БАБЕЛЬ ИСААК ЭММАНУИЛОВИЧ

БАБЕЛЬ ИСААК ЭММАНУИЛОВИЧ

(род. в 1894 г. – ум. в 1940 г.)

Советский писатель. Автор сборника «Конармия» (1926 г.), «Одесских рассказов» (1931 г.) и множества пьес.

Нежная привязанность одесситов к своему городу стала уже почти легендарной. Наши предки сравнивали Одессу ни много ни мало с Парижем: те же модные вернисажи, банк «Лионский кредит» на Ришельевской, живописный «Привоз» – чем не «Чрево Одессы», – блистательная опера, множество поэтов и собственный Мопассан, известный под именем Исаака Бабеля…

«Я родился… на Молдаванке», – написал Исаак Эммануилович в своей автобиографии. И это событие определило весь его дальнейший жизненный и творческий путь. В генетической памяти, на слуху, да и в сознании Бабеля она осталась, как когда-то говорили, местом «больше, чем сама Одесса». Молдаванка – явление, мораль целого города. Это предместье Одессы воспитало в Исааке Бабеле особую нравственность, одарило память щемящей грустью, стало стилем его жизни.

Исаак Эммануилович Бабель родился 1(13) июля 1894 года в Одессе в довольно зажиточной еврейской семье. Его прабабушка по материнской линии Фейга вышла замуж в 1818 году за приехавшего из Галиции еврея-сверстника Мозеса-Фроима Лейзова-Швехвеля, который через некоторое время поступил «подмастерьем еврейского мужского цеха». Один из их сыновей, Арон Мозесов Швехвель, впоследствии стал дедом знаменитого писателя Исаака Бабеля. Его старшая дочь Фейга (названная в честь бабушки) вышла замуж за Эммануила Бабеля в 1890 году. На следующий год у них родился первенец Арон, в 1892 году – дочь Анна, а затем Исаак – будущий знаменитый писатель.

Прожив недолго в Одессе, семья Бабель уехала в Николаев, где Эммануил Исаакович поступил на службу в фирму Бирнбаума по торговле сельскохозяйственными машинами. Его бизнес процветал. Кроме техники старший Бабель торговал пожарными насосами, медным купоросом и чугуном в чушках. Среди друзей удачливого коммерсанта был даже французский консул.

К сожалению, несчастья личного характера преследовали семью. Один за другим умерли старшие дети Арон и Анна. Выжить удалось лишь Исааку. Мальчишка оказался крепким и смышленым. Нужно сказать, что Исаак всегда был окружен любовью и заботой близких. Бабушка по папиной линии, Миндли Ароновна, обожала внука и окружала его суровой, требовательной любовью. Она была абсолютно уверена в том, что ее ненаглядный Исаак прославит их фамилию. Миндли Ароновна даже сердилась, если кто-нибудь пытался с ней соперничать в любви к маленькому внуку. Первоначальное образование он получил дома. В своей автобиографии Бабель писал: «По настоянию отца изучал до 16 лет еврейский язык, Библию, Талмуд. Дома жилось трудно, потому что с утра до ночи заставляли заниматься множеством наук. Отдыхал я в школе». Учился мальчишка хорошо. Особенно легко давались ему языки. Исаак легко освоил английский и немецкий, в совершенстве знал идиш и иврит, а по-французски говорил так же бегло, как и по-русски. В Николаеве он поступил в приготовительный класс коммерческого училища им. графа С. Ю. Витте. Там же 16 июня 1899 года в семье Бабелей родилась единственная сестра Исаака– Мера (Мари).

Сколотив достаточный капитал, семья переехала в 1905 году в родной город Одессу и на некоторое время поселилась у родной сестры матери Гитл (Кати) на Тираспольской, 12, в квартире № 3. Эту квартиру, дом и двор взрослый Исаак опишет в рассказе «Пробуждение». Через четыре года семья Бабелей поселилась на Ришельевской в доме № 17, квартире № 10. Отец всегда мечтал о том, чтобы сын пошел по его стопам и стал коммерсантом. Именно ему Эммануил Бабель хотел оставить доходный семейный бизнес. Поэтому под давлением отца Исаак поступил в Одесское коммерческое училище им. императора Николая I. Программа училища была очень насыщенной. Изучались химия, политэкономия, законоведение, бухгалтерия, товароведение, три иностранных языка и другие предметы. «Отдохнуть» на переменах можно было в греческих кофейнях или гуляя по порту. Иногда ученики сбегали на Молдаванку «пить в погребах дешевое бессарабское вино». Отец души не чаял в сыне, буквально боготворил его. Если кто-то ему очень нравился, старший Бабель говорил о таком человеке: «Тип красоты моего Изи». Эти слова в устах любящего отца были наивысшей похвалой.

Исаак Бабель активно участвовал в любительских спектаклях и сочинял пьесы. По настоянию отца он обучался игре на скрипке у знаменитого маэстро Петра Соломоновича Столярского. Во время учебы Исаак начал писать. В то время ему едва исполнилось 15 лет. В течение двух лет он сочинял по-французски под влиянием Г. Флобера, Ги де Мопассана и своего учителя французского языка Вадона. Отец так отзывался о его литературном творчестве: «Были “заскоки” – ночами марал бумагу, что-то писал по-французски, а написанное прятал». Эммануил Исаакович шутя называл за это сына «графом Монтекристовым». Сам Исаак Бабель позднее вспоминал о своих первых рассказах: «Я беру пустяк – анекдот, базарный рассказ – и делаю из него вещь, от которой сам не могу оторваться…» Французский обострил ощущение литературного языка и стиля молодого писателя. Уже в первых своих рассказах Бабель стремился к стилистическому изяществу и к высшей степени художественной выразительности. Рано было сформировано главное свойство прозы: начинающий писатель смог соединить разнородные пласты жизни и языка.

В 1912 году Исаак Бабель окончил Одесское коммерческое училище. Но, к сожалению, не имел права поступить в Одесский университет, потому что для этого требовался гимназический аттестат. Поэтому родители решили отправить сына в Киев, где был Коммерческий институт. Во время Первой мировой войны Исааку Бабелю пришлось эвакуироваться вместе с институтом в Саратов. Несмотря на трудности, юноша в 1916 году окончил институт, получив звание кандидата экономических наук.

В Киеве, куда отец и в дальнейшем посылал его по коммерческим делам, Исаак познакомился с Евгенией Борисовной Гронфайн, отец которой поставлял старшему Бабелю сельскохозяйственные машины. 9 августа 1919 года молодые люди обвенчались по всем правилам синагоги. Отец невесты не принял этот брак, считая его настоящим мезальянсом, лишил дочь наследства и проклял весь род Бабелей до десятого колена.

В 1916 году юноша приехал в Петербург, решив для себя зарабатывать на жизнь писательским трудом. Он обивал пороги различных редакций и издательств, предлагал свои рассказы, но абсолютно безуспешно. Многие редакторы в известных петербургских журналах советовали молодому писателю забросить бумагомарание и заняться торговлей. Ситуацию осложняло и то, что Бабель проживал в Петербурге на нелегальном положении. В Российской империи существовала черта оседлости для евреев, и без специального разрешения они не могли поселиться в крупных городах. В это же время Исаак Бабель увлекся психологией, психиатрией и юриспруденцией. В 1916 году он поступил на четвертый курс юридического факультета Бехтеревского Петроградского психоневрологического института, который, к сожалению, не окончил.

Хуже всего было то, что Исаак оставался без поддержки родных и близких. Отчаявшись, начинающий писатель обратился за помощью к Максиму Горькому. Он показал знаменитому писателю несколько своих ранних произведений. Горький, прочитав их, дал совет: идти в люди, набираться жизненных впечатлений, как когда-то сделал он сам. Алексей Максимович в то время был главным редактором журнала «Летопись». Два рассказа молодого писателя были опубликованы в 11-м номере журнала за 1916 год. Они вызвали огромный интерес у читателей и… судебных органов. За рассказы «Элья Исаакович и Маргарита Прокофьевна», «Мама, Римма и Алла» Бабеля собирались привлечь к уголовной ответственности за распространение порнографии. Только Февральская революция спасла его от суда, назначенного на март 1917 года.

Приближался конец Первой мировой войны. Исаак Бабель успел побывать солдатом на французском фронте. А летом 1918 года был активным участником продовольственных экспедиций наркомпрода. За годы революции и Гражданской войны он сменил множество профессий: работал в наркомпроде и одесском губкоме, воевал на румынском, северном, польском фронтах, работал репортером тифлисских и петербургских газет. Бабель-публицист был всегда идеологически правильным, а вместо юмора использовал отточенный слог революционной лексики.

В 1919 году начинающий писатель поступил в ряды чрезвычайной комиссии в качестве корреспондента Первой конной армии. Документы на имя Кирилла Васильевича Лютова ему помог получить секретарь одесского обкома С. Б. Ингулов – «товарищ Сергей». По документам корреспондент Лютов был русским, что дало ему возможность принимать участие в боевых действиях. Во время пребывания в Первой конной Бабель постоянно вел дневник, ставший основой цикла рассказов о конармии 1923–1926 годов. «Конармия» Бабеля сильно отличалась от красивой легенды, которую сочиняли о буденовцах официальные средства информации. Молодой писатель показал и неоправданную жестокость, и животные инстинкты солдат, которые затмевали слабые ростки человечности, что писатель видел в революции и очистительной Гражданской войне. Без преувеличения можно сказать, что «Конармия» стала документом и литературным шедевром, ради создания которого писатель пожертвовал собой.

Вокруг книги разгорелся нешуточный скандал. Рассказы о Первой конной армии принесли автору славу и одновременно ненависть таких могущественных лиц, как командующий Первой конной армией Буденный: «Требую защитить от безответственной клеветы тех, кого дегенерат от литературы Бабель оплевывает художественной слюной классовой ненависти». Начдив Первой конной армии С. К. Тимошенко, ставший впоследствии маршалом и наркомом обороны, был взбешен, прочитав рассказ «Тимошенко и Мельников». Как-то он сказал одному из друзей Бабеля – Охотникову, – что убьет писателя «к чертовой матери, попадись тот ему на глаза». Когда Охотников решил помирить начдива и Бабеля, он уговорил Тимошенко прийти в гости к автору нашумевшего произведения. Они пришли в Обуховский переулок, где жил писатель, средь бела дня. Исаак Эммануилович работал… Позднее он рассказывал школьному товарищу: «И тут они входят ко мне в комнату, вижу впереди Тимошенко. Ну, думаю, надо хоть перед смертью молитву прочитать».

В защиту бабелевской «Конармии» встал Горький. В рецензии, своих критических статьях он часто повторял, что Бабель описал бойцов Первой конной армии «правдивее, лучше, чем Гоголь запорожцев». Можно с уверенностью сказать, что без вмешательства Горького писатель сразу же попал бы под военный трибунал. «Конармия» была высоко оценена коллегами Бабеля по писательскому цеху: Маяковским, Фурмановым, Андреем Белым и другими. Вскоре появились первые переводы. В 1928 году «Конармия» была переведена на испанский. Во Франции его роман имел оглушительный успех. «Конармией» зачитывались Ромен Роллан, Анри Барбюс и Мартен Дюгар. В числе поклонников творчества Бабеля были Томас Манн, Лион Фейхтвангер. Вопреки недоброжелателям, творчество одесского писателя рассматривалось как самое значительное явление в современной литературе. Литературный критик А. Лежнев писал: «Бабель не похож ни на кого из современников, но прошел недолгий срок – современники начинают понемногу походить на Бабеля. Его влияние на литературу становится все более явным».

Во время Гражданской войны Исаак Бабель чудом остался жив, перенес тяжелое ранение, переболел тифом. Только в ноябре 1920 года он смог вернуться в Одессу. А уже в феврале 1921 года становится редактором журнала «Коммунист» и работает в Госиздате Украины. Несмотря на мировую известность, писатель оставался все таким же скромным и отзывчивым человеком. Его доброта была безграничной. Исаак Бабель раздавал свои галстуки, рубашки и говорил: «Если я хочу иметь какие-то вещи, то только для того, чтобы их дарить». Его тетка Катя часто приходила к людям, которым Бабель имел неосторожность подарить что-нибудь из мебели или семейных реликвий и говорила: «Извините, мой племянник – сумасшедший. Эта вещь – наша фамильная, поэтому верните мне ее, пожалуйста». Именно так ей удалось сохранить кое-что из семейной обстановки. К тому же у Бабеля легко можно было занять денег. А долги знаменитому писателю никто не возвращал. Очень часто писатель сам нуждался в деньгах и поэтому брал предоплату в разных журналах в счет будущих рассказов, не успевая вовремя выполнить заказ. В семейном архиве писателя сохранились запросы, которые посылали ему из различных журналов: «Дорогой товарищ Бабель, когда же мы все-таки получим “Дорогу”? Время течет, читатель читать хочет. Сейчас делаем шестой выпуск, хорошо бы поместить ее там, но срок в срок». Бабель действительно работал очень медленно. Как скульптор, он постепенно отсекал ненужные детали, шлифовал каждое слово, подбирал наиболее яркие способы выражения. Язык его произведений лаконичен и сжат, ярок и метафоричен. В отделе рукописей Российской государственной библиотеки хранится дружеский карандашный шарж Е. Зозули на Бабеля. Текст под рисунком: «И. Бабель задумал новый рассказ. Чувствуется, что он будет написан быстро, всего через какой-нибудь год».

Исаак Эммануилович был необычайно требователен к себе. Бытует легенда, что только один рассказ «Любка Казак» имел около 30 серьезнейших редактур, над каждой из которых писатель работал по нескольку месяцев. Очень часто он повторял: «Стилем-с берем, стилем-с. Я готов написать рассказ о стирке белья, и он, может быть, будет звучать, как проза Юлия Цезаря». Свои произведения Бабель писал в небольшой комнате с огромными окнами. Он никогда не имел пишущей машинки, да и попросту не умел на ней печатать. Писал он пером и чернилами. Рукопись Исаак Эммануилович хранил в нижнем ящике платяного шкафа. И только дневники и записные книжки находились в тяжелом металлическом ящике с замком. Обычно у него под рукой были нарезанные листочки 10?15 см, на которых он записывал свои рассказы.

В 1923–1924 годах Бабель работал над циклом «Одесских рассказов», которые стали вершиной его творчества. В это время писатель переживал настоящий душевный кризис: «Почему у меня непроходящая тоска? Потому что я на большой, непрекращающейся панихиде», – писал он в дневнике. Выход из душевного и творческого кризиса он нашел в гиперболизированном, почти мифологическом городе, населенном персонажами, в которых, по словам писателя, есть «задор, легкость и очаровательное то грустное, то трогательное чувство жизни». Одесса и ее реальные жители – Мишка Япончик, Сонька Золотая Ручка – в воображении писателя превратились в художественно достоверные образы: Бени Крика, Любки Казак, Фроима Грача. Подробно рассказывая о жизни одесского криминала, он очень часто примерял их жизнь на себя. Для того, чтобы окунуться в атмосферу одесских будней, Бабель снимал комнату на Молдаванке у старого еврея Цириса, который был наводчиком у бандитов и получал свой «карбач» от каждого грабежа. По легенде, именно там и подсмотрел Бабель сюжеты для своих известных на весь мир «Одесских рассказов». Но знаменитый писатель получал информацию и из других источников. 29 мая 1923 года из губкома в одесский угрозыск Барышеву пришла совершенно секретная бумага о допущении т. Бабеля как литератора к изучению некоторых материалов угрозыска в пределах возможного. Кроме этого, Исаак Эммануилович посещал открытые судебные заседания. В основу полного юмора, ярких красок рассказа «Карл Янкель», над которым писатель работал семь лет, был положен судебный процесс, состоявшийся 24 июня 1924 года в клубе трамвайщиков.

Год от года популярность Бабеля-писателя росла. Его часто приглашали на вечера, устраиваемые кремлевскими женами. В ту пору было модно иметь свой литературный салон. По Москве тогда ходили слухи о том, что у Бабеля сложились близкие, даже интимные отношения с женой Ежова, красавицей Евгенией Соломоновной. В ее доме часто собирались молодые и уже известные авторы. Завсегдатаи салона ценили Бабеля за любовь к жизни. Недаром Илья Эренбург сказал как-то о писателе: «Он был падок на жизнь». Связь с Евгенией Ежовой впоследствии сыграла роковую роль в жизни Бабеля.

Сам знаменитый писатель считал, что человек рождается для веселья и наслаждения жизнью. Он обожал смешные истории и ситуации. Исаак Эммануилович часто выдумывал всевозможные розыгрыши и при этом очень веселился. Однажды в воскресенье из комнаты Бабеля раздались невероятные душераздирающие стоны. На вопрос «Что случилось?» великий мистификатор самым серьезным тоном ответил: «Я хотел показать вам еврейские стоны». По воспоминаниям друзей, писатель был человеком высокой культуры и к тому же великолепным рассказчиком. Он говорил ровным голосом без акцента, никому никогда не подражал. Особенностью Бабеля-рассказчика было то, что иногда перед смешными местами он начинал хохотать, да так заразительно, что невозможно было не смеяться вместе с ним.

К сожалению, жизнь писателя с Евгенией Гронфайн сложилась неудачно. Красавица Евгения очень часто критиковала написанное мужем. В 1925 году она навсегда уехала в Париж. Супруги расстались из-за частых измен Бабеля. Сам же Исаак Эммануилович говорил о том, что жена уехала в Париж упражняться в художествах. После ее отъезда Бабель смог открыто сойтись с артисткой театра им. Мейерхольда Татьяной Кашириной. В июле 1926 года у них родился сын, которого счастливые родители назвали Эммануилом. Их роман оказался недолгим. Так и не узаконив отношения, Бабель покинул свою возлюбленную и уехал в Париж к Евгении Гронфайн, где у них родилась дочь Натали. За это время Каширина вышла замуж за Всеволода Иванова, который усыновил Эммануила и дал ему новое имя Михаил. Ивановы сделали все возможное, чтобы оградить Михаила от встречи с настоящим отцом. Из Парижа Исаак Бабель возвратился один. А в 1932 году встретил свою третью и последнюю любовь – Антонину Николаевну Пирожкову. Исаак Эммануилович стал ее первым и последним супругом. В 1937 году у них родилась дочь Лида. Антонина Николаевна всю жизнь оставалась верна своему мужу-писателю.

Смерть Горького стала одной из самых значительных потерь в жизни Бабеля. Вместе с ним ушло в небытие зыбкое равновесие между создателем «Конармии» и властями. Сразу же после того, как роковое известие дошло до писателя, он произнес фразу, предвосхитившую дальнейшие события: «Теперь мне жить не дадут». Исаак Эммануилович хорошо понимал, что смерть Горького была насильственной, но открыто говорить об этом не мог. В это же время к одесскому писателю был приставлен литературовед Эльсберг. Этот человек работал в издательстве «Академия», что позволяло ему постоянно опекать Бабеля и его семью. Спустя много лет, уже после XX съезда партии, на одном из писательских съездов Эльсберг был исключен из Союза писателей за информаторскую деятельность.

Хрущев в своих мемуарах вспоминал, что Сталин и Берия в конце 1930-х годов планировали арест жены Ежова. Предупрежденная мужем Евгения Соломоновна покончила с собой в больнице. 11 мая 1939 года комиссар госбезопасности Кобулов допрашивал арестованного Ежова о том, что представлял собой литературный салон его жены. Бывший железный нарком рассказывал о том, что особая дружба связывала его жену с Бабелем, который, как известно, все время вертелся в подозрительной троцкистской среде и, кроме того, был тесно связан с французскими писателями. А15 мая 1939 года был арестован и сам Бабель – на даче в Переделкино, в связи с тем, что дома писателя застать не смогли.

Уже во дворе Лубянской тюрьмы арестованный Бабель произнес: «Ужасно, что не будет писем от матери». Не выдержав пыток, Исаак Эммануилович назвал десятки имен и фамилий, но в архивах НКВД сохранилось заявление писателя, в котором он отрекался от своих слов. Судебный приговор был краток: Бабеля обвинили в заговорщицкой и террористической деятельности и подготовке терактов в отношении руководителей ВКП(б) и советского правительства. В материалах следствия упоминалось имя лорда Бивербрука, с которым писатель будто бы установил контакты с целью реализации своих подрывных заданий. Приговор (расстрел) был приведен в исполнение комендантом НКВД Блохиным 26 января 1940 года в помещении Лефортовской тюрьмы.

При аресте писателя были конфискованы 24 папки с его рукописями. О поисках архива Бабеля хлопотал секретарь правления Союза писателей А. Сурков, который направил письмо министру МГБ генералу Серову. «Рукописи не найдены», – был получен короткий ответ. Он пришел так быстро, что стало ясно: никаких тщательных поисков не велось.

После падения «железного занавеса» Пирожкова-Бабель выехала за границу. Там она написала книгу «Семь лет с Бабелем», разошедшуюся миллионными тиражами.

«Бабель был обречен как выдающаяся личность, как писатель, не способный к сделке с правительством. Писать об этом для меня очень трудно, – вспоминала Антонина Пирожкова. – Горечь утраты не оставляет меня никогда. И мысли о том, что за восемь месяцев в НКВД он должен был испытать массу унижений и оскорблений, пытки, а свой последний день пережить как день перед смертью после приговора, разрывает мне сердце».

В одном из писем к родным Исаак Бабель писал: «При рождении своем я не давал обязательства легкой жизни». Теперь мы знаем, что эти слова стали пророческими.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.