Глава 13. Секретная встреча

Глава 13. Секретная встреча

Марш по улицам Ливерпуля оказался тяжким испытанием, которое членам команды «U-99» не суждено было забыть. Ливерпуль был оперативным центром сражения на Атлантике. Здесь формировались конвои, сюда приезжали жены и возлюбленные моряков. Новости об успехах «Уокера» и «Ванока» быстро разнеслись по городу, и как только немцы вышли из ворот порта, они тут же оказались в окружении толпы разъяренных женщин, многие из которых потеряли в море родственников и любимых. Для них немецкие подводники были убийцами, это были первые немцы, которых англичанам довелось увидеть. И было вполне естественно, что женщины воспользовались возможностью дать выход своему горю, а зачастую и ненависти. Они выплеснули на команду «U-99» те чувства, которые испытывали к немцам вообще.

Сорок два немецких моряка шли по улицам Ливерпуля по направлению к вокзалу на Лайм-стрит и чувствовали нарастающее вокруг них напряжение. От волнующейся толпы исходила неприкрытая угроза. В какой-то момент они даже решили, что им суждено закончить жизнь болтаясь на фонарных столбах Ливерпуля. Но толпу умело сдерживали полицейские кордоны, заблаговременно выстроившиеся на всем пути до вокзала на Лайм-стрит. Правда, из-за многочисленных задержек в пути пленные все-таки опоздали на лондонский поезд. Пришлось идти обратно к Уолтонской тюрьме. Здесь старшин и моряков разделили, после чего обе группы были заперты в больших общих камерах. Офицерам были выделены обычные камеры, а Кречмера, которого привезли сюда же на машине, поместили в одиночку. Он не знал, как англичане поступают с военнопленными, но понимал, что для него война уже кончилась и вряд ли в будущем его ожидает что-нибудь приятное. Он еще более укрепился в этой уверенности, когда вечером получил соломенный тюфяк и тонкое одеяло. Всем его людям выдали то же самое. В ту ночь спал только курсант Кёниг. Остальные лежали без сна, одолеваемые невеселыми мыслями о будущем. Люди не знали, что их ждет.

Утром их подняли довольно рано. Кречмера куда-то увезли в машине, остальные пошли пешком. Теперь на улицах не было взбудораженных толп, а немногочисленные прохожие почти не обращали на немцев внимания. Они не опоздали на поезд и благополучно прибыли в Лондон. Там подводников «U-99» поместили в камеру номер 1 Кенсингтонской тюрьмы. А Кречмера заперли в раздевалке местной футбольной команды в Престоне. Все помещение клуба было занято военными. Здесь его повторно обыскали, после чего дали возможность помыться. Получив в свое распоряжение койку и чистое белье, Кречмер проспал почти двенадцать часов. На следующий день его разбудили, напоили горячим какао и отвезли на вокзал в сопровождении двух армейских офицеров. Для них было приготовлено отдельное купе на лондонском поезде. Путешествие прошло быстро. У обоих стражников были с собой фляжки с чаем и бутерброды, которыми они поделились с пленным. Всю дорогу офицеры говорили о европейской и английской истории. Кречмера весьма позабавил тот факт, что он оказался более сведущим в древней английской истории, чем его собеседники.

По прибытии в Лондон его тоже отвезли в Кенсингтон. Здесь он впервые встретился со своим следователем — офицером военной разведки. Кречмер мысленно сразу прозвал англичанина «Бернхардтом» из-за его удивительного сходства с голландским принцем. Всю следующую неделю Кречмера каждый день водили на допросы, а затем отправили в центральный пересыльный лагерь в Кокфостерсе ждать дальнейших распоряжений. Отсюда он должен был направиться в лагерь для военнопленных.

А 3 апреля Кречмера снова вызвал «Бернхардт» и предложил быстро собраться и через полчаса быть готовым к поездке в Лондон. С того самого момента, когда факт пленения капитана Кречмера и гибели лодок «U-99» и «U-100» был официально подтвержден, капитан Кризи вынашивал идею лично встретиться и побеседовать с прославленным немецким асом. Ему казалось, что такой разговор прольет свет на личность адмирала Дёница, даст ключ к пониманию сути его наступательной кампании. Вместе с тем Кризи чувствовал, что было бы политически неправильным привозить Кречмера в Адмиралтейство.

Единственной возможной альтернативой была организация тайной встречи на своей частной квартире, расположенной в районе Букингемских ворот. Кризи выждал, когда завершатся официальные допросы, и приказал привезти Кречмера в Лондон.

3 апреля Кризи приехал домой на ленч и сообщил жене, что через несколько часов у них будет весьма необычный гость. Он объяснил, что хотел бы побеседовать с немецким асом в неофициальной обстановке и наедине, в надежде на то, что он будет чувствовать себя более свободно. Жена начала уговаривать Кризи оставить в комнате хотя бы одного охранника. Она опасалась, что значительно более молодой немец сумеет легко справиться с ее мужем, например ударить его по голове и сбежать через окно. Капитан Кризи успокоил ее, заверил, что все будет в порядке, и она согласилась побыть в другой комнате и не выходить до завершения разговора. Спустя час они закончили ленч, и Кризи начал подготовку к приему гостя.

А в это время коричнево-зеленый автомобиль ехал по Трафальгарской площади, через Адмиралтейскую арку, по аллее Мол. Кречмер, расположившийся на заднем сиденье, молча слушал, как «Бернхардт» подробно описывал очередную ссору со своей невестой.

Машина остановилась у жилого дома, Кречмера провели на первый этаж. Дверь открыл слуга и пригласил посетителей в гостиную. Там их встретил капитан Кризи. Он сделал несколько шагов вперед и первым протянул руку своему врагу, который принес ему больше неприятностей, чем кто бы то ни было другой. Кризи представился, Кречмер поприветствовал противника. Оба держались с большим достоинством. Затем Кризи обратился к «Бернхардту»:

— Будьте добры, побудьте пока в соседней комнате, составьте компанию моей жене. Я хочу поговорить с коммандером наедине. Позже я вас позову.

«Бернхардт» был крайне удивлен, но не осмелился возражать и покинул комнату. Кризи кивком пригласил Кречмера сесть и налил в стаканы вино. Они выпили, после чего Кречмеру была предложена сигара.

— Насколько я знаю, вы курите только сигары, — улыбнулся Кризи, — надеюсь, эти вам подойдут.

Кречмер взял сигару, но оставался настороже. Он был уверен, что все происходящее является грандиозной ловушкой, рассчитанной на то, чтобы выведать у него информацию. Для себя Кречмер давно решил, что не сообщит ничего, кроме сведений, предусмотренных международным законодательством. Но разговор велся вполне дружеский, оба собеседника были опытными моряками, поэтому вскоре напряжение заметно ослабло.

Первым начал сообщать информацию Кризи. Он поведал пленному, что страшная бомбежка, которой он подвергся во время своего первого атлантического похода, велась одним из первых корветов, построенных для Королевского ВМФ. Он объяснил, с какой целью строились именно корветы, сделал несколько замечаний по вопросам тактики. Кречмер расслабился и включился в беседу. Кризи сказал, что, еще будучи командиром эсминца, всегда удивлялся, каким образом немецкие подводные лодки могут оставаться на поверхности даже при самых плохих погодных условиях и при этом еще умудряются атаковать.

— Как вы это делаете, ребята?

Кречмер рассказал о ремнях и цепочках, которыми вахтенные на мостике привязываются к металлоконструкциям, чтобы не быть смытыми за борт, а также о специальных решетчатых люках, позволяющих воде стекать с палубы, не проникая внутрь лодки. Кризи кивнул.

— На сегодняшний день я могу мало хорошего сказать о наших эсминцах, — продолжил Кризи, — и должен признаться, что мне не хотелось бы снова оказаться на мостике в тех погодных условиях, в которых вы вынуждены действовать. Наши парни предпочитают оставаться внизу, в закрытых помещениях. Кстати, а как вам удается оставаться сухими?

Кречмер заподозрил в вопросе подвох и ничего не сказал о «микки-маусах», цельных костюмах, которые и позволяют людям не промокать до нитки даже в условиях самого жестокого шторма. Затем последовал следующий вопрос:

— Вы можете сказать, удалось ли спасти кого-нибудь из экипажа Прина?

— Простите, сэр, но мне неизвестно, что случилось с Прином.

— Что ж, могу вам сообщить, что мы потопили его за пять дней до вас. Эсминец «Росомаха» забросал его глубинными бомбами. Между прочим, во время последней атаки вслед за взрывами бомб появилась яркая оранжевая вспышка, осветившая поверхность воды. Вы мне можете сказать, чем она была вызвана? Что-то внутри субмарины?

— Простите, сэр, но мне никогда не приходилось слышать ни о чем подобном. А то, что вы говорите о Прине, для меня новость.

Кречмер снова насторожился. Он знал о гибели Прина, но не собирался в этом признаваться. Кризи заметил вспыхнувшее в глазах гостя подозрение и улыбнулся.

— Коммандер, могу вас заверить, что мне известно о ваших действиях значительно больше, чем вы думаете. Я могу их перечислить очень точно, почти так же, как записано в вашем корабельном журнале.

— Мне сложно в это поверить, сэр, — быстро ответил Кречмер, искоса взглянув на собеседника.

— Нет ничего проще. Давайте проверим. Можно начать, к примеру, с вашего прибытия в Лориент, когда вам пришлось облачиться в английскую военную форму в ожидании, пока вашу собственную привезут из Киля.

Вслед за этим Кризи подробнейшим образом перечислил все действия «U-99» в каждом походе.

Кречмер был потрясен, поскольку и понятия не имел, что противник так хорошо осведомлен о каждом его шаге. Он поневоле задумался, сколько же дружелюбных и улыбчивых французов в Лориенте являются источниками информации для английской разведки. Неужели Адмиралтейству известны оперативные планы командования немецким подводным флотом? Надо сказать, что еще больше Кречмера поразило то, как свободно Кризи беседует о каждом из своих врагов. Он говорил о Прине, Дёнице, Редере и Шепке, словно знал их всю жизнь. Насколько было известно Кречмеру, никто из немецких командиров не интересовался личностями своих противников в Королевском ВМФ. Этой проблемы для них как бы вовсе не существовало, что являлось прискорбным упущением. Еще более потрясло Кречмера то, как Кризи говорил о смерти Шепке.

— Бедный Шепке! — с искренним сожалением в голосе воскликнул он. — Мы все очень сожалеем о его гибели. Не скрою, мы счастливы, что потопили его лодку, но лично ему смерти, и тем более такой ужасной, мы не желали.

Доверительная беседа о людях, с которыми Кречмер учился и воевал, заставила его несколько расслабиться. Да и английский офицер, вопреки утверждениям немецкой пропаганды, обращался с ним уважительно, отдавал дань его мужеству и стойкости. Однако в глубине его души был все еще жив «безжалостный командир немецкой подводной лодки», и он снова напомнил о себе, вовремя предостерег от излишней доверчивости.

Кризи перевел беседу на личность Дёница. Ему очень нужно было узнать побольше об этом человеке, о его мыслях и чувствах, понять, чего от него можно ожидать в дальнейшем. Он выразил сочувствие немецкому адмиралу, посетовал, как много у него забот.

Это была ловушка. Больше всего на свете Кризи хотелось получить как можно больше информации о характере главного немецкого подводника. И Кречмер почти что попался. Но когда беседа о Дёнице затянулась, Кречмер понял: Кризи стремится что-то выведать. Он сразу же замкнулся и в дальнейшем на все вопросы отвечал лишь односложными репликами. Но Кризи все равно остался доволен. Конечно, он не выяснил всего, что хотел, но почувствовал что теперь знает своего противника лучше. Кроме того, он присмотрелся к самому Кречмеру и получил представление о типе людей, командующих подводными лодками. С этими отлично обученными офицерами, к тому же обладающими сильным характером и волей к победе, предстояло сражаться его эскортным группам. Для Кризи такая информация представлялась намного более важной, чем технические данные о немецких подводных лодках, пусть даже и неизвестные англичанам. Кризи решил сменить тему разговора и показал собеседнику несколько фотографий, сделанных в период норвежской кампании, когда он служил офицером на эсминце.

Они еще немного поговорили о войне на море, а затем Кризи услышал в соседней комнате шаги. Тогда он не знал, что его жена на протяжении всей беседы чрезвычайно волновалась. Она была уверена, что молодой немецкий капитан непременно попытается вырваться на свободу и нанесет ее мужу какое-нибудь тяжелое увечье. Она все время ходила взад-вперед, с ужасом ожидая, что вот-вот послышится шум драки.

Улыбнувшись, Кризи добавил в стаканы вина и решил задать еще несколько вопросов.

— В каждом походе на вас сбрасывали глубинные бомбы. Каков был эффект? По вашему мнению, атаки наших эсминцев велись правильно? Бомбы взрывались близко?

Кречмер даже поморщился, припомнив некоторые из атак, во время которых лодку едва не разнесло на куски, и ответил:

— Честно признаться, сэр, грохот взрывов был воистину оглушительным, и мы думали, что бомбы взрываются совсем рядом. Но когда мы приобрели некоторый опыт, стало очевидно, что большинство атак не могли причинить нам никакого вреда, потому что бомбы были плохо нацелены и дистанция взрыва устанавливалась неверно.

Кречмер с самым невинным видом посмотрел в глаза Кризи и хотя с некоторым трудом, но выдержал его тяжелый, пристальный взгляд.

Около четырех часов Кризи решил, что пора завершать беседу. Он позвал «Бернхардта», который спокойно пил в соседней комнате чай с миссис Кризи, и сообщил, что поедет с ними до Адмиралтейства. Он успокоил жену, у которой страх за жизнь мужа сменился острым любопытством. Теперь ей очень хотелось как следует рассмотреть «подлого негодяя», который так долго бесчинствовал на необъятных просторах Атлантики и нанес внушительный урон Королевскому флоту.

Машина выехала в сторону Кокфостерса. Проезжая мимо Букингемского дворца, Кризи обратил внимание своих спутников на разрушения, вызванные недавним воздушным налетом. Кречмер был потрясен, увидев, что бомбы упали совсем рядом с королевским дворцом. Он искренне расстроился, увидев, как сильно пострадал совершенно не военный объект. Проезжая мимо, Кризи из окна машины показал Кречмеру парк Святого Джеймса и добавил, что очень любит эти места весной. Каждое утро по дороге в Адмиралтейство он имеет возможность наблюдать за пробуждением природы к новой жизни.

Машина остановилась возле Адмиралтейства, и Кризи вышел. Кречмер поблагодарил английского офицера за гостеприимство, они с искренней симпатией пожали друг другу руки. Затем машина поехала дальше. После недолгого молчания «Бернхардт» проговорил:

— Вы первый из известных мне пленных, с которым так обращаются. Наверное, капитан Кризи считает вас очень важной персоной. А может быть, это остатки удачи, дарованные вам вашей золотой подковой.

Кречмер слабо улыбнулся:

— Возможно. Жизнь покажет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.