздоровел, и Суворов обратно сдал ему полк. Вместо этого ему поручено было командование архангелогородскими драгунами.

Суворов в это время имел уже большую и прочную славу во всей армии. Там этого подполковника все союзные войска знали несравненно больше, чем любого из русских генералов.

Со смертью императрицы Елизаветы Петровны (в декабре 1761 года), война была моментально прервана, и Фридрих Великий (силы которого были окончательно истощены) был спасен вступившим на престол Петром III, безгранично преклонявшимся перед ним. Но едва Петр III успел заключить сначала перемирие, а потом – мир, как на престол вступила Екатерина II, сразу объявившая себя нейтральной и предложившая всем мириться. Суворов возвратился в Петербург в качестве посла с депешами в 1762 году, лично представился императрице Екатерине II, и собственноручным ее приказом 26 августа произведен в полковники с назначением командиром Астраханского полка. Но это назначение оказалось временным, только на тот промежуток, пока Екатерина II ездила в Москву короноваться. В это время названный полк оставался в Петербурге для караульной службы. С возвращением же императрицы 6 апреля 1763 года Астраханский полк в Петербурге был сменен Суздальским, командиром которого был назначен Суворов же. Он сразу горячо принялся за общее упорядочение полка, главное же – за обучение солдат, что и не замедлило дать ощутимые результаты. Осенью того же года государыня производила смотр Суздальскому полку и осталась им вполне довольна.

Так началось осуществление Суворовым своего намерения придать полку совершенно особый, отличный характер. Чего нельзя было достигнуть при столичной жизни полка, было пополнено во время пребывания его в Ладоге с осени 1764 до лета 1765 года. В конце же концов, как доказали красносельские маневры 1765 года, Суворов в течение полутора лет несомненно поставил уже полк на свою “суворовскую” ногу, так что на маневрах Суздальский полк выгодно выделился из всех других главным образом подвижностью и быстротою. На этих маневрах, где собрано было около 30 тысяч человек войска, Суворов и его полк играли самую видную роль, – как это и засвидетельствовано в официозной брошюре, посвященной описанию этих знаменитых маневров, где не только присутствовала, но и принимала активное участие сама государыня. Суворов же с пехотою и артиллерией производил наступательное движение, занимая высоты одну за другой и очищая путь Екатерине для осмотра неприятельских позиций.

Таким образом, А. В. Суворов был уже хорошо известен лично государыне как выдающийся военный человек. Она сразу поняла и оценила его таким. Во время приезда Суворова в Петербург в марте 1765 года, он был представлен наследнику престола Павлу Петровичу.

По возвращении с маневров в Ладогу Суздальский полк оставался на своих постоянных квартирах в течение трех лет. Это было главным временем деятельности Суворова как полкового командира. Пользуясь полномочиями, предоставленными в ту пору полковым командирам, он посвятил буквально всего себя на одновременное создание в полку разумной материальной обстановки, полезного для целей войны строевого обучения войска, наконец, нравственного воспитания солдат.

Быстро и много сделал Суворов в Ладоге для своего полка. Прежде всего, он выстроил полковую церковь и особое здание для двух школ: одной — для дворянских детей, другой — для солдатских. Сам же сделался преподавателем. Он не только преподавал арифметику, но и написал учебник ее. Кроме того составил молитвенник для солдат и коротенький катехизис; вероятно, сам же преподавал и закон Божий. Наконец, Суворов развел полковой сад на бесплодном песке и построил конюшни для полковых лошадей. Все это было последствием идеальной бережливости со стороны полкового командира как в отношении полковых средств, которые при этом условии дают значительные остатки, так и в отношении солдатского времени, разумно пользуясь которым можно создавать с большою пользой для солдат целые сооружения. Солдаты в Суздальском полку по общему отзыву были образцовыми во всех отношениях. Сытые, хорошо содержимые, они бросались в глаза своей бодростью, оживленностью, развязностью и расторопностью, равно как и замечательно опрятным видом. Командир их, по принципу опрятный до педантизма, учил каждого из них, как чиститься, обшиваться, мыться и т.п.

Словом, заботы Суворова о материальном положении солдат – выше похвалы, потому что он в этом отношении служил своей солдатской братии положительно с самоотвержением. Но даже и эта заслуга, как великий и поучительный пример, заслонялась специально воспитательной деятельностью Суворова в своем Суздальском полку. Эта последняя не замедлила распространиться на громадный круг русской армии, обусловив собою длинный ряд громких и славных побед. Наконец, основные начала и принципы военно-педагогической деятельности Суворова продолжают жить до настоящего времени и останутся в силе, пока будут существовать на свете войны.

Семилетняя война, как сказано уже, с ее ошибками и отрицательными сторонами была наилучшей военной школой для Суворова. Медлительность, нерешительность, боязнь неприятеля, отсутствие живой, руководящей идеи, – все это только более и более укрепляло воззрения Суворова на военное дело, его организацию и постановку во всех отношениях, со всеми родами войск и оружия. Таким образом у Суворова созрела своя собственная воспитательная система обучения войск, которую он и применил в своем Суздальском полку. Сущность этой простой и естественной системы, проистекающей, так сказать, из свойств человеческой души, можно формулировать в общих чертах так:

Войска необходимо воспитывать так, чтобы их ничто не могло озадачить на войне. Основным же условием военного успеха является смелость, или храбрость. Самый же верный путь для воспитания смелости, храбрости – идти навстречу опасности. Делом первейшей важности считал он развитие у солдат нравственного чувства, – для чего и поторопился составить молитвенник и катехизис. Действуя на религиозное чувство своих людей, Суворов вместе с тем всячески старался вызвать у них и благородные побуждения, в том числе честолюбие. Вообще же он ставил непременным условием, чтобы солдаты были уверены в самих себе: тогда они будут и храбры. Иначе же, без уверенности в себе, – справедливо замечает Суворов, – люди могут быть “бодры, мужественны, да не храбры”. Вообще же говоря, непременным условием обучения войск в мирное время Суворов ставил себе требование, чтобы весь метод и обстановка военного обучения как можно более подходили к практике военного времени.